Косточка вурдалака

   ИЗ ЦИКЛА "ТРИ СЛОВА О СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТИ".

   СЛОВО ТРЕТЬЕ.

   Она родилась с изъяном, способным привести в отчаяние любую представительницу прекрасного пола. Способным непоправимо искалечить жизнь женщины, склонной к самокопанию и унылости. Эти качества присущи многим, даже настоящим красавицам - и каково им приходится, бедным? Раиса же имела характер счастливый, а времени на отчаяние не имела совсем. Вот впасть бы в него, и, вроде, даже уже вот-вот… Но:
   - Рая, помассируй мне ножки.
   - Почеши-ка мне головку. Теперь другой расчёской. Теперь по проборчикам. Теперь её ручечкой. Теперь ещё полчасика всего-то, а после помнёшь мне ушки - да и гуляй себе. Например, выбивать паласы.
   - Подстриги мне подмышки. Нет, бритвой я их брить не стану, не уговаривай. Не гигиенично. Ножничками давай. Да не как в прошлый раз нахалтурила, а как следует. Что значит, сама? Как я могу сама? Тебе что, трудно? Да не выключай телевизор, пока стрижёшь. Вот здесь чище. Старайся! Да смотри, что показывают: драму известнейшего режиссёра. «Смерть Кончиты» называется. Что значит: «Почему слов не слышно?» Как можно не знать, что это немое кино? Ты, бескультурщина, смотри, что стрижёшь! Не отвлекайся от экрана! Почему ты не плачешь? У Кончиты ведь отняли сына! Стриги у самой кожи. Смотри, она думает, что её возлюбленный умер. А он её просто бросил! Двойной удар! Не отвлекайся, а то пропустишь момент, когда она всё узнает. О! А! Осторожней! Это ты толстокожая, а не я! Бедная Кончита! У неё болезнь лёгких! Смотри, я плачу! Ой! Больно! Этот пучок состриги. Тебя что, не волнует судьба Кончиты? Вот она уже в постели, а доктора бессильны. Бедняжка! Так страдает! Ещё и сына отобрали. Хотя, может, и к лучшему. Теперь другую подмышку. Игра актёров великолепна! Так изображать умирающую! Тебе всё равно? Почему тебе всё равно? Ты каменная, каменное полено, окаменевшее дерево! Ровнее стриги. Куда ты смотришь? Тебе же всё равно не нравится. Я вижу, тебе не нравится великий фильм. Вот, вот этот гад, ишь, на похороны явился! А поздно! Хорошо, что у Кончиты отобрали сына. Какой прок иметь детей? Вырастают неблагодарными. Помнить не желают то хорошее, что мать стремилась привить. Сын бы бросил её, когда вырос. Бросил бы, как все вы, дети, делаете. Опять схалтурила. Вот волоски. Вот и вот. А тут один растёт отдельно - как ты не помнишь? Вот и скончалась Кончита, поистине трагедия. Немое кино - а сколько чувства!
   Это мама.
   Сентиментальная очень.
   Раиса сказала:
   - Сына у этой дуры забрали же не просто так. Ты видишь: вместо того, чтобы лечиться, она поскакала за молодым актёришкой из тёплых мест, где ей велено было жить. Поскакала на север, и вот результат. Мальчика бы она заразила, и настал бы ему конец. Вместе с Кончитой. Когда у неё в мозгах прояснилось, она сама это сообразила.
   Это попытка утешить рыдающую женщину.
   - Вот, значит, как ты поняла этот фильм. Ни капли сочувствия. Ступай, обувь помой. Кстати, ты что-то говорила о реферате.
   Это попытка вникнуть в проблемы дочери.
   Рая сказала:
   - Не могу мыть обувь. Не успею дописать реферат. Весь фильм, да ещё предыдущий, тебя то массировала, то чесала, то стригла. Уже очень поздно. Я спать хочу. Реферат необходим. А обувь нормально выглядит. Ну её.
   - Вот о чём я и говорила. Вот она, благодарность детей. Мать помрёт - а им и дела нет. Обувь мыть надо каждый день. Завтра забудешь что-нибудь, и в уличных туфлях станешь метаться по комнате. Не снимешь ведь.
   - Всегда снимаю.
   - Иди и мой. Моих три пары.
   - А ты что будешь делать?
   - Это ты мне?
   Это называется трудовым воспитанием.
   Реферат будет дописан ближе к рассвету, потому что, как обычно, нужно ещё почистить ванну, чтобы маме можно было помыться. И, соответственно, потереть спинку и помыть головку. И затем спинку вытереть полотенцем.
   Тфу-тьфу-тьфу, мама у Раи вовсе не инвалид, и не из тех женщин, чья полнота не позволяет помыться даже при помощи щётки с длинной ручкой. Это Раиса родилась с изъяном, а у её мамы с лицом полный порядок. Скажем прямо, это красивое лицо. Особенно, в профиль. Как на полотнах художников, обитающих у яркого моря среди кипарисов и пальм, обрызганных ливнем солнечных пятен.
   - Ах! - восклицает она, и не понять, то ли кокетливо, то ли и впрямь страдает. - У меня нос курносой картошкой!
