Ведьма

Над деревней белесыми струйками поднимается дым из труб. Ровнехонько. Не шелохнутся мягкие веточки на березе, не скроется пение  повеселевших птиц. Задремала зима, отбушевав три месяца. Задремала, допустив к сугробам солнце.

Агата вышла из хаты. Зажмурилась крепко. Больно полоснуло по глазам яркостью дня. От таза с бельем в руках  пар пошел резвый. Не успела девка дверь прикрыть за собой, шорохом со двора вспорхнула стайка  воробьев  от перелетевшего через забор снежного кома. Вслед и кряхтенье соседа неугомонного раздалось. Покряхтел, да выкрикнул с натугой:

- Что ж ты, девка, делаешь? Бесовская твоя душа! Кхе- кхе- кхе…

Закашлялся старик Мирон. Лихо начал, да вдруг сперло что-то в горле.

Агата и не глянула в ту сторону. Спокойно добрела до баньки, таз в сугроб примостила, потрясывая белье, начала развешивать. За забором кашель стих, теперь активно захрустело. Ближе решил Макар подобраться. Встал на цыпочки, перегнувшись через частокол, вытянул бороду седую, нос тонкий, со смаком продолжил:

- Что ж это делается! Ага. Бога побойся! Молодая, а руки нечисты, дела бесовские! Бойся наказания, бойся!

Вскинул желтый от махорки палец вверх, да тут вдруг накренилась земля. Весь мир божий пошатнулся. Успел только всхлипнуть старик, да телом худым бухнулся в сугроб, выскочив из валенок. Застряли колоши в проволоке, забытой Мироном на огороде еще с лета, запорошенной снежком тихим.

Повалтузился старик, с кряхтением поднялся.

- Тьфу,- смачно сплюнул, натягивая валенки, полные снега.- Ведьма!- погрозил Агате, двинулся к дому.

Агата подняла глаза к небу. Отразилась в зрачках темных синева божья. Постояла так, да двинулась обратно в хату, сорвала с окон темные покрывала. Осветилось скудное убранство ярким светом. Посидела девка на скамейке немного, потом быстро собрала тряпичную сумку, платок повязала, почти выбежала на двор. Двинулась по тропе прочь. Только раз, когда уже  хаты  крайние превратились в игрушечные кубики, оглянулась взглядом прощальным…


                ...


Началось это еще осенью. Когда упал с деревьев последний лист, когда в наступившем оцепенении места полесские болотистые  ждали первоснежного благословения. Ночь выдалась темная. Будто поглотила мир преисподняя. Деревушку словно смело с земли, оставив во мраке лишь редкий лай собак, да шорох листьев под  широкими деревьями.

Скрипнула калитка в последнем дворе, что у самого леса. Звякнуло что-то по стеклу окна занавешенного- звяк, звяк, да вдруг обрушающие удары опустились на дверь хатенки. Как от выстрелов жгучих проснулся хозяин Аникрий. Как перо, взмыло в воздух тело его плотное в рубахе.  Вскочил, засуетился босой по покою. Тут и жена Марфа проснулась, сонная, села на край кровати, с испугом вылупилась на мужа:

- Аникрий, ой, а кто ж это так? Ой! Аникрий…

- Тсс! Тсс!- зашикал хозяин.- Тихо, я сказал!- добавил   с переходом на шепот. Схватил кочергу, под громкие вздохи жены направился к двери, постанывающей под ударами.

 Подошел, ухо приложил, поправляя кочергу,  крикнул: « Кто тама?» .Через паузу добавил еще громче: « Кто тама, я говорю?»

Еще ударило пару раз, да стихло. Кажись, совсем стихло. Опустил Аникрий кочергу, взглянул на жену. Стихло, точно стихло. Ни звука. Что ж, глупых нет- выходить во мрак несусветный. Кочергу на всякий случай поближе к скамейке поставил Аникрий.  Так и просидели хозяева , прислушиваясь, до утра со свечкой.

Только рассвет зацепился за дальний лес, Аникрий оделся, тихонько  крюк снял, убедился, что ни души  в щелке, да и распахнул дверь. Так и застыл на пороге, сзади жена выглянула из- за плеча мужниного, вскрикнула. Куча соломы, стоящая в стороне, растаскана по двору, сарай распахнут, корова Машка жует сорочку, оставленную под стрехой, а у самого порога клоки темных волос  подброшены.
 
- Ведьма!- вскрикнула Марфа, да обхватила рот ладошками, словно что-то страшное сейчас выпустила на свет божий.

