Женщина с авоськой

Все-таки скульптурная тема не дает мне покоя! Символами советского времени были и женщина с веслом, и рабочий с колхозницей, и разнообразие пионерок со спортсменками, как акцент на устремление через спорт и ежедневный труд. Почему же простая женщина с авоськой никого не вдохновила, ну почему? Обычная городская обывательница, она не только была бы символом СССР, благополучной семейной жизни, но и ее современное трансформированное существование никто бы не смог отрицать! Она продолжает жить среди нас и сегодня, она продолжает жить и во мне.
Авоська была очень мягкой и вместительной сумочкой, которую запросто можно было сложить в карман или просто нести в руках. Через нее просматривалось все купленное на рынке, ведь советскому человеку ничего ни от кого не было необходимости скрывать.
Вот в романах Э.М. Ремарка, например, женщина с большими сумками, чаще пакетами, выдавала парижскому народу проститутку. В пакете были постель, туфли, запасное белье. А нашу женщину, с безразмерной прозрачной авоськой, кто мог бы заподозрить в чем-то подобном? Она вся на виду, как на ладони. Замужняя, лет 25-45, имеющая семью, детей. Которая за обеденный перерыв  успевает сбегать на рынок за продуктами для ужина. Возвращаясь на работу, сотрудники замечают ее хозяйственное рвение (к/ф «Служебный роман»: любовница Самохвалова, та, женщина с авоськами?) Кормить-то кому-то нужно семью, беспокоиться, запасаться продуктами. Деньги мужем на продукты выданы же! А когда заниматься заготовкой, если с мужем и возвращаешься с работы в одно время.
Меняется строй, меняются модели сумок, их вместимость, удобство, но мы, женщины с авоськами, остаемся теми же запасливыми лошадьми, не теряющими даром времени, тянущие вечером домой неподъемные сумки под завистливые взгляды соседей через шторки на окнах. Идя домой на шпильках и тихо позвякивая браслетами на запястьях и серьгами в ушах, пытаясь не сломать нарощенные красные ногти, я умело скрываю свою ломовую сущность и выдаю ее за благополучие. Обогреть, накормить. Она, он, они, оно тоже хотят есть. Донесите меня домой, женщину с сумкой формата А4, куда вместо набросков статей вечером помещается полкило масса, кефир, батон, макароны и печенье.
По смешному стечению обстоятельств  это одно из моих прозвищ.
Снимали мы с мужем как-то квартиру у  одинокого пенсионера. Денег как молодая пара не платили, но условиями проживания было накормить его и убраться. Кормили, естественно, за свой счет. Пенсионер любил это дело – поесть, а потом и выпить. При этом он впадал в чудовищное беспамятство, тщетно силясь вспомнить мое имя. Но общаться как-то нужно было, поэтому в пространство вылетали и Симона, и Алсу, и Оксанка. Но раз все же он поразил обращением к моей постсоветской сути: «Эй, как тебя там, Авоська, насыпь мне борща!»...
Какими бы мы в миру королевами ни были, от нас хотят покушать. Поэтому авосечная матрица внутри каждой из нас, имеющей детей и мужа никогда не претерпит изменений. Вот мы такие, женщины старой формации, а из  не вылепили символ времени. Когда я возвращаюсь домой налегке, размахивая руками, не совру, если это непрерывный суицид для меня: как отвечу на самый популярный вопрос в моем доме – а че вкусненького есть пожевать?..