   Смешно, право. Вряд ли упомянутый художник взялся бы за портрет курносой картошки. Мужчины и женщины с кистями или без оных любят прекрасное, рисуют прекрасное, и семьи стараются создавать с кем-то хоть относительно симпатичным. Прежде чем открыть для себя удивительную душу объекта, художник, плиточник, плотник, генерал, инженер, и вообще, кто угодно, обратит внимание на его внешний облик. И тут имеет значение и набор средств соблазнения, коим вас наделила природа, и одежда, которую вы выбрали сами. Сначала человек видит дверь и решает, интересно ли её открыть. А обнаружив за ней неожиданные или ожидаемые чудеса, радуется, что внешний вид двери не обманул. Если вы женщина, то должны быть дверью модной, привлекательной и свежепокрашенной. Тут особое значение имеют грудь, ножки и попа.
   С грудью у Райки всё было в порядке. А вот нос подкачал. В профиль - просто аж жуть.
   Даже на лице девушки с гор, где люди чаще всего большеносы, этакое сооружение казалось бы крупноватым. Длинное, с горбинкой и с подобием капли, образованной выдающейся вперёд перегородкой. Вот где трагедия.
   Вы слышали об одной, довольно известной даме, остроумной, талантливой, оригинальной в суждениях актрисе, которая неудачи в личной жизни сваливала на крупный нос? Ей бы Раисин. Легко свалить на нос - он всегда на виду. Трудно пройти путь до того, чтобы сваливать на что-нибудь другое, не столь очевидное. Райку дразнили в школе, мальчики смеялись над ней, и, учитывая не слишком здоровую атмосферу дома, можно понять, что девчонке было несладко. Ни в классе, ни в семье нет покоя, везде тыркают, дёргают, всюду считают отстоем. Драться и огрызаться Раечке было нельзя - она обязана быть хорошей девочкой, должна понимать, что драки - не метод. Ей следует находить общий язык. Не получается? Значит, до совершенства ещё далеко. Значит, она всё ещё плохая девочка, а не хорошая. Выход отсутствовал, и Рая нашла себе норку прямо посреди непокоя: научилась прощать. Дразните меня - кто я такая, чтобы обижаться?
   Неизвестно к чему привела бы такая позиция, но «Сирано де Бержерак» посмотрелся Раисой весьма вовремя. Сирано было тяжелей, потому что девушка его не любила, в своём духе решила она. Эта пьеса не то, чтобы совсем комедия, но способствовала пробуждению затоптанного чувства юмора, и Райка забила на свой изъян. Можно жить и большеносой, и смеяться при этом, и ведь истинные товарищи Сирано уважали. А значит, нос не помеха. И с любимой всё сложилось бы у бравого гасконца, если бы он сам себе не выдумал эту проблему. Характер у него был не приведи Господи, а значит, дело в характере, а не во внешности. А с характером можно работать.
   Вот и мама говорит, что главное - внутренний мир, а мама всё знает. Это Рая всегда не права. Чтобы она ни сказала, мама обязательно поставит на вид: «Нет, ты не права». Но так не всегда будет.
   Рая поклялась себе, что нос её жизнь не испортит. В колледже она не будет такой, как в школе. Её станут уважать. И, может быть, даже любить. Она научится общаться нормально, как обычный человек, не прячась в норке.
   Слово своё Райка сдержала. Научилась общаться путём проб и ошибок, научилась с юмором относиться к себе и не бояться совершать глупости. Верить в то, что хорошего в жизни больше, и для неё тоже. И вот удивление - с этих пор никому и никогда не приходило в голову посмеяться над её большим носом или указать на него, как на недостаток. По крайней мере, при самой Рае.
   Нет, девушка краем сознания понимала, что понравиться парню ей нелегко, как никому, но верить отказывалась. Поскольку этот юмор и эти убеждения больше не были идущими извне, а стали самой Раисой. Если бы она была лампочкой, это было бы её свечением. Так художник, живущий среди осыпанных солнечными зайчиками кипарисов, может понимать умом, но сердцем не верить, что зима, холод и сырость кое-где длятся три четверти года. Кстати, Рая была северянкой, и зиму любила. Месяц, в который она родилась, в ту пору был ещё морозным, пушистым и белым.
   Мама её, Анжелика, не любила ни год своего рождения, ни месяц, ни даже собственное имя. В том, что все вокруг и всё повсеместно настроено по отношению к ней враждебно и замышляет недоброе, уверена была безусловно. Поэтому считала своим долгом регулярно напоминать дочери о несовершенстве всего её тела, а не только лица.
   - Бледная ты поганка мухоморная. Буратинка ты моя безмозглая, короткошеяя, - ласково приговаривала Анжелика, ставя перед дочерью бульон из зубатки с базиликом. И с недоваренными стеблями укропа в полную величину. Что с ним не так, с этим бульоном? Или с этой зубаткой? От такого запаха побелел бы и помидор. Здоровое питание.
   - Угловатая, неженственная, некокетливая. То ли дело я в твоём возрасте! Да куда тебе! Такая уж уродилась. Вся в папочку-алкоголика.   
   Можно понять раздражение человека, недовольного всем. Рая понимала. Всегда всё понимала. Вот только опасалась отравиться бульоном.
   - Что за фигня такая - Анжелика? Вот Констанция, например, другое дело.
   - Анжелика нежнее звучит, - утешала дочь. На её взгляд, что хрен, что редька. И если тебя назвали, как книжную героиню, так надо радоваться, что не в честь дурочки, которую каждый, кому не лень, отравить может, а в честь победительницы, прожившей долгую и интересную жизнь. Полная участия к горю матери, страдающей от неконтакта с собственным именем, Рая предложила ей это имя поменять - да, всё возможно. Обида Анжелики была велика. Её чувствительная натура не может ведь вынести общения с грубыми чиновниками из паспортного стола! Бабушка, смеясь, сказала, что не может вынести личного общения. С этим делом Райку не погоняешь по конторам - собственное присутствие требуется.
