Дознователь

Смолюк Андрей Леонидович
Рассказ



Снежинск июль 2014

Введение:

Добивались, добивались наши женщины равноправия с нами мужчинами и, в конце концов, всё-таки добились. Сейчас уже никого не удивишь, что женщины могут быть полицейскими и даже военными. Лет тридцать-сорок назад это считалось как нонсенс, а сейчас воспринимается нормально. Правда, я всё же сомневаюсь тут кое в чём, но это мои личные сомнения и к ним можно не прислушиваться, однако. Ну ещё женщина-полицейский понять можно. Там кабинетной работы много, особенно если ты дознователь. Сидишь, понимаешь ли за столом и дознаёшь у всяких граждан, что, как и почему если этот гражданин в чём-то криминальном замешен. Да и не обязательно в криминальном. Например, сколько у тебя картошки в саду какое-то злопыхатели так сказать «свистнули».
А вот женщины-военные, да ещё как правило в звании прапорщика, тут у меня сомнений много, ведь в случае чего и стрелять надо. А как правило при хорошей стрельбе женщины в основном в визг впадают и толку от них никакого. А ведь ещё прапорщики, знать солдатами командуют. А какой ты командир, когда в визг при хорошей стрельбе в визг впадаешь.
Впрочем, ладно, это, как я уже сказал, мои измышления и они могут быть и неправильными.
Жил я потихонечку жил и никогда не думал, что судьба столкнёт меня с женщиной-полицейским, дознователем по должности, да такой красавицей, что за неё можно и десять лет Трою осаждать мужикам, и никто этих мужиков за это дело не осудит.
Как говорится пути господни неисповедимы. А ведь всё получилось не просто так, не за роскошь, а за средство передвижения, то есть машины, как говорил уважаемый мной Остап Бендер.
 Но всё по порядочку, а то если всё сразу выложишь, то и рассказа не получится, чего бы мне не хотелось. Итак начнём.

Часть 1. Старенькие «Жигули»

Старые и новые газеты.

А всё началось с того, что мой сын, когда ему исполнилось восемнадцать лет получил водительские права. В школе он изучал машину, так сказать и изнутри и снаружи, то есть вождение, и вот когда ему стукнуло восемнадцать, он и получил права.
Естественно сразу встал вопрос о покупке машины. Нет, конечно, не новой, у нас тогда на новую машину просто денег не было, а какую-нибудь подержанную, но ни очень, главное чтобы она возила нас, а не ездила на наших шеях, вследствие бесконечных ремонтов.
Поэтому у нас дома сразу появились кипы газет, как новых, так и старых, в которых мы всей семьёй изучали объявления о продаже машин. Мы рассчитывали, что машина обойдётся нам в сорок-пятьдесят тысяч и поэтому  нас интересовали машины примерно 1993-94 годов выпуска.
Мой сынишка никогда не читавший газет, всё ему заменяло чудо современного прогресса – компьютер, вдруг проявил такое рвение в читке объявлений, что мы с мамой просто диву давались. Заодно он иногда и заметки почитывал, что было уж совсем удивительно.
В поле его внимания попали пять машин. Две за сорок тысяч, две за пятьдесят тысяч и одна за семьдесят. Просто, судя по объявлению, эта последняя машина была 1995 года выпуска и прошла всего двадцать тысяч километров. Это, конечно, хорошо, что она прошла всего двадцать тысяч, но цена нам была не по карману и поэтому мы, как-то сразу, причём не без сожаления от неё отказались. Осталось в нашем внимании только четыре машины.
–  Слушай, – сказал я Серёже, – ты в этих машинах что-нибудь понимаешь не в смысле внутренностей, а в смысле её товарного вида и стоит ли покупать именно такую, а не другую. А то ведь получится, что машина сядет нам на шею, точнее на кошелёк и мы будем её бесконечно чинить.
– Нет, – ответил сын, – в этом я тоже ничего не смыслю.
– Тогда надо найти какого-нибудь мэна, то есть мужика, который бы сразу сказал. Там нелады, тут нелады и машина три раза была в аварии, – продолжил я.
– Да где ты такого найдёшь? – удивился сын.
– Ну пошукать надо! Да и у мамы нашей спросить. Как нестранно, но женщины в вопросах, что, где и почему разбираются лучше нас. А газеты ты ещё почитай, вдруг что вырисуется. И внимательно читай, не по диагонали, как всегда, – закончил свою тираду я.
– Мам! – словно в глухом лесу прокричал сын.
– Чего тебе, – послышался из комнаты ответ, заглушающий вопли телевизора.
– Ей не до нас, – сказал я, – слышишь, что по телевизору показывают. Это мамино любимое шоу.
Однако моя жена оторвала всё-таки свою попочку от дивана и пришла к нам понимая что мы решаем сложные проблемы.
– Ну чего вам, – уже мягко сказала она, – шоколада что ли? Так его у меня нет.
– Нет, шоколада нам не надо, – отреагировал сын, – нам нужен мужичок, который бы сразу, взглянув на машину сказал стоит её брать или нет. Не развалится ли она по дороге или не сядет нам на шею с бесконечными ремонтами. Папа говорит, что вы бабоньки всё знаете.
–  Не бабоньки, а женщины, – строго сказала моя жена, потому что терпеть не могла этого слова «бабоньки» (лично мне это слово нравилось, как уменьшительно-ласкательное)
– Тут далеко ходить не надо, – продолжила она, – вон Ваня наш сосед , так жена его Ольга говорит, что он крупный спец по машинам. Вот его и надо позвать. А что вы уже выбрали машину?
– Да вот у нас четыре варианта пока. Больше нету, – заметил сын.
– Так наверное и хватит, – сказала мама.
– Ну мы ещё газеты поизучаем, – заметил я, – может ещё чего лучше найдём.
– Ну поищите, да будем звонить, а я пока схожу к Ване договорюсь с ним, – подвела черту наших разговоров моя жена и действительно отправилась к соседям, договариваться с Ваней, чтобы он посмотрел выбранную нами машину. А мы с сыном ещё полчаса изучали газеты с объявлениями о продаже машин, но ничего лучшего кроме выбранными нами машинами не нашли и я тогда «сел на телефон» и стал обзванивать владельцев машин чьи объявления приглянулись нам.

