Сборник

***
Не живопись, сводящая с ума,
К моим ногам легла тяжелым грузом.
Фантазия, безделица ума,
Подобна драгоценным друзам
рождения ---
лиловая зима, горсть снега,
дом в печали волоокой
и яркая полярная звезда,
задернутая тусклой поволокой.
Дыханье невесомых снов,
над детской, неуклюжей колыбелью,
Любовь, текущая, как молоко без слов,
Питаемая рождественскою елью.
Не живопись, сводящая с ума,
К моим ногам легла тяжелым грузом.
Фантазия, безделица ума,
Подобна драгоценным друзам
рождения ---
затянута быльем,
молдавская, печальная округа
и снег лежит расхристанным
бельем,
и старый пес глядит
с вниманьем друга.
Мать
Мать кинув горсть сырой земли,
Всю душу выплакав на гробе,
Как ветвь поникшая в пыли...
(Беззвучный вой в ее утробе).
Крестов второй и третий ряд,
Мать провожать бегут деревья.
До выбеленных, старых врат,
Открытых всем скорбям деревни.
Все в доме будет, как всегда,
Белесый свет висеть в оконце.
А мать начнет сходить с ума,
Ведь для нее угасло солнце.


Я умру за Россию.

Приползли иноземные паны,
Отобрать венценосную славу
И под плеткой бандеры майданы
Изрыгали худую отраву
Растерзать плодородное чрево
Вырвать жаркое алое сердце
Украина зеленное древо
Хлеб и соль на твоем полотенце
Бьются насмерть российские парни
Умирают на глине окопа
От огня переплавились камни
В рай уходят под ритмы хип-хопа
Коль умру то умру за Россию
И небесная плачет София
Золотые зеленные главы
Оплывают над киевской синью
Вот Суворова в небе десница
Вот Нахимова стяг легендарный
лечит бог обгорелые лица
и целует Андрей Первозванный
коль умру то умру за Россию
белой ратью солдатские души
стали воздухом недрами сушей
я вернусь...... в Россию

***
Не чувствуя сроки гуляет ноябрь,
Гудит во чащобе лесистой.
Разверстого неба холодная хлябь,
По крышам домов неказистым.
Есть жито и просо, солома в стогу,
Рубашка для смертного часа.
Как тетеревам зарываться в снегу,
До судного, божьего гласа.
Как черные палки деревья в окне.
Источник осенней мороки,
Земной маеты в неземной тишине,
Тревожные крики сороки.

***
Пляшут километры, гудят провода,
Людмила мила людям.
Проливается из ковша вода.
Здесь по праздникам и по будням,
Зажигает лампадку по тьме вдова,
В ожидании снегопада.
И гудят в печи до утра дрова,
И цветут цветы веснограда.

***
На этой возвышенности виден Южный Крест,
Упрячу стихи в карманы, как ломти хлеба.
Алкающий умирающих языков благовест,
Исчисляет тексты по старости неба.

В дождь на службу...

В дождь на службу священник идет,
На разломах и трещинах льда,
Проступает темнея вода,
Но, Господь сохранит,сбережет.
Вот уже окружают моря,
У него только посох в руках.
Но, является клин в облаках
И жемчужная всходит заря.
Он идет и речет имена:
Моисея...и путь безопасен.
Как синица ликует, весна!
Он идет, словно солнышко, ясен.


***
Мне Господь говорит трать,
Трать себя всю без остатка!
Станет любви твоей благодать,
Садом небесным касатка.
Слаб, неразумен в грехах человек,
Ада не зная устройства.
Пляшет, смеется, а кончился век,
Ждет сатанинское войско.
Верь! Хоть не видим небесный
покров,
В горестях сдернуть не вздумай!
Это твой мост через огненный ров,
В тьме о спасении думай!

***
Ходила к Христу и от Христа к дому,
Взад - вперед, при разной погоде.
Подавала копейку жалея Рому,
Мечтала о пагоде.
Рисованное сердце предлагала Марии,
Ела смородину и читала сынишке "Мцыри".

Сорока

Ударяюсь о солнце и падаю ниц в немоту безверья,
а сорока сидит и молчит в оловянном углу.
Не годится она ни в попутчики, ни в подмастерье,
ей бы только сидеть иногда шевеля золу.
ей не надо пальто, так блестят ее черные перья,
распушила перо, поднимается копьями лес.
И сорока летит и по звездам идет без усилья,
И по капелькам пьет золотой лимонад небес!

Желтый подсолнух.

Желтый подсолнух упругий,не спелый,
Тянется в небо за тучкою белой.
Сладкие росы на ровном и гладком,
Листике легком и листике мягком.
Светится радостью в солнечном круге.
В облаке дыма зеленные руки.
Сто отражений в глазу у меня,
Желтого поля и синего дня.

Икар.

Икар за пеленою, прекрасный, как Нарцисс,
Венчает головою, плеяду белых птиц.
А рядом солнца завязь, изогнутой волной,
Сверкая и курчавясь, над бездною морской.
А море грузно дышит и хаос оседлав,
Дали картину пишет, бесстрастен и черняв.
Взгляни, взгляни художник,рассудок не блажи,
Как падает безбожник и вертит виражи.
Идет мужик в заплатах, ведет тропой быка.
Тяжка Икара плата, за мушкою зрачка.

***
Литературную газету, сижу читаю в свете дня,
А на площадке вперемешку, бежит к качелям
малышня..
А в луже, воробьи для кошки, чей нос прикрыл
упавший лист,
И мир намокший понарошку, так щедро добр, так
звонко чист.
Ну, разве ветер нищий?

Ну разве ветер нищий? Полна его сума.
В ней листья, сучья, крыши,из пуха облака.
В ней радуга и дождик,а звездочек не счесть...
Его свистку мальчишка любой окажет честь.
Чего там только нету,есть лодка рыбака,
Есть млечная дорога и вечности река.
Летит над черным полем,над белою горой,
Летит над голым лесом вечернею порой.
Большой и сильной птицей несется над селом.
С березой белолицей о том толкует дом.
Стремительный, свободный,спешит из края в край.
То теплый, то холодный,несет в ладошках май.

***
Ветшают домики старушек,
Еще витает хлебный запах,
От пирогов и пышных пышек,
В их затемненных репсом залах.
Ни жизнь,ни крышу не поправить,
Киот с Христом-звездой глубинной,
Куда-то в высь ковчег направил,
С ключами,кошкой и корзиной.

В небе тучки плывут платочками...

По весне, по весне ели плакали,
Тяжелели мокрыми лапами.
Не обласканы ветром, простужены,
Словно девки стоят больше дюжины.
Приходил старичок с хлебом маковым,
Опьянялся смолистым запахом.
Говорил о корове Зойке,
Часто кланяясь пестрой сойке.
Все дорожки апреля в просини,
В мелких капельках талой осени.
Не дойти туда лапоточками,
В небе тучки плывут платочками.