Сказание Четырех Дорог

Цельный питьевой пастеризованный продукт начинает перемещение по пищеварительному тракту. В ротовой полости пропитывается слюной, далее опускается в пищевод, представляющий собой мышечную трубку, потом желудок принимает компонент и смешивает с желудочными соками, превращая в полужидкую кашицу.
- Посмотри! Я не могу понять, это юбка или что вообще?
- Клеш. Типа как из 70-х.
- Я что-то такое видела раньше в магазинах, но не думала, что их кто-то носит.
- А что такого? Мне нравится. Свободные. Культ хиппи.
На табло высветилась цифра. Рейс 187 - на посадку.
- Ой, надо уже собираться. Пойду искать Алми, а ты допивай свое молоко и тоже подходи к выходу.

Такие ровные гладкие волосы, глянцевые губы и стеклянные глаза с длинными черными ресницами. Лицо ее было грустно, но малейший намек на радость в выражении и мимике ей бы не пошел, и смотрелся бы натянуто и неуместно. Она была таинственна и прекрасна, черты и контуры идеальны, все настолько совершенно, что даже поражаешься и удивляешься тому, что природа способна создавать шедевры гораздо лучше пластических хирургов.
- Ну да, красивая. Слушала несколько песен ее.
- Мне все ее песни нравятся.
- Хочешь купить эту пластинку?
- Нет, у меня же нет граммофона. Просто... любуюсь.
И девушка последний раз провела пальцами по волосам кумира, а затем поставила издание на место.
- А где Лина?
- Ждет нас у выхода. Погнали, наш рейс уже проходит на посадку.

Эскалаторы, длинные переходы, которым, казалось, нет конца, ряды магазинов с памятными безделушками, кафе с самыми калорийными десертами в округе, киоски с журналами и прочей прессой, которая забывается сразу же после прочтения. Снова эскалаторы, огромные очереди перед посадкой, проверка документов, ручной клади и, наконец-то, последний контрольный пункт перед непосредственным заходом на борт. И какая-то чудаковатого вида шляпа с огромными полями, длинный плащ и загадочная улыбка.
- Проходим дальше, девушки, ваши билеты.
- Тори, давай быстрее.
- Да-да, вот, пожалуйста.
- Ториса Вэбэг.
- Лэрина Крунко.
- И Алмия Рэй.

Коридоры, снова коридоры, голливудская улыбка и финальный номер – проход через десяток рядов к своим местам.
- Хорошо, что мы все рядом сидим, - сказала Тори, пропуская Алми и Лину вперед.
- Я посередине сяду в этот раз. Все мы уже сидели у окна. Твоя очередь, Алми, - и две девочки встали, замедлив общее движение и пропуская подругу.
- А где этот мужик в пальто? - произнесла она, усаживаясь и вертя головой в разные стороны, пытаясь отыскать запомнившуюся в очереди фигуру. Все вопросы по поводу рассадки в самолете ее, мягко говоря, не заботили.
- Какой еще мужик? - Лина говорила с абсолютно равнодушным выражением лица, будто этот вопрос не вызвал в ней ни капли недоумения. Видимо, такие ни-к-чему-и-не-к-месту вопросы Алми задавала частенько, и никого эта ее особенность уже не вводила в ступор своей неожиданностью. О таких людях часто отпускают нарочно строгое замечание: ловит ворон, хотя за этими словами скрывается огромная игра воображения, которая послана человеку как дар, и если научится правильно его использовать, он принесет свои плоды.

В динамиках послышался голос пилота, просьба пристегнуть ремни и пожелания приятного полета. Все пассажиры приготовились к четырехчасовому прожиганию времени в самолете: кто уставился в смартфон, кто листал правила безопасности и журналы с рекламой всевозможных часов, кто задвигал оконные шторки, желая заранее предостеречь себя от возможности проникновения света на небольшую территорию, ограничивавшуюся одним сидением и, если повезет, еще и налокотником в придачу.
- Ну что, продолжим смотреть сериал, - предложила Ториса соседке, не скрывая улыбку и открывая ноутбук. Ее очень волновал сюжет заключительных серий, потому как она, по привычке или из желания казаться умудренной опытом и стратегически одаренной, любила строить свои гипотезы, словно предугадывая завершение очередного сезона. Но делать это она старалась как бы невзначай, не придавая особого значения и не выказывая особых усилий в домысливании чужой истории. – Итак, на какой мы серии остановились?
- Я не помню, кажется, 17... - постаралась помочь Лэрина. Она также была заинтригованна последними эпизодами, но ее интерес возникал скорее из надежды на то, что любимая ею героиня, все-таки обретет свое счастье. А фавориткой была та, с которой из всех прочих она себя больше всего ассоциировала и многие моменты биографии ее жизни находила схожими со своими.
- Скажете мне, когда будут еду разносить, я пока музыку послушаю, - вставляя в уши затычки и включая плейлист, который был скачен накануне перед вылетом, попросила последняя из подруг. Ей, быть может, тоже бы был любопытен их сериал, и она порой не была скупа на обсуждения просмотренных кинокартин. Однако скрытость стала образом ее жизни, она однажды взяла с себя обещание не распыляться на других своими внутри спрятанными чувствами, какими бы сильными они не были, и все обдумывала наедине с собой, считая это величайшим из подвигов. Их молчание в ответ она растолковала как знак согласия и уставилась в окно. Заиграли Crystal Castles - Year of silence.
(Все аудиозаписи можно прослушать здесь http://vk.com/allaraben)

* * *

За стеклом побежали белые разделительные полосы, с которых начинается любой полет воздушного судна и которыми он обрывается, и маленькие легковые машины, водители и пассажиры их были недоступны взору. «Как они напоминают все те мимолетные события, с которыми человеку приходится столкнуться в жизни, и которые тут же уходят влету, редко оставляя после себя пару мгновений в памяти и опыте», - подумала Алми.

Фоном им служили окрестности аэропорта - редкие деревья и поля, с преобладающим зеленым отливом листвы и травы. Слегка движимые редкими порывами ветра, луга казались очень одинокими и поникшими из-за отсутствия в их обрамлении ярких красок. Они мелькали перед глазами уже не так быстро, но тоже не оставались в памяти надолго. Чем выше поднимался самолет, тем расплывчатее становился облик полей, и тем дальше уносились пышные гривы деревьев. «А окрестности – это люди. Уходят не так быстро, но всё же - уходят. Как бы близко они не находились сейчас ко мне, они всё равно уйдут далеко назад, так же, как и все, с кем мне довелось встретиться. Люди – лишь случайные прохожие, и со временем их облик канет далеко в бездну прошлого».

Весь этот скоротечный пейзаж завершали небеса. Они были недвижимы и, из-за спрятавшегося за облаками Солнца, имели бледно-голубой оттенок, говоривший о приближении холодов в стране, которую самолет торопился покинуть. И как бы быстро он не мчался, мечтая скорее бороздить небесные просторы, как бы далеко не улетел, небо не покидало своего законного места. "Небо же - это и есть я. Я, моя душа. Она никогда от меня не уйдет, сколько бы меня не бросало по миру, как бы моя жизнь не темнела или светлела, она всё равно всегда со мной. И этого совсем не мало. Воспоминания забудутся, люди оставят, но у меня всегда буду я сама, душа, созданная Господом, и никого более близкого и родственного Бог больше и не мог послать каждому из нас. Это очень много".

Тут Алми вспомнила о том человеке, который стоял в очереди прямо перед ними в длинной накидке, напоминавшей плащ или пальто, застегнутой на молнию и все пуговицы, хотя в помещении даже не было прохладно. На макушке его красовался довольно странный убор, именуемый шляпой-федорой, которую сейчас, пожалуй, встретишь только в старых фильмах или на головах у чудаковатой молодежи, продвинутых и именитых дизайнеров и стилистов, что, в принципе, можно считать синонимами в большинстве случаев. Обувь его требовала не меньше внимания. Ботинки на шнуровке, которые обычно носят военные, и которые знающие люди именуют «Мартенсами», были в его исполнении ярко-красного цвета и напоминали спелые помидоры-черри.

«Странно, что девочки его не заметили, - размышляла про себя Алми. - И ведь фамилия у него, вероятнее всего, замечательная. К примеру, Масбеков. Чем не чудная фамилия, и какая редкая! Где только можно такую фамилию встретить? Вот бы он сейчас поднялся со своего места, вышел бы в проход и встал прямо рядом с нашими сиденьями. Уж тогда бы я точно смогла бы разглядеть его с головы до ног и еще раз убедиться в его неординарности. Бывают же люди. Непонятные!»
- Почему вы все время улыбаетесь? - спросила она мысленно.
- Я стараюсь располагать к себе людей. Чтобы они никогда не смотрели мне за спину и даже не предполагали совершить такой необдуманный поступок, - чудаковатый господин снова растекся в улыбке, как за секунду до этого. Бывают улыбки глупые, неловкие, улыбки провинившегося или просто недалекого человека. Его же улыбка была загадочна, она несла в себе магию и заставляла замирать не только мысли, но и сердце. Глаза в этот момент пронзали всю сущность человека, находили там самую страшную тайну, какую только можно вообразить, вынимали на свет и смеялись ее обыденности.

Г-н посмотрел прямо на нее своими золотисто-карими глазами, ей даже показалось, что они тоже улыбаются. «Смеющиеся глаза - просто поразительно!» - восхитилась она про себя, но не была полностью уверена, что ненароком не произнесла это вслух.
- Что же такого вы прячете за спиной? - не унималась девушка. Любопытство ее все больше брало верх над скрытостью характера, и она только из вежливости, и отчасти боясь спугнуть нового знакомого, не засыпала его сразу всеми вопросами, которые приходили на ум, а их было совсем не мало.
- Пистолет. Никто никогда не заподозрит, что я вот так вот просто могу выстрелить. Все тянутся к общению и беседам со мной, ведь я же все время создаю впечатление доброжелательности, - не прошло и секунды, как он закончил свою положительную речь, а у Тори и Лины уже были прострелены головы. Из них не сочилась кровь тонкой бордовой струйкой, они просто исчезли из виду, остались только шея и остальное туловище. Алми начала, было, беспокоится, ведь надо бы что-то сказать их родителям по прилету. «Мало кто хочет сейчас иметь дочь без головы. Как она будет шапку носить зимой, чтобы уши не продуло?» - волновалась девушка, сама осознавая глубинную тупость своих вопросов. Но ничего с собой она поделать не могла, а потому не сопротивлялась дальнейшему ходу событий.

Тревожиться так сильно об их судьбе ей не стоило. Тут же на месте старых макушек появились новые; такие же хорошие, без единой царапины. Однако что-то в них никак не устраивало Алми, хоть и смотрелись они неплохо, даже больше подходили личностям и характерам девушек.
"Они же в виде животных!" - только дошло до нее.

Голова Лины-кошки посмотрела на нее. Огромные серые глаза покорили Алми своей красотой, но в них читалось то же безразличие, что и всегда. И смотрела она не на нее, а проглядывала девушку насквозь, будто видела то, что находится позади ее. Глаза Лины-кошки не заглядывали в душу, а наоборот, они словно пытались старательно отыскать ее, но, похоже, искали не в том месте или не при тех обстоятельствах, когда следовало бы этим заняться. Алми, в свою очередь, тоже уставилась на Лину, но в ней не было никаких тайных помыслов, а лишь интерес, такой интерес, который бывает у маленьких детей, когда они сталкиваются с чем-то неизвестным, и силятся понять: принесет ли это больше пользы, чем вреда, на их пути.

От созерцания друг друга их обеих отвлек лай Тори-собаки. У нее была удлиненная мордочка, темно-коричневый окрас и глаза с голубоватым отливом, похожим на воду в мелком озере, когда ее поверхность покрывается тонким слоем льда. Она все вертелась по сторонам, что-то учуивая и на миг замирая. Но, подумав, что это может оказаться враждебным к ней, она начинала звонко лаять, а потом снова забывала про свои опасения и смотрела уже в совершенно другом направлении, вновь улавливая неизвестные запахи. В ее взгляде читалась та же пустота мыслей, что и у соседки.

Алми заметила, что постепенно и тела ее подруг теряют человеческий облик и начинают соответствовать своим макушкам. Медленно конечности стали покрываться шерстью: у Лины – рыжей, у Тори – коричневой. Девушка даже испытывала некий стыд и неловкость за то, что застала своих подруг в такой неудобный момент, и она постаралась сделать вид, что совершенно не заинтересована в этом процессе.

Окончательно превратившись, животные приобрели и характерные своему виду повадки. Кошка устроилась на боку и, вытянув немного вперед переднюю лапку, приступила к умыванию. Собака же, сев на задние лапы, стала яростно чесать себя за ухом. Завершив свои обыденные дела, как некий обязательный обряд, они, наконец, обратили свое внимание друг на друга. Недолго думая, животные стали играться, сражаясь на сиденьях и кусая за лапы своего противника. Через минуту кошка, решив, что игра ей наскучила,  спрыгнула и побежала к выходу, а собака, звонко гавкая, припустила за ней.

Опять Алмия вспомнила про Масбекова. Ей показалось, что краем глаза она видела, как он зашел в туалетную комнату. Расстегнув ремень, который был сделан из розового меха и сильно электризовался, она, получив несколько покалываний током, отправилась за ним вдогонку. На пассажирских сидениях никого не было, но ее это никак не тронуло, ее вообще мало трогало то, что происходило вокруг, только свои собственные переживания. Г-н сейчас являлся одним из них и представлял серьезную угрозу неразгаданным загадкам и неосвещенным вопросам, которых у Алми скопилось уже не малое количество.

Быстро распахнув дверь туалета, она готовилась пройти дальше, но этого ей сделать не удалось, так как все было занавешено цыганскими платками. Они были всевозможных цветов и оттенков, с узорами и однотонные, плотные и легкие словно пух. Алми тут же принялась яростно их сдирать, один за другим, и все же, несмотря на все ее старания и усилия, меньше их не становилось. Тогда она пошла прямо, расталкивая все мешающие двигаться вперед ткани. Некоторые так и оставались висеть на ней, падали на голову, закрывали глаза, обвивали руки, подобно лианам в джунглях. Девушка уже перестала понимать, идет ли она вперед, падает вниз или летит наверх. Все смешалось в один большой калейдоскоп.

Алми смотрела на падающие в разных направлениях камешки, которые, к ее сожалению, не принимали формы причудливых узоров, а были ужасно несимметричны и неоднородны. Бусины и камешки становились все больше и больше, и девушка вскоре догадалась, что это был вовсе не калейдоскоп, а чумазые карлики, бегущие в гигантском колесе. Один из них постоянно что-то шипел, а другой всегда оказывался впереди, как бы остальные не старались его обогнать. Все пытались не выбиваться из общего темпа бега, но и в диалоги со своими оппонентами не вступали, считая это слабостью духа. «Каждый должен быть сам за себя» - гласила надпись на футболке у карликов, и Алми нашла в этом высказывании свою правду. Она так увлеклась их разглядыванием, что и не успела заметить, как тоже стала одной из «белок в колесе».
- Извините, вы не знаете, куда мы все бежим? - спросила она, поравнявшись с рыжим карликом в цветастых лосинах.
- Что значит куда?! - воскликнул он. - Мы бежим прямо, вообще-то! – при этом он сделал характерный знак, проведя указательным пальцем перед ее носом.
Алми немного смутилась. Действительно, куда еще можно бежать в колесе.
- Постой, ты не видишь? – вдруг смягчился он, не теряя, тем не менее, своей скорости. - Вон там вдалеке нам машет огромный рыцарь.
- Мы бежим к нему, - подсказал ей другой человечек со светлыми волосами.

Лучше приглядевшись, Алми смогла через прутья и колеса рассмотреть очертания человека в доспехах. Он был недвижим, поэтому она приняла его за обычную статую из музея Средневековья. В руках у него, как полагается всем рыцарям, не было ни стального меча, ни щита, а вместо этого  на веревке, зацепленной за его кисть, было подвешено что-то черное, похожее на фонарик.

Внезапно жажда одолела девушку, и она почувствовала сильную усталость, сковавшую все мышцы. У нее окончательно отпало желание бежать дальше, но сдаться без боя она не могла себе позволить. Она решила уговорить остановиться сразу всех.
- Мы так никогда не добежим, мы же крутимся в колесе! – кричала она, задыхаясь от негодования, все больше отставая от группы, и оказалась почти в самом конце. – Давайте прекратим эту бессмысленную беготню! Ну, кто со мной?! – но ее никто не слышал или не хотел услышать.

Уже почти сдавшись, Алми почувствовала, как кто-то подхватил ее под руки и не дал окончательно свалиться. Подняв глаза, она с удивлением и какой-то дикой радостью осознала, что рядом с ней бежали ее подруги! Но Лина и Тори по-прежнему имели головы кошки и собаки, и этот факт затмил весь оптимистичный настрой.

Три подруги все больше отставали от карликов, нарочно замедляя свой ход, и разрыв между ними уже увеличился до нескольких метров. Внезапно Лина и Тори остановились, потянув за собой Алми. Они присели, и взялись одной рукой за прутья, а другой продолжали держать свою спутницу. Поскольку кольцо продолжало крутиться с бешеной скоростью, то на следующем обороте их просто выкинуло из него через узкий проем между перекладинами, из которых оно состояло.

Они приземлились посреди почти пустой комнаты, составленной из досок красного дерева. У одной стены на скамье сидел рыцарь, закинув одну ногу на другую. Лицо его им не довелось рассмотреть, зато по его виду можно было сказать, что это был довольно крупный человек, не обделенный физической силой, но, поскольку шлем его был перевернут и надет совершенно неверно, можно было самим догадаться о складе его ума.

Тори взяла маленький фонарик со стола, который он успел снять со своей кисти до их прихода, и передала находку Лине, а та, в свою очередь, убрала его к себе в карман. Это, тем не менее, нисколько не смутило рыцаря, словно этот фонарик был и не его вовсе, а до его дальнейшей судьбы ему не было дела.
- В библиотеку вход через эту дверь, - сказал он угрюмым металлическим голосом, указывая на право, так, что сложилось такое чувство, что он совсем не хотел этого делать, но его заставили силой. Рыцарь казался очень гордой личностью, об этой его черте характера говорило даже то, как важно и в то же время с пренебрежением он восседал на обычной деревянной табуретке, словно это был трон для него.
- Спасибо, - вырвалось у Алми.