Звонки.

Я набрал номер первого приглянувшегося нам объявления на счёт машины и мне ответил симпатичный женский голос.
– Здравствуйте, – сказал я, – я звоню на счёт объявления на продажу машины.
– Да, да, – подтвердил женский голос, – машину мы продаём.
– Какой она марки, какого года выпуска, сколько прошла и сколько стоит? –  забросал я женщину вопросами, хотя половину из них мы прочитали в объявлении.
– Понятно, – сказал я и как на дипломатическом приёме добавил, – мы подумаем!
– Только думайте побыстрей, так как не вы первый звоните нам, – сообщила телефонная трубка.
– Хорошо, – согласился я и повесил трубку.
Я обменялся полученной информацией с сыном, жена всё ещё была у Вани и сын, как заправский водила высказал такие мысли:
– Во-первых, женщина причина аварии – это всем известно, во-вторых, четвёртая модель это комби, а нам надо седан, в-третьих, платить за сто двадцать тысяч километров пробега пятьдесят тысяч – это многовато. Так что я считаю – эта машина нам не пойдёт.
– Ты знаешь, – ответил я сыну, – я целиком с тобой согласен, а то, что женщина –  причина аварии, это точно. Так что зачёркивай это объявление и давай перейдём на следующее.
Сын порылся в газетах и сообщил мне второй телефонный номер, при этом добавив, что тут есть и сотовый номер.   
–  Ну сотовый номер стоит денег, – ответил я, –  поэтому обойдёмся обычным телефоном.
Я набрал номер и стал ждать ответа. Но звонок оказался в пустую. Машину уже продали, сообщили мне по этому номеру, надо было думать раньше, так при этом ещё и добавили.
Третий номер долго не брал трубку. Наконец мне в телефон сообщили:
– А-а-а- пчхи, здрасти! А машину, какую машину, которая бегает по дорогом, я продаём за сорок тысяч.
При этом из трубки пахнуло таким перегаром, что я чуть было не задохнулся.
– Слава богу, – подумал я, – что мы ещё запахи не умеем передавать на расстояние, а то бы мне точно противогаз потребовался.
Владелец этого телефонного номера и следовательно машины, на которую у нас упал глаз был похоже в дым пьян, а вести разговоры с пьяным, да ещё по важному делу – .то бесполезно, поэтому я тот час же повесил свою трубку телефона, даже не простившись.
Оставался один, последний телефонный номер. Но нас и тут ждало разочарование: трубку по этому номеру никто не брал.
– А сотового там нету? – спросила я сына.
– Нет ответил он и спросил в свою очередь: и что мы теперь делать будем?
– Ждать, – ответил я, – появятся ещё какие-нибудь объявления, которые нам подходят, надо только теперь внимательно изучать газеты.
Тут, наконец, от Вани-соседа пришла наша мама.
– Ну, что сказал Ваня-сосед? – поинтересовались мы с сыном.
– А Ваня-сосед, – ответила мама, – посоветовал ждать, как он сказал «аварийную» машину, то есть машину, которая много не прошла, но которую надо срочно владельцу продать и возможно даже за ваши сорок тысяч.
– Да, правильная мысль, – согласились мы с сыном, – так что будем ждать.

«Аварийная» машина или покупка.

