Сельская учительница

                Посвящается моей матери, всю жизнь
                бывшей сельской учительницей.

Для тех, кто сравнительно долго не прожил в селе, нет большой разницы между учителем в городе и в селе.
На самом деле, это совершенно не так. Речь, в первую очередь, идет о малоформатных школах в небольших селах, где общее количество учеников не всегда достигает и 10-и человек. Это значит, что школа всегда находится на грани закрытия. Во-вторых, там всегда один учитель, который должен вести все предметы. И самое главное, если в школе всего три класса, то две ставки не дают, а всего полторы. Это значит, что два первых урока учитель работает с одним, или двумя классами. Вторую пару уроков со всеми тремя классами одновременно, и, наконец, третью пару уроков, он ведет с теми, или с тем классом, которые (или который) не участвовали на первых двух уроках.
Учитель живет в том же селе, где и его ученики. Село малое, все всё друг о друге знают. Поэтому учитель и его семья живут, как в аквариуме, через стенки которого все видно.
Если ученик заболел, неплохо его навестить, и даже посоветовать (если знаешь), чем и как его лечить. В селе ни доктора, ни даже фельдшера ведь нет.
Таким образом, учителю надо умело сочетать функции односельчанина, где требуется доброта и внимательность, с функциями учителя, где нужны строгость, требовательность и дистанция.
Причем, она же не играет. Она живет в этом образе вполне естественно.
Сельская учительница - зачастую и няня. Если на улице мороз, или метет, она присмотрит, насколько хорошо оделся и закутался каждый ребенок.
Поскольку дети доверяют ей, она очень часто становится арбитром при детских разборках.
У сельского учителя контингент очень малолетний - от 7-и до 10-и лет. Работая какое-то время в школе, я восторгался, насколько хорошо старые учителя умеют общаться с малолетками. Входя в класс, она преображается. Дети видят перед собой и добрую маму и строгого воспитателя одновременно. В школах существовало неписанное правило: в первый класс не назначать молодого учителя. Ему самому еще «свариться» надо.
Если в крупных школах учитель младших классов заболевал, и замещать его на время назначали учителя старших классов, то это было просто трагедией и для тех и для других. Им было очень трудно общаться между собой. Но если замещает такая же учительница, вопросов не возникает.
Мне часто думалось, что эти простые сельские учительницы, которые закладывают и фундамент образования будущего гражданина, и основы его воспитанности, владеют каким-то, только им известным кодом, позволяющим достигать особых результатов.
Много раз представители разных уровней пытались сопоставлять: где лучшие результаты - в начальной школе в городе, или на селе. Чисто по образованию сельские дети очень часто выигрывали, но в некоторых иных вопросах могли выиграть и городские. С годами эта разница стиралась.
В посвящении я употребил слово «бывшей», а не «работавшей». У меня есть небольшой личный опыт работы в этой сфере. И я на всю жизнь понял, что сельским учителем надо быть, как музыкантом, поэтом, или писателем, а не работать, как бухгалтером, или слесарем. «От и до» здесь не получится.
Надо четко понимать, что учитель на селе и образец поведения, и маяк культуры.
И если в школу, а значит и учителю, вовремя не завезли дров, и он окоченевшими пальцами даже мел не может удержать, он не должен позволять себе критиковать руководство (в то время колхозов, а ныне управ), с тем, чтобы в селе не было мнения, что школа выступает против тех, кто управляет хозяйством.
Конечно, то, о чем я сейчас пишу, это реальность сравнительно далекого прошлого. Довоенный период и первые послевоенные годы. В последующем мне напрямую не приходилось сталкиваться со школьными делами на селе, поэтому я об этом писать воздерживаюсь.
В то время учитель на селе был чуть ли не единственным грамотным человеком. Руководство хозяйства требовало, чтобы он выпускал стенгазету, во время полевых работ проводил бы политинформацию для колхозников, организовывал бы клубную работу, и вообще, в той или иной мере участвовал во всех колхозных делах (однажды я даже увидел, что она ручку от молотилки крутила).
 Если у учителя, к сожалению, плохой почерк, и он не умеет рисовать, как же он сделает стенгазету? Извините, но это уже Ваши проблемы. И стенгазета все же выходила. Да и клуб, с такой помпой восстановленный еще во время войны, в последнее время захромал. Оживили.
А то, что учителю надо проверять тетради, готовиться к завтрашним урокам, продумывать всю архитектонику «многостаночной» работы в каждую единицу времени, никому и в голову не приходило. Это Ваши дела.
А ведь у учителя еще семья, и обязанности в ней. Конечно, ей было тяжело.
