Марки

На черных страницах из плотной бумаги, за прозрачным лентами лежат марки. Сотни, тысячи марок с
тонкими линиями штемпелей... На них, как в музее, картины великих мастеров прошлого и настоящего.
Да-Винчи, Пикассо, Гоген, Репин - все разложено по темам, все в идеальном порядке.
- Это нельзя... - холодно говорит чиновница, презрительно поджав тонкие, недобрые губы, - изобразительное
исскуство попадает под категорию "народное достояние" и запрещено к вывозу за границу!
- Но позвольте! Это же марки! Коллекция... личная, я же собирала... - женщина беспомощно смотрит на чиновницу,
из-за преграды толстого стекла.
- Не задерживайте очередь, гражданка!
- Но что мне делать?
- Что хотите, то и делайте! Следующий! Что у вас?
Вдоль стены здания, где расположена центральная библиотека, очередь. Кто-то со связкой книг, кто-то с
альбомами семейных фотографий. В стороне плачет тихо старик, сжимая в руках ветхий чемоданчик с пачками
черно-белых фотографий.
- Не разрешили... - шепчет он, - говорят... нельзя вывозить...
С глухим стуком падают на дно почтового ящика конверты. Их много, этих конвертов, и в каждом из них -
открытка. Придет письмо к адресату и разойдутся склееные края открыток, открывая спрятанные внутри марки.
Толстые классеры, сиротливо шуршат целофаном над пустыми прозрачными лентами. Последняя открытка заклеена
и отправлена по адресу. Пустые стены квартиры. Баулы и коробки на полу.
- Присядем на дорожку?
- Давай...
- Ну, в путь!
Жаркое израильское солнце нагревает Тель-Авив, но в просторной квартире прохладно. За столом сидит женщина,
раскладывая в толстые классеры, с черными плотными листами, марки. Пинцетом выравнивая стройные ряды за
прозрачными лентами. Их много, марок... Может быть сотни, но может и тысячи...Здесь картины великих мастеров
прошлого и настоящего - Да-Винчи, Пикассо, Гоген, Репин...