Внутри Марии. 3 глава

В больнице все еще не было никаких новостей, состояние дочери было все так же стабильно тяжелым. Одно утешало, Марии наконец-то разрешили свидеться с дочерью. Она стояла перед дверью палаты и переминалась с ноги на ногу: слишком много пришлось пережить за эти пару дней: ее неудавшееся самоубийство, авария дочери, встреча с бывшим мужем. Она была не готова к такому развитию событий. Со страхом подумала, о том, что было бы, если она тогда прыгнула, да, ничего хорошего не было бы. Дочь бы лежала, а матери бы уже не было. Пришел бы пару раз муж и все, а что бы потом было с дочерью? На тот момент она ведь даже и в мыслях допустить не могла, что с дочерью что-то может случиться. Что-то плохое, от чего она могла пострадать и ей бы потребовалась поддержка. Дочь всегда была сильной, она сама сказала матери как-то, что ее устраивает жить без отца:
Зато меньше скандалов.
Улыбнулась она и продолжила как ни в чем ни бывало играть на компьютере.
Мария тогда удивилась, ведь она всегда полагала, что несмотря ни на какие скандалы, дочери нужен отец, в конце-концов, он не был алкоголиком, скорее трудоголиком.
Лет 10 назад Марии казалось, что ей везет на мужчин. Настоящих, добрых, любящих. Таким был ее отец, таким был ее дядя, и как ей хотелось видеть таким своего мужа. Он был ласков с ней, добр, но однажды она поняла, что не одна у него. Это произошло на интуитивном уровне, когда дочь была подростком, между всеми было недопонимание, муж приходил поздно ночью, Мария ради него даже передвинула время ужина, ей хотелось быть семьей, нормальными людьми, которые держатся вместе, а не просто живут под одной крышей.
Он приходил все позже, былая нежность и терпение исчезли, на смену им пришло раздражение и усталость. Он тратил любовь и энергию на стороне, не на своих близких и родных, а на какую-то другую женщину! Она пыталась его вернуть, сменила гнев и возмущение на безграничную и всепрощающую любовь, но что она получила в ответ? Он стал раздражаться еще больше, приходил просто в ярость, крушил все, что попадалось ему под руку, казалось, что это он их терпит со всеми их «заскоками», а не наоборот.  Марии было горько, что в первую очередь страдает их дочь. Она решила посоветоваться со своей дочерью, ей хотелось хотя бы в этом мире двоих сохранить доверительные отношения. На что Кристина ей выдала ни секунды не раздумывая:
- Мам, папа уже не наш, он чужой. Конечно, пусть уходит.
Последний скандал был особо болезненным для Марии. Когда он понял, что его в этом доме его больше не ждут, он разорался так, что сервиз в серванте завибрировал тонко.
-Чтоб ты знала, когда выкидываешь меня, как последнюю собаку на улицу, у меня есть куда идти, где меня любят и уважают!
-Надо было раньше это сделать! Я была слепа! Скатертью дорожка! -кричала вслед Мария.
После его ухода Мария стала гораздо более самостоятельной, каждый такой уход близкого человека закалял ее, делал ее сильнее и немного мудрее. Ей было жаль дочь, ведь поддержка отца тоже важна, муж, в конце-концов не отказался от ребенка, они периодически созванивались и встречались, вне дома. Этого Марии хватало.
Мария устроилась на новое место, в банк, стала зарабатывать чуть больше. Все было хорошо, как ей тогла казалось, но не хватало самого главного -человека, который бы ее поддерживал, она так устала от этого одиночества, никто не гладил ее по голове в особо сложные дни, не утешал, когда она тайком от дочери запиралась в ванной комнате и тихонько плакала: для дочери она должна быть сильной. Мать -львица, так ее называли знакомые, зная, что если дело касается дочери, она кого угодно разорвет в клочья.
Теперь она стоит у дверей палаты, где лежит ее дочка и не может ничего сделать. Разве может она сразиться с самой смертью? Может отобрать из цепких рук?
Если бы такое было возможно, она не медля ринулась бы в бой, но она не знала, куда идти и что сделать, лишь бы ее дочь осталась жива и как прежде улыбалась ей своей хитрой лисьей мордочкой. 