Все трое зашли в комнату, сверху донизу уставленную высокими шкафами. Рядом с некоторыми шкафами возвышались стремянки на колесиках, чтобы забираться на самые верхние полки. На полках, помимо толстых томов, находились бесчисленные фарфоровые и каменные статуэтки и игрушки. Многие из них издавали различные звуки, стоило только поднять их, а некоторые выполняли самые элементарные движения и умели ходить.
- Выбери себе сопровождающего, - сказала Лина, не глядя на Алми и приковав взгляд к одной из движущихся статуэток. Алми даже почудилось, что она замурчала от удовольствия, когда любовалась ею.

Но она не хотела задавать никаких вопросов, типа "зачем", "почему" и "что я вообще здесь делаю", ее очень сильно, так же как и всех, попадающих в библиотеку, увлекло разглядывание различных статуэток. Среди тех, что первыми бросились ей в глаза, были всевозможные дамы в пышных платьях, увешанные украшениями, и с роскошными прическами, длинными подолами, мужчины в накрахмаленных воротничках, камзолах и башмаках, с белыми накрученными париками. Фигурка одного юноши показалась ей очень знакомой. У него была темная мантия, и белоснежный костюм, но отличительной чертой его явились короткие темные пряди волос, обрамляющие такое же белоснежное лицо. Глаза его искрились золотисто-карими переливами. «Г-н Масбеков…»- прошептала Алми.
- Ты уже определилась? - внезапно за спиной раздался острый голос Тори, которая уже держала в руках выбранную статуэтку и дышала, высунув язык, словно выбор ей дался нелегко.
- Да, я кажется... Да.
- Позовите консультантов! – послышался крик Лины за соседним стеллажом.

Подбежали две белочки, одетые в черный верх и белый низ: свитер и юбку-карандаш. Их черные круглые глазки так и юркали из стороны в сторону, не обладая умением быть сосредоточенной на одном предмете более секунды. Дыхание их было быстрое, прерывистое и неглубокое, как после сложного физического упражнения. Единственное, в чем заключалось их небольшое различие – это фигуры: одна была чуть повыше и худее, другая – низенькая и упитанная.
- Статуи с первой по восемьдесят седьмую, пожалуйста, - пролепетала Тори звучным голоском, все меньше походившим на лай собаки.
- Будет сделано! - выкрикнули белочки в один писклявый голос, поклонившись и подбежав к нижнему стеллажу, на который указала девушка. Они тщательно проверили номер каждой фигурки, желая убедиться, что цифры были назначены правильно, высунули все статуи и поставили перед собой на пол. Не успела Алми оглянуться, как они, повернувшись к ним спиной, махнули хвостами, а статуи повернулись вокруг собственной оси и начали стремительно расти. Алмия оказалась на балу чудесных дам и галантных кавалеров, которые плясали под muse-take a bow.
   
* * *

На лицах придворных, в каждом взгляде, жесте и мимике была абсолютная радость, веселье и ликование, будто они самые счастливые люди, какими только можно стать. Но, вглядевшись внимательнее, и точно прочтя каждое выражение лица, на них можно было увидеть скорее отвращение ко всему, что творилась здесь, даже некоторый гнев, смешанный со страхом. Они выполняли синхронные движения, точно соблюдая ритм и грацию, и, казалось, ничто не могло выбить их из этого ритма. Все это, каким бы ужасным оно не должно было казаться, вдохновляло и заставляло желать присоединится к общему «веселью», позабыв обо всем на свете. Какая-то невиданная до сих пор сила коснулась шаткого сознания Алми, и ее руки и ноги пустились в пляс с превосходным тактом и плавностью в каждом движении. Быстро сменяя партнеров, она, самая грациозная из всех, оказалась в центре танцующей свиты, все взоры приковались к ней, и были заинтригованы появлением новой персоны среди уже поднадоевших лиц. И Алми купалась в лучах этой внезапно настигнувшей ее славе, даря каждому встречному игривую улыбку, а порой даже и подмигивая.               
- С какой невероятной быстротой растут идеи, не правда ли? - произнес издали какой-то знакомый голос. - Только недавно явившись в разум незатейливой мыслью, промелькнувшей незаметно вместе с остальными, такими же рутинными и повседневными, но наскоро брошенные ей семена начали произрастать, став сокровенным желанием, требующим немедленного воплощения в жизнь, а затем причиной необдуманного поступка и, в конце концов, характером дороги жизни.                - Нет, не правда ли. О чем вы говорите, Масбеков? Да, я вас узнала, - выкрикнула Алми, отплясывая чечетку громче и яростнее всех придворных, на их всеобщее удовольствие, и глядя на юношу, стоявшего со шваброй и ведром склизкой, черной, неприятно пахнущей жидкости. За секунду до этого он мыл пол под туфлями гостей, который теперь сиял пуще бриллиантов.                - Я счастлива, мне хорошо, и я никогда больше не захочу меняться и уходить отсюда. Это чудесно! - восклицала девушка, охваченная эйфорией. Ей хотелось доказать всем и каждому, что именно она достойна быть в центре событий, и именно она должна являться самой счастливой и красивой на этом балу.                - Мне вас жаль, - сказал г-н, и в его словах она почувствовала те нотки сочувствия, которые меньше всего жаждала сейчас услышать. Они больно кольнули ее, задев только проснувшееся самолюбие, и заставили ненадолго остановиться.                - Отчего же? – спросила она, и злоба комком встала в ее горле.                - Вы пытаетесь лишить себя жизни, - все с тем же состраданием ответил он ей.                - А в чем же, по-вашему, она заключается?                - В том, чтобы идти по своей дороге.                - По своей дороге, говорите. Тогда вам какое дело до моего пути? – Алми хотелось разрыдаться от того, что ее точку зрения не возносят на пьедестал.                - Они у нас схожие. Позвольте представиться, ваш наставник г-н Масбеков, - он снял со своей головы шляпу, сделанную из старой газеты, и поклонился девушке.                - Не понимаю, здесь же так здорово, почему на лицах такой ужас? - спросила она, подходя к нему.  Видно, танцы ее уже не так заботили, а внезапно зародившийся гнев стал потихоньку затухать.                - Они так же, как и вы, пожелали здесь остаться и потеряли себя. Средний класс. Все, что теперь в их силах - это только подчиняться, перенимать друг у друга идеи и быть этим недовольными.                - Как же отсюда вырваться?                - Перестать жалеть себя. Забыть о себе и оглядеться вокруг, - и Масбеков опрокинул ведро с черной жижей, которая растеклась по всему залу. Звуки чечетки стали едва слышны, все погрязли в какой-то липкой кашице и никак не могли оттереть свои начищенные башмаки. Тогда, спокойно скользя между гостями, г-н принялся подставлять подножки всем, кто суетился около него. Люди стали падать, задевая друг друга и затягивая за собой. Образовалась давка, было слышно, как ломаются кости, все постепенно скатывались в образовавшуюся в центре воронку. Стены начинали сдвигаться, а пространство уменьшаться. Алми не знала, что ей делать и куда бежать. Легко было бы поддаться течению и свалиться непонятно куда, какая вообще разница? Вдруг в одном из отдаленных углов комнаты высветилась надпись «выход» и замигала зеленым светом.
Вокруг паника все нарастала, а количество людей, катящихся в воронку, с каждой минутой увеличивалось. «Я туда не успею», - только и промелькнуло в голове у девушки, она закрыла глаза и поддалась течению. Становилось душно, дышать было уже сложно, Алми сжимали со всех сторон. Она почувствовала, что начинает падать, хотя не совсем осознавала, где верх, а где низ. Она закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать.

Долго ли Алми пробыла в таком состоянии, она точно сказать не могла. Мысли вернулись к ней, когда она осознала себя лежащей на какой-то гладкой поверхности, где ничто ее не сковывало, и не присутствовало ни малейших посторонних звуков. Решившись все-таки немного приоткрыть глаза, девушка тут же зажмурилась вновь от яркого света, чуть не ослепившего ее. Она села, подогнув ноги под себя, и предприняла вторую попытку поднять слипшиеся веки.

Пространство вокруг нее было белым, стены пологие, и никаких углов. Алми как будто находилась внутри огромного шара, через который не проходило ничто внешнее - вакуум. Позабыв все меры предосторожности, она принялась рассуждать вслух, хотя раньше за собой такой особенности не замечала.
- Если бы я и правда находилась внутри яйца, то здесь бы было темно.
- Откуда же тогда идет свет?
- Быть может эти белые стены с подсветкой, они такие яркие.
- Да уж, я чуть не ослепла, когда попыталась открыть глаза.
- Нужно отсюда выбираться, а то надоело, не буду же я вечно здесь торчать.
- Что делать будем?
- Попробуем постучать по стене, понять, из чего она сделана.
- Отличная идея, - ответил г-н, и они дотронулись до одной из округлых стен.
- Смею предположить, что это материал, похожий на обертку.
- Да. На очень твердую обертку, - согласилась Алми.

Объединив усилия и взявшись за руки, они попытались боком пробить стену. Она поддалась с легкостью, расколовшись на две части, как хрустальная ваза. Алми первой рискнула выйти в отверстие, которое они выбили, не дав это сделать Масбекову. Возможно, в ней еще таилась обида за то, что не она оказалась самой умной в своих суждениях.

Вышли они на станции метро радиальной линии, как было сказано на висевшим над их головами указателем. Двое спутников подошли к платформе в тот самый момент, когда двери очередного поезда захлопнулись, и он тронулся. Г-н жестом предложил Алми сесть на одну из мраморных скамей, которые были расставлены через каждые десять метров вдоль станции, и подождать следующий поезд. Они сели, сохраняя молчание. Алми посмотрела по сторонам в поисках чего-то, стоящего ее внимания. К ее счастью, она смогла найти такой субъект.

В нескольких метрах от них стоял мужчина среднего возраста, одетый в обычную форму клерков и в незапаханном пуховике, который, вероятнее всего, был демисезонным. Его вес в основном сосредотачивался на животе, который торчал из расстегнутого пиджака. Черный потрепанный галстук из-за этого топорщился еще больше. Но не внешний вид привлек Алми в этом человеке. Он яростно ругался, пытаясь распутать черные провода, которые, подобно змеям, постепенно обвивались вокруг него и уже доходили до колен, делая его все больше беспомощным в борьбе с ними. В его глазах Алмия не увидела ничего, потому что из них капала какая-то черная жидкость, похожая на ту, что была разлита на балу. Он сильно кашлял и от этого ругался и негодовал еще громче, но никто из многочисленных работников метрополитена не подходил к нему, чтобы оказать хотя бы малейшую помощь.
- Зло, вкоренившись в человека, не так легко уходит, - произнес Масбеков, ответив на вопрос, который девушка еще не успел сформулировать. Он тоже смотрел в сторону запутавшегося в своих веревках, уже почти мертвого, человека, если его еще можно было так называть.
- Как же ему помочь?! – вскрикнула Алми. Она не могла смотреть на это без единой капли сострадания.

Вдруг послышался свист приближающегося поезда. Все привстали со своих насиженных мест, собирая поклажу. Г-н подошел поближе к платформе и остановился, немного заступая за оградительную полосу.
- Мы никак ему не поможем. Путь к свету – это только личный выбор каждого.
Он зашел в вагон и стал лицом к дверям.
- Но мы же обязаны научить сделать его этот правильный выбор! – девушка хваталась за последние нити своих суждений, хотя сама уже не была им верна и мысленно согласилась с Масбековым.
- Ничего, это пройдет. Все проходит. Верным остается только одно: каждый для себя решает сам, - только успел молвить он, до слов «Осторожно, двери закрываются!» Поезд тронулся, унося своих попутчиков все дальше в неизведанность, и оставляя Алми одну с неразрешенными вопросами. Из динамиков рядом со стендами объявлений заиграла песня EA7 – bad karma.

* * *
    
Алмия растеряно стояла и глядела в след уходящего поезда. Его свет постепенно исчезал в глубине туннеля. Звук секундной стрелки в часах, висевших над платформой, подавлял все остальные шумы, заставляя следовать своему скромному и однообразному ритму: «Тик-так. Тик-так». Редкие прохожие, находясь рядом с ними, начинали неосознанно шагать в такт им, словно аккомпанируя ходу часов, делая прямые и одинаково небольшие шажки. Казалось, все не по своей воле начало поддаваться этому незатейливому ритму, успокаиваясь его простотой. «Тик-так. Тик-так».

Не заметив за собой, Алми засунула руки в карманы, продолжая качать головой в такт, и, отсчитывая секунды, нащупала там что-то шуршащее. Это оказалась леденцовая конфета. Девушка высунула ее на свет, не смотря на название на обертке, ловко ее развернула и положила в рот. Конфета зашипела. Ее кисло-сладкий вкус показался Алми очень знакомым. В нем было что-то отталкивающее – кислый привкус лимона, такой же неприятный, как и осознание того, что никто никогда не сможет понять или почувствовать ни единого момента жизни другого человека, как бы вы не были близки. Каждый идет только своей дорогой. Но в то же время в шипучке преобладали ноты клубники – сладкой, даже приторной, как вкус новых открытий и, самое главное, полное их понимание и принятие.

Алми, не захотев больше слушать мирный ход часов и ждать поезда, спрыгнула с платформы на рельсы. Она пошла в ту сторону, куда уехал Масбеков, не побоявшись темноты и направляясь все дальше и дальше вглубь туннеля. Отходя от станции, она расслышала отголоски пения одного из бродяг, зарабатывающих в переходах себе на жизнь. Но его целью, видно, были не лишние пара зеленых бумажек, а призыв общества к протесту. Он на всю станцию декламировал стихи собственного сочинения:

Дорог, которые открыты душам,
Все сосчитать мы не найдем числа.
Но, выбирая лишь одну, послушай:
Нет окончательного зла.

Отныне, в каждом из живущих,
Ищи черты и дьявола и Бога.
И созерцать лишь то учи их,
Что скрыто в разума чертогах.

Впереди был перекресток, предлагающий следовать четырем разным направлениям – на выбор. Алми решила не ломать долго голову, думая, куда бы лучше пойти, ведь она просто шла без цели чего-то достигнуть или куда-то добраться. А потому она свернула наверх, не брезгуя забраться по запачканной пожарной лестнице.

Девушка вылезла в чудесную оранжерею, которой не было конца, и только задрав голову высоко наверх, можно было догадаться, что там оконное стекло. Лампы здесь были увешенными лианами и гроздьями винограда, на ветках деревьев были привязаны горшки с растениями всевозможных расцветок и биологических особенностей: магнолия с крыльями, кофейные бобы с чешуей дракона, ели с тканевыми иголками. Несмотря на все внешнее великолепие этой флоры, смрад стоял настолько ужасный и невыносимый, что Алми нацепила на лицо висевшую неподалеку маску и отправилась искать продавщицу, дабы указать ей на эту оплошность в уходе за цветами.

Идя по саду, раздвигая руками лианы и стараясь не наступить на бутоны, Алми услышала чей-то диалог. Голоса принадлежали двум девушкам явно не старше ее. Она замерла и прислушалась.
- Давай возьмем эти, посмотри какие пушистые на ощупь! – говорила одна высоким звучным голосом, похожим на перезвон колоколов. Порой она брала слишком высокие ноты.
- Но эти смотрятся гораздо лучше, к тому же бутоны можно съесть, потому что это прозрачное желе, - отвечала ей другая девушка. Тембр у нее был более низкий и спокойный, напоминавший мирное журчание ручья в лесу.
- Она разве любит желе?

Тут Алми поняла, что эти голоса могут принадлежать только определенным людям, которых она отлично знает. Не стесняясь, девушка вышла из своего укрытия.
- Кому выбираете? – улыбнувшись, спросила она у Тори и Лины. Они были в халатах, с полотенцами вместо шляп и – наконец-то – людскими головами. Но хвосты, к несчастью, все еще торчали из-под их одеяний..
- Нам нужно выбрать что-то на обед нашим домашним питомцам, - небрежно ответила Лина.
- Да? И где же они? – Алми принялась вертеть головой в поиск каких-либо существ, она не была точно уверенна, что питомцами ее подруг могут стать обычные домашние звери. Впрочем, и сама бы она скорее завела ручного тигра, нежели хомяка или попугая.
- Вот! – крикнула Тори. – Как раз летят, наше золотце.

Алми оглянулась. К ним приближалась парочка бабочек с золотистым отблеском на крыльях. Подлетев к своим хозяйкам и закинув им ожерелье из ягод на шею, они сели на плечо только что пришедшей спутнице. Девушка удивилась, насколько тяжелыми могут быть такие очаровательные создания, ей даже пришлось немного согнуться под их весом, чтобы не свалиться. Но эти бабочки были только «цветочками», а вот дальше пошли «ягодки».

Через секунду прилетели еще три бабочки, которые по размерам не уступали своим предшественницам. Потом прибыло еще десять, таких же чудесных и тяжелых, и все они садились на Алми. Она уже не могла от них отбиться: они застилали глаза, покусывали кожу. Вскоре их стало так много, что они повалили свою добычу с ног, и она покатилась по полу, сбивая на ходу горшки с редкими экземплярами цветов. Алми кричала и хваталась руками за лианы, чтобы остановиться, но все ее попытки были тщетны. Она катилась, и сама не понимала, куда она катится и докатится ли вообще.

Со временем растения стали чем-то мокрым и холодным, они уже не так больно царапали ладони, а лишь оставляли на них влажные следы. Бабочки исчезли, а на место них пришел морозный воздух, покалывающий щеки и заставляющий содрогаться от каждого порыва. Алмия кубарем летела с заснеженной горы. Она пыталась захватить куски льда, которые попадались под руки, и немного притормозила свое движение.

