Грезы духовидца

ГРЕЗЫ ДУХОВИДЦА
              Письмо потустороннего к Марии Казарес

     Дорогая Мари!  Четвертого января 1960 года  ехал к тебе на встречу, но автокатастрофа прервала мою жизнь. Мне было 46 лет. Я часто писал о смерти как о вечном сне, содержание которого никогда не будет раскрыто, но верил, что мой дух меня переживет,  хотя бы потому, что дух  глубоко почитаемого Достоевского был  всегда со мною. Пишу тебе спустя пятьдесят пять лет после моей абсурдной гибели в надежде, что живущие в ваше время люди не предали забвению имя и мысли Альбера Камю. Даже находясь в вечном сне,  не перестаю мыслить. В это трудно, если не возможно поверить, тем более, что я и сам, будучи атеистом, в это не верил, но способность к рефлексии у меня сохранилась! Мне даже кажется, что она сохраняется у всех несчастных, рефлексию которых прервала случайная и нелепая смерть. Быть может, она возвращается к тем, кто очень любил жизнь, любил мыслить и был полон творческих планов.
Еще при моей жизни превеликое множество персон в среде интеллектуальной элиты как во Франции, так и вне ее,  меня восхваляло и однажды даже наградило нобелевской премией за мои литературные произведения. В своих "Шведских речах" не скрывал своего удовлетворения от этой награды,  но уже в ту пору  видел их несовершенства. Мягко сказано - "несовершенства".... Семьдесят пять лет тому назад я написал своего «Постороннего», но сейчас, я бы его радикально переделал. Во-первых, назвал бы простодушную любовницу моего героя Мерсо  не Мари Кордона, а другим именем, ибо  что может быть общего между безвестной машинисткой и замечательной и любимой всеми актрисой Мари Казарес? Прости  за случайное сходство имен и во всяком случае не ищи в этом скрытого зловещего смысла.
Во-вторых, сознаюсь, плохо обошелся с Мерсо, отправив его на  эшафот без какого-либо имени (тогда я литературно полагал, что лучше будет, если "постороннего" Мерсо сделать персонажем анонимным. Пусть так, но до сих пор не могу понять, по какой литературной  причине я бесчеловечно оставил без имени его умершую уважаемую мать) и в-третьих, а это главное, убрал бы из романа экзистенциальные  взгляды моего героя на жизнь, будто она не стоит того, чтобы за нее цепляться. 
Мари!  Моя нынешняя рефлексия человека, жизнь которого в расцвете творческих замыслов внезапно прервал беспощадный рок,  вопиет от того, что  будучи молодым и полным жизненных сил мог навязать своему герою мысли о ничтожестве жизни: «Ну что ж я умру». Раньше,, чем другие,- это несомненно. Но ведь всем известно, что жизнь не стоит того, чтобы  цепляться за нее. В сущности, не имеет большого значения,  умрешь ли ты в тридцать или семьдесят лет, - в  обоих случаях другие-то люди, мужчины и женщины, будут жить, и так идет уже многие тысячелетия, Все, в общем, ясно. Я умру - именно я теперь или через двадцать лет. Но всегда к смущению моему,  меня охватывала яростная вспышка радости при мысли о возможности прожить еще двадцать лет. Оставалось только подавить этот порыв, представив себе, что за мысли были бы у меня  через двадцать лет, когда мне все-таки пришлось бы умереть, Раз уж приходиться умереть, то, очевидно, не имеет  большого значения, когда и как ты умрешь».
В 1940 году я написал "Постороннего", где  заставил своего Мерсо слишком искусственно (как мне представляется сейчас) думать о жизни и смерти. Тогда я естественно не предполагал, что ровно через двадцать лет  сам погибну в нелепой катастрофе. Выходит какая то нелепость, будто я устами убийцы Мерсо  сам себя приговорил к гибели именно в 1960 году. После наступления нового года, помню, я особенно радовался жизни и у меня не возникало глупой "радостной мысли", что проживу еще двадцать лет.  Почему двадцать, а не, скажем, десять или тридцать, я об этом не задумывался. Моя мгновенная гибель в машине, в которой ехал к тебе, Мари, со своим издателем Мишелем Галлимаром, не оставила ни малейшего шанса подготовиться к смерти в отличии от моего героя Мерсо
Трагично не то что люди сознательно идут на смерть, будь-то воины, самоубийцы или убийцы, а то, что гибели под снарядами и бомбами подвержены случайно и внезапно погибающие люди и даже дети, которым не дано даже помыслить: за что и в чем их вина?    У нас, в потустороннем мире, таких сотни тысяч несчастных. Разве я посмел бы сказать им, невинно и внезапно погибшим, что «жизнь не стоит того, чтобы  цепляться за нее».  Нет, жизнь - великое благо, а смерть величайшее зло. Мертвые, как говорят, не имеют «сраму», но и прав никаких они не имеют. Живущие иногда ради потехи дают клички любимым псам, пользуясь  именами великих умерших: «Бетховен, к ноге!». Как я был неправ, когда, следуя Жан-Полю Сартру, полагал, что люди в «пограничных ситуациях» не цепляются за жизнь! Адепты так называемого экзистенциального мышления, ставящие мысль о бытии выше самого бытия, не понимают, что единственно возможная онтология существования состоит в том, что сама жизнь цепляется за жизнь. Я тоже бы цеплялся, если бы моя жизнь мгновенно не оборвалась.
Дорогая Мари! Льщу себя надеждой, что ты еще жива и не утратила свой особый дар телепатии. Мой дух не сможет успокоится, если ты не расскажешь моим читателям, что всегда боялся лишь одного, как бы люди меня не заподозрили во лжи. Меня, надо признаться, всегда преследовал страх, «а что, если я умру, не признавшись во всех своих обманах и лжи? Нет, надо признаться, конечно, не богу или одному из его служителей. Вы же понимаете, я был выше этого. Нет, надо признаться людям, например, своему другу или любимой женщине» («Падение»). У меня сохранилась рефлексия, но в моем состоянии нет способа довести людям, что я заблуждался, обманывая их, будто мысль о существовании ценнее жизни.  В своем нынешнем состоянии в одном я предельно честен:  охотно променял бы свою рефлексию на возможность  коротко, вживую  обнять любимую или пообщаться со своим другом.  И еще.  Передай людям, что и в потустороннем мире часто вспоминаю слова моего кумира и наставника Федора Достоевского: "Люблю жизнь для жизни".  Мои друзья знали, что я действительно до самого конца любил жизнь.


Юрий Фурманов (Санкт-Петербург)
         контактные тел. (812) 590-93-02, +7 911 9615719