Проклятый Матерью

      Как жаль, что многие люди забывают о своём происхождении; я имею в виду не фамилию и род, но большее. Они забывают о том, что происходят от природы и сами есть природа. Они как бы сказали себе и всему окружающему: «Мы не природа. Природа — животная. Природа — растительная. Мы — не растения, мы — не животные, мы — люди. Мы — выше природы, мы над природой; её лишь используем, и она нам служит. Мы — её покорители!»
     На самом деле природа — это и мать и отец. Она, подобно родителям, рождает, растит, кормит, развивает. Но природа не есть слуга! Она, как всякая мать, не заслуживает унижения. Как жаль, что многие, сказав себе «я человек», забывают о своём животном происхождении. А ведь в этом виновато вначале христианство, предписавшее «на потребу различну» человеку другие виды жизни, а затем и школа, в которой с детства внушают, что человек — покоритель природы. И даже «великий и могучий русский язык» грешит против природы, закрепляя в сознании людей отношения к растениям, как к неживым, неодушевлённым «предметам».
     Мне не раз приходилось видеть взрослых людей, как правило, молодых мужчин, убивающих в московских дворах голубей. Они делали это с нескрываемым азартом. Попав в голубя камнем, один из них брал в руки окровавленную птицу и, подняв её на уровень своего лица, улыбаясь, рассматривал, пытаясь заглянуть ей в глаза. Заканчивалась подобная забава обычно тем, что, поиграв в футбол вместо мяча раненым голубем, его оставляли лежать на тротуаре или же бросали в кусты на газоне. Мимо проходили люди. Они делали вид, что не замечают или действительно не замечали происходящего; видимо, это было в порядке вещей, вполне привычным явлением. И только старики и дети выказывали явное неравнодушие к происходящему. Старые люди останавливались, смотрели, качали головами и, не сделав никаких замечаний, шли по своим делам. Дети же — эти маленькие чистые человеческие души — с изумлением и страхом в глазах наблюдали за всей этой драмой, позабыв про игрушки и игры. А потом, подойдя поближе, с какой-то бережной тоской во взгляде смотрели на лежащую, только что убитую птичку.
     Помню, как один раз милиционер, проходивший мимо, видимо дежурный, по просьбе старушки подошёл к «развлекающимся дядям» и робким голосом невнятно пробормотал замечание, подобно тому, как это делают взрослые детям, когда те поступают нехорошо. Пожурил, постыдил и пошёл своей дорогой; и только он повернул за угол, как «дяди» принялись доделывать своё чёрное дело.
     Я не видел подобного отношения к голубям ни в городах Крыма, ни в Одессе, где я провёл два года срочной службы. Почему же в Москве, в «культурной» столице подобное является нормой? Ответ я получил, когда обратился к одному из этих самых московских живодёров с вопросом:
      — Зачем же так? Ведь живое?..
      — А, ерунда, — отмахнулся тот, — птица вредная, переносчик всякой заразы.
      — Как это? — удивился я.
      — А так. Вон, гляди, по мусорным бакам лазают. Моссовет объявил борьбу с голубями, больно много их в Москве развелось после олимпиады и фестиваля.
      — При чём здесь олимпиада?
      — А специально в Москву завозил, чтоб для гостей красиво было, — пояснил мне москвич.
      — На олимпиаде голубь был «птицей мира», а теперь… даже не кормят.
      — А теперь истреблять его надо, — со злобой в голосе сказал мужик, — а теперь он заразу разносит.
      Москва не исключение, — подумал я. — Везде и всегда самозванец на троне природы объявлял кого-нибудь «вредным»: воробьёв в Китае, мангустов где-то, волков и сусликов в СССР, получив законное право убивать других в виде лицензий охотника. А если бы не было наказания за убийство людей? Тогда физически сильные зверски убивали бы слабых, получая от этого куда большее удовольствие, чем от убийства голубя. Разве такого не было? От имени бога посчитали «вредными» учёных, целителей, ведунов и просто красивых женщин, сжигая в кострах «святой инквизиции» и пытая на дыбах. Защищая идею, пустили в расход буржуев, крестьян, казаков и прочих. Когда вера, закон и идеи предписывают убийства и пытки, тогда бешеный зверь в облике человека даёт волю своей болезни. Разве ж войны не являются той лицензией на отстрел людей, где охотников прославляют геройством и дают ордена с медалями?
      Убит голубь. Уничтожена жизнь. Жизнь, за покушение на которую не накажут. И не будут терзать угрызения совести за содеянное злодейство, праздно сидящего вечером у телевизора, мужика-убийцу. Он уже обо всём забыл, он отдыхает, пьёт пиво и развлекается; на утро газон будет чистым — дворник выбросит мёртвую птицу в мусорный бак.
      Обожествленный человек и осквернённая планета, с лица которой вытесняются, уничтожаются иные виды, иные жизни… Это серьёзная болезнь всего живого — раковая опухоль по имени человек. Человек, забывший своё происхождение, тиранящий свою мать-природу, не может именоваться частью её, и за свои преступления проклят ею. Отторгнувший от себя природу, духовно гибнет. Он засыхает, как засыхает ветвь без дерева. Проклятый матерью — обречён!
      Парадокс: человек ищет новые формы и виды жизни в Космосе, на иных планетах, в иных галактиках, но при этом губит их на своей планете. Не для того ли ищет, чтобы погубить и те, что найдёт во Вселенной?!

      Москва, 28 октября 1981 г. 

__________
     Иллюстрация: «Диана Эфесская как аллегория природы», около 1680 года. Художник Джозеф Вернер.