   Райкино присутствие требовалось везде. В конторах, в магазинах, на даче, где она не просто так, а главный копальщик и пропольщик. Знакомым Анжелики что-нибудь отвезти-привезти, к бабушке смотаться за продуктами, которые та посылала непрактичной, по её разумению, дочери. Колледж позади, теперь Раиса работала и училась в ВУЗе, и в обоих местах её присутствие было необходимо. Анжелика пыталась оспаривать это право у работы. Ревновала, наверное.
   - Мне нужно, чтобы ты сделала… (неважно, что). Отпросись (сменами поменяйся). Что значит, косо смотрят? Матери надо: не можешь объяснить, что ли? Что же ты за дочь получаешься? Ты уже неделю не отпрашивалась (сменами не менялась). Вот я ради тебя… Только ты заболеешь - я уже больничный беру.
   - Чтобы дома сидеть, дурака валять, - хихикала бабушка, известный трудоголик.
   - Потом больная на работу ходила, ради себя не брала. А ведь я и должна дома сидеть, ребёнка растить. Я женщина. Я дворянка.
   «Что уж там, - думала Рая. - Поменяюсь. Пока самой не нужно, ради мамочки отпрошусь. Ладно, поеду на дачу, вскопаю грядки, накрою парник, наколю дров, оттащу кирпичи. Такова дворянская жизнь современных женщин».
   - Полено бесчувственное! Хоть бы «спасибо» сказала матери, которая всё положила на её воспитание.
   Заболев, Рая, подобно маме, не вызывала врача. Чтобы лишнюю неделю не отсутствовать на работе. Так на ходу и чахла до естественного выздоровления.
   - Мало заработала в этом месяце, - ставила на вид родительница, выдавая из Райкиной же зарплаты ей на проезд до университета. Анжелика не дружна с логикой. Нет, никогда не дружила.
   Дочери запрещалось лишний раз подработать: это эксплуатация женского труда. Да и когда? А, между тем, у университета было маленькое кафе, дешёвое, говорят, и девчонки туда заворачивали перед тем, как на работу нестись. Ребята, ровесники, тоже туда заворачивали. Раиса жевала баранки в троллейбусе и рассуждала о том, что кафе - это так, баловство, лишняя трата денег. Попади она в кафе, так опростоволосится: ни заказ не умеет сделать, ни чаевых не оставит из жадности. В марте она купила после учёбы шоколадный батончик. Вполне достаточно, чтобы полакомиться.
   Вот настало время, когда подруги её массово, просто одна за другой, начали выходить замуж и звать Раю в свидетельницы.
   Понять невозможно, как это случилось. Свидетельницами бывают дамочки разговорчивые, остроумные, быстроязыкие. Рае мама внушала, что она не такая. Нет. Рая скромная, застенчивая, нежная, глазки в пол, никому слова не скажет, никогда ни с какой просьбой не обратится, не знает, как ответить, если спросят.
   - Как она за тебя только везде ходит, все твои проблемы решает? - фыркала на это бабушка. - Как диплом получила? Работает как?
   В рассказах знакомым вырисовывался портрет несколько тупоумной девицы викторианских времён. Этакой, знаете, у которой всё кружева да пелерины, и белые шёлковые чулочки видны из-под короткой юбки. Короткой потому, что девица ещё далеко не невеста. Возраст дочери особенно огорчал Анжелику. Он напоминал о том, что Райка даже со своим носом по причине молодости имеет шанс выйти замуж, а у неё самой этих шансов всё меньше. При взрослой дочери что подумают о её матери? Поэтому Раю она упорно пыталась запихнуть в безгрудые и беспопые платья неясной длины, рассчитанные на школьницу лет двенадцати. Про обувь даже лучше не говорить. Добывалось всё это из кладовки, набитой вещами трёх поколений на случай «авось пригодится». Формы Раисы в эти штуки запихнуться уже никак не могли. За что она обвиняема была в толстомясости и страхолюдстве. Именно формы волновали Анжелику, но никак не нос дочери. На троих рос, одной достался. А собственно, почему он должен кого-то волновать? Меньше парней вокруг вьётся - разве не радость?
   Парни - зло, угрожающее чистой, домашней девочке. Безнравственные ублюдки. Свадьбы подруг - стихийное бедствие. Откуда столько подруг, если Раечке было настоятельно не рекомендовано дружить с кем бы то ни было, невзирая на пол и возраст? Мать - лучший друг. Всегда на страже интересов дочери. С кем могла связаться наивная тургеневская девушка? Только с нахалками, матершинницами, гадючками.
   - Нахалка, гадючка, - причитала Анжелика под новым поколением расчёсок и щёток. Перед экраном, где на глазах у зрителей с криками и стонами разлучали детей и родителей, со смаком расстреливали и закатывали в цемент героев сериалов или даже ещё что похуже. - Паразитка, мерзавка. Променяла мать на уродок каких-то. На убожество. Да они же твари! Испортили тебя всю! Испоганили. Какие они тебе подруги? Ты же курить с ними начала. Позавчера от тебя водкой пахло! Да-да, не думай, что я не знаю, мне Дарь Иванна сообщила. На скамейке сидит, всё видит. Брось своих девок! Не шляйся с ними! Они же тебе завидуют! Льстят тебе! Того и гляди познакомят с отщепенцем. Всю жизнь учила с младенчества: с девками не дружи! Ровнее проборы проводи! Не дери волосы! Гляди на экран! Вот тоже мерзавка! Не захотела мать слушаться! Променяла её на мужика!