Ждать нам пришлось полтора месяца, пока к нам сам не пришёл Ваня-сосед и не сказал:
– Я вам нашёл машину. «Жигули» 21061 пробег восемьдесят тысяч и просят за неё всего ваши сорок тысяч. Хозяин уезжает куда-то из города и ему срочно надо продать машину. А осмотреть я вам её помогу. Вот телефон, звоните.
Он передал мне листочек, на котором был записан телефон. Не откладывая дела в долгий ящик я набрал номер этого телефона и оказалось, что действительно машину прошла восемьдесят тысяч и просят за неё сорок тысяч. Мы договорились о встречи на завтрашний день у нашего магазина «Меркурий», на шесть часов вечера. Оставалось только ждать завтрашнего дня. Не знаю как жена, а эту ночь я спал плохо, потому что нервничал по поводу машины, всё боялся, что нам подсунуть какую-нибудь дрянь.
Но мои опасения оказались напрасны. Машина была хорошей, ухоженной и с виду очень привлекательной. Ваня-сосед, который был с нами, полез под машину, что-то посмотрел там, вылез и спросил владельца:
– Сколько раз машина была в аварии? ( сразу чувствуется профессионал)
– Один, – ответил хозяин, пока ещё не нашей машины. А я и сын уже мечтали как мы будем разъезжать на этих «Жигулях» себе в удовольствие.
– Но всё починено, всё исправлено, - сказал хозяин машины.
Кстати, хозяин машины был похоже хорошим человеком, вот только нос его немножко подкачал. Он был длинным, загнутым к концу и при этом из него периодически хозяину машины приходилось высмаркивать в платок сопли. Где он мог простудится в тридцатиградусную жару, лично для меня было загадкой. Но, впрочем, этот нос не портил впечатление о хозяине машины.
Короче говоря, при помощи Вани-соседа мы ударили по рукам. Теперь предстояла нудная процедура в ГАИ-ГБДД по переоформлению машины на моё имя. Я даже не представлял себе, что это за нудная процедура и длительная, потому что народу в этой организации в тот день, когда мы туда приехали, как, впрочем, и в другие дни, было полно.
Ване-соседу за помощь была куплена бутылка чешского пива, чему он оказался чрезвычайно рад. Его миссия на этом заканчивалась.
В ГАИ-ГБДД мы договорились ехать через два дня. Просто мужчина с длинным сопливым носом, куда-то уезжал и освобождался только через два дня. Эти два дня пролетели в мечтах о том, как мы будем рассекать просторы Урала на нашей машине, куда поедем в первую очередь и что увидим тоже в первую очередь. Так что эти два дня пролетели незаметно и быстро и вот мы уже с пока хозяином машины едем в ГАИ-ГБДД, (Почему я пишу ГАИ-ГБДД, так это потому, что как называется сейчас эта организация я не знаю. Раньше это было ГАИ потом ГБДД, потом опять вроде ГАИ, в общем каша из названий, так что пусть эта организация будет у меня ГАИ-ГБДД).
Как и в любой государственной организации эта организация состояла из кучи кабинетов и хотя на входе услужливый полицейский (тогда милиционер) объяснил нам куда в первую очередь надо соваться, нам пришлось побегать по коридору первого и второго этаже ( а здание ГАИ-ГБДД было двухэтажным), прежде чем найти нужный кабинет, да и то по совету мужиков которые там томились не по одному часу.
А сначала нужно было, оказывается, пройти тех. Осмотр, причём без всяких бумаг. Стоило из-за этого бегать по кабинетам, я не знаю, но факт остаётся фактом набегались мы по шейки. И это было только начало.
Тех. осмотр мы не прошли, поскольку выяснилось, что машина слишком много выделяет СО2 в атмосферу и надо поэтому прочистить карбюратор.
Обладатель длинного носа пустился в извинение, что не всё проверил перед продажей машины и сказал:
– Я съезжу в автодом, и там мне всё быстро наладят. На это уйдёт два дня, максимум три и я вам позвоню.
Я согласился, потому что делать было нечего и надо было устранять неисправность. Правда, мне не терпелось, чтоб скорее сын нас куда-нибудь повёз, но что поделаешь, на неисправной машине ездить не хотелось.
Хозяин длинного носа позвонил через два дня и сказал, что всё о,кей и можно опять ехать в ГАИ-ГБДД, что мы и сделали на следующий день.
 На сей раз тех. Осмотр мы прошли без сучка и задоринки и влились в толпу мужиков, которые нудно ждали своей очереди в различные кабинеты этого ГАИ-ГБДД. Наше ожидание продлились не много ни мало четыре часа. Наконец я получил новые номера на машину, квиток, что тех осмотр пройдён и следующий нужно проходить только через три года (чему я весьма удивился) и можно сказать, что машина почти перешла в мои руки. Но надо было съездить ещё к нотариусу, который заверит все документы, передать сорок тысяч хозяину машины и длинного носа и всё, машина наша. Когда мы стали отъезжать от ГАИ-ГБДД, то я обратил внимание но то, что машина плохо завелась. Это мне показалась странным, и знать бы мне тогда к чему это привело, я бы ещё тысяч пять сбросил с цены машины. Но тогда я особого внимания на это не обратил и мы поехали к нотариусу, ожидая, что там опять толпа и придётся ждать энное количество часов. Но, как нестранно, к нотариусу никого не было, лишь один мой сынишка скучал в ожидании нас.
 – Ну наконец-то, – пробурчал он, – я вас уже два часа жду.
– А ты как думал, – ответил я, – в нашем царстве-государстве всё для народа.
Итак, к нотариусу народу не было и через пятнадцать минут при свидетельстве этого нотариуса, я передал сорок тысяч хозяину, уже теперь бывшему, «Жигулей» и мы стали обладателями машины. Процесс купли-продажи завершился, при этом все остались довольны: бывший хозяин обладатель длинного носа из которого постоянно текли сопли ( сорок тысяч –  это не пустяк) и мы, потому что мы теперь были не просто так, а автовладельцами. После этого все разошлись и мы направились, гремя ключами от машины, чтобы доехать до дома. Кстати сын тогда ездил по доверенности, потому что машина числилась на мне. Эту доверенность нотариус оформил почти мгновенно. Мы сели в машину, сан завёл её, причём с первого раза и мы поехали домой, чтобы обрадовать нашу маму. Пока мы ехали машина работала как часы и это нас радовало.