Надо сказать, что все годы Советской власти, общественные дела всегда ставились выше личных.
Однако, думая сегодня о том времени, мне представляется, что это, наверное, было правильно. Тогда все работали через силу.
 Иначе ничего бы не восстановили, да и себя бы не прокормили.
Справедливости ради надо сказать, что молодые учителя, комсомольцы, не чувствовали во всем этом обременения. Наоборот, это же счастье - помогать родному колхозу!
Ну а моя героиня была довольно слабого здоровья, да и уже в предпенсионном возрасте, и вначале вообще затруднялась понять, что от нее хотят. Раньше она работала в более крупных селах, там было по несколько учителей. Ее, как старшую, на эти дела не привлекали. Молодые учителя просили ее, - пусть поможет за это время с новыми методиками разобраться, и они будут очень благодарны.
Я очень интересовался, как можно работать с тремя классами одновременно. Несколько раз присутствовал у нее на уроках. Методика была выстроена таким образом, чтобы одни не мешали другим.
Если в одном классе идет урок литературы, во втором рисование, в третьем могло быть чистописание, иногда даже математика. Урок литературы строился так, чтобы посреди урока надо было что-то написать. Обычно 2-3 строки, по теме урока. Это создавало несколько свободных минут, чтобы она подошла к каждой парте и увидела как там дела. Если надо, то помочь, или поправить. Вероятней всего были и другие варианты. На мои расспросы она чаще всего пожимала плечами.
Она не очень любила заранее все планировать, надеясь на импровизации, на которые она была великий мастер, и ни разу в жизни они ее не подводили.
И учеников она обожала таких, кто слету все схватывает, способен к импровизациям. Помнится, она рассказала такой эпизод. Вызвала ученика, кажется, по географии. А тот явно не подготовил урока. Но не растерявшись, он сделал блестящий обзор и политики и географии и экономики того региона, о котором шла речь. Учительница была поражена. Ей даже подумалось, что эти вопросы он знает не хуже нее. «Ты сегодняшнего урока явно не подготовил», - сказала учительница - «Но за сообразительность и глубокое знание предмета в целом, ставлю тебе пятерку». Все ученики просто обалдели. Эпизод стал достоянием всей школы. Все судили, рядили: права ли учительница, или нет.
Потом все же разум возобладал. Учитель сам решает. Это его право!
Учитывая разницу лет, я веду разговор о педагогической деятельности моей героини того периода, когда ее работа уже приближалась к финишной прямой.
Учительница она была не просто хорошая, но, как говорят, от Бога. Но по характеру довольно строптива. Будучи всю жизнь рядовым учителем, она не очень боялась начальства. Был такой случай, что на ежегодной педагогической конференции она жестко покритиковала районное руководство. Ей пригрозили, что вот проверят ее школу, потом посмотрим какой героиней будешь! Она ответила с места, что категорически недопустимо:
«А что Вы мне можете сделать? Я рядовая учительница. «Меня с мужика не скинешь». А вот руководителей таких, как Вы, я уже пережила пятерых. Надеюсь, что и вас переживу!» (Кстати, именно так и произошло в недалеком будущем). Такая полемика не вписывалась ни в какие рамки. Все ожидали оргвыводов, в том числе и главная героиня. Вероятно, положение несколько смягчила директор школы из соседнего, более крупного села.
В то время система образования была построена так. В маленьких селах давали начальное образование. В более крупных - неполное среднее. Таким образом, малые школы посылали более крупным своих воспитанников для продолжения образования.
Так вот директор крупной школы сказала, что вне зависимости от состоявшейся здесь полемики, она считает своим долгом отметить, что учеников из нашего села они получают всегда хорошо подготовленными, и она хотела бы поблагодарить учительницу за ее труд.
Выше я коснулся некоторых вопросов, прямым, или косвенным свидетелем которых я был. Но в семейных хрониках обычно хранится много сведений, которые позволяют портрет любого члена семьи показать более емко и выпукло.
Героиня моего повествования родилась, и до определенного возраста выросла в семье очень бедного церковного служащего. У него было три дочери. И для каждой из них надо готовить приданое, иначе замуж не выдашь. Поэтому он экономил на всем, чем мог, и в первую очередь на текущих расходах. Пробить у него самую мизерную дотацию на эти цели было невозможно.