   Рая вздыхала от нелогичности и несправедливости этих обвинений. Льстят ей! Ну, значит, есть, ради чего льстить. Трудности жизни советской и постсоветской совсем доконали Анжелику. Талоны, отсутствие всего, а главное, поддержки, любви всякой, кроме дочерней… Но даже тут мать уверена была, что злая дочь её ненавидит, о чём и сообщала той ежечасно, особенно перед тем, как попросить спинку почесать. Так что никакой любви не имела Анжелика по собственному её убеждению.
   Раиса про себя точно знала, что не курит, и ничем спиртным от неё пахнуть не может, и Дарь Иванну всегда стороной обходит. Раз в жизни она хлебнула немного коньяка - в походе для согрева. Только лишь ради самосохранения. Этот случай даже забылся давным-давно. В смысле, коньяк, а не жуткая холодрыга. Зато туристам хорошо помнилась странная девица в одежде явно с чужого плеча, которая даже матом не разговаривала, и зубы чистила каждый день. Девица обожала петь, и её всегда можно было заметить там, где гитара. А о том, что гитарист сох по ней, она, чудачка, так и не догадалась. То есть вообще. Совсем. А почему? Любая догадалась бы. А этой лишь бы горло подрать. Ни поцеловаться, ни пообниматься.
   Такая уж Райка - недогадливая, нечувствительная, неопытная. Помните: общение с мальчиками также не поощрялось всю её жизнь, а в школе они ещё над ней и смеялись.

   *
   С мужчинами красавице Анжелике не везло катастрофически. Почему - Райка не могла взять в толк. Их было много, но те, кто был влюблён, отшивались. Порой очень жестоко. А другие…
   Анжелика обожала таких, знаете, которые поматросил и бросил. Прямо нюхом чуяла: вот он! Из ста человек выберет только такого. Взрыв чувств, фейерверк страстей - и упс! Страдание. И никакого бракосочетания. Горе.
   Все вокруг выходили замуж, а мамочке всё не везло. Рая понимала. Потому с подругами встречалась тайно, и легализовала лишь перед свадьбой - всё-таки надо было выцыганить своих же денег на подарок и на такие штучки-дрючки, с которыми обычно выступают свидетельницы. Сюрпризы, конкурсы, указы-наказы… И платье какое-нибудь более-менее нормальное добыть из кладовки, привести его в сносный вид.
   Бабушка вышла замуж. Внучка её нового супруга вышла замуж. Девять Райкиных подруг вышли замуж…
   Бабушка, конечно, могла бы не выходить. От этого удара по психике Анжелике не суждено было оправиться. Она запретила матери видеться с внучкой, дабы пресечь дурное влияние. Указы-наказы прятались под диван и в кладовку, и возвращались только после многочасовых рыданий, воплей, общения с расчёской и звонков родителей невест. И вот уж совсем беда - у Райки завёлся парень. Ой, боже мой! Что-то будет?!
   Все усилия, направленные на то, чтобы оградить чистую девочку от мерзких монстров в штанах пошли прахом. Не отвели беду бесформенные шмотки, не помог длинный нос и разрушающиеся два верхних передних зуба. Вспомним, что Райка была убеждена, что если откладывать жизнь на потом, когда нос уменьшится сам собой, на коронки волшебным образом наскребутся деньги, и появятся в гардеробе джинсы хотя бы из «Стока», а не из секонд-хенда, то никогда не узнать ей ни любви, ни дружбы, ни приключений. Поэтому заводила знакомых, ни на что не смотря. И парня, глядите-ка, завела. Не помогло внушение, что дочь - мягкотелая росомаха, ноль без матери, что её судьба - это обязательное служение той, что жизнь положила… Что замуж не вышла в заботе о дочери, которую отчим непременно изнасилует, стоит лишь отвернуться… Раиса повела себя, как неблагодарная тварь. Влюбилась она, прости Господи.
   Нет, были у Райки кавалеры и раньше. Совершенно поразительно при её природных данных. Даже насмешница-бабушка уважала то ли везучесть Райкину, то ли характер весёлый да упорный. И откуда только брались кавалеры эти? Но вот в чём дело: те парни мало волновали Анжелику.
   Один из них ходил с палочкой, был инвалидом. Может ли дочь полюбить инвалида? Дружба это, утверждала Раиса. Стеснительно как-то, краснея и глупо улыбаясь… Дурочка. Ну, ладно. Анжелика ограничилась одой в честь крепкой дружбы между мужчиной и женщиной, а дочь сделала правильные выводы.
   Был парнишка - свидетель на свадьбе очередной подруги. Не нравился девушке совершенно. А ведь Анжелика все силы положила на то, чтобы они встречались как можно чаще и дольше. Чтобы дочь не говорила потом, что мать мешает её личному счастью. Встречайся, солнышко, на здоровье. Ничего, что тебя воротит.
   Был друг детства, и вот-вот, в силу возраста, эти отношения могли перестать быть дружескими. Опять же, в силу возраста, дочь легко послушалась матери, красочно описавшей недостатки приятеля, заметные только взрослому, мудрому человеку.
   - О! - ужаснулась Рая. - Ничего себе! - и дружба осталась дружбой.
   Кое-кто из одноклассников, помнится, нравился ей. Они встретились, спустя долгое время… Райка привычно и машинально определила, что это будет дружба. Как определила? Да как-то так.
   Был человек, настоящий рыцарь. Доблестно сражался на турнирах в правильных доспехах и с затупленным мечом. С ленточкой любимого Раисиного цвета на копье. Он обычно на дружбу время не тратил, быстро переходил к следующей стадии. Но против Раисиного стремления дружить оказался бессилен.