Первая поломка.

На следующий день мы с сынишкой поехали на заправочную станцию. Доехали нормально, машина сразу завелась и ничего не предвещало каких-либо проблем. Но когда мы залили полный бак, машина вдруг перестала заводиться. Не заводится и всё тут тебе. Мы уж и так крутились вокруг нашей машины и этак, но она не заводилась. Тут ещё подъехал к заправке муж сестры моей жены Валера и тоже стал бегать вокруг машины. Мы вручную откатили машину в сторону и стали возиться с ней там. Но машина не заводилась. Мы даже пробовали подключить аккумулятор Валериной машины к нашему, но тоже ничего не получалось.
– Так, началось, – мелькнуло у меня в голове, всё-таки сорок тысяч это сорок тысяч. Я даже начал жалеть о том, что мы не нашли какого-нибудь клада в виде «добренького банка», который бы ссудил нам тридцать тысяч без всяких процентов и не купили «Жигули» за семьдесят тысяч, которая прошла всего-то восемьдесят тысяч километров.   
Вот мы бегали вокруг машины минут пятнадцать и вдруг неожиданно в момент пробы ещё раз завести машину, что-то в неё щёлкнуло, и она завелась. Мы чуть было не закричали «Ура!». Мысль о «добреньком» банке сразу же меня покинула.
А вечером мы с помощью Валеры и его машины отбуксировали наш «Жигуль» к мастеру, который сказал:
– Скорее всего, полетели муфты у стартёра.
Так оно и оказалось.
Мастер вытащил стартёр, и действительно муфты его были все изношены до предела и стоило их заменить, как машина стала заводиться с пол оборота. Мы с сыном и женой облегчённо вздохнули. Так закончилась первая поломка.
– Дай бог, – подумал я, – пусть она будет последней.
Эта мысль, конечно, была нереальной, что это за машина, которая не ломается (разве что японские) в самый неподходящий момент.
И эта мысль моя сбылась, что с тех пор три года машина практически не ломалась, так были неувязки, Были и серьёзные неисправности, но мы их быстро устраняли. И эти три года мы рассекали дороги Урала и дороги нашего сада на нашей первой машине без особых проблем.
Случилась, правда, ещё одна неувязка, о которой следует рассказать.
Как я уже говорил талон на техосмотр нам дали на три года, что было странно. И вот останавливает нас в городе пост ГАИ-ГБДД и полицейский с удивлением начал изучать наш талон на техосмотр. Изучал он его долго, минут пятнадцать, покраснел от натуги и даже закашлился.
– Чего-то я не пойму, почему талон вам выдан на три года? – спросил нас полицейский
– Наверно просто ошиблись, – добавил он, переставая краснеть, – вам надо талон поменять и ещё учтите, хорошо, что эту оплошность нашей службы я заметил у нас в городе. Если бы заметили это дело где-нибудь в Каслях, то сразу же сказали, что талон фальшивый и вам грозил бы огромный штраф. Причём вы бы их не за что ни убедили, что вам такой выдали. Просто у нас с тамошним ГАИ-ГБДД вооружённый до зубов нейтралитет. Так что съездите в нашу контору и поменяйте талон. После этих слов полицейский окончательно перестал краснеть и кашлять, видно даже упоминание о каслинском ГАИ- ГБДД вызывало у него аллергическую реакцию.
Я в душе матюкнулся, потому что опять ехать в это ГАИ-ГБДД у меня, да и у сына особого желания не было (это опять стоять в очереди два часа), но ничего поделать было нельзя. Мы не очень хотели, чтобы где-нибудь в Каслях с нас содрали большой штраф, да ещё за это дело могли и в кутузку запихнуть, поскольку, как сказал наш полицейский и нас с каслинским ГАИ-ГБДД вооружённый до зубов нейтралитет.
Так что на следующий день мы опять с сыном поехали в ГАИ-ГБДД и, что самое удивительное, народу там почти не было, так что вся процедура замена технического талона занял буквально полчаса, чему мы были очень рады. Мы были этому так рады, что просто стали кататься на машине по городу и его окрестностям не жалея бензина и следовательно наших, точнее маминых денег. (Просто на бензин деньгами нас суживала мама, говоря при этом, что знаю я вас, вам бы лишь бы ездить куда попало). Больше в течение трёх лет, как я уже сказал, машина особо не ломалось, но правда к концу третьего года нашей её эксплуатации половина её деталей нам пришлось заменить на новые.