В школе очень быстро обратили внимание, что его младшая дочь (то есть наша будущая учительница), проявляет особые способности, в особенности в математике. Отец решил, что такой дар Божий надо использовать, и договорился с кем-то, чья дочь была на год моложе, и не успевала, что его дочь за определенную плату будет ей помогать. А ей тогда было девять лет. Она часто впоследствии шутила, что если бы это было зафиксировано в трудовой книжке, на сколько лет раньше она могла бы пойти на пенсию. Надо сказать, что начало трудовой карьеры было очень трудным. Далеко. Слякоть, грязь, холод, и т.д. А одежонка, как у всех бедняков, слабоватая. Но на «учительском» поприще ее заметили. На следующий год у нее уже было два ученика. Еще через год - три. Ей уже стало трудно справляться. А с 12-и лет отец перевел ее на самообслуживание. Сама зарабатывай, сама трать, как хочешь. Сама договаривайся. Делай все, как хочешь, только на материальную помощь семьи - не рассчитывай. И даже приданого он для нее не собирал.
Именно отсюда, я полагаю, и сформировался ее абсолютно самостоятельный и независимый характер, образ мышления, и твердое убеждение, что надеяться можно только на себя.
Прожив в своем поселении лет до 15-16-и, окончив тамошнюю школу, имея за плечами уже солидный педагогический опыт, она поняла, что будущего для нее здесь нет. В связи с этим принимает решение переехать с Украины в Симферополь, где у нее были родственники. Вот тут-то все и пошло-поехало.
Гувернантка, бонна, репетиторша и т.д. и т. п. Беда заключалась в том, что ей и самой надо было учиться. Работать она могла только полдня. Зарплата должна была хватить и на оплату учебы, и аренду жилья, на пропитание, на одежду. Денег, конечно, всегда не хватало. Поэтому долги сопровождали ее все эти годы. Она по очереди расплачивалась со всеми кредиторами. Ей верили. Через некоторое время она поняла, что вести подобный образ жизни постоянно, ей не под силу.
Получив какое-то образование , она лет через 8-10 возвращается на Родину, но уже в статусе официальной школьной учительницы.
Через несколько лет она выходит замуж. Конечно, по любви. Другой вариант для нее был просто немыслим. Жених моложе ее, но об этом громко не говорят. Тогда это не было принято. Он из сравнительно состоятельной семьи, женится без ее благословения, и тем самым отсекает любую возможную помощь своей семьи. К тому же, у него нет ни надлежащего образования, ни какой-либо профессии. Вероятно, в те переломные годы, немало было таких, кто ничего не умел делать. Так что, на неокрепшие плечи нашей учительницы, прочно уселся первый иждивенец.
Через несколько лет объявили призыв желающих ехать на освоение новых земель, которые много лет в Украине не обрабатывались. Мне думается, что она решилась на такую поездку, рассчитывая чем-то занять мужа.
Приехали. Школа уже была построена, и жилье для учителя было. А для мужа - ничего подходящего. Здесь уже в полной мере проявилась абсолютная разность характеров. Для учителя его труд был высшим смыслом жизни, а выпуск «нормальной продукции», т.е. подготовленных учеников - долг перед собой, людьми и Богом.
А отец, очевидно, не был приучен к этому. Работа, как мне кажется, была для него обузой. Но зато у него проявился совершенно удивительный талант к театру. Сцена составляла для него высший смысл жизни. Тяга его к театру была сопоставима, как для некоторых к казино, или к наркотикам. На пустом месте, в маленьком селе, он тут же находил единомышленников, писал сценарий, клеил парики, строил декорации и очень быстро выпускал спектакль. Нет клуба, - значит в школе. Школа мала - значит в любом вместительном сарае. Публика ломилась. Было много частушек, направленных против руководства. Причем, все на злободневные темы. Успех был оглушительный. Многие побаивались попасть под перо этого театрала. Но при всем при том, это денег не давало. Весь дом, как и раньше, держался только на ней.
Многие односельчане поздравляли учительницу с тем, что у нее такой талантливый муж, а она закусывала губы, чтобы не сказать что-нибудь вроде того, что у такого таланта дети могут от голода околеть.
К тому же, она была глубоко безразлична к театральным делам мужа. Даже на премьеры не ходила, вызывая обиду мужа. Ее полностью поглощала школа, в особенности, если она была еще и директором.
Сколько я ее помню, она всегда сидела у тусклой лампы, и накинув на плечи шаль, проверяла детские тетради.
В свою очередь, отец никогда не интересовался делами школы, за исключением тех случаев, когда там ставили спектакль или утренник. Это, в свою очередь, обижало мать. У них никогда не было по-настоящему общей темы разговора. Не исrлючено, что привитая с детства самостоятельность тоже не способствовала особенному сближению сторон.