   Ах, да! Ещё тот гитарист! Дружат до сих пор.
   Видя такие дела, заботливая мать чуть не за руку привела одного такого… Райка точно знала, все в районе знали, что он альфонс. Прибивается к одиноким женщинам с детьми. Те, видя заботу о чадах, по первости всё готовы были сделать для потенциального папаши, на многое закрывали глаза. А когда прозревали, альфонсик вылетал на улицу, хлопая крыльями. С бездетной Райки, равнодушной к такого рода обольстителям и ничего не имеющей за душой, взять было нечего. Он сам отполз в сторонку, как клещ, перепутавший тепло живого тела с теплом нагретого солнцем пенька.
   Время шло, Райка начала грустить. Теперь ей, выдавшей замуж всех подруг, самой всерьёз захотелось туда же. Она начала огрызаться, и не желала больше браться за расчёски и щётки, если кто-то сериальный помирал на экране все три часа. Она побывала на дискотеке - вот ужас! И подала объявление на сайте знакомств. И оп-ля! С кем-то уже познакомилась. И это несмотря на то, что, как громко плакалась подругам Анжелика, самой природой дочери отказано было в счастье взаимной любви!
   Но заботливая мать нашла ещё одного человека. Он умер от болезни через полгода после того, как уже влюблённая в негодяя с сайта знакомств, Райка ему отказала и предложила остаться друзьями. В отличие от дочери, Анжелика знала, что парень неизлечимо болен. И не понять, о ком тут заботилась. Может быть, именно о нём. Очень сострадательная женщина - Раисина мама.
   Раисина мама вообще добрый, неравнодушный человек. Всхлипывает от умиления, если видит крольчонка-пушистика. Может рыдать, прочитав, как страдают от голода и лихорадки бедные негритята в африканской глубинке. Может судорожно начать искать валидол, если кто-то расскажет ей, что кот поймал птичку. Она никогда не занимается прореживанием морковки: пусть чёрствая, грубая дочь делает это, той всё равно, что она лишает жизни юные ростки. Пусть прихлопывает моль, изводит медведку, борется с комарами. Нежная душа Анжелики не может этого выносить. Она уйдёт и будет плакать о судьбе Изауры или Марии какой-нибудь. Или ещё того хлеще - роженицы, которая так не смогла нормально разродиться, и умерла-таки после двенадцати серий страданий, оставив ребёночка сиротой, поскольку его отец до этого помирал в течение серий пятнадцати, и помер-таки наконец. Со слезами Анжелика обзванивает приятельниц и громогласно описывает всё в подробностях. Раиса закрывает дверь, чтобы не слышать, мамочка открывает. Судьба коммунистов, расстреливаемых белогвардейцами, также никогда не оставляла её равнодушной. Страдальцы за правду в Перу или Бразилии всегда могут рассчитывать на сочувствие Анжелики. Если крестьянина насмерть засекли розгами - это зрелище обязательно вызовет живой отклик в душе Раисиной мамы. События, описываемые в криминальной хронике - практически вторая жизнь. А уж если речь о любви… О! Бедные женщины, обманутые мерзавцами! Сердце Анжелики аж разрывается. Райкино - нет. Райка не смотрит такие вещи. Анжелика всё более уверялась, что дочь получилась монстром. Вот-вот покинет мать на произвол судьбы.
   Бой мерзавцу, охмурившему невинную двадцатишестилетнюю девочку! Того и гляди, она целоваться захочет!
   - Он не любит тебя! - билась в истерике мать, когда дочь на свидание собиралась. - Он недостоин тебя. Не ходи, ты всё равно уже опоздала! Я не отдам тебе твою юбку!
   Поверьте, нет смысла приводить слова, которыми Анжелика убеждала Раису разлюбить подлеца. Нет смысла вставлять в повествование вызывающие тошноту диалоги. Дочь пряталась в туалете, мать орала под дверью, распахнув окно, чтобы все знали: она заботится о Раисином благополучии, а та неустанно обижает её. Восемьдесят процентов словесных помоев касалось именно Райки. Неблагодарной, лживой прошмандовки.
   Подлецом ли был этот парень? Он ходил за Раисой хвостиком два года, возил её на юг и на Волгу, уговаривал выйти за него замуж, оплатил лечение зубов, подарил щенка, строил совместные планы, имел машину и катер, успешно делал карьеру и вёл здоровый образ жизни… Судите сами. Звал девушку жить к себе, но можно ли маму покинуть?
   - Ты уникальная личность, - говорил он Рае. - Замечательный друг.
   - Нищий отщепенец, приблудыш, - была уверена возможная тёща.
   Анжелика потребовала помощи у родни. Недели не проходило, чтобы строптивицу не подкарауливал очередной дядюшка или никогда не виденная тётушка и не читали бы ей мораль с припевом: «Надо мать уважать, не встречайся с плохим человеком». 
   Анжелика повела Райку к психологу: это поистине ненормально - дочь хочет замуж! Потом долго писала доносы на психолога во все вышестоящие инстанции. Не проникся он её проблемой, прочёл ей отповедь. Писала и на его медсестру, пробормотавшую едва слышно: «Паранойя».
   Анжелика сходила на работу Раисы, да не один раз. Начальник, Виталь Виталич, которого девушка знала ещё Виталькой, тоже стал прятаться в туалете и предлагать непокорной дочери работу в южном филиале: «Ты подумай, ведь тишина и покой. Море есть, а мамы нет». Но Раиса не могла бросить маму: пропадёт без неё. Непрактичная. Сентиментальная. Слабая. Горевать станет.
