5 Странное явление Минкиной

                Странное явление Минкиной

      Итак, как видим, Алексей Андреевич Аракчеев в царствование Императора Павла Петровича превратился в весьма и весьма ответственного государственного деятеля, в одного из наиболее приближённых к Государю царедворцев. Ну а то, что он начал непримиримую борьбу со всеми стяжателями, русофобами, тайными и явными врагами России, сразу восстановило против него прогнившее, до мозга кости европеизированное столичное общество.
      Вся эта великостветская чернь развернула против Аракчеева борьбу, в которой для этой безнравственной камарильи все средства были хороши. В результате первого клеветнического удара – придумали, что Аракчеев довёл до самоубийства георгиевского кавалера – Император отправил своего любимца и главного помощника в первую отставку. Она, впрочем, была недолгой, поскольку Павел Петрович быстро разобрался, что к чему, и вернул Аракчеева в столицу.
      Враги начали готовить вторую провокацию. Цель была определённой. Уже созрел заговор по устранению Павла Петровича. Но пока ещё очень и очень мешали его осуществлению, прежде всего, конечно, Алексей Андреевич Аракчеев, кроме него, Фёдор Васильевич Ростопчин, братья Грузиновы и полковник Греков, которые осуществляли непосредственную охрану Императора.
       О коварном по отношению к ним поступке злодеев-нелюдей, возглавляемых бароном фон дер Паленом, Беннигсеном и Ко подробно рассказано в одном из номеров журнала «Русская старина» за 1883 год. Приведём этот пример, как весьма и весьма характерный и показывающий уровень подлости тех самозваных палачей, которые привыкли приписывать грехи свои собственные Русским Государям. Если бы Павел Первый поступил с предателями и примазавшимися ко Двору мерзавцами так как они поступали и с ним впоследствии, цареубийство бы просто не состоялось. У заговорщиков было немало провинностей, милостиво прощённых им Императором, хотя за любую можно было поступить с ними так, как они поступили с Грузиновыми, причём  поступить на полных и законных основаниях.
      Но, обратимся  к эпизоду, описанному в «Русской старине».
      «Многим из лиц, приближённых к Императору Павлу, не нравилась особенная его привязанность к полковнику Грузинову (Евграфу Осиповичу), исполнявшему все Царские секретные поручения и находящемуся неотлучно, даже ночью, при Государе. Они (Пален и Ко) употребляли все способы, чтобы очернить Императорского любимца, стараясь даже оклеветать его в измене… Но долго все старания не могли возбудить в Императоре искру подозрения. Тогда заговорщики убедили Государя отпустить его на Дон для свидания с родными, объясняя, что, почувствовав себя на свободе, Грузинов обнаружит дерзкие замыслы против своего Благодетеля. Император склонился на эту хитрость…
       Среди нахождения в отпуску, в Черкасске, Грузинов был схвачен, посажен в тюрьму и закован в кандалы. Его обвинили в самых невероятных и неправдоподобных преступлениях, как например, будто он похвалялся, что возьмёт Константинополь и населит его разных вер людьми, учредит там свой сенат и управление; что и Москва затрясётся, и при этом, будто бы дерзко отозвался об особе Государя Императора…
      Следствие и суд были окончены самым поспешным образом, и вскоре последовала смертная казнь всех участников, признанных виновными…
      Черкасский прокурор протестовал, и Император Павел Петрович послал указ о помиловании, но, благодаря людям, стремившимся погубить верных слуг Царских, этот указ объявили уже после казни и, когда Император узнал о том, то немедленно отдал под суд генералов Репнина и Кожина, посланных из Петербурга для наблюдения над производством на Дону следствия по делу Грузинова и его товарищей».
      С помощью клеветы удалось удалить и Фёдора Васильевича Ростопчина, который, по словам самого Императора, был нужен ему как воздух. Но клевета снова оказалась сильнее.
       И вот в это самое время возле Аракчеева появилась весьма странная особа, некая Анастасия Минкина. Откуда она взялась? Сведения были вброшены по этому поводу одни нелепее других.
        Судите сами… По данным одних «исследователей», она была куплена Аракчеевым в Петербурге по объявлению. Разорился помещик, ну продавал своих крепостных. По сообщению другого «биографа» Аракчеев забрал её у какого-то торговца, женой которого она была. Другие называли её женой какого-то грузина, то ли кучера, то ли крестьянина. Тоже, значит, отобранной у мужа выставлена. Гру’зинские крестьяне говорили, что граф привёз её из Москвы. Называли её и матросской женой, называли цыганкой, а то и просто сказки записывали со слов крестьян, мол, была она куплена овчаркой, для того, чтоб овец пасла, а как купил её хозяин имения в Грузино, так и приняла облик человеческий.
     Купил же её Аракчеев, якобы, шестнадцатилетней. Одни писали, что была она очень красива, другие – признавали, что в молодости недурна была, но и только, а потом не так что б очень. Словом полный калейдоскоп. Ну а калейдоскоп – это в истории тоже ход известный, из той же оперы, что и «клевещи, клевещи, что-нибудь да останется».