А семья уже сильно выросла. Муж, двое детей. Всех надо накормить, обстирать, присмотреть. Но главное - это школа, это ее храм. Будь пожар, землетрясение, любое иное бедствие, на делах школы это не должно отражаться.
А на одну зарплату продержать всю семью трудновато.
По настоянию матери, отец поехал учиться на бухгалтера. Начал работать. Но театр, его истинный талант, а возможно и призвание, не давал ему возможности выкладываться на службе, получать повышения.
Так что семья серьезной поддержки от работы отца не прочувствовала. Хотя в какой-то мере стало легче. Но в основном, дом все же держался на женщине. В связи с тем, что отца часто перемещали по службе, мы вынуждены были часто менять место жительства.
Учительнице приходилось работать в разных школах: то в украинской, то в русской, то в греческой, то в татарской. И всегда ее охотно брали. Репутация была хорошей.
Ей везде удавалось завоевать авторитет, выучить минимум необходимых слов того языка, которым владеет большинство, с тем, чтобы более доходчиво довести до сознания детей свой предмет.
К тому же, по причине частой смены школ, ей очень часто приходилось менять предмет, который она вела. Но это ее не смущало. Она всегда говорила, что в начальной школе, кроме рисования, готова вести любой предмет, или все вместе, если понадобится. Но с особым блеском она всегда вела математику (арифметика, как тогда назывался этот школьный предмет).
Менялось все: место жительства, язык, предмет, который надо вести, одно оставалось неизменным. Надо «делать» хороших учеников. А это у нее хорошо получалось.
Однажды отца перевели в крупное татарское село, но там в школе не было вакансий. Не знаю, правильно это, или неправильно, но она нам, детям, пояснила, что не рискует оставаться на одном заработке отца. У него неуживчивый характер, и если он среди года оставит эту работу, то она нигде не сможет устроиться. К середине года все вакансии заполнены. Она поехала в РОНО и привезла назначение директором школы, но в другое село. Мы переехали туда, оставив отца, молодого, красивого мужчину, на хорошей должности, да еще и завзятого театрала, одного. Женщины всегда оказывали ему внимание, да еще и тешили его театральное честолюбие. Такое решение жены вызвало очень серьезные пересуды в селе, типа «как это можно, от мужа уехать? и т.д.». По сути дела, это, вероятно, и послужило началом конца. Учительница попала в большую школу, где было несколько учителей, да еще и директором. Она целиком ушла в работу и никому не выказывала свои семейные неурядицы.
За год до войны родители расстались. Материально это все же было очень заметно. Пришлось продавать какой-то скарб на барахолке. Учитель считал неприличным предстать в таком виде перед обществом, в том числе и перед учениками, и это дело возложили на меня, которому 10 лет. Чтобы как-то удержать семью на плаву, она взяла еще один класс. Однажды я зашел в школу перед ее уходом. Она брала домой на проверку тетради двух классов. Это была огромная сумка из 80-и тетрадей, я еле дотащил их, и впервые задумался, - а как же она их тащит? К тому же, у нее еще какие-то свои вещи.
Нередко с такой загрузкой она еще заходила в мясной магазин купить мясо. Детей-то кормить надо. Больше всего меня удивляло, что всех своих 80 учеников она знала по имени, и всегда старалась уделить наибольшее внимание тем, кто больше всех в этом нуждался.
Сегодня, спустя долгие годы, я думаю, что она мало привлекала нас к домашним делам, считая себя обязанной все делать самой. А у нас в то время ума для этого не хватало.
Несмотря на крайнюю нужду, моральную ущемленность, недостатки во всем: и в еде, и в обуви, и одежде и т. д., она в обществе держалась всегда достойно. Она никому не дала возможности, или права, сказать: «Хозяин ушел, и семья рухнула. Нет, не рухнула! Она даже ни разу при нас не плакала. Видимо, она считала, что это ее долг. А долг выполнять она научилась еще в далеком детстве, когда будучи 9-и лет, в любую непогоду должна была идти на свои первые уроки.
Поскольку летом занятий нет, и дополнительный заработок отсутствует, она приняла на себя заведование интернатом. А там были уже взрослые люди, ученики 10-х классов. С таким контингентом она раньше не общалась. А те и внимания не обращали на маленькую хрупкую женщину – заведующую. Это был самый тяжелый для нее период. Дело дошло до того, что вынуждены были вмешаться мы, пацаны. Однажды мы целой гурьбой ворвались к ним и предъявили ультиматум: если будете обижать эту женщину, мы объявим Вам войну. Будем забрасывать Вас камнями, портить и воровать ваши вещи, сжигать Вашу почту и т.д. Я не думаю, что мы их очень напугали, скорее из-за солидарности, что такая гурьба пришла, они стали вести себя поприличней.