   Анжелика сходила к участковому, и потом всё строчила жалобы на него вышестоящим чинам. А дочерин мерзавец не отцеплялся. Как мать, она сделала всё, и готова была бороться дальше, не сбавляя накала. Спасти дочь - вот смысл жизни.
   Анжелика заговаривала о суде.
   Анжелика посетила даже органы опеки в надежде, что беспутное, почти тридцатилетнее дитятко вернут в лоно семьи… Стоит ли продолжать? И, кстати, если Рая такая отвратительная особа, стоило ли её возвращать?
   Муниципалитет, управа... Райка покорно таскалась за Анжеликой в эти и прочие организации. Почему бы не сходить с мамочкой для её успокоения? Может, она станет добрей, если что-то поймёт? Эти визиты напоминали сцену «Вот моя плохая дочь, пожалейте меня, несчастную мать, жизнь положившую». Райка отпрашивалась с работы теперь для того, чтобы посетить очередного инспектора по его требованию. 
   В какой-то момент у девушки, замученной ежедневными разборками с матерью, кончились душевные силы. Она стала отказываться от встреч с любимым, стала ловить себя на мысли, что часто ищет в нём недостатки, планируя разлюбить и расстаться. Потом пришло действительное равнодушие. Райка перестала отвечать на звонки, и в свободное время всё больше просто лежала, отвернувшись к стене. Она выбрала покой и тишину. Сил нет. Всё. Баста.
   Анжелике бы притихнуть на радостях, но больно уж ей понравилось вызывать в дочери вспышки отчаяния и ярости, понравилось высказывать ей все обиды своей неустроенной жизни. Покоя не было и в помине. Каждый день ливень оскорблений, попрёков и требований, смутных и непонятных.  То есть, воспитание достойного члена общества. Такое это имело название.
   «Со мной что-то не так», - начала подозревать Раиса. И да-да, была уже на пороге самокопания и унылости, несвойственной для неё.

   *
   Вот весна вошла в полную силу. Всё звенело и переливалось. Начальник Виталька тоже переливался: он на днях должен был стать дважды отцом. На него напало благодушие и всепрощение. Он приобнял поникшую, безучастную, безрадостную Райку за плечи и повторил своё предложение о работе на юге.
   - Из этих твоих дел я понял одно, - говорил он, пользуясь тем, что все, кто не потерял аппетит, убежали на перерыв. - Я понял, что ты дурында, к ноге мамаши приклёпанная. Пойми, Раиска, так будет всегда. Кто бы ни встретился тебе, матери он неугоден будет. Ты намечена в слуги и добытчики с момента зачатия. Кто заботится о том, чего хотят слуги, пусть даже любимые? В первый раз маман разогревалась и репетировала, а в следующий раз она тебя уконтрапупит. Со свету тебя сживёт. А почему, знаешь?
   - Нет.
   - А не доставайся же ты никому. Вот поэтому. Давай в Новороссийск, а? Возглавишь отдел. Не упускай шанс. Уже дважды упускала. Два хороших предложения отвергла в заботе о мамочке. От нормального мужика отказалась. Родители имеют право не любить детей. Но не должны их жизнь заедать.
   - Как же она без меня?
   - Присосётся к другому. Свято место пусто не бывает. Вурдалак косточку найдёт.
   - Нет, Виталька. Ты не прав. Мама любит меня. Может, она поймёт…
   - Любит, как вурдалак косточку. Объясни-ка ему, что нужно любить конфетку. Думай до понедельника. И пойми: тебя спасёт только бегство.
   - Ну какой же она вурдалак? - всхлипнула Рая. - Ты несправедлив.
   - Я наблюдателен. Как она выживает, если ты в отъезде?
   Ответ был очевиден: мать всегда находит себе жертву. Её приятельницы - это такие женщины, что готовы сломя голову нестись для неё в магазин и с поручениями. Такие мужчины ходят у неё в знакомых, которые что-то чинят и перетаскивают. Этакая секта обожания Анжелики. Если у кого-то находятся личные дела… Ах, нет, какие такие личные? Анжелике нужнее. О! Не так, так этак она умеет заставить делать, что ей хочется. Иначе позор и отлучение до полного раскаяния. Мудрость, глупость, жалость, агрессия, беспомощность, сила, сочувствие, гнев, рассказы, убеждения, советы - вы не знаете столько средств манипулирования, сколько знает их артистичная, со всеми разная Анжелика. Отступников же сгызает. Ей легко поднять всех тёток на работе на травлю одной, не признающей приоритет её интересов.
   Раиса вдруг впервые усомнилась в абсолютной маминой правоте и пожалела несчастных, переживших то, что она пережила в школе. И когда мать боролась за дочь с привлечением всех родственников, друзей и инстанций.
   - Ну что, косточка, решайся. Не каждому выпадает шанс свалить из могилки, - смеялся Виталь Виталич. - Бог с ней, с любовью твоей. Любовь приходит и уходит, тут как повезёт. Свобода, Раиска! Свобода - единственное достояние, которое дороже всего. Если ты свободен, удаётся всё. Любовь, семья, счастье. Свобода в душе, внутренняя свобода, свобода выбора. Воля. Ты понимаешь, о чём я говорю?