      Смысл в том, что с помощью разных вариаций в описание того или иного события, читатель запутывается настолько, что до истины добраться уже не в состоянии. Ведь тайное рано или поздно становится явным. Но вот явным после калейдоскопа уже не воспринимается.
      Более всего забавляют заявления некоторых «исследователей» о том, что вот де, каков Аракчеев, оказался слаб до женской красоты. Странное заявление! Словно в мире один он только и слаб до красоты, а остальные все, особенно либерасты и демократы, уж прямо такие стойкие – куда там!
       Когда я выбирал, о ком из литераторов написать в томе «Любовные драмы Русских писателей», обратил внимание и на ярых революционеров Герцена и Огарёва. Но их истории отношений с женщинами показались мне столь пошлыми и омерзительными, что просто не захотел портить ими том.
       Но им можно – они против России. Им можно всё в понимании «исследователей» из камарильи, вскормленной орденом русской интеллигенции, а Аракчееву любить нельзя – он за Россию! И каждый его шаг рассматривается под совершенно иным углом…
       Ну как же это так случилось, что юная девица намертво приковала к себе сурового царедворца, который, служа двум Императорам, всё в самую первую очередь служил России?
       И тут ответ готов. Мистика, мистика помогла.
       Анастасия Минкина, желая привязать к себе графа, много всяких способов затевала. Особенно забавен один.
       Прознала она, что будет смотр в одной из частей. Отправилась в эту часть – что за воинское формирования не указывается – и подговорила одного из солдат встать на следующий день в строй с заряженным оружием. Солдат, конечно, не сразу согласился, но ему были обещано крупное вознаграждение. Ну и гарантировала Минкина полное прощение. Только вот требовалось самое малое: когда определят, что оружие заряжено, признаться, что, мол, хотел убить графа. Ну и предупредила, что если назовёт, кто на это подговорил, никакого спасения ему не будет.
      И где же она такого наивного солдатика отыскала? И каким образом в казарму пробралась? При Павле Петровиче войска стали размещать в казармах, а не по домам на постоях.
      Уговорила. А вечером сказала Аракчееву о том, что вот прямо видит как наяву опасность – выйдет он утром перед строем, а солдатик один р-р-раз, и влепит ему пулю. И даже точную ориентировку дала!
      На смотре Аракчеев приказал проверить оружие по ориентировке, обнаружили заряженное, ну и солдата сразу арестовали.
      А вечером, когда граф изливал свою благодарность за чудесное спасение, Минкина уговорила его простить солдата, поскольку тот не выстрелили, и всё обошлось. И граф простил…
      Выдумщики этой истории сами себя перехитрили. Если уж граф был таким жестоким, каким его рисуют, вряд ли бы он простил солдата. Но до прощения или непрощения просто дело не могло дойти. Насколько надо быть профанами в знании армейских порядков, чтобы выдумать такую чушь!
      Впрочем, у нас ведь всяк о военной службе рассуждает с позиций полководческих, причём даже тот похваляется компетенцией, кто и дня на плечах погон не носил. Мы ещё поговорим об этом в других очерках.
      Вернёмся же к необыкновенной возлюбленной графа. Уж чего только не навыдумали о ней. Не будем тратить время читателей на пересказ выдумок, порой, не менее занятных, что приведена выше.
      Попробуем представить себе, почему эта странная личность оказалась в окружении графа именно в то время, когда враги России начали подготовку к устранению «противодворянского Царя» Павла Петровича?
      Конечно, ответа ни в каких источниках мы на этот вопрос не найдём. Но, думаю, совершенно ясно, что сановные уголовники, готовившие жестокое убийство Павла Петровича, просчитывали разные ходы, и старались продумать и запасные варианты даже для того, чтобы убрать из столицы Аракчеева. А вдруг бы Павел Петрович не поверил в очередную клевету на Аракчеева, да и не отправил его в ссылку?
       Уж больно хорошо оказалась подготовленной к интригам юная Анастасия Минкина. Впрочем, конечно, и она сама стала впоследствии расхожим материалом для выполнения задачи если и не физического устранения графа, то, во всяком случае, для выведения его из строя.
       Ну а пока она была при графе, причём, действуя вполне профессионально, становилась всё более необходимой ему в жизни.
       Вот читаешь всё, что писалось о графе на протяжении уже двух столетий, и диву даёшься. Предстают в этих писания как бы два человека, два образа, совершенно противоположных друг-другу. Один – выдающийся государственный деятель, кристально честный – на что милостиво соглашаются даже пасквилянты, – твёрдый, требовательный, необыкновенно работоспособный, забывающий себя, не жалеющий ни времени, ни сил в служении Отечеству. А другой… Ну другого наделяют всеми отрицательными качествами, выдумывают такое, что нормальный человек и придумать не может. Откуда берут? Документы опровергают всю эту чушь, ну а воспоминания? Смотря, чьи воспоминания. Иные «исследователи», конечно своё прибавляют, щедро скалывая с себя всякие виртуозные выдумки.

.