Она вошла в палату. Вот эта вылизанная до неприятной чистоты, неживая палата. Дочь под одеялом, куча трубок, аппарат жизнеобеспечения, тишину разрезает лишь звук сердцебиения.
Марии не по себе, сердце кровью обливается, когда она видит свою дочь в таком состоянии.
Она присела рядом с дочерью, голова перевязана, на лице ни кровинки, она между мирами, подумалось матери.
Жаль, что это жизнь, а не кино, которое она посмотрит, погрустит немного и порадуется, что такое только на экране,  с ней-то уж точно такого не случится. Но это была реальность,  и выключить ее никак нельзя.
Мария погладила осторожно дочь плечу, провела рукой по лицу, еле касаясь, почти чувствуя физическую боль.
-Как вы себя чувствуете?
Мария вздрогнула от голоса, врач стоял прямо за ее спиной, ей подумалось, что он как кот, прокрался бесшумно и решил ее напугать.
-Я не хотел вас напугать, но работа у меня такая, не беспокоить лишний раз тяжелых пациентов лишним шумом.
Мария повернулась к нему и истерично вздохнула, ей хотелось побыть с дочерью.
-Но все же напугали. Как я должна себя чувствовать? По-вашему хорошо?
-Я так не говорил.
Что-то ей не нравилось в его манере разговаривать, словно это она была пациенткой, он буравил ее глазами, которые казались еще более выпуклыми из-за стекол очков.
-Скажите, доктор, что мне нужно сделать? Может я как-то могу ускорить это лечение, чтобы она быстрее выздоровела.
 -К сожалению, в такой ситуации только время поможет, через неделю мы планируем перевести ее в другую палату, ваш муж попросил.
Ах, мой муж попросил, а я как всегда ничем никому помочь не могу.
-Вы верите в Бога?
-Что? - Мария замешкалась с ответом, так как и сама не знала, верит или нет.
 -Сейчас можно помочь только так. Мне жаль так говорить, но это единственная ваша помощь.
-Вы не оставите нас одних?
-Конечно, только не задерживайтесь, пожалуйста. -Врач вышел из палаты.
Мария смотрела на дочь, как спокойно она лежала, словно крепко спала, только со всеми этими трубками и повязками.
-Кристина, ты меня слышишь, доченька? -она погладила ее нежно по руке
-Держись, не уходи от меня, ты мне нужна, солнышко, очень нужна. ;
Она не знала, что еще сказать дочери, поэтому просидев в полной тишине еще минут 5 ушла оттуда, ни разу не оглянувшись.
Мария поспешила домой, ей надо было поговорить с кем-нибудь, кто ее поймет, кто не будет ее винить ни в чем.
Лика приехала через час. Это была ее единственная подруга, бывшая соседка, с которой они общались не очень часто, но делились многими переживаниями. Несмотря на такое красивое имя, Лика выглядела как могла в свои 43. Полноватая фигура, еще бы, родив пятерых, кареглазая и кудрявая, с губами-ниточками, но очень веселая, громкая и приятная.
Подруги устроились на кухне с кофе и тортиком, купленным Ликой по дороге.
-Бедная моя девочка.. - Лика подперла подбородок рукой и глазами, полными слез и ужаса уставилась в свою чашку.
-Ну почему это случилось со мной? Что я такого сделала, Лика, скажи мне. Почему Кристина, лучше бы он!
-Не говори так, это уже случилось, этого не исправить и тем более не понять, это просто надо пережить, понимаешь? Как бы тяжело не было, надо держаться, не срываться.
Мария рассказала подруге про свой сон в метро.
-Это все переутомление, шок. Твой мозг не принимает информацию.
На том и разошлись, Лика хотела в следующий раз заехать с Марией в больницу, договорились на следующий день.

Мария решила пройтись с подругой до метро. Погода была величественно спокойна, снег, как манная каша, лежал на деревьях и кустах, немного похрустывал под ногами, это успокаивало. Мария уже шла обратно к дому, медленно, глубоко вдыхая жгучий морозный воздух, ей хотелось уснуть сегодня без этих дурацких снов, погружающих ее в непонятные параллельные миры ее жизни. Она замедлила шаг, наслаждаясь каждой минутой абсолютно чистого сознания, вокруг суетились люди, почти пробегали мимо, спешили с работы домой. Незаметно смеркалось, город окутало плотной, почти ощутимой темнотой, прохожие превратились в картонные фигуры, которые сновали тут и там.