   *
   Весна зеленела и расцветала. До понедельника оставалось только воскресенье. Раиса и Анжелика вышли во двор, ведя на поводке собачку Мелани. Трагедия жизни Мелани была в том, что в три года она ещё не имела дел с кобельком, и щенят не имела тоже. По этой причине псинка тосковала. И усыновила пищащую резиновую утку. Принимала её за щенка. Всюду носила с собой, защищала от хозяек даже. Скалила зубы, рычала, кусалась. Особенно не терпела присутствия Раи. Кроме того, рыжий бездомный пёсик ей очень нравился, а других, домашних и гладких, она знать не желала.
   - Бедняжка! - рыдала над питомицей Анжелика. - Хочет любви! Хочет кобелька, ласки, взаимности! О детках мечтает! О, моя несчастная! Потерпи, мамочка найдёт выход. И правильно, рычи, рычи, на Райку. Неблагодарная она, мать не любит. Всё по уроду своему сохнет, а полы резиновой шваброй моет. Надо ведь тряпочкой, на коленочках. Куси её, куси! Два дня не мыла уже.
   Мамочка решила, что сегодня во дворе собачки должны отпраздновать свадьбу. В ожидании появления жениха Раиса села на одну лавочку, а Анжелика - на другую. И, уверенная, наверное, что раз дочь сидит к ней спиной, то и не слышит, завела разговор с Софьей Михайловной, одной из дворовых сплетниц.
   - А чтой-то этот Райкин тип к вам больше не ходит, а? - спросила старушка, думая, что тихо спросила.
   - Не нужен нам никто, и так хорошо. Незачем Раисе кобелей всяких в дом водить. Ни к чему ей свою чистоту на грязь менять.
   - Енто ты про секс, что ли?
   - И про него тоже. Пусть нравственность ищет.
   - Какая те нравственность? Мужикам, да и бабам тоже, известно, что надо. Куда ж против природы переть? Всем нужна семья да это… сама понимаешь.
   - Раисе не нужно. Она не такая.
   - Все такие.
   - Не допущу.
   - И правильно, - закудахтала другая бабулька, та самая Дарь Иванна. - Куда там Райке твоей семью! Вот вчерась видела - идёт, шатается, напилась с горя. Ага! Что скажешь?
   - Немудрено, - сказала Софья Михайловна. 
   - Вот до чего довёл её мерзавец, - констатировала Анжелика. - Шалавой совершенной стала. Алкоголичкой заделалась. Невзирая на самоотверженные усилия матери.
   Анжелика вообще обожала говорить о себе в третьем лице: «Я мать! Я мать!» «Я мать, которая правильно воспитывает дочь! Каждое утро проверяю, надела ли она панталоны». Словно ей за констатацию факта материнства ежедневно обязаны были орден вручать. Она твердила так всякий раз, опаздывая на работу, нарушая трудовую дисциплину и ссорясь всё равно с кем. Вот поссорилась однажды со своим первым начальником, он и скажи ей:
   - Сдала бы ребёнка в приют, если он так тебя напрягает.
   - Жаль, что не сдала, - повторяла Анжелика Раисе. Особенно, когда делала вид, что выгоняет её жить к отцу, спившемуся под влиянием милой жёнушки. Это факт. А вот то, что Райка алкоголичка - это мерзостная клевета. Да сколько же можно?!
   Дочь так и взвилась, и встала перед матерью:
   - Ты что говоришь-то, дура? Ты что про меня говоришь-то, что слушаешь? Надоело! Достала меня ты! Сама наркоманка! Съела? Приятно?
   - Не позорься, - ответила Анжелика. И тут же залопотала: - А вот и женишок наш, Мелани, собачечка любимая! Вот он наш Дружочек! Дождалась ты счастья любви! Да, да, милая моя, обожаемая! Красотулечка ты бесценная! Любишь Дружочка! Любишь мамочку! Не то, что эти дети неблагодарные. Давай, Дружок, давай, давай же! Давай!
   - Постыдись, Анжелика. Дети гуляют. Мы с Софкой, опять же, сидим прям тут. Отведи собак в кусты. Фу, глядеть противно. А слушать - того больше.
   - Как может быть противно? Это же естественно! Это же необходимо! - захлёбывалась возмущением мать.
   Раиса оторвала взгляд от увлечённой друг другом собачьей парочки. У собак естественно. У неё, значит, грязь. Она навсегда останется одинокой, прав начальник Витюша. Дело не в длинном носе. Дело в несчастье её рождения у этой вот Анжелики. Она с момента зачатия попала в беду. Она обречена.
   Или нет?
   Или пора заново родиться этой весной, полной света?
   Господи, подай какой-нибудь знак!
   …И мимо проходит благообразная пожилая женщина и другая, молодая, чуть взрослее Раи. Идут под ручку. Старшая одета опрятно, достойно, с претензией на моду, держится прямо, уверенно. Младшая в юбке, едва ли не пионерской, в блузочке белой и с кружевами. И с камеей - тфу, гадость! - достоянием старух, чужим лицом на себе. Цокают её подбитые железом туфельки «прощай молодость» из чулана. И вот уж умора - две неровные косички. А на мордочке-то, на мордочке! Восторженное-превосторженное выражение. Одухотворённость сверхъестественная! Умные-преумные глаза, восторгом горящие за очками. Всё потому, что хочется, чтобы хоть этой весной повезло, наконец, и ей, обчитавшейся Ницше и Достоевским - вон, из облезлой, с поломанным замком сумочки видны. Должно повезти ей, безмерно усовершенствованной духовно.
