Уркаган
Зона опоясана сугробами, что белыми бинтами.
Дважды в день зэки выстраиваются на плацу. Для счета. Выстраиваются побригадно и вытягиваются в длину на четверть километра. Глубина строя равна пяти человекам.
Позади всех, на заметном удалении от строя одиноко стоит заключенный Иван Перминов. Ему 72 года. Зовут его в лагере: Ванек. Незлобиво, но с оттенком презрения. Все знают, что по нужде Ванек не ходит в туалет. Не добегает. Он делает в штаны. Поэтому штаны у Вани всегда мокрые. Менять он их не успевает, да и где их напасешься, столько-то штанов.
Стало быть, идёт от Вани запашок. И его на дух к себе не подпускают. Ваню даже вытеснили с плаца и он увяз по колено в снегу.
Стоит, скрючившись, руки, словно суслик, прижимает к животу. Ему холодно, он мерзнет и даже на глаз видно, что дрожит.
Болезнь Ванина по-научному называется: самопроизвольный акт дефекации и мочеиспускания. Администрация колонии, сознавая, что вони от Вани много, а толку мало, еще весной отправила ходатайство на имя президента Латвии, чтобы Перминова помиловали, принимая во внимание болезнь и возраст осужденного. Но прошло лето, осень прошлепала по лужам, а высочайшее решение не вышло. И откуда у сиятельных господ лагерные нравы – не могу взять в толк.
После утренней проверки заключенные идут в столовую, на завтрак. Нестройная колонна зэков растягивается по утрамбованной дороге и напоминает пленных из кадров военной хроники: что-то подневольное роднит.
А Ванек в столовую не ходит. Его туда не пустят на порог. Он семенит в барак, в сушилку. Кто-то из шнырей таскает ему хлеб.
Все на зоне знают, что ходатайство написано, должно прийти помилование, но гадают, ждут, кто первым явит милость: Бог сжалится и приберет к себе грешного Ивана или президент снизойдет до больного старика.
Свидетельство о публикации №216022901820