Рассказ 77 Он трудный самый

Рассказ 77-ой.

...Он трудный самый

Витяня стоял, как насторожившийся лесной зверь, прислушивающийся, принюхивающийся, присматривающийся. Звук, обеспокоивший его, менял тембр и направление, то есть слышен был то слева, то справа, то густея, то ослабевая. Но, в какой-то момент, он, окончательно сформировавшийся, зазвучал тройным не совпадающим по тону рокотом . Тут уже и я подскочил и встал рядом.

Из-за черного уступа нависающей справа скалы с явным прицелом на мокрую гальку стремительно спускались два пятнистых вертолёта с какой-то хищной внешностью. Опознавательных знаков на них не было. И, не понимая, что делать в таком случае, я обернулся к Витяне. Он дотянулся до базук, и по сжатым губам и прищуру было видно, что решение им уже принято.

Протянув мне первую базуку, он сдвинул на её коробчатой части чёрный рычаг, и положил мне на правое плечо.

- Ладонь на рукоятку. Палец на спусковой крючок. Прицел тут не сложнее, чем у винтовки.- приговаривал он, взяв себе вторую базуку, прислонив её к угловому камню и начав прицеливаться.- Радя, ты к дереву прижмись, а при пуске глаза закрывай. Смотри, они вместе садятся. Мой будет дальний, а твой – ближний. Я бью первым, а ты вторым, но в тот момент, когда твой ещё висит в воздухе. Мой явно первым сядет. Он ниже идет. Видишь! Как только он гальки коснется я стреляю, а ты стреляй до того, как пламя от моего широко распространится. Если не попадаем, хватаем следующую... И помни, глаза береги... О! Гляди, гляди, гляди... Садится! Я - бью!

Слева от меня грохнуло так, что я покачнулся, но цель свою в прицеле не потерял. Дальний вертолет качнулся, и воспламенившись, начал распадаться на части. Моя цель была хорошо видна на фоне этого пламени...

- Огонь, Радюха!- Витяня метнулся под дерево к следующей базуке.

И я нажал спуск. Глаза зажмурить, я конечно же забыл, поэтому мне их слегка припалило, но взрыв второго вертолета я ими видел. И когда грохот взрыва затих, я осознал, что рокот вертолета почему-то ещё слышу. Обернувшись и переведя глаза на этот звук, я как-будто ослеп. Он реверберировал где-то в середине солнечного диска...

- От солнца заходит, сволочь! Я его не вижу...- орал Витяня, крутившийся передо мною с базукой на плече.- Не стой сзади, Радя. В сторону отойди, мудила старый! Под огневую струю попадёшь! Да где ж он про*****... Не вижу!

В рокоте геликоптера прорезался новый звонкий тон – более резкий и частый. И тут Витяня словно споткнулся и начал валиться набок. И, в ужасе глядя на него, я почувствовал, что тоже валюсь, но в другую сторону, как перерезанный пополам чуть ниже груди... Боль при этом навалилась такая!...               

Третий вертолет, уложивший нас обоих  одной пулеметной очередью, был сбит ребятами с посадочной площадки. Предусмотрительный Рикмезов расставил противо-воздушную оборону, передав туда наверх две наплечных зенитных «Иглы».

*      *      *

Боли я уже не чувствовал. Просто стоял на каком-то скальном уступе, накрывающем вход в тоннель. И смотрел вниз на собственное искорёженное тело, раскинутое на каменном карнизе. Витяня выглядел примерно также. Каждый из нас лежал в луже собственной крови. Но поскольку от тоннеля в сторону обрыва шел небольшой уклон, а тело его располагалось чуточку повыше, струйка Витяниной кровушки потекла в мою сторону, и обогнув голову дви-нулась дальше. В какой-то момент они, его и моя, объединились, добежали до края  и уже вместе закапали с уступа, которым кончалась предтонельная площадка. Камень нагрелся на солнце, поэтому робкое это течение быстро прервалось, кровь свернулась. 
Спустя несколько минут сверху на тропе видны стали бегущие сюда вниз люди. Кто-то из них остановился над обрывом, под который рухнул третий вертолёт, и, посмотрев вниз, достал и бросил туда гранату. Подождал и бросил вторую. Когда они уже подбежали и остановились, не решаясь дотронуться до наших тел, из тоннеля выскочили Рикмезовы, машинисты и несколько солдат с Карлосом во главе. И уже они перевернули нас на спину, выровняв оба тела, уложили их рядом, скрестили Виктору руки на груди, а мне вытянули вдоль тела. И накрыли наши озверелые ещё после боя лица своими камуфляжными кепками. Карлос опустился на колени у нас в ногах и стал молиться,  всхлипывая и вытирая слёзы. Остальные венесуэльцы, сняв головные уборы, стояли позади него и периодически, произнося «Аминь», осеняли себя крёстным знамением.
Сверху подбежал Давид. Резко остановившись, он замер с искривлённым в напряжении лицом.