   Ей, с небритыми ногами, с торчащими на них врастопырку сквозь колготки длинными, тёмными волосками. Ей, понятия не имеющей о туши для ресниц, о лаке для ногтей, о дезодоранте - фи! Да не запрещают ли этой женщине, как Райке в школьные годы, пользоваться шампунем вместо мыла? Иначе с чего бы слипшиеся косички? А может, эта бедолага до сих пор чистит зубы тем же мылом, даже не туалетным? Так было в жизни Райки, когда Анжелика решила, что мыло полезней и дешевле. А главное - совершенствует душу.
   Восторженность в глазах дикой, но высоконравственной, высокодуховной женщины, а в фигуре - привычка к покорности, готовность к подчинению. Аура безнадёги. Связанная рабыня, напоследок залюбовавшаяся весной.
   О, страшно подумать что стало бы с нею, с Раисой, если б она не бунтовала, пусть чаще в душе и почти что тайно, если бы не прятала под ванной шампунь, дезодорант и зубную пасту, если бы не покупала это с каких-нибудь премий, с утаённых подработок, если бы не отрыла в старом хламе дедушкину бритву!
   Эта женщина - она сама, боже мой! Такой она могла бы стать, если бы не была Раисой, читающей, к огорчению матери, не философско-чернушные унылости, а всё смешное, приключенческое и солнечное. И только с хорошим концом.
   Почему же тайно? Сколько можно? Или она не человек, имеющий право открыто следовать своим желаниям и убеждениям? Любви, стремлению к свободе? Нравиться себе и не слушать оскорблений в свой адрес? Всегда. Всю жизнь. Свою собственную.
   Только бегство, сказал Виталька.
   Только бегство, ухало в голове, пока восторженная, лохматоногая старая дева с косицами и в кружевах над пионерской юбкой, цокая, вела мимо Раисы правильно воспитавшую её мать. И та выговаривала ей что-то о вежливости.
   Время до работы принадлежит матери.
   Время после работы принадлежит матери.
   В субботу, так уж и быть, на лекцию в Пушкинский музей. С матерью.
   В воскресенье… Хм… Если есть свободное время - вызови матери скорую. Свободное время дочери, желающей прогуляться в одиночку, убивает мать.
   «Только бегство - иначе я рано или поздно свихнусь. Стану старой больной сумасшедшей. Всё хорошее пронесётся мимо меня. Я тоже человек. Моё предназначение - быть счастливой и радостной».
   Отступила в подъезд, и уже звонила жене начальника, своей подруге, на чьей свадьбе была свидетельницей:
   - Ленуська, ты ещё не в роддоме? На ночь пустишь? Какая, кстати, погода в Новороссийске? Да, Ленуська, ура! Лечу, мчусь, как ветер, буду через тридцать минут! Свобода, не смотря ни на что! Я справлюсь.
   В маленький чемоданчик покидала только то, что на первое время: распоряжаясь теперь собственной зарплатой, не пропадёт. Купит, что надо, что к лицу, что украсит, а не просто прикроет наготу как придётся. Повесила сумочку через плечо. Оставила на первом этаже, на батарее, самые высокодуховные книги - пусть забирает, кто хочет.
   Вышла на крыльцо, смешным своим носом глубоко и щекотно втянула много-много душистого черёмухового воздуха. Это первый вздох её новой жизни. Это истинное предназначение замечательнейшего из носов - вдыхать воздух свободы.
   Ещё надо было незаметно миновать группку сплетниц на лавке и Анжелику, отошедшую всё же к кустам.
   Взяла чемодан за ручку - чтобы колёса камушками не хрустели. И стала красться за густыми зарослями, однако, всё более ускоряясь. Каждая минута промедления отдаляла её от вожделенной свободы. О нет, она не останется, даже если её заметят. Даже если за ней побегут и станут отнимать чемодан. Ни за что. Рождённому человеку не влезть обратно в тот же живот.
   А из-за кустов слышался громкий голос - Анжелика стремилась докричаться до лавочки:
   - Бесчувственная она у меня. Неэмоциональная. Вот где эта Раиса? До бедной собачки нет дела. До матери тоже. Надо выбить палас, да разве ж она выбьет нормально? Хоть бы выбивалку правильно держать научилась за всю свою жизнь. Замучилась твердить каждый раз, как надо держать. Хоть оборись. Даже пыль вытирает правой рукой, а не левой. Нет, надо левой. Левой, и точка. Где слыхала такое? Прочла в книге Дзяна Иньяна. Учу-учу! Прям над душою стою, а всё равно вытирает правой. Грубиянка стала. Всё под влияньем мерзавца.
   - Доведёшь ты Анжелика кого угодно, не ценишь, что имеешь, - донеслись слова Софьи Михайловны. - Дождёшься, удерёт от тебя Райка, и правильно сделает.
   «Это так. А могли бы дружить». Последнее сожаление.
   «Имею право катить чемодан, а не тащить на горбу. И пусть хрустит, да погромче. Мне наплевать», - первая свободная мысль.
   Солнечные пятна, пробравшиеся в автобус.
   Солнечная улыбка вольного человека.
   Мечта о сверкающих на солнце рельсах, о песне нагретого полднем поезда, о дальних дорогах, о новом опыте, о личном времени.
   Мечта, что исполнится уже завтра. Сомнения нет.
   Радость от того, что можно всю жизнь вытирать пыль правой рукой. Или ногой. Или даже не вытирать вообще.
   Весна принимала Раису, весна говорила, что она её союзница. «Ты права. Да, пользуйся случаем. Не каждому такое везение уехать, не дать себя сгрызть! Если расправила крылья - то будь свободна, лети, не оглядывайся. Я помогу.
   Вурдалак найдёт косточку. Ты станешь как ветер. Тебе больше не будет дела до таких мелочей».

26.02.2016.