Продажа нашей первой машины.

И так, прошло три года с момента, когда мы купили машину. Срок достаточный и надо отдать должное машина и сын, как водитель здорово нас выручали в саду. Мы даже с ужасом стали вспоминать, как весь урожай тащили на себе, да ещё по уральским горам, что отделяли наш сад от автобусной остановки.
Но время бежит и машина окончательно состарилась, так что теперь не мы ездили на ней, а она, машина, ездила на нашем горбу. Причём ремонты шли непрерывно и нам это начало поднадоедать. И в денежном и в моральном плане. Причём машину мне приходилось «тащить» на собственном горбу, а мои попытки переложить её на горб сына, он уже тогда работал, ни к чему не приводили. Сын «спихивал» машину обратно на мой горб, и за все ремонты, и неувязки приходилось нам с мамой расплачиваться одним. Хотя надо отдать сыну должное платили-то мы, но всеми делами, связанными с ремонтом машины, занимался сынишка. Так что «таскали» машину на своём горбу все мы втроём. И даже вчетвером, потому что у сына появилась девушка, хорошая девушка, которая впоследствии стала его женой, и она тоже принимала непосредственное участие в «таскании» машины на наших горбах.
И вот однажды я не вытерпел и сказал:
– Всё, сил моих и финансов больше нет таскать этот проклятый «Жигуль» на своём горбу, надо его отвести на свалку.
– А нам купить новую, «Хундей», например, – поддакнул сын. – Да и эту ещё не надо выкидывать на свалку, надо попробовать её продать тысяч так за двадцать-пятнадцать.
– Да кто эту рухлядь купит? – удивились мы с мамой.
– Надо попробовать, – отреагировал на наши слова сын, – попытка не пытка.
– Вот и займись этим, – поддакнул я.
– А и займусь, – взъелся сын, – и вот увидите, что продам.
– Ну давай, давай, – согласилась наша мама.
И действительно, буквально через две недели сын приходит домой и говорит:
– Покупателя я нашёл, двадцать тысяч, давай папа, собирай все документы на машину, я её продаю не через ГАИ-ГБДД.
–  Как же так? –  удивился я.
– Всё очень просто, если продаёшь без смены номера, то можно и не через ГАИ-ГБДД, а просто рука в руке, так сказать. Главное, чтобы этот мужик снял с учёта нашу машину. А то получится, что она будет числится на тебе, папа, хотя на ней будет ездить совершенно другой человек. Он, кстати, обещал , что всё сделает сам.
Если б я тогда знал, что этот покупатель, конечно на себя машину в ГАИ-ГБДД не переписал, а так и ездил на машине принадлежащей мне и к чему это приведёт, я бы сам съездил в ГАИ-ГБДД и переписал на этого мужика машину. А привело это в полицию к дознователю, а точнее к дозновательнице от которой мне в «ребро», как положено мужику в пятьдесят лет, «попал бес».
Но это произошло через шесть лет, а сейчас об этом никто не думал, наоборот все я, мама, сын и его девушка Таня были рады, что вот сын нашёл дурачка, который теперь сам будет таскать машину на своём горбу. Мы по этому поводу даже бутылочку пива распили.
Теперь ребром встал вопрос о покупке новой хорошей машине, но это совсем другая история и может быть, когда-нибудь я её и расскажу. А сейчас я кончаю первую часть повествования и перехожу ко второй.      
 
Часть 2. Дознаватель.

Неожиданный звонок.

