Две судьбы. Часть 2. Дочь. Врач от Бога

     Рассказ о Гале Евгеньевне Сергеевой - дочери Попова Е.Н
(продолжение, начало http://www.proza.ru/2016/02/29/1925)

«Галя Сергеева: Пора перестать жить на бегу…» (1)
 
Вкус жизни.
 "Людям не хватает любви и заботы",- говорит врач-педиатр, прожившая долгую жизнь.

Галя Евгеньевна Сергеева — известный в городе врач-педиатр. Ей за девяносто... Что видит человек с непростой судьбой, родившийся в начале прошлого века, в новом времени? Что ее удивляет, радует, а чего она не понимает и не приемлет категорически?

Личное
В разные годы она была рядовым врачом, заведующей детским       отделением в заводской больнице (ныне это медсанчасть «Северсталь»), заведующей детским санаторием, главным освобожденным педиатром города. Приверженец строгих принципов, она признает, что славилась непростым характером из-за стремления отстаивать свою правоту, однако упрекнуть ее в невнимании к детям и непрофессионализме не может никто. Несколько поколений маленьких череповчан вылечила Галя Евгеньевна Сергеева. Сегодня ей 91 год. Прекрасная память, ясный ум и способность мыслить логически позволяют судить о нравах сегодняшнего дня. В разные периоды вкус ее жизни имел разные оттенки, но приторно сладким не был никогда. Внучатые племянники говорят, что она до сих пор мыслит категориями XIX века. А она, глядя на век двадцать первый, удивляется необразованности, верхохватству и хамству... Слышать матерные слова для нее невыносимо, причем искренне. Так воспитана.
Учебу в Ленинградском педиатрическом институте прервала война. А личную жизнь сломала бытовая неустроенность. Жили в питерской коммуналке всемером на двадцати метрах с семьей мужа. К лекциям в институте она готовилась так: тетрадки на стуле, сама на полу, ноги под стулом.
— Это была просто унизительная теснота, — говорит Галя Евгеньевна, — с супругом мы расстались, и я ушла в общежитие. Замуж я больше не вышла, но на протяжении всей жизни у нас оставались прекрасные, теплые отношения.

Война
Война застала меня студенткой Ленинградского педиатрического. Институт эвакуировали. Когда я спохватилась, все железнодорожные составы ушли... Оставалось покидать город водным путем. Помню, я сломя голову бежала к пристани, но пароход уже отплыл — только-только, и я сиганула за ним. Матросы буквально поймали меня на лету. Я тогда сознание потеряла. Пассажиры сбежались смотреть на это чудо, и пароход накренился. Но все обошлось. Еще помню работу в череповецком госпитале. Я беременная таскала тяжелые носилки с ранеными. По этой причине потеряла ребенка. Еще вспоминается одноклассник Юдка... В школе он меня по физике подтягивал. Прощался, уходя на войну. Невысокий, худой, шинель на нем сидела неловко, кургузо... Он сказал: «Если попаду в плен, застрелюсь, но немцам не сдамся. Я же еврей, будут издеваться». Потом его сослуживец рассказал, что они попали в окружение, надежды на спасение не было, и Юдка застрелился... А окруженцы в последний момент прорвались.

Работа
У меня лечился мальчик, сын диктора местного телевидения Ольги Боковой. У него был постельный режим. А мальчишка так скучал по маме, что я сказала ему: «Да не плачь, покажу я тебе маму». Когда позже проходила мимо палаты, до меня донеслось: «Раз Галя Евгеньевна обещала, значит, покажет тебе маму. Она не обманывает». Это дети его успокаивали. Делать нечего, вечером ко времени новостей я посадила его на закорки и понесла к телевизору. Так малыш маму увидел и успокоился.
Работу свою я любила и люблю, трудностей я не боялась, всегда рвалась на сложные участки. Детская боль не оставляла меня равнодушной. Хотелось помочь всеми силами. Когда я дежурила, постовые сестры частенько ворчали: «Ну что она бродит, никому покоя не дает...» А мне все казалось, будто где-то ребенок плачет, я вскакиваю и бегу к нему. Если речь шла о здоровье и благополучии ребенка, я никому оплошностей не спускала. Нередко по этой причине и раздоры случались. Однако с коллегами мне все же везло. Хороших и честных людей было больше. Сейчас часто врачи работают лишь за деньги и понятие «энтузиазм», увы, забыто.

На бегу
Как-то ко мне приходили дети из детского дома. С воспитателем... Организовали концерт. Я напоила их чаем, подала на стол бутерброды с сыром. Дети сыр съели, а хлеб оставили. Я подумала: ну и ладно, значит, не голодные... Педагог сказала, что они хорошо питаются. А если что-то из одежды порвалось, ушивать и штопать они не будут, просто выбрасывают. А мне вспомнилось, как я несколько раз перелицовывала юбку, украшала ее тесьмой и была вполне довольна. После я подарила эту юбку родственнице из Ленинграда, и та благодарила в письме: «Боже, какая красота, спасибо!» А сейчас никто и ничего не хочет делать руками. Зачем? Все можно купить. Сегодняшние молодые привыкли получать от жизни удовольствие, а радость от сделанного самостоятельно им, увы, неведома.
Я наблюдаю за людьми, за их отношениями... Все происходит на бегу, никто ни во что не вникает глубоко. Все поверхностно. Срывают верхушки: знаний, отношений, умений — и бегут, бегут... Куда? Наверное, зарабатывать деньги... Даже Льва Толстого читают в дайджесте. Сюжетную линию, может, и ухватишь, а вот красоту слова, яркость эмоций совершенно точно — не постичь.
— Чего не хватает сегодняшним старикам? Казалось бы, всего вдоволь... Продукты мы сейчас можем покупать любые, благо они есть в магазинах. Пенсии у большинства достойные. Мы сыты, одеты. Но... в нашем обществе колоссальный дефицит тепла, внимания и добра. Очень немного надо человеку, чтобы он оттаял, почувствовал любовь, заботу. И так же немного надо, чтобы этого человека унизить, оскорбить, даже не произнося в лицо оскорбительных слов. Достаточно быть равнодушным и холодным, — промакивая слезу бумажным платком, констатирует Галя Евгеньевна. — Тепла человеческого, душевного не хватает, причем катастрофически.