Девушка села, откашлялась и отряхнула себя. Вокруг не было ни души, только бесконечные белые просторы, снежные холмы и ледяные равнины, на которых, можно было бы, пожалуй, устроить каток. Казалось, ничто не могло потревожить вечную тишину, царившую здесь: сама природа будто боялась прервать ее и издать малейший звук, будь то падение капли в одной из покинутых медведями берлог или треск льда. Такой покой натолкнул Алми на еще один ряд размышлений и выводов.

«Никого здесь и нет. Ни моих глупеньких подружек, ни напыщенного и непонятного Масбекова. Я могу сама выбрать свой путь, свернуть там, где захочу, никем не подталкиваемая. Никто мне не укажет на ошибку, ведь я говорю только правду. Истина всегда была мне открыта. Почему другие ее не видят? Она ведь так близко, только протяни руку… - она вытянула вперед ладонь, надеясь поймать снежинку, но все они пролетали мимо нее, от чего раздражительность ее усилилась. - Постоянно все злятся на меня за это: спрашивают мое мнение, а я говорю им все на чистоту, как есть! Тогда бы молчали уж, коли не хотят знать правду! Ой! – Алми споткнулась обо что-то твердое, торчащее из песка. – Надо же, сундук! Надо взять с собой, а то в этой пустыне так жарко, мало ли – пригодится», - и девушка, утерев со лба пот и глубоко вздохнув, зашагала дальше по песчаным барханам, опекаемая полуденным Солнцем.

Шла она недолго, потому что жажда одолевала ее все больше, и идти быстрее уже не хватало сил. В эти критические минуты истощения внимание ее привлек большой куб, стоявший в нескольких метрах от нее. Алми, добравшись до него, обошла его кругом и проверила каждую деталь, убедившись в том, что он ей не мерещится. Он был чуть выше нее, с зеркальными стенками, кристально чистыми и без каких-либо разводов. Попробовав к нему прикоснуться, девушка тут же вскрикнула и отпрыгнула, обжегшись. Она посмотрела на свои пальцы, на которых теперь розовело небольшое пятнышко, и осторожно на них подула, желая смягчить боль.

Тут ее взору попалась лестница, лежавшая рядом, и которую она, к своему удивлению, вначале не заметила. Лестница была вся заржавевшая, от нее отваливались куски багровой краски, и состояла она из четырех ступенек, между которыми оставалось большое расстояние. Алми аккуратно дотронулась до нее, боясь снова обжечься, но почувствовав, что она не несет никакой опасности, уверенно схватила ее и приставила к кубу. Девушка, делая широкие шаги, поднялась по узким ступенькам наверх.

Отсюда открывался превосходный вид на все близлежащие окрестности, только вот весь пейзаж составляли лишь небольшие песчаные насыпи и редкие низкие кактусы, раскиданные по пустыне. Однако вдалеке Алми сумела различить что-то вроде стены, которая постоянно двигалась вперед. Это был ураган.
 «Мираж или правда, мираж или правда…» - гадала девушка, покусывая от волнения губы и потирая обожженное место, которое сильно распухло. Внезапно кто-то внизу подал голос, так, что Алми вздрогнула:
- Смотря, с какой точки зрения посмотреть.

Девушка подошла к краю куба и посмотрела туда, откуда исходил звук. Ее взгляд упал на старого индуса. Его загорела кожа сморщилась от постоянного пребывания на Солнце, а тонкая седая бородка была заплетена в косичку. Он сидел в позе лотоса, закрыв глаза и почти не дыша. Но больше всего Алми поразили необычайной красоты белые тюльпаны, которые цвели вокруг него.
- Спускайтесь сюда, если не хотите так и остаться без озарения.

Быстро сбежав по ступенькам, почти перепрыгивая через каждую из них, Алми села рядом со стариком. Она снова посмотрела вперед: туда, где ей представилась стена торнадо. Однако на сей раз вместо урагана пред ней была совершенно другая картина: оазис с озером, поющими птицами и пальмами, полными кокосов.
- Мощно. Ну и в чем секрет? – спросила она без запинки и малейшего намека на то, что увиденное ее поразило.
- Нет никаких секретов и чудес тоже нет, моя дорогая. Есть только знание. Знание – сила, - молвил старик спокойным голосом, не повышая его и не обижаясь на скептичность Алми.
- О, вы знаете, что там есть оазис? – еще саркастичнее обратилась она к индусу.
- Нет, я просто знаю, как пользоваться эти куполом, - и индус снял с них какой-то невидимый щит. – Через него все видно в противоположном ключе, - по его лицу разлилась ликующая улыбка, ведь он заметил, как вознегодовала Алми, когда ответ оказался таким простым. Но девушка мигом пришла в себя, сбросила маску презрения, и уже без насмешек сказала:
- Ну, раз там правда ураган, то у меня есть с собой сундук. Мы можем его открыть, посмотреть, вдруг найдем надувную лодку или еще что полезное.

Смерч, поглощавший все на своем пути, был совсем недалеко, и следовало принять экстренные меры, на что она и пошла. Но старик ее остановил.
- Откроешь сундук – поддашься искушению, - только и проговорил он, лег на землю и закрыл глаза. В этот миг их накрыло огромным вихрем, не знающим пощады на своем пути. Однако в самый тот момент, когда их начало поднимать в воздух, Алми услышала какой-то щелчок, подавивший все остальные шумы, и открыла глаза.

На девушку смотрел человек в сером халате, испачканном кровью, в одно ухо у него был вставлен наушник. Вокруг царили звуки медицинских приборов, и был виден аппарат, отсчитывающий число ударов сердца. Запах здесь стоял такой же, что и в любом госпитале: пахло спиртом и лекарствами.
- Тише, тише, - проговорил врач, стоявший над ней, мягким голосом, - не двигайтесь, вам нужно полежать, - но в его словах чувствовалось какое-то притворство, а сама его личность была Алми почему-то противна, хотя она готова была признаться, что видит его лицо в первый раз.
- Мне лично ничего не нужно, - отрезала она и резко встала с постели, оборвав все провода, которые были прицеплены к ее венам и тоже что-то отмеряли. Девушка находилась в больничной палате и никак не могла понять, что ее так раздражало. Всюду дежурили врачи, и все они были кто в синем, кто в розовом, а кто вообще в лимонном цветах халатов, без шапочек, масок и перчаток, которые, по санитарным нормам, полагалось носить каждому врачу, работающему с пациентом.
- Так, посмотрите на меня, - сказал один из них, высунул из кармана фонарик и начал светить им на Алми. От внезапного света, ударившего ей в глаза, она пошатнулась, и чуть было не упала, задев только один прибор. Но вот прибор не смог удержать равновесия и устоять на одном месте, и, упав, своими проводами захватил еще несколько аппаратов, которые так же попадали на каменную плитку с ужасным грохотом.
- Ай, зачем вы светите мне в глаза лазером?! – вскрикнула Алми в попытке замять свою неловкость и ударила ассистента со всей силы в живот, так что он свалился на кровать и начал задыхаться. Несколько человек подбежали к нему, а остальные занялись тем, чтобы поймать непослушного пациента и уложить обратно, но след девушки уже простыл. Не теряя времени даром, пока все отвлеклись, Алми успела распахнуть дверь и покинуть палату, оставив после себя лишь скинутую простыню и поломанную аппаратуру.

На первый взгляд показалось, что все стены коридора, по которому она бежала, были в детских рисунках, но при ближайшем рассмотрении девушка увидела в них порталы и непонятных существ, образ которых нормальный и здоровый человек не смог бы и вообразить. Прикоснувшись к ним подушечками пальцев, Алми заметила, что они начинали двигаться и разговаривать на неизвестном языке, напоминающем демонический шепот. От этого шепота ей хотелось затолкать в уши вату или прострелить себе голову, так невыносим он был на слух. Алми закрыла лицо руками и помолилась о том, чтобы каким угодно способом исчезнуть из этого адского места, которое принесло ей столько неудач. И ее мольбы о помощи были услышаны. На ладонях девушки появился небольшой огонек, который начал расти, и, в конце концов, затянул в себя Алми, перенеся ее в непонятное пространство, где она услышала лунную сонату Бетховена.

* * *

Алми шагала по Млечному пути. Дорога была усыпана сотнями тысяч звезд, а вокруг проносились еще миллиарды. Свет некоторых из них внезапно обрывался, не возрождаясь, а на пустых пространствах появлялись новые звезды – замена угасшим. За руку девушку держал мужчина в белом костюме, галстук и ботинки его тоже были белоснежны, и не было в нем ни единой детали иного цвета, кроме его темных волос. А сама Алми была в черном платье, тянувшемся за ней длинным шлейфом и черных лакированных лодочках. Посторонних украшений и подвесок на ней не было, да и они, казалось, были бы излишни в этом образе.

Спутник ее повернул голову, и Алми узнала в нем Масбекова. Он молча посмотрел на нее, и в этом взгляде не было строгости или укора, а наоборот какая-то спокойная смиренность и серьезность. Алми не решилась ему что-либо сказать, боясь показаться невежливой и выказать бестактность по отношению к этому великому месту. Так они и шагали по Млечному пути, молча и крепко держа друг друга за руки, пока г-н М не произнес:
- Видишь вон-то маленькое пятнышко? Это Земля, - его голос был подобен шелесту листвы самых высоких дубов, когда ветер, желая поиграть, проводит своими крыльями по их верхушкам и забавляется, слушая перезвон зеленых ладоней. – Планета Земля - это то, чем люди привыкли ограничивать свое существование. Все их устремления, все интересы, все мечты заключены в этом маленьком пятнышке. Жизнь их загнана в одни и те же рамки: от рождения до смерти, но это лишь один миг. Миг Вечности и вечного Движения. Существует не только то, что мы видим снаружи, истинно то, что внутри.

Он сделал паузу, дав Алми все обдумать. Но она была слишком погружена в этот мимолетный момент своего существования, считая его единственным и самым важным, и не видя того, на что ей только что открыли глаза.
- Я хочу забыть себя, - выпалила она, словно в последнюю секунду пожалев о том, что проговорила. Конец ее фразы можно было едва разобрать, голос оборвался.

Масбеков остановился и взглянул на нее своими большими злато-карими глазами. Алми почувствовала, будто ее черепную коробку открывают и достают самое ненужное, что так сковывало ее последнее время – страхи, терзания, страсти, тревоги и скорби, а затем снова закрывают. И дышать стало легче. И идти радостнее, потому что с нее сбросили тонны груза.

Она помотала головой и посмотрела на Масбекова. Они все так же шли прямо, сплетя кисти рук, а взгляд его был устремлен на дорогу. Затем он остановился и, все так же глядя вдаль, сказал:
- Не бегай от прошлого, его все равно больше нет. Отдайся этому моменту.
- Но на меня влияет то, что меня окружает. Я не смогу идти одна, - молвила она, предчувствуя скорую разлуку.
- А с кем тебе еще идти? Ведь я – это и есть ты.
Алмия поймала себя на том, что смотрится в свое отражение. Оно ей улыбалось.

Под ногами девушки были лужи, ловившие отражение фонарей дороги. Стояла глубокая ночь. Мимо проносились машины, слышались сигнальные гудки, призывающие девушку покинуть проезжую часть. Алми попробовала сойти с шоссе, но какая-то неведомая сила сковывала ее движения. Ничего не понимая, она хотела согнуть руки и упереть их в поясницу, чтобы идти стало легче, и чуть не вскрикнула, когда увидела свои морщинистые кисти. Девушка еще раз взглянула на свое отражение и увидела там скрючившуюся, сгорбившуюся старушку, которой каждое движение давалось с огромным трудом.

«Кому я теперь такая нужна!» - воскликнула Алми с досадой и, кряхтя, сошла с дороги, не обращая внимания на то, что там произошла целая авария, виновницей которой послужила дряблая старуха, преградившая всем путь. За обочиной находилась сосновая чаща, зовущая каждого проходившего путника посетить эту ужасающую и таинственную темноту. Недолго думая, девушка поддалась зову пышных деревьев.

В лесу было жутко. Редкий лунный свет мог пробиться сквозь кроны деревьев и осветить узкую тропинку, по которой старалась ступать Алми, поэтому она скорее шла наугад, куда вело ее чутье, изредка наступая в какие-то ямки, полные размокшей глины и спотыкаясь о кочки. Долго она так бродила, остерегаясь каждого шороха и куста, пока на рассвете не наткнулась на пещеру. Она была выбита в довольно высокой скале и, чтобы добраться до нее, нужно было преодолеть несколько метров вверх. Несмотря на физическую старость, Алми, проявив невероятную выносливость, смогла это сделать.

Зайдя в пещеру, взгляд ее первым делом упал на газеты и журналы, которые были всюду здесь раскиданы. Внимание девушки привлек небольшой буклет, и, нагнувшись, она подобрала его. Прищурив глаза и пронеся листовку близко к переносице, почти уткнувшись носом в нее, Алми прочла заголовок:

«Peshchera eta – kray chudes,
  Zashel tuda – i tam ischez»

На страницах не оказалось ничего интересного, кроме заядлой и надоевшей рекламы. Только одна небольшая статья на последней странице, описывающая несчастный случай в пригороде, стоила того, чтобы быть прочитанной. Алми погрузилась в нее всеми своими заблудшими мыслями.
Внезапно она начала слышать прерывистые всхлипывания, похожие на плач ребенка. Девушка оглянулась, но рядом не было ни души. Тогда она продолжила поглощать статью. Прочитав ее, Алми уставилась на маленькую черно-белую фотографию с места происшествия. Снимок был не очень четкий и даже немного потертый, но она смогла усмотреть на нем девочку лет десяти, закрывающую лицо руками. Алми была готова поклясться, что она слышит ее тихие рыдания в настоящий момент.
Она быстро захлопнула буклет и откинула его в сторону, но это этого легче не стало. Теперь вместо снимка перед ее глазами была живая девочка, точно так же закрывающая лицо ладонями. Ее рыдания разрывали сердце. Она убрала руки от лица, и Алми охватил еще больший ужас и смятение. На нем не было ничего кроме огромной улыбки до ушей с сотней острых клыков, будто специально заточенных и готовых вонзиться в чью-то плоть. Она прошипела:                - Бойся только собственного страха, бойся только возможности испугаться…
Алми быстро закрыла лицо руками и протерла глаза. Вновь распахнув их, она увидела перед собой маленькую золотовласую девочку в голубом платьице из ситца и белых сандалиях. Она протянула ей свою крошечную белоснежную ручку, и как только она дотронулась до нее, Алми ощутила, как энергетические токи проходят по всему ее телу, а сама она начинает молодеть. Улыбаясь, девочка произнесла ангельским голоском, похожим на щебетание ранних пташек:                - Возьми меня с собой, - при этом она еще больше раскрыла свои голубые глаза, в которых можно было утонуть, как в глубоком океане, и вонзилась ими в Алми.                - Куда же мы пойдем вместе? – девушка не могла устоять перед красотой этого нежного создания, а отказать ей было выше ее сил.                - Я быстро расту, давай успеем сделать хоть что-нибудь, - и правда, она менялась на глазах, и вот уже из малютки превратилась в сверстницу Алми. Ее лик был все так же прекрасен, но чувствовалась какая-то печаль и отчаяние в ее словах, от которых на душе скребли кошки. Потом она, быстро взрослея, превратилась в роскошную женщину, затем в добродушную бабушку, и вот уже поседевшая старуха лежала в постели, а Алмия подносила к ее рту стакан воды, из которого она делала маленькие глотки.                - Прости, я не успела, - говорила девушка, а на глаза у нее наворачивались слезы, словно она теряла самого близкого человека, и надежды уже не существовало в ее сердце.                - Не переживай, дорогая. Время есть всегда, - пролепетала старушка все тем же милым голоском и провела иссохшей рукой по ее каштановым волосам.                - Здесь так холодно, вот плед, - девушка ласково укутала ее.                - Зато там, куда я ухожу, тепло. Я и тебе покажу дорогу, - и старушка тихо засмеялась. Вдруг ее лицо замерло, глаза посмотрели в пустоту, она выдохнула. Алми набросила на ее голову покрывало, но как только она это сделала, тело отошедшей к звездам будто испарилось, и из-под покрывала вылетела бабочка с ярко-голубыми крыльями. Она сделала круг в воздухе и поманила Алми за собой, в глубь пещеры.
Девушка следовала за взмахами переливающихся крыльев, все дальше продвигаясь в ущелье и постоянно сворачивая то направо, то налево. При этом ей не было страшно, как тогда, когда путь приходилось преодолевать в одиночку, но в то же время она понимала, что если с ней что-нибудь случится, такое хрупкое существо, как бабочка, вряд ли сможет ей помочь. В конце концов, дорога вывела Алми к подземному озеру, где жизнь кипела, и намечалась целая ночная вечеринка.
Озеро было большим по размерам и скорее напоминало бассейн, нежели естественно возникший в природе водоем. Оно кишело разного рода фламинго и кентаврами, которые забавлялись, используя магию воды и сооружая удивительные фонтаны. Стоит упомянуть, что и различного действия напитки тут лились рекой, отлично поднимая настроение каждому, кто решался выпить хотя бы пол бокала.
«Как тут шумно», - смутилась Алми, но все тело у нее так затекло от долгой ходьбы, что она тоже решила принять участие в общем веселье и с разбега вбежала в воду. Погрузившись, она открыла глаза и поразилась тому, что даже под водой она видела все так же четко, что и на поверхности. Она спокойно встала на дно, не испытывая затруднений в нехватке кислорода и заметила, что к ней приближается стая морских тигров. Но у нее не было задачи заводить такое знакомство, а потому она поспешила в возможно самый тихий уголок посреди всего этого разгула: джакузи, где отдыхали русалки.
Однако вписаться в их пафосный клуб оказалось куда сложнее, чем первоначально предполагала девушка. Они говорили с ней очень официально и на любой вопрос отвечали коротко и ясно, без лишних замечаний и рассуждений. Именно у них Алми выведала то, что «у графа Энема на днях появился наследник», поэтому он собрал сегодня вечером почти всех жителей Лукомора, дабы отметить такую знаменательную дату в его жизни. Краем уха девушка услышала, как ди-джей сменил трек, и все начали кутить под Duke Dumont – Ocean Drive.               