Мария брела, глядя под ноги, чтобы не поскользнуться. Внезапно ощутила на себе чей-то взгляд. Осмотрелась, все так же торопились люди, но недалеко, у магазина ей почудилась знакомая высокая фигура, единственным, что заметила близорукая женщина, были очки. Человек стоял и как ей казалось, смотрел на нее.
Мария заторопилась домой, убеждая себя, что ей в очередной раз что-то показалось.
Вернувшись домой, она перемыла посуду, оставшуюся после посиделок, сделала себе бутерброд с сырокопченой колбасой и сыром, взяла дымящуюся кружку со сладким чаем и  переместилась в гостиную, на любимый диван. Полистала потрепанный «космополитен», пока ела, жужжащая тишина ее нервировала, она включила телевизор и легла, веки стали тяжелыми от тепла и сытости, незаметно комната поплыла перед глазами и она уснула.
Длинный больничный коридор, но не такой, как в больнице дочери. Старый, потемневший линолеум, желтоватые стены, хотя возможно, что это желтый свет от ламп дает такое болезненное ощущение. Здесь не пусто, Мария чувствует, что здесь много народу, она слышит вздохи, голоса. Кто-то всхлипывает. Мария подходит к одной из закрытых дверей, чувствует, как сквозь щели пробирается холодный воздух, ей хочется закрыть окно.
Осторожно поворачивает круглую дверную ручку и приоткрывает дверь. Это палата, внутри темно и очень холодно, при свете коридора можно увидеть две кровати у стены. На одной из кроватей кто-то сидит, обхватив руками колени и плачет. Это женщина, может молодая девушка, ей не разобрать. Мария заходит в комнату, пытаясь ступать максимально бесшумно, чтобы не побеспокоить плачущую. Та вдруг поднимает голову и Мария застывает.
-Зачем ты это сделала? -Кристина смотрит на нее с ненавистью.
-Доченька?
-За что, мама? Зачем ты так поступила со мной?
Мария пытается подойти к дочери, но та быстро вскакивает с кровати и подбегает к окну, окно открыто настежь, одним ловким движением дочь прыгает на подоконник, и выпрыгивает в окно.
-Нееет!!! -Мария истошно кричит, подбегая к окну, смотрит вниз. Из окна не видно земли, кажется, что стена больницы уходит глубоко в пропасть, бесконечные зияющие окна, внимание Марии привлекает дом напротив, словно зеркальная копия этого, одно окно открыто, на нее смотрит женщина, вцепившаяся руками в подоконник. Мария закрывает в ужасе рот, та проделывает тоже самое, вдруг та «Мария» забирается на подоконник, при этом не отрывая взгляда от женщины и с безразличным видом прыгает из окна.
У нее подкосились колени, рухнув на пол, Мария прижалась к батарее, которая оказалась куском льда.
Вдруг щелчок, и она почти ослепла от яркого света, такой бывает в операционных.
В дверях застыл высокий врач, выпуклые глаза смотрят на Марию не мигая.
Встаньте с пола, тут холодно. Отойдите, пожалуйста от окна.
Мария послушно встает, размазывая рукавом слезы.
-Пройдите за мной.
За спиной врача стоит Лика. Она улыбается виновато, глазами показывает, что все хорошо.
Мария идет, еле передвигая ноги. Перед ней высокая фигура врача, сначала он идет обычным шагом, но тут его ноги удлиняются на глазах, и он одним шагом преодолевает чудовищно-огромное расстояние, женщина в ужасе застывает, глядя вслед удаляющемуся доктору.
Тут кто-то кладет руку ей на плечо и она резко поворачивается, оказавшись лицом к лицу с Ликой. Ее лицо блестит как у пластмассовой куклы.
-Все будет хорошо, дорогая, потерпи, это не больно.
Мария чувствует укол в руку и вскрикивает.

Крик отдается эхом наяву. Телевизор монотонно и громко гудит, врач в программе делает укол ребенку, тот плачет навзрыд.
Конечности затекли и замерзли. Мария потирает руку и вскакивает с дивана, закрыть форточку.
Кошмары снятся, когда человеку холодно. Это сказала Лика вчера, надо же, она была права.