Прошло шесть лет. Я уже, если честно, начал забывать, что у нас когда-то был старый «Жигулёнок», которому мы даже радовались поначалу. Теперь у нас, точнее у сына, был шикарный «Хундай», который, правда имел низкую посадку, из-за которой в лесу и на природе он чувствовал себя не очень, зато асфальтовые дороги он рассекал со свистом и с чувством собственного достоинства. Сынишка мой стал заправским водителем, у него появился опыт, что немаловажно, так что теперь съездить для него в Екатеринбург или Челябинск, где движение по дорогам о-го-го, было плёвым делом.
 Пару раз мы видели в городе наш старый «Жигуль», который значит ещё бегал и возил своего нового хозяина. Всё было хорошо и ничего не предвещало бурю.
А буря началась с неожиданного телефонного звонка.
Просто однажды я был, впрочем, как всегда, с утра дома и вдруг раздался телефонный звонок.
– Да, – просто ответил я, сняв трубку.
В трубке что-то крякнуло, и приятный женский голос произнёс:
–Здравствуйте, это Андрей Леонидович?
– Да, – опять же просто ответил я, – вы совершенно правы, это Андрей Леонидович.
– Это из полиции вас беспокоит дознаватель Кузнецова! Вам надо придти к нам по важному дела в 322 кабинет, – сообщила трубка. – Желательно часа в два-три.
От такого заявления я естественно заволновался, потому что правонарушений каких-либо я вроде не совершал, пьяные дебоши не устраивал. С балкона полупустые бутылки из-под пива не выкидывал на улицу на голову прохожих, которые шли фотографироваться по поводу своего юбилея. Драк с мордобитием не устраивал и вообще вёл себя как добропорядочный гражданин. Естественно, поэтому я спросил:
– А что случилось? Вроде я ничего противоправного не совершал.
– А вот у нас и узнаете, – пропела телефонная трубка, опять же приятным женским голосом.
– Ну надо, так надо, – заметил я, – хорошо в два, в половине третьего, всё зависит от автобуса, буду у вас.
– Вот и хорошо. И так запоминайте: 322 кабинет, третий этаж, дознаватель Кузнецова.
После этого на том конце повесели трубку. Я тоже повесил телефонную трубку, пожал плечами в недоумении и произнёс лишь одно междометие: «Гм!».
После этого я на всякий случай позвонил сыну и поинтересовался, не попадал ли он в какую-нибудь историю, связанную с полицией. Я знал, что сын не попадал, но на всякий случай позвонил.
– Да ты что, папа, – ответил сынишка, – сам знаешь, что я уже давно остепенился, у меня жена, дочь, а ты – историю. Это по молодости может и случалось, сам помнишь, а сейчас нет. Так что не знаю, зачем ты полиции понадобился. Сам-то по старости лет ничего не совершал. Ха-ха-ха! Может какую-нибудь старушку на улице на любовь совратил, а она не выдержала, у неё случился инфаркт и она помёрла.
– Что ты фантазией на любовной почве богат, – огрызнулся я, – это я знаю. А что касается бабульки, так уж лучше бы что-нибудь про молодуху придумал. Больно мне нужны эти бабульки, толку от них никакого.
– Старый ты «хрен», – по доброму сказал сын, – молодуху ему подавай. Ха-ха-ха!
– Ладно, хватит издеваться над отцом, а то по заднице нашлёпаю, как в детстве, будешь знать!
– Силёнок уже у тебя не хватит, – съехидничал сын.
– Хватит, – буркнул я, – не сомневайся.
На этом наш разговор со взаимным подкалыванием закончился и мне ничего не оставалось делать, как опять поудивляться этому звонку из полиции. Жене я звонить не стал, чтобы её не беспокоить, пусть спокойно работает.
Сам же я чего-то разволновался да так, что днём поспать мне не удалось. А в два часа я поспешил на автобус, чтобы ехать в полицию. Я знал, что полиция опозданий не любит.




"Бес в ребро".