Вскоре началась война. Эвакуация. Вначале Краснодар, потом дважды внутри Азербайджана. И везде, куда бы мы не попадали, учительнице давали работу. Она не гнушалась любой должности в школе, но очень скоро ее как-то вычисляли и поручали вести математику. Поэтому, хоть какие-то маленькие деньги у нас все же были. Самая трудная работа для нее была по последнему месту эвакуации в Азербайджане. Село очень глухое. По русски - никто ни слова. Так она сама взяла несколько уроков у учительницы родного языка.
И все же начала учить их русскому языку. А для нас это была не только работа и маленькая зарплата, но и статус служащего, а с ней и хлебная карточка. Она стала много и часто болеть. Но всегда следила за тем, чтобы срок болезни не превышал допустимого предела. А то уволят, и карточку заберут. Поэтому она с температурой шла в школу, как-то отрабатывала положенные дни, а затем возвращалась на бюллетень.
Надо сказать, что моя учительница в самые тяжелые дни жизни проявила необыкновенное мужество.
Однажды я вез ее на подводе, чтобы уложить в районную больницу. По дороге мы встретили моего брата. Он был в военкомате, ему вручили повестку на фронт. Мой брат уже давно считался у нас главой семьи, а тут я, которому еще и 13-и лет нет, остаюсь один с вечно больной матерью. Я рыдал, как резанный. Мать молча лежала. Потом подозвала его, без слез благословила, и сказала: «ИДИ».
И уже вслед проговорила: «Дома на тумбочке ломоть хлеба. Ты съешь его, у тебя дорога длинная».
Вернувшись домой, я увидел, что ломоть хлеба остался нетронутым. Он его оставил мне. Я уже однажды писал, что кто его знает, может этот ломоть сохранил мне жизнь.
Еще раз мать преподала мне урок мужества спустя 14 лет. Моего брата (Царство ему небесное), по какому-то надуманному поводу посадили в тюрьму. (Через два года выпустили). А я настолько привык, что большинство вопросов жизни семьи решает он, либо по согласованию с ним, что не мог себе представить иную жизнь. Я никак не мог удержаться от слез. Мать не плакала. Она молча сидела и думала. А потом сказала: «Слезами тут не поможешь. Надо думать, как жить дальше! ». Именно так мы и старались жить в тот период.
После возвращения из эвакуации, она еще поработала несколько лет в школах, о которых я уже писал.
Затем мы выехали в другую страну. Учителей здесь был переизбыток. Тем более, не нужны были пенсионеры. Ей пришлось уйти на пенсию Она еще долго тосковала по своей работе, ради которой, как однажды сказала, она и родилась. Потом пошли внуки, началась другая жизнь.
В этой новелле я хотел рассказать о сельской учительнице, а заодно и воздать честь моей матери. Возможно, я переборщил личной линией. Дело в том, что мои дети ее почти не знают. Когда они немного подросли, они видели перед собой согбенную старушку, с которой уже почти не общались. Отдельно мы им никогда особенно о своих родителях не рассказывали. Родственников по своей линии у нее не было. С ее уходом погасла и ее фамилия.
Мне хотелось показать, что если для тысяч детей она была просто учительницей, то для нас, кроме этого, и отцом, и матерью, и образцом поведения в трудные времена, да и, вероятно, примером нравственности.
Может быть и моим детям, и моим внукам, будет нелишне вспомнить, что была такая личность.
             ГИЦИНА К. И.
Памятью о которой всем ее близким можно гордиться и вчера и сегодня и завтра.
    ВЕЧНАЯ ТЕБЕ ПАМЯТЬ, МАМА ДОРОГАЯ!

 


Рецензии
Здравствуйте, Михаил.Спасибо Вам за память о своей маме -учительнице. Я как бывший учитель была поражена тем, что Ваша память точно и правдиво запечатлела тяжелый и благородный труд сельской учительницы. По сути, Вы из слов сваяли Памятник рядовой сельской учительнице. Спасибо Вам. Упокой, Господи, Вашу маму. С уваж. и теплом

Зинаида Малыгина   21.09.2016 16:05     Заявить о нарушении
Большое спасибо!
Вероятно тот, кто не проходил
эту дорогу, трудней понять.
А Вы, как видно, прошли ее всю.
Спасибо Вам и тысячам Ваших коллег,
возложивших свою жизнь на алтарь
просвещения. С уважением

Михаил Шаргородский   21.09.2016 17:59   Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.