 Арина Маслова

                ***
ДЕВОЧКА НА ПОДОКОННИКЕ (2).
В хоре, который создала в Детском доме культуры Н. П. Астахова, было так много певцов, что на приготовленных к репетиции стульях и скамьях в зале второго этажа порой не хватало мест. Галя Попова, восьмиклассница, независимый очкарик, устроилась на широком подоконнике. В этом доме девочке было уютно всегда и везде, в любом его уголке. Она ощущала его тепло, приходила сюда с доверием и имела счастье оставаться здесь самой собой. Галя не побоялась переступить порог Дома даже после внезапного, непонятного ареста отца весной 1936 года.
Репетиция завершалась. После нее ожидались танцы. Кто-то из мальчишек приблизился к недотроге на подоконнике и рискнул поприставать. Девочка отмахнулась локтем — и звякнуло расколотое вдребезги стекло...
Директора Дома Галя нашла на первом этаже.
-Что?-только и спросила Ангелина Анатольевна, когда она, вся такая виноватая, молча остановилась перед нею.
-Стекло,-выдохнула Галя.
-Где?
-В зале.
Обе без слов направились к месту происшествия.
Страх сковывал девочку. Впервые она испытала его опустошающую силу, когда из дома уводили отца. С заложенными за спину руками он шел — конвоир впереди, конвоир сзади — по середине мостовой Советского проспекта, на виду у всего города...
— Что мне будет? — с ужасом думала девочка. — Сколько стоит такое большое стекло? А работа?.. — Она страшилась услышать это, зная, что мама одна и без того едва сводит концы с концами.
У разверзнутого окна Ангелина Анатольевна стояла и молчала, к недоумению обступивших ее подростков.
Евгений Николаевич Попов, отец девочки, преподавал русский язык и литературу в медтехникуме. Он поражал своей образованностью, особенно знанием поэзии. Разделял увлечение учащихся рукописными альманахами, стенгазетой, сам сочинял про своих учеников стихотворные экспромты, иногда сопровождая их рисунками. У них было общее — оба учились в вузах северной столицы. Но он был старше. Говорили, неосторожное приватное замечание о Троцком, как яром ораторе, решило его судьбу.
И вот теперь его единственный ребенок страшился того, что подумают о ней, дочери «врага народа».
Ангелина Анатольевна могла сказать Гале: «Девочка, разбитое окно — еще не разбитая жизнь».Но она сказала проще и добрей, как по обыкновению говорят нашалившему ребенку:
— А ты больше не будешь?
Тут мальчишки, перебивая друг друга, рыцарски кинулись на защиту Гали.
— Это не она! Больше мы виноваты. Мы ее толкнули.
Ангелина Анатольевна освобожденно вздохнула. Все встало на свои места.
                ***

«Медсанчасть «Северсталь»
С днем Победы! (3).
09.05.13
«…Галя Евгеньевна Сергеева-педиатр. Война застала её в  Ленинграде- в 1941 году она закончила два курса мединститута. А уже в августе Галю Евгеньевну мобилизовали и направили медсестрой в череповецкий госпиталь № 3738. Ей было всего 19 лет. «Я работала в приемном покое. Занималась отбором раненных- говорит Галя Евгеньевна. Конечно, это было очень трудно.
Поступали в госпиталь в основном  с Ленинградского фронта. До 90 человек в сутки поступало. Какие были тяжелые, страшные ранения! Ребята так страдали физически, так переживали морально, что с такими увечьями (они) больше никому не нужны. Душа рвалась и болела за каждого. Когда в конце войны я уходила из госпиталя, думала- неужели наступит такая жизнь, такое время, когда не будет  страдания и боли!»
       В 1947 году Галя Евгеньевна получила диплом, вернулась в Череповец и работала врачом- педиатром,  заведующей детским отделением Медсанчасти «Северсталь», преподавала в медицинском училище. Награждена орденом «Великой Отечественной Войны» 2 ст., медалью «За Победу над Германией» и др. наградами.
      

Источники:
1. Арина Маслова. «Галя Сергеева: Пора перестать жить на бегу…», газета «Речь» от 01 ноября 2013 года, Череповец.
2. Римма Минина. Феномен А.А.А., Череповец, 2002, с.93
3. е. msch-severstal.ru>news/8377279  С днем Победы! Сайт медсанчасти ОАО «Северсталь», 9 мая 2013 г. О подвиге Череповецких медиков в годы войны.( в т.ч. воспом. Г.Е. Сергеевой).