* * *

В лагуне, куда Алми отправилась сразу после непродуктивной беседы с морскими красавицами, не было так многолюдно, как на ринге с боями мангустов, поэтому она решила провести почти весь праздник там, сидя около бара. Официанта она попросила сделать ей самый популярный и, на его взгляд, вкусный коктейль из всего перечня меню. Он приготовил его очень быстро, и уже через минуту перед девушкой стоял фужер, наполненный взбитым пюре из планктона и моцареллы, которое оказалось редкостным деликатесом. 
- Мне того же, что и ей, - сказал подошедший к стойке гладиатор. На нем были коричневые кожаные брюки и накинутое на плечи полотенце. Выглядел он немного подуставшим и вспотевшим, словно часа два занимался спортом или выполнял эффективные физические упражнения. Он оказался довольно общительным, так что через небольшой промежуток времени они с барменом активно разговорились на тему купли-продажи. Но любопытный посетитель пошел дальше, расспросил у него про работу, много ли платят, где живет, есть ли жена, дети. В общем, не упустил ни одной мелкой детали.
- И когда умерла моя морская свинка, тогда как раз уже минул один световой год, родители специально отвези меня к Древнему Лесу, где я и имел честь развеять ее прах. И более мне там бывать не случалась.
- И далеко ли отсюда он находится?
- Лес то? До Графства доберетесь, а там уж рукой подать.
 
Тут подошел еще один желающий чего-нибудь выпить, и бармен занялся приготовлением сэндвичей и горячего мохито, а гладиатор достал портсигар, раскрутил одну из папиросок и что-то начеркал мелким почерком, высунув из карандашницы, которая имелась на стойке, ручку с черными чернилами. Затем, немного отвлекшись и оглядевшись вокруг, он заметил наполовину полный стакан, в глазах его мелькнула искра, и он спросил у Алми, будет ли она допивать свой коктейль. Девушка любезно отказалась и отодвинула от себя фужер. Мужчина окунул в него свою папироску, подождал, когда она окончательно пропитается влагой, аккуратно высунул ее, стараясь не порвать, и развернул перед носом у девушки целую карту.
- У меня недалеко отсюда припаркован электромобиль, тебя подбросить до Графства? – спросил он, не глядя на Алми, таким тоном, будто они давно знают друг друга и болтают непрерывно о том, о сем как минимум часа два.
- А мне туда нужно? – ответила она вопросом на вопрос, принимая правила игры и согласившись вести себя с гладиатором, как с давним другом. При этом она снова взяла свой напиток, желая допить его, но, сделав глоток, тут же сплюнула обратно, потому что вкус его стал отвратным.
- Тебе тут явно скучно и нет дела до этой тусовки, - продолжал гладиатор в том же духе, словно не заметив ее конфуз. - Я видел, как ты со скучающим взглядом покинула шоу на ринге в самый разгар битвы.
- И часто вы туда гоняете, в графство то? – Алми не хотела поднимать тему о неудачном походе к русалкам, решив переключиться на факты из биографии собеседника.
- Неа, выбрался первый раз, - проговорил он, зевнув, и даже не утрудившись рукой прикрыть свою пасть. Девушка учуяла ароматы вчерашнего ужина и сегодняшней еды в баре.
- Ну, вам видимо в Графстве что-то нужно, и вы туда едете не просто так.
- Брось, кто тебе сказал? – наконец, за все время разговора, он посмотрел на нее, а не на свою карту, но тут же отвел взгляд. У него были маленькие близкорасположенные глаза, и Алми не успела разглядеть их цвет. - Я путешествую. Короче, жди здесь, я мигом, - сказал гладиатор и сорвался с места, через секунду скрывшись в пляшущей толпе.

Алми посидела еще с минуту, любуясь купаниями русалок в джакузи. Но недолго пришлось ей наслаждаться светским вечером, перешедшим в ночную дискотеку. Внезапно все, кто находился в самой гуще событий и плескался в бассейне, сооружая водные замки, резко погрузились  под воду. Со всех сторон послышались крики, морские жители начали разбегаться в панике. Девушка оглянулась к тому ущелью, из которого она вышла, и увидела, как ее знакомый гладиатор пытается заехать в озеро, но ему преграждают путь здешние полицейские. А он себе только и знает, что еще громче давит на гудок, и медленно, но продвигается вперед. В конце концов, охрана плюнула на него и побежала спасаться к озеру, как и остальные, погрузившись под воду. На поверхности почти никого не осталось. «И чего они так боятся?» - спрашивала сама себя Алми. Наконец, преодолев столько препятствий, автомобиль въехал в бассейн. Алмия увидела резкую вспышку света. Ее оглушило от взрыва электромобиля.

«Однако… - она протерла уши, но по-прежнему ничего не слышала. - Чертова машина, кто бы думал, что вода так хорошо проводит электричество. Всегда знала, что люди с хорошей физической подготовкой не обладают такими же хорошими умственными способностями». Девушка попыталась подняться и осмотреться.

Она находилась в огромной комнате, с двух сторон занавешенной шторами. На первый взгляд, в ней не было ничего особенного, но, посмотрев под ноги, Алми поняла, что пол являлся одним большим зеркалом. Свет исходил из прожекторов, висевших на потолке. Девушка пыталась вглядеться в свое отражение, но то была не она, а совершенно другая личность, не знакомая ей. В ее глазах она видела себя, но внешность была ей чужая. Это была женщина средних лет в черном длинном платье с высоким воротником и с волосами, собранными в пучок. Алми вытянула вперед руку – женщина тоже вытянула. Алми подмигнула – женщина сделала все в точности то же самое. Она улавливала малейшее движение девушки. «Нет, это точно мое отражение, но почему она другая» - все недоумевала Алми.
- Зал называется реинкарнация, - услышала она отдаленный знакомый голос из комнаты за шторой. Отодвинув штору, в комнату вошел Масбеков.
- Какие люди, - воскликнула Алми, искренне обрадовавшись, встретив хоть кого-то действительно знакомого, и они обнялись, как старые друзья. – То есть я как бы вижу себя, но в прошлой жизни? – вернулась она к новому еще не разгаданному ею явлению.
- Ты видишь свою душу в оболочке.
-Но глаза то мои.
- Так глаза – это ведь зеркало души, - произнес г-н, улыбнувшись.
- А ты что видишь? – спросила Алми. Масбеков потер подбородок и, задумавшись, посмотрел себе под ноги.
- Да, собственно, то же, что и ты, - ответил он спокойно. В его голосе не было ноток изумления, будто он объяснял самые обычные и элементарные вещи несмышленому ребенку.
- Как?! – воскликнула девушка. А вот она как раз была почти шокирована происходящим. Ничто никогда не поражало ее больше, чем раскрытие новых тайн о своей персоне. Это то, где она всегда стремилась узнать сверх положенных знаний. - Получается, что ты и есть я?
- Получается, что так.

Повисла небольшая пауза, во время которой Алми переваривала все только что услышанное, а г-н чертил что-то подошвой ботинка по полу.
- Пойдем, я покажу тебе мой дом, - наконец предложил он, достал плеер и вставил наушники в разъем. Один наушник он дал Алми, включив песню The Pretty Reckless – Cold Blooded.

* * *

Не проронив ни слова, они покинули зеркальный зал через кирпичную стену комнаты: в ней была сделана небольшая арка благодаря напильнику, который был у Масбекова в кармане.

Пара оказалась на балконе из белого золота – хлопка, обвивающего пластиковые перегородки. Он был довольно длинным и широким по размеру, так что сюда могло поместиться сразу несколько человек. Алми подошла к краю балкона и обвела взглядом все просторы, принадлежавшие этому дому. Ее внимание захватил высокий и большой лабиринт, который занимал почти всю территорию. Ни единого звука, будь то пение соловья или карканье вороны, словно все животные и люди в округе погрузились в глубокий сон, а они одни стоят посреди мертвого царства, не почувствовав или имея иммунитет к чарам колдуньи. Но, откинув детские фантазии, от которых она старательно себя отучала, Алми нашла гораздо более простое объяснение всеобщему затишью: надвигалась зима.
- Ух-ты! – воскликнула девушка, впившись глазами в лабиринт и изучая все его ходы и повороты. – Попробуем пройти?
- Ну, чуть позже можешь? Ага, ладно, давай, - закончил Масбеков разговор по телефону и повернулся к Алми. – Слушай, пойдем сейчас в бойлерную, там нужно что-то подлатать, ок? – попросил он, даже не глядя на нее, а уткнувшись в экран своего мобильного.
- Может, я здесь пока побуду? – ей не понравился этот новый указывающий тон, которым были произнесены последние слова. Она ощущала себя гостьей в этом доме и считала, что должны исполняться все ее малейшие желания, а г-н обратился к ней, как к прислуге, проживающей здесь много лет и ставшей уже чуть ли не хозяйкой всего поместья.
- Окей, - Масбеков не стал спорить, и Алми решила, что его мало волновало, как она будет проводить свое время и куда решит заглянуть. Он открыл люк, находившийся в углу балкона, и спрыгнул туда, не сказав больше ничего, не дав никаких приказов и не навесив запретов.

Оставшись одна, Алми уселась на дощатую лавочку, которая скромно стояла в углу балкона, засунула руки в карманы и уставилась на полный мрачных красок двор. Солнца совсем не было видно за бледными облаками, медленно плывущими по небу, как стая барашков, пасущихся на лугах и мирно жующих траву. Листвы на деревьях не было, а ветки были покрыты тонким слоем льда и снега, и на них кто-то повесил цветные шуршащие гирлянды, которые переливались от слабых дуновений ветра. «Праздник что ли сегодня какой-то», - размышляла девушка, не замечая, как начинает дрожать от стремительно понижающейся температуры. «Надо в дом пойти посмотреть, мало ли, вдруг им требуется помощь с приготовлением… Ааапчхи!», - Алми чихнула от холода так, что птица, сидевшая до этого на ручке скамьи, с громким карканьем покинула свое место.

Она встала и нащупала на каменном фасаде здания выступающий кирпич. Каменная стена, тарахтя подобно заржавевшему и изжившему свое двигателю, стала отодвигаться в сторону, как ширма. Девушка зашла внутрь. Она и сама не понимала, откуда знала то, что кирпич откроет ей проход, и так уверенно нашла нужный из сотни, словно она проделывала это много раз. «Возможно, я и правда хозяйка этого дома», - подумала Алми, улыбнувшись своим мыслям, такими нелепыми они ей показались.

Внутри дома было довольно тепло из-за обогревателей, расставленных вокруг кресел в парадной комнате, в которую девушка и попала. Проход за ней с таким же грохотом задвинулся и обратно, вновь недвижимой каменной стеной, посмотрев на которую, Алми бы никогда не сказала, что она может отодвигаться.

Девушка села в одно из кресел – в то, что стояло ближе к камину, и принялась греть свои окоченевшие, посиневшие руки. Она и не заметила, что так быстро замерзла. Пламя в камине было искусственным, сотворенным из кусков красных, оранжевых и желтых кусков ткани, пляшущих благодаря маленькому вентилятору. Вентилятор был спрятан от посторонних глаз уложенными аккуратным шалашом тонкими бревнами, которые были очень гладко оттесаны. Однако тепло от огня исходило настоящее, Алми даже показалось, что она чуть не обожглась, дотронувшись до одного из зыков пламени. Укрыв себя пледом и продолжая смотреть на яркий огонек, Алми почувствовала, как веки ее начали слипаться. Она до последнего сражалась с сонными чарами, пока, наконец, не сдалась и не задремала в уютном кожаном кресле.

Маленькая девочка Алми, 
Бежав вокруг полей,
Наткнулась на деревню
Простых живых людей.

Все жители трудились,
Не покладая рук.
Гулянья и безделье
Похоронив в сундук.

Алмия поразилась
Сею раскладу дня.
«Работа разве счастье?»
Спросила их она.

Не тот миг дорог нам,
Который одарил сластями,
А тот, где сами мы
Творили свет сердцами.

Маленькая девочка Алми,
Бежав вдоль дорог,
Открыла чудный мир,
Названье ему - Бог.

- После нашествия стало быстро восстанавливаться городское производство. Развитие получили деревообработка, росла доля городского населения. На передний план вышла экономика, торговые связи с каждым годом все крепли. Получило большое распространение судостроение, - рассказывал учитель, пока Алми, просыпаясь, протирала сонные глаза и потягивалась, сидя за партой.
- Алмия, вы опять прикорнули во время моей лекции, - грозно выговорила высокая остроносая женщина с гладко зализанным конским хвостом, в котором проглядывались тонкие седые волоски. Она поправила очки с огромными линзами у себя на носу и постучала по столу указкой, услышав какое-то перешептывание на задних партах.
- Я слушала, - сурово ответила девушка, как будто на нее только что наехали. Она терпеть не могла тот факт, что учитель делал замечание именно ей, хотя была согласна с тем, что спать на уроке не является нормой.

Преподавательница посмотрела на нее с подозрением.
- Итак, на чем я остановилась, - сказала она, листая страницы учебника. - Сбилась!
- Скоро звонок, - крикнул кто-то с задней парты. И правда, через несколько секунд в коридорах школы зазвучала протяжная писклявая мелодия, повествующая о начале большой перемены. Все начали подниматься с насиженных мест и складывать свою поклажу в портфели и сумки, торопясь быстрее покинуть класс и направиться в столовую.
- На дом параграфы 9 и 10! – крикнула вдогонку покидающему кабинет классу учительница. Ей тоже не терпелось приступить к своему обеду и обсудить с коллегами последние сплетни.

В минуту назад почти вымершем заведении началось оживление: все спешили в столовую за своей порцией ланча, который сегодня обещал быть аппетитным – макароны, яблочный сок и кекс. Алми шла туда же, желая скорее забыть об уроках и отдохнуть, почитав новости в социальных сетях, но ее мечтам не суждено было исполниться так быстро. На входе в трапезную ее окликнули. Это была группа девочек ее возраста.
- Можешь посмотреть, пожалуйста, там, в столовой, нет биологички? Я сегодня ее урок прогуляла, - сказала блондинка, откинув прядь светлых гутых волос назад. Она была очень хороша собой и пользовалась большой популярностью среди учащихся старших классов. Такие, как она, обычно берут моду не общаться и даже презирать тех, чей статус не соответствует установленной ими же планке. Однако в школе, где училась Алми, такого не было, это считали некоторым притворством и даже дикостью, так что отношения между разными группами общества складывались на основе сотрудничества. – И если она там есть, купи мне, пожалуйста, арахисовый батончик, - закончила одноклассница, кладя Алми в руку зеленые купюры.
- А мне газировку, - попросил подходящий к ним парень, который так же был невероятно популярен, и на своем счету имел несколько разбитых сердец. Он засунул в карман свой смартфон, на котором у него была незаконченная игра, и улыбнулся всем присутствующим, выказывая свое доброжелательство. Но все лишь угрюмо глянули на него и вновь посмотрели на Алми, ожидая ее ответа.
- Хорошо, - повиновалась девушка и отправилась в общепит. Она не имела желания продолжать беседу, потому что боялась, что очередь в столовой вырастет до невероятных размеров и у нее не хватит времени насладиться своей порцией.

Очередь и правда была довольная длинная, но порции по тарелкам раскладывали достаточно быстро, поэтому ждать не приходилось никому. Стоял гул, все обсуждали планы на предстоящие выходные, шумели вилками и стаканами, кто-то на фоне общего шума умудрялся дописывать домашнюю работу и повторять параграфы.

Мест свободных почти не оказалось, и Алми села к двум девочкам, лиц которых не могла увидеть, потому, как они сидели к ней спиной. Несмотря на свою привычную застенчивость, в этот раз она так замоталась, что идти к подоконнику, где никого не было и можно было спокойно разместиться, она сочла непосильной ношей, и, не задумываясь, села на пустующий стул.
- У вас здесь не занято? – вежливо поинтересовалась она, уже приготовившись приступить к своему обеду и взяв в руки прибор. Видно, даже если бы ей ответили отказом, она бы его проигнорировала и начала бы свою трапезу.
- Конечно, нет, что за бред, Алми, садись! – воскликнула Лина, подняв голову. – Мы же всегда обедаем вместе, - и это была правда. Они втроем дружили почти с первого класса, образовав обособившуюся от всех компанию и не нуждаясь в обществе кого-то еще.
- Ой, а что это у тебя? – спросила Тори, увидев купленные в буфете газировку и батончик. – Можно? – и, не дождавшись ответа, она открыла бутылку колы и начала жадно глотать.
- Вообще-то… - Алми хотела ее остановить, но потом плюнула на это. - Ну да можно, - отказать своим близким подругам она зачастую считала некорректным и нетактичным.

После обеда всех пригласили в актовый зал посмотреть ежегодное представление в честь нового года. Ученики, обрадовавшись внезапной отмене последних уроков, поспешили в актовый зал, а кто-то сразу зашел в раздевалку, в надежде, что когда все уйдут, появится возможность уйти из школы пораньше и отправиться за гаражи или в спортзал. Алми тайно им позавидовала, так как была далека от школьной жизни и не являлась ярым фанатом спектаклей, которые ставились в ее школе. Это, возможно, было потому, что самой принять участие и сыграть что-то на сцене ей бы не хватило духа, да и в своих способностях девушка сильно сомневалась. Но уходить со школьных представлений вместе с другими учениками, которые их не посещали, она все-таки не решалась, как и сейчас, покорно отправившись занимать места, желательно, как можно дальше от сцены.

Над входом выгодно выделялась огромная вывеска, гласившая: «Всем веселого Нового года и счастливого Рождества!»
-Так вот, что за праздник! – сказала Алми своим подругам, но они ее не услышали в шумной толпе.