Автобус пришёл к остановке точно по расписанию в четырнадцать ноль пять, так что через двадцать минут я стоял у здания полиции, а ещё через пять минут нашёл кабинет 322, на котором была табличка: "Дознаватель Кузнецова"
Я осторожно, сам не зная почему, постучал в дверь и приоткрыл её.
– Можно? – спросил я.
– Можно,   только осторожно, – послышался приятный женский голос.
– Хорошо, – сказал я, – можно и осторожно!
И действительно надо было действовать крайне осторожно, потому что, когда я вошёл, то обомлел. Я увидел женщину да не просто так, а женщину с большой буквы, потому что хоть красивых женщин я повидал много, но эта женщина затмила всё и вся, настолько она была красива. Это была красавица почище Гомеровской Елены, хотя, конечно, эту самую Елену я не видел.
От такой красоты я обомлел и как стоял в дверях, так в дверях и застыл, ничего не видя вокруг себя, кроме этого самого "дознавателя". Одним словом, мне первый раз в жизни при моей седине попал в "ребро бес". Причём не просто бес, а бесище! Я сразу забыл, что женат, что сын у меня взрослый, что у меня маленькая внучка, что я всех их люблю и уважаю. Таких чувств, что пронеслись у меня в голове, я ещё не испытывал. Так я и стоял в дверях, ошарашенный красотой этого дознавателя.
А между тем дознаватель прелестным голосом спросил:
– Вам что?
А я ответить ничего не мог, потому что во рту у меня всё пересохло, и язык как будто прилип к нёбу.
– Ох, уж эти мужики, - сказала дозновательница. – Ну почему так устроен мир? Как меня увидят эти мужики вблизи, так у них сразу дар речи пропадает.
Она подошла ко мне, так стоявшего и онемевшего в дверях, и щёлкнула линейкой по носу.
– Э-эй, – сказала красавица, – очухивайтесь да побыстрей. У меня дел много.
От щелчка линейкой по носу, я слегка встрепенулся и что-то промямлил. Речевой аппарат пока у меня ещё не восстановился. (Вот чертов бес).
– Выражайтесь яснее, пожалуйста, –  проговорила дознавательница.
И как нестранно от этого "пожалуйста" я встрепенулся, и речь моя восстановилась. Я начал говорить, зачем я пришёл, точнее я хотел это сказать, а на самом деле я понёс какую-то ахинею про то, что если бы я знал, что в полиции работают такие женщины, я бы всегда в полицию ходил с букетом роз и что красивее женщины я ещё не видел.
Дознавательница как-то горько вздохнула, видно такие речи она слышала не в первой, и сказала:
– Да ладно вам, давайте по существу, а то опять линейкой по носу получите.
Эти слова привели мои мысли в порядок, "бес в ребро" маленько приутих, и я сказал то, что должен был сказать с самого начала, а именно: кто я такой и зачем к дознавателю явился.
– А так вы Смолюк, – почему-то радостно воскликнула дозновательница. – А брат у вас судьёй работает. Так ведь.
Так, подтвердил я, не переставая любоваться красотой, что сидела рядом со мной.
– Сейчас я вас найду, –  сказала красота и принялась перебирать папки, что лежали у неё на столе.
– Вот вы, – сказала красота, – и вы являетесь владельцем машины за номером таким-то. (Тут она назвала номер машины, который мне ничего не говорил). Ну, а поскольку номер мне ничего не говорил, то я начал опять нести какую-то ахинею про женщин и мужчин.
– Так владеете или нет, – перебила меня дозновательница.
– Если честно, – пробубнил я, потому что мне неудобно было сказать, что не знаю, и тем самым расстроить красавицу-дозновательницу, – то такую машину и что я её владелец не помню.
– Ну вспоминайте! "Жигули" 21061 белого цвета, которую вы купили у гражданина такого-то (тут она назвала фамилию, которая мне тоже ничего не говорила) за сорок тысяч рублей в двухтысячном таком-то году. Вспомнили?
У меня в голове что-то промелькнуло и я действительно вспомнил про нашу первую машину, которую мы купили, чтоб не таскаться пешком в сад, и которой по моей доверенности водил сынишка. И который потом продал её за двадцать тысяч какому-то мужику, которого я в глаза не видел, и что этот мужик поклялся, что с ГАИ-ГБДД он разберётся сам, записав машину на своё имя.
Всё это я вспоминал потихонечку, но как бы через какую-то пелену. "Бес в ребро" не давал мне покоя и мысли путались и все мои родные и близкие люди: жена, сын, внучка, невестка–отошли куда-то на задний план, глядя на красавицу-дозновательницу.
– Ну вспоминайте же! – воскликнула женщина и я опять получил линейкой щелчок по носу.
 Это меня немного встрепенуло, я мотнул головой и спросил, сам не зная почему:
– Это так со всеми мужиками, которые с вами общаются и которых вы "дознаёте"?
Красавица-дознавательница вздохнула, и утвердительно мотнуло головой, добавив:
– Практически со всеми. Такова уж моя участь! А про машину всё-таки вспомнили.
– Вроде вспомнил, – ответил я, почувствовав, что "бес в ребро" маленько меня отпустил.
– Так кому вы продали машину? – начала свой допрос дозновательница.
– Нет, в самом деле не имею. Хоть машина числилась на мне, но всей ей управлял мой сын (теперь сына сюда потащат, –  подумал я) и кому он продал и даже за сколько – я совершенно не знаю! А что случилось-то?
– Да в Каслях документы из машины, вашей машины, поскольку она на вас так и числится, украли, – ответила дознаватель. Она продолжала ещё чего-то говорить, но я почувствовал, что "Бес в ребро" опять заиграл вовсю и я не сколько слушал эту красивую женщину-дознавателя, сколько представлял, как из сада принесу ей огромный букет гвоздик. Именно огромный и именно гвоздик, хотя почему именно их я не представлял. А ещё я стал представлять, как целую эту женщину и веду её на брачное ложе совершать акт любви.
Тут я снова почувствовал щелчок линейкой по носу, и это меня маленько отрезвило (какой к чёрту акт любви в шестьдесят лет, когда эта красавица-дознаватель мне в дочери годится).
– Не так не пойдёт, – подумал я, – тут можно додуматься до того, что вот сейчас я вскачу и брошусь целовать и обнимать эту женщину-красавицу. Надо что-то предпринимать.
Я постарался взять себя в руки и внутренне сказал себе:
– У меня есть жена, у меня есть сын и у меня есть внучка, которых я люблю. А другие бабы мне не к чему!
И вы знаете, это помогло. Голова моя вдруг прояснилась, и я осознал, что сижу в полиции, и меня выспрашивают относительно нашей старой машины. Я ещё тряхнул головой и она окончательно прояснилась.
– Нет, – сказал я, – относительно той самой  машины  ничего вам сказать не могу. А уж на счёт пропажи из неё документов и тем более.
– О! Очухался! – съехидничала дозновательница. – Давно бы так! Так значит, ничего по этому делу вы нам сообщить не можете.
– Нет, – ответил я, – всем занимался мой сын, можете спросить у него, хотя навряд ли сообщит вам чего-нибудь интересного. Мы уже, честно говоря, и забыли, что у нас была такая машина.
Мне не очень хотелось подставлять сына, ведь теперь полиция и его вызовет к себе, и будет мурыжить разными вопросами. Но ничего другого мне не оставалось.
– Ладно, – сказала дознаватель (или точнее дозновательница – называйте как хотите), – подпишите протокол допроса, предварительно прочитав его,и вы свободны.
Я всё это сделал не скрою с чувством облегчения, потому что красота этой женщины по-прежнему давила мне на мозги и пулей вылетел из кабинета. Во след я услышал короткий смешок.
– Смейся, смейся, – подумал я, – но гвоздики я тебе всё-таки принесу, а то иначе из-за "беса в ребро и седины в голову" покоя мне не будет.
 С этим я пошёл домой довольный собой, что одолел этого проклятого "беса в ребро" и не поддался чарам этой красавицы-полицейской!