- Где Данька? – спросил его Андрюха Рикмезов.

- Я его во второй рейд засунул. Он уже на корабле.- ответил Давид.

Романыч снял кепку, сел в тени на ящики с базуками и долго смотрел на нас, а потом, заметив появившихся мух, послал солдат Карлоса за спецпакетами и носилками к поезду.

А я ощутил на своём плече руку вставшего рядом Витяни. Посмотрев на него, обнял за пояс, и так мы с ним и стояли, как прозрачные и никем невидимые статуи, глядя сверху вниз на них,  ещё не осознавших до конца всё случившееся. Давид с Андрюхой подошли к краю обрыва и смотрели на опалённую галечную отмель и догорающие обломки на ней. И, видевший произошедшее с высоты посадочной площадки, Давид стал объяснять Андрею и подошедшему его отцу, что и как случилось, что и в каком порядке он оттуда видел. Сфотографировав галечную площадку с обломками, они перешли в другое место, откуда был виден рухнувший в поток третий вертолёт. Сняли для истории и его останки.

- По виду наркомафия. – произнес подошедший Фил.- Они здесь в Колумбии всегда похожие геликоптеры использовали.

Солдаты принесли черные плотные полиэтиленовые мешки и в них запаковали наши тела. Потом подняли, уложив на носилки. Разделившись по шесть, приняли их на плечи, развернули ногами вперед и понесли наверх, туда, где уже собрано было все остальное имущество нашей группы. Рядом с этой кучей положили и нас с Витяней. Рикмезов с Карлосом отдавали последние распоряжения по завалу и минированию входа в тоннель. И когда уже все было кончено, на тех же самых ящиках с базуками, уже перенесённых наверх, разложили нехитрую еду и питьё. Расплескали по пластмассовым стаканчикам несколько бутылок водки и под простые слова Романыча:

- Ну, что, ребята, помянем бойцов!- выпили они, не чокаясь, и начали неторопясь закусывать, ломая руками хлеб и прихватывая на карманных ножах кусочки консервированного мяса.

Геликоптер прилетел... Оставшееся имущество, включая наши тела,  погрузили. Осмотрели площадку на предмет чего-то забытого. Все поднялись в кабину, убрали лесенку, задраили входную дверь. Двигатель взревел, с земли поднялась черная пыль. Корпус машины дрогнул и начал подниматься вверх. Через минуту мы с Витюней уже даже ничего не слышали. Тишина, повисшая вокруг, была какая-то глухая и беспросветная. Только иногда снизу доносился плеск воды.

*       *       *

Но вдруг эту тишину нарушил знакомый голос:

- Привет тебе, Эм из рода давших слово.

- Привет и тебе, Пэт.

- Что скажешь, Эм.

- Да ничего не скажу. Всё уже кончилось.

- Ты не прав! Всё ещё только начинается.

- Нам отсюда этого не видно. И судя по тому, что произошло с нами – это всё-таки конец.

- Вы слишком увлеклись боем, действуя неосмотрительно и неверно.

- Как это неверно, почему это неосмотрительно?- встрял в нашу беседу Витяня.

- Да так и неверно, генерал! Вы должны были укрыться, подать по связи сигнал тревоги основным силам, и только после их подхода разворачивать бой.

- Задним умом все крепки, но мы бой выиграли, причем с минимальными потерями.

- А почему же Ваш друг и соратник так уныл и угрюм?

- Он просто ещё не понял, он ещё не оценил... Он ещё не осознал, что это наша с ним Победа - самое большое торжество солдата. Последняя в нашей жизни, но зато какая!

- Это Вам следует убеждать его, а не меня.

- Так Вы со мной не согласны?

- Нет, генерал! Вам следовало действовать иначе, Вам следовало беречь свою жизнь. Но мы ещё не раз сможем обсудить этот вопрос. Я пришёл сказать, что даю Вам обоим неделю на приведение в порядок личных дел. И вот  тогда-то мы и поговорим о Вашем будущем. Оно грядёт. До встречи во вторник через неделю, вечером. Ближе к закату солнца.

- А где мы встречаемся?

- Держитесь вместе. Я вас найду!

Мы с Витяней снова утихли и погрузились в свои нелёгкие мысли. Внизу вдоль реки бродили тени убитых нами солдат. Иногда они собирались вместе и оттуда, снизу мрачно смотрели в нашу сторону. Так продолжалось до позднего вечера. А на закате Витяня обнял меня, молча похлопал по плечу и резко отвернувшись пошел к обрыву, где не останавливаясь рухнул куда-то вниз. Но через долю секнды уже поднялся в воздух и растворился в нём.         

Я, ни о чём не задумываясь, пошёл следом и повторил все его движения. Падения, как такового не было, просто  меня закрутило, закружило и понесло...