Очередь на входе медленно рассасывалась, все проходили внутрь и садились на кожаные стулья, продолжая болтать со своими товарищами. Когда каждый из учеников, наконец, занял предоставленное ему место, на сцену вышла женщина средних лет в деловом бордовом костюме, и, постучав по микрофону и удостоверившись, что он исправен, начала говорить об итогах уходящего года.
- А теперь постарайтесь погрузиться в сказку, поставленную учениками нашей любимой школы, - закончила свою вступительную речь завуч, свет погас, и наступила тишина. Через огромные колонки врубили песню  Johnny Cash –the little drummer boy.

* * *

Во тьме зала замелькали огоньки. Их было немного, и они появлялись то там, то здесь. Пошел отсчет 4, 3, 2, 1…

Постепенно, раздвигая ветви и перешагивая через кочки и кусты, Алми вышла из тропического леса, где было темно, к морскому побережью. Волны спокойно, словно нехотя, перекатывались одна на другую, лишь изредка пересекая намеченные границы. Легкий бриз подул девушке в лицо, а Солнце согрело замерзшие руки. Оно катилось к закату, и когда почти зашло за морскую гладь, все небо засветилось лиловыми и розовыми переливами, отдавая последнюю дань уходящему в небытие дню. Наступила южная, прохладная ночь, сопровождаемая шепотом светлячков и кузнечиков в кустах.

Наткнувшись на остатки чьего-то пиршества, где валялись фантики от еды, окурки и коробок спичек, Алми подумала о том, что неплохо было бы развести костер и не остаться на темное время суток не согретой. Ей легко удалось притворить свои мысли в реальность, стоило только найти спички в груде мусора и правильно воспользоваться ими. Она уложила валявшиеся бревна аккуратным шалашом, вспомнив этот способ разведения костра из какого-то учебника.

Девушка смотрела на играющие огоньки пламени, которые напоминали ей трех грациозных танцовщиц. Они кружились в хороводе, смеялись и звали ее с собой. Алми, забыв о страхе обжечься, подставила руку и одна из них сошла ей на ладонь. Она одарила ее самой искренней и счастливой улыбкой, которую только можно себе представить, отчего девушка сама начала улыбаться ей в ответ, а остальные танцовщицы пригласили ее следовать за ними, по каменной тропинке, продолжая выделывать танцевальные па.

Дорожка эта шла вверх, к горам, которые обрамлял тропический лес. Пока танцующая свита шла к вершине, у них появлялись все новые и новые попутчики: маленькие белые человечки с большими черными глазами на пол лица, жар-птицы, крокодилы с восьмью лапами, обезьяны в шлеме дарт-вейдера и много других удивительных существ. Они заставляли Алми улыбаться все больше и чувствовать себя своей среди них, будто у нее тоже была какая-то странность.

Танцуя и смеясь над каждым новым пришельцем, все шествие в итоге оказалось на вершине вулкана, отплясывая прямо вокруг него и изредка бросая взгляд на то, как течет раскаленная лава. Внезапно та самая пламенная танцовщица, возглавившая поход, подошла к бортику, сделала сальто в воздухе и погрузилась в самое жерло. Раздались оглушительные овации. Потом, один за другим, все члены труппы спрыгнули туда же. Алми растерялась: вроде не хотелось отставать от большинства, но в тоже время себя поджигать ей показалось непростительным и несуразным. Она бы так и стояла, думая о том, как лучше поступить, если бы кто-то сзади не окатил ее ледяной водой.
- Ай! Что это такое!? – взвизгнула девушка, пошатнулась, нога ее соскользнула, и она последовала за всеми существами вниз, избавившись от сложного выбора.

Раздался громкий хлопок.
- Говорил же вам, надо было по-другому играть, конечно, она не поверила! – услышала она над собой чей-то голос.
- А ты скажи, давай, скажи, как надо было! Толку от тебя как от шубы летом.
- Раз сама все так хорошо знаешь, что ж не исправила?
- Ой, да ну тебя!

Алми попыталась подняться с колен. Она очень сильно ушиблась, поэтому сразу же осмотрела свои коленки, не останется ли там синяков. Затем, почувствовав, что на нее кто-то смотрит, она подняла взгляд наверх. Перед ней стояли хореограф в спортивном костюме и гетрах и толстый, грузный постановщик в сером пиджаке, которые готовы были испепелить друг друга взглядом.
- Никакой сюжетной линии, как это вообще можно прочитать?! – воскликнула женщина, тряся листками с текстом перед носом у постановщика. Он выхватил у нее листки, грозно посмотрев, и подошел к столу. Немного погодя, он сказал:
- Ну, давайте попробуем переписать, - теперь говорил он уже не так резко и, видимо, готов был признать свои ошибки.
- Нет, подожди, - хореограф тоже смягчилась, пожалев о том, что минуту назад стремилась доказать свою правоту. – Просто смысла надо больше добавить. Тут экшн, а нужно же иногда переплетать прошлое с настоящим, как бы оглядываться назад.
- Но таких рассказов полно, а я осмелился сделать что-то необычное! – все еще питая надежду победить спор, воскликнул мужчина.
- Ты видишь, она не поверила? Значит, не так ты сделал или не совсем так.
- И что же ты предлагаешь?
Они вдвоем посмотрели на Алми.
- Неееет, только не все сначала, - заныла девушка и скорчила слезливую гримасу, но ее руководители в своем общем решении были непоколебимы.
- Ты что помнишь? – спросил постановщик. Девушка посмотрела на него в недоумении.
- Помню? – сказала она так, словно первый раз слышала это слово.
- Да, понимаю, этого элемента не должно здесь присутствовать. Отсылка к прошлому в своих же мыслях, - произнесши это, он хлопнул в ладоши.

Камин в парадной комнате у Масбекова давно погас или же его кто-то его отключил за ненадобностью. Сам же г-н сидел рядом, укутавшись пледом, который был на Алми, пока она дремала, и пил горячее молоко, противно причмокивая. Девушка потянулась, потому что спать в кресле оказалось не очень удобно: у нее затекли руки и спина.
- Сколько я спала? – проскрипела она сонным голосом.
- Тебя всегда волнуют цифры? Сколько, сколько, сколько… По мне так это самое ужасное, чем можно интересоваться. А у тебя далеко не аналитический склад ума, - г-н важно посмотрел на нее, но Алми не восприняла его замечание всерьез.
- Ах, извините, - сказала она наиграно, показав свое, якобы, смущение.
- У меня тут немного не прибрано, - отвлекся Масбеков и обратил внимания на покрытые целлофанам шкафы и диван, находившиеся в углах комнаты.
- Недавно что ли въехал?
- Нет, я здесь живу всегда. Мебель просто новая.

Они еще немного посидели в тишине: г-н допивал свой цельный пастеризованный напиток, а Алми поправляла на себе одежду, скомкавшуюся ото сна, а заодно приводила в порядок кресло, ручки которого разошлись от ее лежания. Вдруг из соседней комнаты раздался пронзительный свист.
- А вот и чайник! – воскликнул Масбеков, вскакивая со своего места и сбрасывая с плеч мохнатых плед. – Пошли.

Обстановка на кухне, куда они вошли, была воодушевляющая: по размерам она была даже больше, чем гостиная  и поражала взор не диковинными приборами и буфетами – тут тоже имелась не распакованная мебель - а тем, как много интересных и многообразных блюд в ней творилась. Г-н быстро выключил чайник, достал пирог из духовки, подсолил что-то в кастрюле, помешал салат в миске. Все вокруг было в бардаке, но в невероятном творческом бардаке, в котором только и могут происходить великие вещи.
- Для кого все это изобилие? – полюбопытствовала девушка, открывая кастрюлю и вдыхая дивный аромат бульона, варившегося в ней.
- Пища эта не для желудков, - сказал г-н, замешивая тесто венчиком. - Тем не менее, сегодня кое-кто нанесет визит, - он загадочно улыбнулся, посмотрев на Алми.
- Может, я зажгу свечи? – предложила она, желая тоже принять участия в приготовлениях.
- Неплохая идея. Они в подсобке. Там, - Масбеков указал на комнату, ведущую в кладовую.
- Сейчас вернусь, - произнесла Алми, проходя через длинные столы к небольшой темно-коричневой дверке.

Комната была плохо освещена, горела всего одна лампа, стены были бетонные, никак не отделанные, около одной из них стояла раскладушка, на которой расположился карлик. Он читал книгу, и по его выражению лица точно можно было сказать, что он не выносил чтение в принципе и скорее бы поиграл в приставку, чем стремился постичь весь смысл, изложенный чернилами на пожелтевших листах.
- А где свечки? – спросила девушка, подходя к раскладушке не ближе, чем на метр.
- Блин, - закряхтел гном, приподнялся на своем ложе и спустил ноги на пол, отложив книгу в сторону. Он пошарил руками под раскладушкой и достал мешок. – На! - протянул его Алми и снова улегся, ужасно недовольный тем, что ему пришлось прерваться.
- Как книга? – спросила Алми, чтобы хоть как-то загладить свою вину.
- Да никак.
На этом их разговор закончился.

Выйдя из комнаты, Алми, видимо свернула не туда, потому что наткнулась на винтовую лестницу и снова попала на пластиковый балкон. Стоял обычный пасмурный день, еще не смеркалось, и девушка, не видя для себя никакой угрозы и считая это вполне законным, все-таки решила попытать счастья в лабиринте. Поскольку балкон находился на уровне второго этажа, она с легкостью с него спрыгнула и подошла к сторожу, сидевшему в будке около ворот, ведущих к заветному лабиринту.
«Может, удастся пройти мимо, и он не заметит», - мелькнуло у Алми в голове. Но как только она попыталась пересечь черту сада, ее окликнули:
- Милочка, а вы к кому направляетесь? -  спросил с усмешкой смотритель, приоткрывая форточку.
- Да я просто, - начала было Алми объяснять причину своего появления, как вдруг в кармане у нее что-то завибрировало. Она высунула на свет мобильник. На звонке стояла песня Kyle – Really? Yeah!

* * *

- Алло, - недовольно молвила она, приложив телефон к уху. Ей совершенно не понравилось то, что ее прервали в такой решительный момент.
- Скажи от Вебег и Крунко, чтобы тебя пропустили, - ответил женский голос из трубки.
- Точно пустят?
- Точно. Мы скоро будем.
- Зачем?
- А че нет?
- А че да?
- Ой, да ну тебя! – обиделась девушка.
- Я от Крунко и Вебег, - сказала Алмия охраннику, положив трубку.
- Ну-ну, проходи, - охранник подозрительно посмотрел на нее, но задерживать и проводить полный досмотр не стал - у него сегодня не было настроения.

За забором оказались грядки, огороженные железобетонными невысокими блоками, на которых произрастали кактусы. Немного поодаль стояли деревья, увешанные огромными плодами, похожими на большие груши. Девушка сорвала одну из них, чтобы попробовать и насладиться сладким вкусом, но они были совершенно несъедобны, так как оказались настолько твердыми, что она не смогла откусить.
«Черт знает что», - подумала она, закинув грушу под самое дальнее дерево и, обозленная на весь мир, побрела дальше.

Углубляясь в палисадник, девушка наткнулась на небольшой, с один этаж, стеклянный домик. Стекло, из которого был он произведен, не находилось под присмотром здешних уборщиц, потому как все было покрыто каким-то налетом, и увидеть, что делалось за стенкой не представлялось возможным. Алмия зашла внутрь, не постучавшись, будучи уверенная, что там никого нет. Действительно, в доме никого и ничего не находилась, кроме хрустального саркофага, длиной с два метра. Она подошла поближе и увидела в нем девушку с открытыми глазами, лежавшую неподвижно, и только волосы ее развивались, словно были обдаваемы слабым ветерком. Алми приподняла крышку, чтобы понять, в чем причина, и не смогла устоять под потоком воды, который тут же обрушился на нее. А сама хрустальная крышка, выскользнув из рук ее, упала на пол и разбилась, разлетевшись на мелкие осколки.

Из склепа, жадно хватая ртом воздух, вся мокрая вынырнула Тори. Не успела она надышаться и убрать воду с глаз, как тут же выпала из саркофага, вытолкнутая еще кем-то. Сразу после нее на свет вылезла Лина, так же тяжело дыша и выплевывая воду. Они откашлялись, перевели дух и тут же наперебой стали кричать:
- Алми, мы такое должны тебе рассказать!
- Нет, ты представляешь!
- Такого со мной еще никогда не случалась!
- Стоп-стоп-стоп, - остановила их подруга, поднимаясь с колен, и выжимая свои волосы. - Подождите рассказывать, сначала приведите себя в порядок, - спокойным тоном она указала на их оплошность.
- И что ты предлагаешь?
- Пошли в дом.

Алми помогла подругам встать. Они быстро вышли из сада, и, быстро и, стараясь не привлекать внимание здешних работников, оказались у главного входа. Подергав дверь, Алми со всей силы пнула ее ногой, подумав, что она заперта, и теперь они не смогут попасть обратно.
- Ты попробуй от себя, - посоветовала Лина, остановив ее отчаяние. Получилось.

Первая комната, в которую они попали, поднявшись по длинной винтовой лестнице, была спальня. Пять кроватей стояли в ряд, тщательно заправленные. Рядом с каждой из них были пристроены тумбочки, и на некоторых из них находились банки с огромными огурцами и помидорами, разрезанными на несколько частей, чтобы поместить их в такое маленькое пространство.
«Наверно с грядок», - подумала Алми, ненавистно косясь на них и вспоминая свой неудачный опыт с грушей.

Тут же около входа находилась другая дверь, полностью деревянная, и из нее словно шел пар. Это было как нельзя кстати, потому что все три подруги очень сильно продрогли.
- Святые аффрикаты, Алмия, открывай же быстрее эту дверь, - взмолилась Тори, содрогаясь от холодной мокрой одежды и мечтая переодеть ее во что-то более сухое. Девушка медленно, пытаясь не издавать много шума, притворила дверь. Оттуда повалил пар.

За дверью находилась баня. Тут же лежали и веники из березы, стояли кувшины с водой и массажные щетки. Все три подруги сделали по глотку воды и уселись на самые верхние полки, где было жарче всего.
- Давайте устроим битву вениками, - предложила Алми через пять минут. Девушки с радостью восприняли эту идею: схватили веники и начали лупить друг друга, а сама инициаторша битвы взяла кувшин и вылила его на сражающихся, и, поскольку вода там была ледяная, можно догадаться о реакции и последующих криках, причиной которых она стала.

После боя, уставшие Тори и Лина сразу же отключились, а Алми продолжала сидеть. Она нашла маленькое окошко в полу, все запотевшее от жары, протерла его и сумела разглядеть то, что творилось в зале этажом ниже. Там в это время разворачивалась одна очень занимательная картина, от которой девушка не могла себе позволить отвлечься.

В огромной зале на полу был расстелен ковер в изумрудных тонах, на котором стояли различные кушанья, а вдоль него расселось много народу. Там были и чиновники в париках, и старики с длинными бородами в сорочках, и маленькие мальчики во фраках. Стояла покорная тишина, прерываемая спокойным говором мужчины, сидевшего во главе коврового стола. Ему внемли все присутствующие. 
- Не ставьте цель, которая навязана вам, ибо потом ваша природа опустеет, но цель должна быть такая, которая является маяком на пути и зовет с собой. Совершайте ошибки, ибо они и есть ступеньки к вершине, они и есть развитие вашей природы, не существует в нем промахов, только ваше отношение к происходящему. И самое главное – ты не должен объяснять другому игроку истину, которую постиг сам. Каждый идет своей дорогой.
- Ну ладно, по ходу игры разберемся, - посмел молвить один из находившихся рядом с говорящим мужчиной.
- Правила всем понятны?
- Да!  - послышалось с другого конца зала. Все оживились и приготовились следить за первым ходом.
- Тогда бросаю кости.

Мужчина в длинном ярко-красном халате подбросил кубики, и они застыли над столом, проектируя голограмму. Как не пыталась и не вертелась, Алми не смогла узнать, что она показывала игрокам. Она мигом подскочила к своим подругам, и, потрясся каждую за плечо, заставила их проснуться и выслушать ее.
- Слушайте, такая тема, - начала она докладывать им только что составленный план. – А не спуститься ли нам…
- Мы не сможем пройти туда, куда ты хочешь, - прервала ее Тори, словно уже заранее знала, о чем Алми будет говорить.
- Дресс-код у них строгий очень, - подтвердила Лина.
- Да ну и что, - подскочила Алми, не желая слышать никаких отказов, - оденемся как надо!
- Алми! – одернула ее Тори. - Мы должны принадлежать мужскому полу, чтобы спуститься туда.
- Оу…
- Не, ну если она хочет, то мы можем переодеться, - попробовала предложить Лина. Тори посмотрела на обеих подруг в недоумении.
- Да-да, - снова подхватила Алми свою идею, но уже не была так уверенна в ее беспроигрышности.
- Хорошо. Тогда дерзайте, - сдалась в итоге Тори.

Лина тут же достала из своего походного рюкзачка три разноцветных свертка, запакованных в оберточную блестящую бумагу. Она вручила их Тори и Алми и вместе с ними принялась их разворачивать.

На руки им выпали три невероятной красоты халата: у Тори - бледно-желтый, у Лины - зеленый, а у Алми – сиреневый. Они немедленно в них облачились и преобразились во внешнем образе, приняв вид монаха. Теперь это были Лимет, Торас и Алимпий. Но каждая из подруг по-прежнему могла видеть лицо другой в своем обычном облике.
- Как будем спускаться?
- Давайте через потолок.

Втроем они с трудом сумели приподнять тяжелую оконную раму, и, наконец, спрыгнули вниз, прямо на ковер, где стояли все блюда. Во время прыжка Алми выронила из халата какую-то шкатулку. Упав, она заиграла Johann Pachelbel – Canon.

* * *

В темном тумане замелькали яркие искры света, они постоянно прерывались и снова возобновляли свое свечение. Но вот машина выехала из ущелья, и в окнах ее теперь было видно только солнечное апрельское утро. Алми немного приоткрыла окно, чтобы впустить в салон весенний аромат цветов и недавно прошедшего дождя, оставшегося росой на только недавно появившейся зеленой траве.
- Глоток свежего воздуха сейчас как нельзя кстати! Ты поспала пару часов.
- Пап, долго еще ехать? – воскликнула девушка, оторвавшись от наблюдения пейзажей за окном.
- Потерпи, еще немного осталось. О, вот как раз за этой чертой и начинается город, - ответил ей отец и еще сильнее надавил на газ.

