Конспекты

               


                рассказ




















- У вас будет не экзамен по билетам, а коллоквиум по музыкальной литературе, - сообщил им преподаватель с кислой миной. Студенты музыкального училища напряглись.

- Это еще что? – отважился спросить самый злостный прогульщик.

- Спрашивать будут все подряд – и без подготовки. Не получится сидеть полчаса с умным видом и потихонечку списывать, а потом читать по бумажке.

- В ВУЗах разрешают пользоваться литературой, конспектами…

- Да если б они у вас были! На лекции ходила одна и та же счастливая троица, а остальные девять…

- Мы перепишем, - хором завопила группа.

- У вас облегченные требования по теоретическим дисциплинам, тем, кто играет на духовых инструментах, нужен такой мизер знаний… Так вы и это не в состоянии выучить. Решили устроить эксперимент – выяснить, какой объем информации у вас в голове за все годы. Так что ищите конспекты, может, я и разрешу вам их приоткрывать… Но не читать по бумажке! А главное – будут проверять, какая у вас речь. Изменилась ли она к лучшему за все это время.

Девушки смыли вызывающий макияж, заплели волосы в косы, надели длинные юбки и нацепили очки. На экзамене они сидели с таким видом, будто прочитали всю библиотеку и вообще из читального зала не вылезают. Тетради были открыты. Студенты судорожно пытались впихнуть в себя содержание переписанных конспектов.

- Ну, все, перед смертью не надышишься! – бодро начал преподаватель, ехидно глядя на них. – Какие будут вопросы, коллеги?

Он посмотрел на членов экзаменационной комиссии.

- Спрашивайте, вы их хорошо знаете, - милостиво разрешил ему председатель.

- Хорошо, начнем с вас, Алексеева. Что вы можете мне сообщить о Гайдне?

- Гайдн жил на чердаке, - затараторила девушка. Все рассмеялись.

- Значит, жил на чердаке? И когда?

- Ну… ведь было такое… - смутилась студентка.

- Был в его жизни период, когда он брал уроки у знаменитого преподавателя и выполнял обязанности его слуги. А потом где он жил?

- В помещении.

- И в каком?

- Ну, там были… окна и двери…

- Еще есть вопросы? – преподаватель взглянул на членов комиссии.

- Пусть расскажет о музыке, это все же важнее, биографию подзабыть можно, но произведения… - залепетал председатель.

- Музыка Гайдна была и остается великой.

- А поконкретнее можно? Он что написал?

- Произведения.

- Вы хоть одно назовите.

- Симфония.

- Их у него сколько?

- Их много.

- Но приблизительно?

- Были какие-то двенадцать…

- Это Лондонские. И что, этим исчерпывается его симфоническое наследие?

- Не помню.

- Их у него больше сотни. У вас даже точная цифра в учебнике есть. Вот вам еще вопрос, а симфония – это что такое?

- Это длинное произведение.

- Сколько частей?

- Их много.

Преподаватель с тоской уставился на студентов, те упорно не поднимали глаз.

- Кто может ответить, сколько частей в симфонии и описать мне каждую часть?

- Быстро, медленно, быстро, быстро, - рискнул ответить Чирков.

- Ну… темп менуэта может быть и быстрее медленной части, но это не бешеный темп… Ладно, я этот ответ принимаю. Значит, четыре части. А форма?

- Форма? – Чирков недоуменно уставился на преподавателя.

- Симфоническая! – радостно выкрикнула Алексеева.

- Симфоническая – это какая?

- Ну… длинная.

- Сонатная, - раздался шепот с последней парты.

- Описывать сонатную форму я вас не заставлю, чую, для вас это – высший пилотаж, хотя ее даже дети в музыкальных школах должны знать. А вы училище заканчиваете, и ваши ученики будут сонаты играть. И вам надо будет объяснять им, что это такое. А теперь я хочу поинтересоваться, есть ли у вас любимый композитор?

- Да. Лист, - ответила Кострова. Она была на концерте Листа на прошлой неделе и запомнила кое-что из услышанной музыковедческой лекции.

- Так расскажите про него.

- Лист сначала «ударился» в религию, потом он «ударился» в светскую жизнь.

Члены комиссии засмеялись. Преподаватель закрыл глаза.

- А вам не кажется, что это не логично, Кострова? В молодости «удариться» в религию, а потом на старости лет – в светскую жизнь? Может, было наоборот?

- Да, конечно, наоборот! – вспомнила она. – Лист сначала «ударился» в светскую жизнь, а потом он «ударился» в религию.

- А еще он во что «ударился» на протяжении жизни?

- Ну… он на пианино играл.

- В пианизм тоже «ударился»?

- Да.

- В религию скоро «ударюсь» я, может, тогда пойму промысел божий, и за что мне такие ученики, - не выдержал преподаватель.

- А я про Бетховена знаю! – завопила Попцова. – Он ходил с мрачным видом и не здоровался.

- Вы это откуда взяли? – спросил председатель комиссии.

- В учебнике есть картинка – он то ли стоит, нахмурясь, то ли мимо идет.

- Вы эту картинку как следует рассмотрите. И описание почитайте.

Преподаватель попытался взять себя в руки. Надо было продолжать экзамен – а члены комиссии и не такого наслушались. В наше-то время, когда в музучилище берут без конкурса, всех подряд, потому что недобор… И вот таких выпускают.

- А про кого вы мне сможете рассказать, Феоктистов?

- Про Лядова.

- Ну, начните.

Студент смутно помнил речь преподавателя на уроке: «Лядов был своеобразным человеком. Сочинял медленно, не торопился, даже если ему заказывали музыку. Был такой случай, когда от него ждали написанного, а он при встрече сказал: «А я уже бумагу купил». Он женился и почему-то сразу не знакомил друзей с женой, как будто что-то скрывал, стеснялся…» Дальше Феоктистов не слушал.

Он открыл свой конспект и увидел написанное: «Ленивый. Странный. Прятал жену». И что же теперь отвечать?