Заключение:

Дома я быстро позвонил сыну и обрисовал ситуацию. Радости от того; что его потащат, то есть вызовут в полицию, я у сына не почувствовал.
– Не хотелось мне тебя подставлять, но делать было нечего. И ещё учти, что дознаватель  такая дама, что от её вида я чуть с ума не сошёл. Тебе про "беса в ребро" думать ещё рано, но учти, что в такую и влюбится можно. Чего тебе, раз у тебя жена и ребёнок, делать никак нельзя.
А сын ответил:
– Вот ведь гад тот мужик, которому я продал машину. Клятвенно меня заверял, что съездит в ГАИ-ГБДД и перепишет на себя машину. Очевидно это придётся сделать нам, но сначала надо дождаться вызова в полицию, чтобы они отстали. А на счёт красавицы – это ерунда, как-нибудь справлюсь со своими чувствами.
– Ну как знаешь, – ответил я, – я тебя предупредил, а дальше твоё дело.
После разговора с сыном я пошёл в сад, где нарвал большой букет гвоздик, чтобы окончательно уладить свои отношения со своим "бесом в ребро". А когда я преподносил букет дознавателю, она вдруг прослезилась и сказала:
– Первый раз мне вот так ни за что дарят цветы!
И надо сказать, что мой "бес в ребро" тут окончательно успокоился.
А что касается сына, то его вызвали в полицию на следующий день, но он им тоже ничего конкретного сообщить не смог. После полиции сын позвонил мне и сказал:
– Поехали в ГАИ-ГБДД и снимем с себя эту машину, чтобы она больше на нас не висела.
Я этому, как сами понимаете, очень обрадовался, потому что по старой привычке подумал, что на это уйдёт целый день, но всё оказалось не так. Народу в ГАИ-ГБДД практически не было. Через полчаса мы с сыном облегчённо вздохнули, потому что сняли с меня ответственность за эту старую машину, сын меня отвёз домой, а сам поехал на работу.
Так вот и кончилась эпопея со старой машиной, а что касается красавицы-дознавателя, и "седины в голову, а беса в ребро", так первый месяц она мне приходила во снах по ночам, от чего я просыпался и долго не мог уснуть. Но потом всё затихло и я стал забывать этого полицейского небывалой красоты.
Через полгода я уже ничего и не помнил и как говорится : слава богу, потому что принимать таких полицейских в полицию нельзя, как посчитал я, так как она своей красотой может добиться каких угодно показаний у подследственного.

19.07.2014.А.  Смолюк.   

Снеженск июль 2014