Джип проехал указательный знак: до города оставалась пара километров.
- Видишь, как мы ловко. Все пробки объехали!
- Да, зато пришлось ехать по горам, - ответила дочка, улыбнувшись. Она была полностью уверена в том, что их путь этим утром был выбран правильно.
- Какие виды: ты только посмотри!

Виды, правда, были впечатляющими. Сверху деревья еще были покрыты снегом, а внизу уже распускались сиреневые тюльпаны и полевые цветы, издали напоминающие мать-и-мачеху. Солнце стояло низко, только готовясь зайти в новый день, но уже освещая путь тем, кто встал раньше жаворонков, отдавая сияние своих лучей росе на листьях и заставляя почки на деревьях быстрее набухать.
- Чем планируешь заняться, как только доберемся? – поинтересовался отец у своей дочери, делая очередной резкий поворот.
- Вообще я собиралась встретиться с одноклассницей. А потом наверно сяду за уроки, - она отлично помнила распорядок своего дня, только вот мысли ее сейчас были совершенно в другом измерении. Возможно, поэтому ее голос прозвучал так тихо и неясно.

Машина остановилась у одного из многоэтажных зданий, спрятанных в городских джунглях. Как только джип заехал на стоянку, и мотор заглох, Алми сразу же схватила рюкзак и побежала к подъезду. Она и сама себе точно не могла ответить, куда так торопилась, но точно знала, что на счету у нее каждая секунда, словно это стоило ей жизни.
- До встречи! После работы вернусь, - только и успел крикнуть ей отец. Она лишь помахала ему рукой и скрылась в глубине здания.

Зайдя в квартиру, девушка принялась раскладывать книги, которые привезла с собой. Они все не умещались на одной полке, поэтому, не найдя иного места для их хранения, часть томов девушка оставила в рюкзаке. Времени до встречи было еще достаточно, Алми уселась на диван, взяла телефон и принялась листать обновления в новостях, жадно хватая отрывки из каждой высвечивающейся статьи, но ни одну не читая полностью, опять же – ради экономии времени. Внезапный звонок в дверь внес некое изменение в расписание ее отдыха после поездки.

Через дверной глазок Алми увидела доставщика пиццы в необычном для него костюме клоуна. Девушка открыла ему и приняла заказ, который состоял из одной большой порции маргариты, а так же прилагающихся к ней салфеток и одной литровой бутылки газировки, такой вредной, но такой вкусной и «необходимой», как она сама себе всегда утверждала, для ее молодого организма.
- Счастливого дня и счастливой пиццы! – сказал он на прощание обычный слоган, свойственный любой популярной компании, рассчитанной на массового потребителя.
- Да-да, и вам того же… - пробубнила Алми себе под нос и захлопнула дверь, не желая больше смотреть на съехавший красный нос и слегка стершийся грим. «Странно, папа даже не сказал мне, что сделал заказ», - пронеслось у нее в мыслях. «Ладно, подожду, когда Хади придет, вместе съедим».

Через пару часов пребывания в различных социальных сетях, в дверь снова позвонили. На этот раз на пороге стояла одноклассница Алми.
- Привет-привет! – раздалось радостное восклицание в коридоре, и подруги чмокнули друг друга в щечки.
- Давай быстрее сядем, что расскажу! – начала тараторить гостья и одарила хозяйку квартиры взволнованным взглядом.
- Иди, садись в гостиную, я пока пиццу разогрею, - улыбнулась ей в ответ Алми и пошла на кухню.

Пока микроволновая печь грела положенные две минуты, у девушки замигал телефон.
«Опять какое-то уведомление пришло», - подумала она с недовольством. Но это оказалось сообщение от Хади: «Поторапливайся!»
- Иду-иду! – крикнула она, наскоро высунула пиццу и побежала в соседнюю комнату.
- Ух, ты и пиццу успела заказать!
- Это все папа, я как приехала, сразу в телефон уткнулась.
- Вот у меня та же самая проблема: ничего не успеваю сделать, потому что все время отвечаю на сообщения. Достали!
- Так ты выключи, - сдержанно ответила девушка, взяв кусок пиццы. Она не любила, когда ей жалуются на такие пустяки, а потому всячески пыталась замять такие моменты.
- Не могу – обидятся, - проговорила Хади, не обратив внимания на равнодушие Алми
Обе подруги ненадолго притихли.
- Ну, так что ты там мне хотела рассказать? – вдруг встрепенулась Алмия, заинтригованно посмотрев на гостью.
- Шас подофди доем, - проговорила Хади, дожевывая кусок. - Так вот, - начала она свой рассказ. – Пока тебя не было, я тоже времени зря не теряла.
Чей-то телефон завибрировал.
- О! – воскликнула девушка. – Сейчас я тебе один крутой трек включу. Только скача… Кстати! А почему у вас в доме все входные двери открыты? Митинг что ли какой-то?
- Как это – все открыты? – удивилась Алми, даже сначала не поверив этому.
- Ну, вот так. Подхожу к твоему дому: открыто, поднимаюсь на лестничную клетку: тоже открыто. И у всех твоих соседей открыто. Кроме тебя.

Хозяйка квартиры была в замешательстве и даже отложила в сторону недоеденную пиццу. Но Хади снова не увидела тайных эмоций, написанных на лице подруги, и уткнулась в телефон.
- Надо пойти глянуть, - сказала Алми и поднялась с дивана.
- Скачался! – воскликнула за ее спиной Хади и тут же включила на полную громкость Lykke Li – Gunshot.

* * *

Алми вышла в главный коридор. На лестничной клетке и рядом с лифтом никого не оказалось, а двери были все настежь распахнуты.
- И что я говорила? Пошли обратно, - сказала Хади и дернула ручку квартиры. – Черт, захлопнулась!
- Дай я попробую, ты не правильно делаешь, - и стоило Алми немного надавить на дверь, как она распахнулась. Хади радостно шагнула туда, и чуть было не слетела с обрыва. Она успела зацепиться за торчавший корень какого-то кустарника, и теперь висела над пропастью.
- Помоги мне! – взмолилась она, глаза ее были полны ужаса, словно целая жизнь проходила сейчас перед ними. Внизу нее бурлила река, до которой было метров пятьдесят. Шансы выжить, упав туда, были равны нулю.

Вдруг двери других комнат распахнулись, и из них девушка услышала такие же мольбы о помощи и увидела в каждом проеме лица членов своей семьи и самых близких подруг:
- Алми, спаси меня!
- Пожалуйста!
- Не оставляй меня!
Алми была в полнейшей растерянности и не знала, куда ей податься.
- Я сейчас упаду! – кричали ей повсюду, еще больше нагоняя на нее тревогу и страх принять неправильное решение.
- Так каков будет ваш выбор? – повернувшись к ней на стуле и улыбнувшись, спросил ведущий шоу «Как стать миллионером». - Итак, перед нами четыре ответа на экранах, квартиры: 85, 86, 87, 88, - произнес он в микрофон. - Какую из них вы выберете? Напомню нашим зрителям, что правильный вариант только один, - при этих словах он заинтригованно посмотрел в камеру.

Четыре картинки с изображением людей, висящих на обрыве и нуждающихся в спасении, и одна Алмия – единственная, кто может спасти каждого из них, но выбрать нужно только одну жизнь.
- И ваш ответ… - вся аудитория была направлена на нее, никто не издавал ни малейшего звука.
- Я… - Алми говорила почти шепотом, к ее горлу подступил комок. - Я не знаю.

Включился свет. Мужчина в ярко-красном халате выключил голограмму и убрал кубики в черный чехол. Все присутствующие сидели в позе лотоса, положив руки на колени, и смотрели на него.
- Можете расходиться по своим каютам, - наконец объявил он. Все тут же оживились, начали подниматься со своих мест.
- Спасибо учитель! – хором поблагодарили заседавшие своего наставника, и, уходя, каждый брал себе по фрукту из вазы, которая стояла в центре ковра.
- И пусть добром обернется ваш путь. А вас, Торас, Лимет и Алимпий, я попрошу остаться, - сказал г-н, когда они уже собирались покинуть комнату, оставшись незамеченными.

Он рукой указал им на три пуфа, лежавшие около большого аквариума, встроенного в стену, и предложил садиться. В аквариуме плавали дельфины, старая обувь и упаковки от консервов.
- Из-за консервов дельфины постоянно режут себе плавники, - произнес Масбеков медленно и задумчиво, видя, как каждая из девушек заинтересовалась разглядыванием морского мира. - Если порез глубокий, он задевает жизненно-важные органы, и тело животного всплывает от потери крови.
- Зачем же вы сюда скидываете консервы?! - возмутилась Лина, злобно взглянув на Масбекова, как будто уже приписала вину за выброшенные консервные банки именно ему.
- Никто их сюда не скидывает, - спокойно молвил г-н, не замечая накала страстей.
- Хотите сказать, дельфины сами их едят и тут же бросают?! – подлила масла в огонь Тори и даже подскочила со своего места от гнева, переполняющего ее.

Мужчина посмотрел на обеих девушек так, будто они несли полнейший бред. Но тут же скрыв свое недоумение, он добавил:
- Дато знает. Пойдите к нему.
И девушки ушли, оставшись ужасно недовольными таким приемом. А спокойный говор Масбекова, который они приняли за равнодушие к судьбе дельфинов, окончательно вывел их из себя.

Г-н, в красном халате, и Алми, в сиреневом, остались сидеть на своих местах, сочувственно глядя на плавающих за стеклом существ.
- А ты что не отправилась узнавать ответ вместе с ними? – наконец спросил г-н, повернувшись к ней.
- А зачем? Я и так знаю, - тихо сказала девушка, продолжая смотреть на аквариум, словно боясь показать свой взгляд Масбекову. Она помнила, что он из тех, кто по глазам может легко прочитать все, что сейчас на уме у собеседника. А Алми сейчас меньше всего хотела, чтобы кто-то мог постичь глубину ее мыслей.
- Что знаешь? – продолжал спрашивать ее г-н. Голос его все так же был спокоен, но в нем чувствовались ноты настойчивости, желания докопаться до истины.
- Что это загадка.

Они еще пять минут просидели в тишине, и все это время Масбеков пилил ее своими злато-карими глазами.
- Ты словно не видишь ничего вокруг, вся в себе, - сказал он так, будто жалел ее.
- Разве ж это плохо? Я не какая-то там пустышка, - Алми все-таки повернулась и посмотрела на него.
- Разве ж это хорошо? Это не жизнь.
- Как раз она и есть! Жизнь состоит из моего состояния, моего внутреннего мира, моей души! Все внешнее только тяготит нас и приближает к низшему состоянию духа, земному! – девушка даже вскочила от переполнявших ее эмоций.
- Полное ощущение того, что ты потерялась. У тебя нет внутреннего мира, если ты не отдаешь частицу себя другим. Ты никого не спасаешь.
- Потому что я не знаю, кого мне спасти.
- Потому что даже не знаешь, кто ты.

В этот момент в комнату вбежал босоногий мальчишка и шепнул что-то Масбекову на ухо. Алми не смогла разобрать слов, но по изменению выражения лица Масбекова поняла, что случилось что-то действительно серьезное. Он немедленно покинул комнату, не проронив больше ни слова, а мальчишка поторопился за ним. На прощание он поклонился Алми и вручил ей какой-то свиток. Как только они покинули комнату, девушка вновь плюхнулась на пуф, развернула то, что ей дал мальчишка, и принялась читать.

Дарю  тебе я свод законов,
Но прежде чем самой идти,
Другим ты укажи дорогу.
Никто не тронет твоего пути.

Не обещай, поскольку толку в этом мало,
Но в помощи не откажи.
И не мешай, коль дело стало.
Разрешение везде, всегда проси.

Забудь про критику и осужденье,
Она лишь тормозит твой ход.
Передавай другим только свое уменье,
Чужого опыт принесет невзгод.

Запомни, не бывает поражений,
Все, что случается, двигает вперед.
Не вспоминай прошедшего мгновений,
Трудись сейчас, твоя душа поет!

Алми несколько раз перечитала эти строки, с каждым разом все больше углубляясь в их смысл. Внезапная горечь поступила к ее сердцу, будто она постоянно что-то упускает из виду, что-то, что поможет ей по-новому взглянуть на окружение и на себя. Это не давало ей покоя уже много времени, и сильно тормозило ее развитие. Она не замечала, как проходят дни, она не помнила и не понимала, чем занята все время и для чего ей все это нужно. Словно кризис настиг ее душу, и она начала медленно затухать, теряясь в небытие и распыляясь в пространстве.

Размышлениям Алми помешала одна маленькая розовая рыбка, проплывающая между водорослей аквариума. Она постоянно мельтешила перед глазами, и это так взбесило Алми, что она подошла впритык к аквариуму и стала в упор смотреть на это морское создание, будто надеясь своим острым взглядом остановить ее движение. Ей показалось, рыбка напевала какую-то мелодию. Да, это был Cypress Hill – Hits from the bong.

* * *

Девушка, не замечая этого за собой, начала кивать головой в такт. Рядом проплывали морские змеи, скаты, коньки, чья-то детская коляска, черепахи и сомы. Алми внезапно для себя обнаружила, что она сама танцует на дне морском среди этих дивных существ, а вокруг нее только бесконечные морские просторы, усеянные всеми возможными подводными обитателями. «Наверно тут и Немо есть», - подумала она, делая кувырок под водой и вспоминая приключения дивной рыбки-клоуна. «Надо его найти… Хотя кому это надо?» - мысли ее были все более бессвязны, а тревоги и страхи будто совсем растворились в соленой воде.

Вдруг она почувствовала резкий толчок в спину и обернулась, чтобы узнать, кто посмел так невежливо начать с ней беседу. Перед ней стоял обычный офисный клерк, с черной прямоугольной сумкой в руках, в которую отлично помещались все важные и нужные бумаги. На нем был черный костюм, белая рубашка, прямоугольные очки с черной оправой и черный галстук – ежедневный скафандр для погружения в офисную среду. Он что-то говорил, но Алми видела только пузырьки воздуха, вылетавшие у него изо рта.
- Я не понимаю, что вы говорите, - сказала она, надеясь, что после этих слов он не будет ей надоедать.

Клерк грустно повесил голову, обернулся и ушел восвояси.
- Хм! – только пожала плечами девушка и направилась к огромному белокаменному дому, который привлек ее внимание и который отличался от всех остальных построек подводного царства.

У подножия его, на длинной мраморной лестнице столпились музы в цветочных роскошных платьях, с длинными подолами, раскинутыми по ступенькам. Они мило о чем-то щебетали, хихикали и обменивались игривыми взглядами. Как только Алмия приблизилась к ним, они тут же умолкли и покорно потупили глаза. Стоило девушке ступить на первую ступеньку, как они присели на колени в глубоком реверансе, приветствуя ее. Это слегка смутило ее, и она тоже поклонилась им, как делают на балах кавалеры, приглашая понравившуюся им даму на танец. Из толпы муз вышла самая высокая и стройная из барышень и произнесла величественным тоном:
- Прошу пожаловать в ваш замок, ваше величество!
Сзади подбежали две маленькие девочки, накинули на плечи Алми мантию и понесли ее длинные полы.

Перед девушкой распахнули свои объятия покои лиц королевских кровей. Стены были обиты красным бархатом, потолок уходил далеко ввысь, а в самом центре висела хрустальная люстра со свечами и синим пламенем в них.
- Присаживайтесь, - служанка отвлекла Алми от созерцания красоты и указала на королевский трон. Она была небольшого роста, немного сгорбившаяся. Волосы ее были завязаны в пучок, а сама она носила серенькое ситцевое платье и белый передник. Ноги ее, в чешках, все были перемотаны бинтами до колена и кое-где проступали багровые пятна крови.
- Вы свободны на сегодня. Можете идти отдыхать, - Алми только и хватило духу, что на эти незатейливые фразы. Вид бедной горничной поразил ее, и она уже не могла наслаждаться роскошью, в которой находилась. Служанка бросилась девушке в ноги, но та отпрыгнула от нее, и бедняжка тут же поднялась, так ничего не сказав, и ушла.

Девушка осталась одна наедине в своем царском ложе. На стене висел огромный плазменный телевизор, и стоило только нажать кнопку пульта, как появился мультик. Алми схватила тарелку попкорна, стоявшую около ее трона, и уставилась на экран, желая забыть неловкость с горничной.

Крутили Спанч Боба, серия называлась «Первое апреля». Сначала Алми смеялась, глядя на забавно вырисованную мимику главных персонажей,  но потом ей стало жалко Спанча, и она взгрустнула. Однако недолго длилась  печаль, она снова повеселела, придумав себе новое развлечение. Ей тоже захотелось устроить кому-нибудь розыгрыш. Девушка подошла к дубовому столу, стоявшему в нескольких метрах от нее, достала бумагу из ящика стола и принялась составлять план.

План шуток над окружающими:
1. Положить в шоколадный пирог вместо изюма баклажан.
2. Залепить умывальники блестками.
3. Высунуть все ручки из дверей.
4. Подарить другу чупа-чупс,  у которого внутри монета.
5. Забраться на крышу и скидывать оттуда пачки чипсов.
6. Подложить ящерицу в чью-то сумку.
7. Забить подушку книгами.
8. Наклеить бантики на обувь знакомых.

Этот список так понравился Алми, что она решила продолжить радостное времяпрепровождение, достала из ящика диск, вставила в проигрыватель, и понеслась RL Grime – Core.