Наклонился Аникрий, разглядел на земле еще капли какие- то, крови что ли, нахмурился,  согласно кивнул.

Весь день уважаемый поп Савелий обходил  добро Аникрия. Мелькала его ряса то там, то тут. То в хате, то в сарае. Звучала  молитва голосом крепким, лилась вода святая по углам. А вокруг с разных мест: под окнами  Аникрия, за заборами, по другим дворам, да хатам,-  множественные шепоты, да говоры людские взмывали в осенний воздух, сливались в общее пение: « Ведьма, ведьма, снова появилась ведьма…»

Почему  ж снова? Еще свежо в памяти время, когда в хате, что около ручья стоит, жила старуха. Черные, как деготь, глаза и  космы, руки с ногтями, кажется, заостренные. А эта ухмылка  на губах узких!… Жила она затворнически, да только разве люд обманешь. Видели, видели в окнах ее тени страшные, слышали звуки холодящие, чувствовали- сила недобрая в тех стенах. А тут у тетки Аксиньи вдруг корова издохла, дед Василь в грибах заблудился- насилу выбрался, от русалок полуголых убегая, кот у Старовойтовых ополоумел- на собак кидается. В- общем изменилась жизнь в деревне, делаясь все хуже, все страшней. Пару раз спасла старуха  захворавших односельчан, да разве это не доказывает ее прямое отношение к  миру бесовскому?!  Петька Мурин тогда, набравшись хмеля у соседа, шел домой, заснул под забором. Окоченел вполовину, когда нашли его. Ведьма что-то там варила ему в котелке, отпаивала. Как новенький вышел от нее. А Алеся- единственная дочка  кузнеца… На сносях, помирала девица. Спасла старуха и ее, и ребенка. Закрылась в доме, никого не пускала. А отчего не пускала? Вот, то - то же!

После смерти старухи будто гора с плеч свалилась у люда. Полегчало, отлегло, будто и забываться начало. А тут внучка ее, Агата, как приехала на похороны, так и осталась в той хате у ручья… Отчего вот и началось все сначала. Люд не обманешь. Он все видит…


После  случая с  Аникрием притихла, кажется, молодая ведьма . Однако замечали дворы- то пропадет что-то, то птицы странно поют,  а то и кот какой кинется на собаку. Что ж так жить- нет сил от дел бесовских! Возмущались деревенские, поглядывали со страхом на молодуху темноволосую, не здоровались, обходили стороной. Один дед Макар вовсю навострился. То из забора колья вытянет, то в окно травы пучок запустит, а то и крикнет что-нибудь обличающее через забор. Отчаянный  дед. Односельчане уважали его за такую смелость, граничащую с безумством.

Пока не опустела хатка снова. Да, да, в  тот самый день, когда задремала зима, когда подставила сугробы солнцу. Ушла Агата. Деревня утихомирилась. Да, и медведь, повадившийся  в осень  бродить по деревне, кроме того, что давно спал, больше  ступать во дворы человеческие не собирался. В последний раз- да,да  в тот самый осенний день, когда упал с дерева последний лист, и  Полесье ждало благословения снежного, едва живым ушел косолапый. Точно: темно было- под стать воровству.  В поисках лакомства прибился ко двору Аникрия, обошел все, не спеша. А тут ведро увидел с остатками молока, стоящее у калитки. Морду туда засунул, она и застряла. Так ошалело косолапый и метался по двору, пытаясь скинуть неведомую ношу. Разворотил копну соломы, отворил сарай, пока не поднесло его к хатенке. Тут, кажется, сумел зацепить лапами края ведра. Пока силился его скинуть, задней частью бухался и бухался в дверь. Едва живым ушел…

                ...


- Погода дрянная. Солнце, ни ветринки. Заскучала я, Марта, не по мне такая тишь…- ведьма в черном балахоне зевнула, наматывая чей-то волос светлый на палец, повернулась к другой ведьме. Та бросила пучок травы в чан над огнем. Дым взмыл к потолку, осветил темные тени по углам, куски паутины на стенах. Захихикала  теперь Марта, поправила бусы из лягушачьих лапок, наброшенные на шею:

- И что ж думаешь делать, Наталья?

- Полечу в деревню на Полесье. Место новое, не пуганное.  Давно зовут, мечтают. А тут в последнее время кличут оголтело, спать не дают. Все время слышу хор их людской, умоляющий: «  Ведьма! Ведьма, появись, ведьма…»……28-02-2016