                * * *

Пришли Тори и Лина и принесли лимонад. Тори, увидев на столе перед Алми список, немедленно выхватила его прямо у подруги из-под носа и внимательно изучила.
- А как же выключить обычный свет и включить мигающие фиолетовые лампочки, когда все будут сидеть за обедом? – воскликнула она.
- Ба-наль-но, - отчеканила Алми, недовольно глядя на того, кто покусился на ее собственноручно составленный порядок действий.
- А я бы добавила: окунуть лицо в банку с тональником и ходить так, - Лина из-за плеча Тори тоже успела пройтись по всем пунктам и не нашла лишним добавить в них еще кое-что.
- Да это все не вписывается, вы не видите? – Алми снова переполняли гнев и ярость, от которых она почти избавилась, будучи одна.
- Давай тогда твои пункты выполнять.
- Я бы и сама справилась…
- Тебе стоит больше обращать внимание на других. Только своим миром сыт не будешь, - заключила Тори и вернула листок на прежнее место.

Алми посмотрела на своих подруг, потом на список, снова на своих подруг и на список. Потом разорвала в клочья этот листок, который она успела проклясть в своей голове за то, что он так дурно на нее повлиял. Вместе с огрызками бумаги разлетелись все стены, обернувшись белыми голубями, и девушка оказалась в бескрайнем поле.

Посчастливилось ей там оказаться в грозу. Небо потемнело, везде раздавались раскаты грома. Прямо перед носом у Алми сверкнули две молнии, ушедшие в землю. Ток пробежал по всему ее телу и заставил волосы встать дыбом.

Молнии были повсюду, и до одной из них девушке удалось дотронуться. Сильный разряд тока затронул каждый ее орган и остановил свое течение в сердце.
- Энергия, - прошептала Алмия. В этот момент она готова была раствориться в этом месте и навсегда стать его частью. «Что может быть лучше, чем быть частью чего-то?» - спрашивала она сама себя. «Частью чего-то целого…»

Гроза закончилась, тучи рассеялись, а Алми продолжала лежать на сырой земле, вся в размокшей глине. Когда же она попыталась встать, то почувствовала, что руки и ноги ее намертво зацементированы в земле. Тогда девушка стала постепенно локтями отбивать землю внизу, в конце концов, проломила ее, и сама провалилась вниз.

Место ей было незнакомо и непонятно. Внутри все было из светлого дерева, стены странной изогнутой формы, а в потолке круглая дыра, над которой натянуты какие-то веревки. Их было всего шесть: от самой толстой, до самой тонкой. Алми разбежалась и со всей силы попыталась снести стену и выйти наружу, но это у нее не вышло, так как молнии в поле не только подарили ей свою энергию, но и забрали все те внутренние силы, что покоились в ней. Она стала гораздо слабее обычного и едва могла держать себя на ногах.

Девушка подошла к отверстию и попыталась дотянуться хотя бы до одной из веревок. Благодаря ее не крошечному росту, ей удалось это сделать. Раздался протяжный оглушительный звук, от которого все вокруг завибрировало. Алми еще раз потянула, на этот раз за две веревки, и повисла на них. Никакого звука не было. «Такое чувство, что я внутри…» - она не закончила мысль, потому как услышала чьи-то шаги сверху, отпустила струны и отбежала в дальний угол, зажимая уши от противного звука ненастроенной гитары.

В ее убежище заглянула голова какого-то пернатого животного. Оно посмотрело прямо на нее своими маленькими черными глазками.
- И долго вы собираетесь здесь торчать? – спросил недовольным голосом голубь.
- Не знаю, мне здесь пока никто не мешает, - ответила девушка, не решаясь сделать шаг ему на встречу.
- Так позвольте же вас потревожить! – закончил голубь на высокой ноте. – И попросить спуститься к нам.
- Вы имели в виду подняться?
- Я имел в виду именно то, что я имел в виду! – снова речь его в конце предложения стала почти писком.
- Хорошо, - Алми бросила все попытки опровергать его слова и подошла поближе.

Голубь через веревки протянул ей свое крыло. Девушка ухватилась за него и упала вниз, очутившись в какой-то берлоге. Сверху все было обвешано яркими бусами, сережками, брелками и колокольчиками, которые блестели, отражая свет настольной лампы, выполненной из цветка желтого тюльпана. На земле валялись различные чертежи, графики, поделки из оригами и огромное множество карандашей всевозможных цветов. Тут же стоял и мольберт, на котором красовалась незаконченная картина. Алми хотела было подойти и разглядеть, что же там было нарисовано, но ее окликнул женский голос:
- Не поможете ли вы мне протереть пыль? – ласково спросила фарфоровая куколка, выглянув из другой комнаты.
- Да, конечно, - отозвалась девушка и подошла к ней, чтобы взять тряпку, которую она ей протягивала.

Кукла указала на стеллаж с книгами, и Алми принялась вытаскивать тома и отряхивать их один за другим. В руках ее побывали и романы, и повести, и детективы, и даже альбом с фотосессиями в Нетландии. «Остров несбывшихся надежд», - так гласила надпись на обложке. Девушка быстро пролистнула страницы. На них были разные модели, но все облаченные в один и тот же балахон металлического цвета, похожий на фольгу, в которую оборачивают плитки шоколада. Алми украдкой глянула на куколку, стоявшую в паре метров от нее и протирающую стол. На ней было то же самое одеяние, только завернутое более изысканно и подпоясанное ремешком из коричневой замши.
- Чудесное платьице, - заметила девушка.
- Благодарю. Это подарок.
- Куанды? – поинтересовалась Алми, указывая на фамилию автора альбома.
- Ох, нет. Бабби мне сделала этот подарок. Она на последней странице, взгляни.

Девушка открыла форзац книги и посмотрела на небольшого роста женщину, непонятно по каким критерием записанную в ряды бизнеса для манекенщиц. Алми узнала в ней уборщицу из замка, на фотографии окруженную высокими моделями-музами. «Она, однако, разносторонняя личность», - подумала Алми, захлопывая книгу.
- Ой! – вдруг воскликнула кукла, чуть не уронив стеклянную вазу. – Фуууух, поймала…
- Наверно, цветы нужны, - сказала девушка, указав на пустую вазу, наполненную водой.
- Да, пожалуй. Пойди, пожалуйста, нарви, - ответила хозяйка берлоги, указывая на выход. - А я пока включу что-нибудь, - и достала из коробки старый граммофон и пару пластинок. Она поставила Imagine Dragons – I’m so sorry.

* * *

Приподняв ширму, Алмия вышла во двор. То был сосновый бор с пожелтевшими листьями, собранными в кучки. На ветках елей на ниточке весели шишки и пластиковые стаканчики. На пеньке, расположившимся около входа, стояла большая пятилитровая бутылка с березовым, как гласила этикетка, соком. Не удержавшись, Алми с разбега запрыгнула в одну из горок опавшей листвы и зарылась там, вдыхая ароматы осени и земли. Внезапно над ее головой раздался чей-то пронзительный смех.
- Ты бы еще себе тыкву на голову одела! – смеялся голубь. – Похожа ты на дворника!
- Ну, хотя бы не на голубя, - огрызнулась Алми и, сделав вид, что обиделась, снова зарыла голову в листву.

Ее собеседник притих. Девушка выглянула, чтобы посмотреть, куда он делся, но никого вокруг не оказалось. Тогда она еще глубже закопала себя, пока не почувствовала, что все листья начинают приобретать округлую форму и становится пластиковыми. Алми лежала среди разноцветных шариков в огромной сетке мятного оттенка. Она тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок.
- Полное ощущение, что я потерялась… - произнесла девушка медленно и с расстановкой. Потом приподнялась, села на колени и начала перебирать мячи. Иногда ей попадались конусы, цилиндры, кубы и шестигранники. Каждую новую форму Алми откладывала в отдельную кучку. Когда все фигуры были расфасованы, девушка приступила к стройке. «Сначала нужно положить фундамент», - напомнила она себе. «Что я хочу построить? Точно не замок, не коттедж, не многоэтажку… Построю-ка я…» - дальше Алмия решила не планировать и не загадывать, а просто приступила к работе.

Постепенно рос и мужал черный джип. У него появлялись выхлопные трубы, боковые зеркала, педали, кожаное покрытие в салоне. Добавился дополнительно экран под проигрывателем, коробка передач, бардачок. Последней значимой деталью оказалась тонировка, и тачка G-класса была готова. Оставалось только сесть в нее, завести мотор и отправиться в путь.

Алми вырулила из гаража, порвав мятного цвета сетку, и отправилась в путь. Баланс сил в ее душе был восстановлен, а вот бензина в баке не хватало, так что она заехала на ближайшую заправку.
- Вам полный? – спросил работник, подходя к открытому переднему окну.
- Да, - кивнула девушка и вышла из машины. Ночь стояла темная, туманная и, задрав голову наверх, звезд было не разглядеть.
- Вы не знаете где здесь места светлой силы? – вдруг спросила она у работника, который отсчитывал литры. На нем был темно-синий помятый комбинезон и белая запачканная кепка, сам вид его был угрюм и неухожен, будто он много дней не был дома и ночевал, где придется.
- Зайдите в супермаркет, там выберете. Заодно можете приобрести кофе. Наше кофе – лучшее в округе! – продекламировал он отработанную фразу даже не потрудившись скорчить что-то наподобие улыбки. За это Алми была ему благодарна, потому что больше всего на свете, помимо своей неопределенности, она ненавидела неискренность.
«Неудивительно, - подумала девушка, прокручивая в голове его фразу, - ведь больше в округе и нет ничего». Тем не менее, она все же последовала совету работника и зашла в скромный магазинчик у дороги.

Минут десять, стоя у полки с прессой, она выбирала себе нужный путеводитель, и за это время в супермаркет успел зайти еще один посетитель. Он встал около стеллажа с кассетами и тоже принялся долго изучать рецензии каждого фильма. Алми стала наблюдать за ним.

« Так долго читает… Наверно интересно. А ну-ка что это за фильм, давай же, переверни кассету лицом ко мне… Так-так, что тут у нас… Ага! Хмм… “Через тернии к звездам” ??»
- Бууу!
- Ааа!!! – Алми выронила атлас, который сжимала в ладонях. Она недовольно взглянула на Масбекова, незаметно подкравшегося сзади и так неожиданно ее испугавшего. – Ты с ума сошел! – закричала она на него.
- А ты не нервничай, - произнес он мягким голосом все с той же знакомой улыбкой.
- Да как я могу!... – Алми остановила себя, потому что г-н, приложив указательный палец к устам,  показал ей, что нужно молчать.
– Извини! – крикнул он незнакомцу в черной кожанке, за которым минуту назад так усердно следила Алми. – Можно тебя?
- Вы что-то хотели? – спросил подошедший к ним парень.
- Ты не позволишь взглянуть, - и Масбеков медленно, со свойственным ему спокойствием, вынул у своего собеседника из рук кассету.
- Я просто читал, выбор пока не делал.
- Дато, я думаю, что нам нужно нечто более существенное.
- И я тоже так считаю! – воскликнул парень и быстро положил фильм на место.
- Пошли! – скомандовал г-н и все трое направились к кассе.

Кассиром был все тот же работник, видимо, он был единственным, кто держал автозаправку, а потому она стала ему постоянным местом жительства.
- Две пачки жвачки пожалуйста, - сказал г-н, наклонившись и посмотрев ему прямо в глаза.
- С сахаром, без?
- Одну с сахаром, другую без, - добавила Алми.

Когда они вышли на улицу, девушка заметила, что ее машина слегка поменяла оттенок, и из просто темной стало иссиня-черной. Она даже провела ладонью по двери, но краска, которую, по ее предположению, кто-то нанес на ее тачку, не осталась на пальцах. Все трое уселись, Алми предоставили водительское место, Масбеков сел рядом с ней на переднем сидении, а Дато пристроился сзади. Алми завела мотор, а г-н вставил кассету, которая лежала в бардачке, в проигрыватель, и на маленьком экране начался полнометражный фильм. В титрах играла песня Yung Simmie – It was me.

* * *

Ехали они через пастбища и фермы. Один раз Алми даже чуть не сбила корову, вставшую посреди дороги. Потом, правда выяснилось, что это была не корова вовсе, а указатель на одну из ферм, которого снесло ветром с его обычного места на рекламном щите.
- Надо поставить его на место, - предложил Масбеков, - или хотя бы убрать с шоссе, - и они с Дато перетащили указатель с проезжей части, чтобы он больше никому не преграждал путь.
- Может кто-нибудь другой поведет? Я хочу сесть на крыше, - высказала свою новую идею Алми, устав вести машину и, возможно, испугавшись, как бы еще во что-нибудь не врезаться.
- Ну ладно, залезай, - согласился г-н.

Дато помог Алми взобраться, пока Масбеков что-то разбирал в двигателе, и вот они снова отправились в путь. Сильные порывы ветра слегка приподнимали девушку во время езды, но она крепко держалась за ручки, прикрепленные по бокам.
- Это замечательно! - крикнула Алми, не надеясь, что ее услышат. – Эй! А кто там за рулем?
- Никого! – так же радостно ответил ей Масбеков, высунувшись из окна.
- Что?! – девушка заглянула в водительское окно. Там действительно никто не сидел. Машина сразу же начала вилять по дороге, и если бы г-н не успел бы дотянуться до тормоза, они бы точно разбились.

Алмия быстро соскочила с крыши, ее всю трясло от перенесенного кошмара.
- Я… Я… - повторяла она, не находя нужных слов, чтобы выразить всю бурю эмоций, захлестнувших ее.
- Ты сорвалась. Вновь. Ты опять позволила силе страха завладеть тобой.
Девушка в изумлении посмотрела на него.
- Ты думала о том, что мы можем разбиться. Но ведь все время, что ты не знала о пустующем водительском месте, мы ехали спокойно. Одна твоя мысль – и мы свернули с пути, начав вилять по дороге. Ты позволила страху добраться до твоей души, - голос Масбекова был очень серьезен.
- …
- Ответь сама себе на вопрос: чего ты боишься?
- Боюсь, что будет.
- Нет! Надо бояться только своего страха, только ВОЗМОЖНОСТИ испугаться. А теперь полезай снова на крышу.
- Что?! – она еще не успела оправиться от пережитого, все тело тресло, и тут ее снова гонят на гильотину. Алми даже не поверила своим ушам.
- Мы с Дато залезем вместе с тобой.

Все трое встали на машину, привязав свои руки к ручкам, чтобы не упасть во время порывов ветра. Их транспорт медленно начал свой путь. Поначалу Алми все еще казалось, что они могут разбиться или машина не туда свернет, но потом она отпустила все сомнения, выпрямилась и вздохнула полной грудью. Мурашки побежали по ее телу, разливая по каждой клетке тела энергию и гармонию. Словно что-то новое расцветало в ее душе и озаряло дорогу вперед.
- Ты чувствуешь!? – кричал Масбеков. – Чувствуешь свою природу?
- Да! – крикнула Алми ему в ответ, не скрывая улыбку.

Машина оторвалась от земли и полетела, а за штурвалом ее стояла Алмия, проникнутая аурой полета своей фантазии. Она бы так еще долго простояла, отрываемая от пространства ветром чистоты и бесстрашия, через который они неслись. Но ее окликнул г-н:
- Полно уже, спускайся, скоро прибудем!

Девушка залезла на задние сиденья, где было очень тепло и уютно. Такая атмосфера сильно разморила ее, и вскоре она забылась сладким сном.

Каждая минута
Моего развития
Дарит почему-то
Разный результат.
      
       Ничто не повторяется:
       Что в том удивительного?
       История вращается,
       Спирали уподобляясь.

Спешу продлить мгновение,
Милосердья полное,
Волшебное, наверное,
И абсолютно вольное.

Ошибки совершенные

Не дело рук судьбы плохой.
Отнесись спокойнее,
Промахи признай.

Алми очнулась, когда к ее лицу прикладывали кубики льда. Она лежала на диване в гостиной и как только попыталась встать, почувствовала резкую боль около виска.
- Ты разматывала гирлянду, и тебя ударило током, из-за чего ты потеряла сознание и, упав,  ушиблась об угол табуретки, на которой я стояла.
- Какая длинная история, - медленно пробормотала Алми, пытаясь сесть, опершись локтями на подушку.
- Тебе следует еще полежать, а я пока принесу воды, - ласково проведя по ее волосам, сказала мама и ушла на кухню.

Окно было открыто, и из него доносился тонкий аромат зимы. «Снег…», - пронеслось в голове у Алми, и она спустила ноги с дивана. Ей захотелось набрать его в руки, помять, слепить снежок и положить на столе, чтобы потом любоваться, как он медленно растекается в лужицу. Но сил у нее хватило только на то, чтобы засунуть ноги в тапочки и так и сидеть неподвижно, чувствуя пробирающий до костей холод.
- Алмия! Ну что же ты сидишь у сквозняка?! – воскликнула мама, вбежавшая в комнату. Она быстро поставила стакан на тумбочку рядом с диваном и двинулась в сторону балкона. Резким движением руки женщина повернула ручку, обернулась и взглянула на дочь. - Ну как ты? Уже легче? – ее глаза выражали безграничную заботу, но все же смотрели на девушку с некоторым беспокойством.
- Хорошо, - дочь попыталась выдавить из себя улыбку. - Можно мне горячего шоколаду?
- Наконец-то ожила! – воскликнула мать, обрадовавшись. - Подожди немного, сейчас приготовлю, - и она снова ушла на кухню, оставив после себя, так любимый Алми, запах дорогих духов.

Через минуту послышался звон колоколов – это на циферблате стрелка передвинулась на новую отметку: три часа дня. В четыре начнет собираться семья, приедет тетя из города и наверняка привезет каких-нибудь вкусных гостинцев, которыми все насладятся еще до полуночи. К пяти придут соседи и начнут разговаривать о том, как бы хорошо было бы выбраться всем вместе на охоту. Ну и к семи, как обычно, женщины будут заняты сервировкой стола, а мужчины просмотром новогодних передач. В эту секунду Алми услышала, как кто-то в другой комнате заиграл на рояле Щелкунчика Чайковского.

* * *

Алмия посмотрела на елку, которую они с мамой успели украсить, и которая стояла теперь в углу комнаты, полная переливов рождественских фонариков. Самой любимой игрушкой девушки всегда был солдат в темно-синей шинели и со шпагой, в теплой шапке. Подле него стоял верный пес – русская борзая. В этом году солдат висел почти у самой верхушки елки, недалеко от Вифлеемской звезды, и гордо поглядывал на нижние ряды, отличавшиеся простотой форм и незатейливостью в исполнении. «Пойду-ка я лучше сниму его и поставлю себе на стол, а то он как-то не гармонирует со всем остальным, а вместо него повешу… Да хоть снежинку!», - с этими словами Алми резко встала с дивана, так, что у нее снова закружилась голова, и она с минуту еще простояла, пытаясь утихомирить искры, кружащие перед ней.

Когда игрушка оказалась у девушки в руках, она сначала внимательно осмотрела глаза солдата, не залетела ли туда какая-нибудь соринка.
- Алмия!
- О Господи! – вскрикнула от неожиданности Алми, когда мама вошла в комнату, и чуть было не уронила игрушку. - Что ж ты так меня пугаешь!
- Извини, просто не думала, что ты уже встала. Кстати, нужно убрать осколки от поросенка, которого ты уронила, - сказала мама, поставив поднос с чашкой горячего шоколада на стол. - Сделаешь это? Я буду ждать на кухне, пирог подогрею, - с этими словами она снова удалилась в другую комнату.
- А где совок? – крикнула ей вдогонку Алми.
- В углу… - послышался голос из кухни.

Розовые осколки лежали у самой елки. Алми сгребла их все в одну кучку и присела,  чтобы посмотреть ничего ли она не упустила, и верно – один закатился под тумбочку. Девушка аккуратно взяла его двумя пальцами и посмотрела в искаженное отражение. В нем было видно бегущих воинов, с поднятыми острыми мечами и тяжелыми щитами. Они обегали ее, но вскоре Алми обнаружила, что тоже держит в руке саблю и может бежать. С радостным воплем, она бросилась в атаку.
- За Хана! – кричали одни.
- За Барат! – вторили им другие.
- Я просто бегу здесь, потому что мне интересно, - буркнула себе под нос девушка и побежав еще быстрее, оставляя позади многих статных и бойких воинов.

Внезапно все остановились, потому что на пути у войска встала какая-то преграда. Алми постаралась пробиться вперед и разглядеть, что же там стряслось, и уткнулась в какой-то прозрачный резиновый шар, который стоял на траве. Внутри у него находилось что-то яркое и светлое, из-за чего все начали жмуриться, но девушка могла на это смотреть спокойно, и у нее даже не слезились глаза.
- На счет три, молодцы! – скомандовал кто-то с противоположной стороны. – Раз…
- Два… - вторили еще несколько воинов. – Три!!! – все, кто стоял по периметру шара, проткнули его своими мечами. Но свет, что находился внутри, не дал лезвиям себя коснуться, а наоборот расплавил концы их мечей, так что они опустились вниз, как ленточки для бантов.

Однако воины не сдавались, и из задних концов послышался призыв разойтись. Все разбежались и упали на землю, закрыв головы руками. Послышался мощный выстрел, и на шар что-то упало, Алми не успела разглядеть, что именно, но зато увидела, как резиновая оболочка лопнула и свет, что был внутри, едва не погас. Это испытание огнем ей не понравилась, но как быть дальше она тоже не знала.
- Постойте! – сказала девушка, чуть повысив голос, но никто ее не услышал. – Остановитесь же!! – еще громче выговорила она, но на нее никто даже не оглянулся. Тогда Алми, отбросив все соображения безопасности, выбежала на середину поля.
- Ах ты, Боже мой! – недовольно воскликнул молодой человек в белых канифасовых панталонах. «С покушениями на моду», - мелькнула в мыслях у девушки. – Ну и что ты, такая маленькая и не затейливая, собираешься нам тут доказывать? Лучше бы тарелки помогла расставить, - и он указал ей на длинный деревянный стол из дерева, на который повариха стелила скатерть, а около нее бегали маленькие ребята и разносили столовые приборы.

Подумав немного и взвесив все доводы, Алми высказала одну очень интересную догадку:
- Я знаю, что мне было бы лучше помочь и не вмешиваться в ваши дела, но когда происходят вещи, так или иначе противоречащие моим моральным и духовным ценностям, молчать и тихо делать то, что говорят другие, мне не представляется возможным. Сейчас я не собираюсь что-то кричать и доказывать, как куры на базаре, а лишь грамотно изложу свой взгляд на текущие события. Принимать какие-либо меры или нет – вы в состоянии решить и без моей помощи, - она перевела дыхание. - Во-первых, борьба со светом не приведет ни к чему хорошему: за ним надо следовать, а не биться с ним. Во-вторых, зачем бежать куда-то, если войска противника все равно не видно, до крепости, в которой они ждут вашего нападения, еще, по меньшей мере, миль сто. Ну и напоследок: зачем вам вообще сдалась эта крепость? В вашем городе сейчас грабят и убивают, ступайте лучше туда.

В толпе послышались разговоры.
- Ну, что ж, теперь это твое, - сказав это и сняв головной убор, к Алми подошел воевода и вручил ей свой шлем. Затем скомандовал «За мной!», - и войско медленно начало отступать и двигаться восвояси.
- Чудные они! – заметила, усмехнувшись, повариха. Девушка увидела, что сзади, из-под юбки у нее торчал хвост как у поросенка.
- Да вы тоже ничего! – ответила Алми, и пошла к шару света, который так и продолжал висеть в воздухе.

Она сняла с себя шлем, подаренный воеводой, и загнала туда этот свет, плотно накрыв шейным платком, который обронила повариха, собирая все тарелки в охапку.
- Здесь ты будешь в безопасности, - шепнула она свету и отправилась в сторону джунглей.

Алмия твердо знала, куда она держит путь: к каменным истуканам. Их бюсты проглядывали через длинные лианы и цветы свисающих с веток деревьев лилий. Свет, который она с собой несла попеременно, то жег руку, то был настолько холодным, что мурашки бежали по телу. Но постепенно температура его выровнялась, и Алми чуть-чуть приспустила платок, что бы увидеть, что с ним стало.

Теперь он был не настолько ярким, как на поле боя, и до него даже можно было дотронуться. Девушка погладила пушистое существо по спинке, оно развернулось, и на Алми посмотрели два прозрачно-пастельных глаза, между которыми красовался маленький золотой рог. Она присела, что бы выпустить его на волю и посмотреть, как он делает свои первые шаги. Это был белоснежный с сияющей гривой единорог.
- Ты прекрасен… - прошептала Алми, не сумев сдержать своего восторга. Она быстро нарвала несколько штук огромных угловатых кленовых листьев, свила из них колыбельную и указала зверьку на нее. А сама тем временем стала продвигаться дальше.

Истуканы были спрятаны на вершине баобаба, вставшего у девушки на пути. Чтобы на него забраться, был предусмотрен шаткий лифт из бамбука, сотканный из длинных лиан и тоненьких веток. Алми села в кабинку, дернула за веревочку, и он начал медленно, скрипя, подниматься.

Девушка вышла на круглую арену, поразившую ее своими размерами. «Тут, пожалуй, можно и гонки устроить», - подумала она, пытаясь охватить всю территорию одним взглядом. По краям арены были расставлены восемь каменных статуй. В центре стояла еще одна, к губам которой была приделана флейта из светлого дерева. Через нее проходил ветер и издавал Crim3s live – Holes.

* * *

Алми подошла к краю арены и посмотрела вниз. За ветками, густо покрытыми зеленой листвой, было видно, как на земле проходит церковный обряд: вокруг игумена столпился народ и каждый внимательно слушал, что говорит священник. После его пламенной речи о верности своей дороге, некоторые задавали вопросы:
- Стоит ли думать о смерти каждый день?
- Правильно то, что я все еще ищу занятие по душе?
- Как мне справиться с волнами ненависти, которые идут в мою сторону?
И каждый был удовлетворен ответом, который давал священнослужитель.

«Быть может мне тоже спуститься и спросить что-нибудь», - размышляла Алми. «Будь у меня что-то важное на повестке, я бы так и сделала. Но сейчас что-то ничего на ум не приходит. И стоит мне тревожить его по пустякам?»

Тем временем, пока девушка решала, остаться на своем месте или все-таки спуститься и побеседовать, на арену приземлился дирижабль, с которого сошли два инженера и принялись мерить диаметр баобаба и записывать какие-то сметы в свои блокноты из черной кожи.
- Извините, вы нам не поможете? – обратились они к Алми, видя, что она слоняется без дела.
- В чем?
- Поддержите рулетку, пожалуйста. Премного благодарен, - сказал один из инженеров, высокий и в шерстяной жилетке, даже не дождавшись ответа.
- А вы что-то строить собираетесь? – спросила девушка, пока они отходили от нее, растягивая рулетку из края арены в ее центр, что бы измерить радиус.
- Сегодня здесь будет теннисный матч, поэтому хорошо бы нам успеть сделать покрытие и повесить сетку.
- Тогда мне пора идти.
- Не любишь теннис?
- Не люблю задерживаться, - Алми, вернув рулетку, улыбнулась им на прощание и отправилась к лифту, чтобы вновь очутиться у корней могучего баобаба.

Лифт опустился недалеко от молящегося игумена. Все, посетившие сегодня его службу, уже давно разошлись, и он стоял в одиночестве перед священным образом, нарисованным на коре дерева.
- Подойди сюда, дитя, - мягко произнес он, точно увидел ее, стоящую за его спиной и почувствовал ее нерешительность.

Алмия сделала несколько нерешительных шагов и остановилась в паре метров от священника.
- Вопросов у тебя ко мне нет. Ты пришла учиться, - его взгляд был спокоен и излучал невероятное добро и всепрощение, рядом с ним чувствовалась какая-то особая энергетика, от которой становилось легко на сердце, пропадала всякая мелочность и малейший намек на раздражение.
- Я не знаю, хватит ли мне сил следовать за вами, однако я точно уверенна, что это именно то, чего я хочу и чего искала все время, - тихо ответила девушка, зачарованная высокими вибрациями, которые исходили от него.
- Ты искала все время не того, за кем будешь следовать, а того, кто сможет указать тебе на твой истинный путь.
- Вы мне поможете?
- Помочь тебе можешь только ты сама. А я научу тебя, как это сделать, - игумен взял чашу, наполненную чем-то искрящимся, и протянул Алми. – Взгляни в нее и поведай, что открылось твоему взору. И девушка погрузилась в созерцание своей души, увиденной через отражение ее глаз.

Все места в самолете были заняты. Кто-то из детей плакал, кто-то смеялся или рассказывал своему товарищу о новой игре. Взрослые были заняты своими делами: читали книги по экономике и праву, заказывали очередную пластиковую кружку чая, шутили, лазили в ноутбуке и телефоне.

Внезапный толчок – и общий говор прекратился. Свет начал мигать, кабина трястись.
- Видимо в зону турбулентности попали, - высказал кто-то из последних рядов дающую надежду догадку. Вдруг в проход между сидениями выбежала стюардесса с перепуганными глазами, еле держащаяся на ногах, обвела взглядом сидящих на борту и произнесла роковую фразу:
- Самолет быстро снижает скорость из-за отказа в работе двигателя. Мы падаем.

На борту начинается паника, дети кричат, взрослые вскакивают со своих мест. Все начинают прощаться друг с другом, рыдать. Крики и всхлипывания продолжаются девять минут. Самых длинных в жизни этих людей девять минут.

Через девять минут наступает тишина. Самолет больше не движется, техника не шумит. Все выходят наружу и оказываются в безвременном пространстве. Воздушное судно остановлено в момент соприкосновения с землей, и вот-вот должно взорваться. А вокруг – пустыня. Но тут взгляд падает на золотой эскалатор, конца которого не видно. Пассажиры ступают на него, он же продолжает свое движение, поднимая их к небесам.

Алмия резко подняла голову и посмотрела на священника.
- Что же ты увидела? – спросил он невозмутимо.
- Это была… Смерть! Конец существования! – вскрикнула девушка. – Конец всего! Это… пустующее ничто.
- Нет. Это было вечное движение жизни, и перерождение – то, что ты называешь смертью – лишь один из его этапов, - произнеся это, игумен выплеснул содержимое чаши Алми в лицо. - Перестань бояться неизбежного;  твои бестрепетность и бесстрашие есть ключ к выполнению предназначенного тебе.

В глазах у девушки засверкали маленькие звездочки. Она помотала головой и посмотрела перед собой. Карусель перестала крутиться и постепенно замедлила свой ход. Отстегнув ремни безопасности, Алми спрыгнула на землю. Аттракционы все были абсолютно новые, в хорошем состоянии, только вокруг них не было ни души.
- Алми, мы купили талоны! Пошли в тачки погоняем, - послышался голос Тори за ее спиной.
- Сначала надо на американских горках прокатиться, - вмешалась Лина.
- А давайте сначала в комнату страха, - предложила Алми и тут же встретила волну отрицания.
- Да ты что, там совсем не страшно: едешь медленно в паровозике и все!
- Да, только зря время потратим!
- Ладно-ладно. Тогда пошли… - но она не успела договорить, потому что на ее голову надели какой-то черный мешок, через который был трудно дышать, и куда-то поволокли.

Как только девушку посадили на стул и сдернули мешок с ее головы, она оглянулась по сторонам, ища глазами своих подруг. Они тоже были здесь, но только сидели напротив, на скамье. Сзади кисти у них были скованы наручниками.
- Что теперь делать? – в ужасе воскликнула Алми.- Как я вас высвобожу отсюда.
- Алмия! Упокойся, - сказала повелительным голосом Лина. – Просто попроси у следователя зажигалку.
- Как?! С чего он будет мне ее одалживать? – девушка в ужасе бегала глазами по комнате, ища хоть какой-нибудь выход.
- А с того. Ты нам веришь? Или опять чего-то боишься? – стала подтрунивать над ней Тори.
- Верю, - твердо ответила Алми, стараясь забыть обо всех тревогах и смятениях, круживших ей голову.- И страха во мне нет.

В эту секунду в комнату вошел полицейский и приказал подсудимым следовать за ним. В зал суда трое обвиняемых вошли под Tenacious D – Roadie.

* * *

Все присяжные поднялись со своих мест, приветствуя судью, прокурора и мера, в лице которых выступали Алмия, Ториса и Лэрина.
- Быстрее, Алми, мы не можем появиться пред всеми с закованными руками, - украдкой шепнула Тори, пока Лина, улыбаясь во все тридцать два зуба, кивала приветствовавшей ее толпе свидетелей.
- Извините, а у вас не будет…
- Зажигалки? – следователь оглянулся и посмотрел на нее. Это был игумен. - Молодец, на этот раз ты справилась и раздобыла так нужный тебе сейчас огонь, - и он вручил ей заветный приз. - Посмотрим, что будет дальше.
- Постойте, - задержала уже собирающегося уйти священника девушка. – Куда мне ее деть?
- Не ведаю. Однако постарайся нигде не посеять, - с этими словами он удалился, оставив Алми одну в летнем вишневом саду.

Присев на лавочку под одной из вишен, девушка сорвала несколько спелых ягод и начала крутить их между пальцев, до тех пор, пока они не размякли и не превратились в жидкую кашицу прямо у нее на ладонях.
- Не хочешь взять лучше эти шарики? – внезапно предложил мальчик в красной кепке и голубом костюме. Он на самом деле стоял здесь уже давно, наблюдая за виртуозной техникой Алми, да только все не решался вручить ей свои игрушки. Теперь же мальчуган с радостью протянул ей деревянную коробочку с нарисованными на ней белыми тюльпанами.

В коробочке лежало два металлических, украшенных рисунком ин янь, мяча. На вес они были довольно тяжеловаты, но стоило девушке положить их в одну ладонь, как они закрутились по часовой стрелке.
- Сам-то ты умеешь ими владеть? – спросила она у мальчика, который с изумлением наблюдал за их ходом.
- Все никак не получается. Ладошка у меня маловата! - и он сунул ей под нос две белесых маленьких кисти. Алми засмеялась, а за ней и малыш подхватил, и вместе они зазвучали как маленькие колокольчики.
- Ян, иди сюда сейчас же! – послышался суровый женский голос, и мальчуган сорвался с места.
- Бегу, Инна!
- Подожди! – крикнула ему вслед Алми и тоже побежала.

Он свернул за угол, к беседке, где сидела девушка, видимо, его старшая сестра.
- Помоги мне расчесать волосы, - и она откинула назад свои длинные русые мокрые волосы, которые совсем спутались после мытья. И вот тебе гребень, - девушка протянула ему серебряную расческу с широкими зубьями.

Справиться с такой непослушной копной волос мальчику одному было не под силу, поэтому Алми взбежала по ступенькам и тоже принялась помогать отделять одну прядь от другой, при этом постоянно слыша:
- Ай! Больно!
- Это тебе не мочалка!
- Не дери!
Сложно было не плюнуть на все это дело и не уйти, но Алмия понимала, что тогда мальчишке придется справляться самому, а это ничем хорошим не закончится.
- А ты терпеливая, - пробубнил себе под нос Ян, старательно расчесывая кончики.
- Погодите! – внезапно девушку осенило. – Должен же быть фен, а то мы в несколько часов с этим не разберемся.
- Верно, фен есть, - сказала задумчивым голосом сестра. – Ян, сходи в дом и принеси! – снова приказала она младшему брату.
- Он у меня здесь, - и мальчишка высунул из-за пазухи небольшой прибор похожий на вентилятор. Как только Алми включила его и направила на волосы, они все поднялись в вихре, скрутили ее и повалили наземь.
- Ты славно движешься к тому, чтобы собрать все элементы, - услышала она над собой голос священника. Девушка поднялась, отряхнула себя и протянула ему зажигалку вместе с феном.
- У меня уже места нет, чтобы… - но тут она осеклась, так как встретила строгий взгляд игумена, и сразу все проблемы ей показались очень мелочными.
- Ступай сейчас к Мифодию и добудь мне перец, - сказал он серьезно, указывая на выложенную камнем тропинку. Алми покорно кивнула головой и пошла по направлению к лаборатории.

Свет в лаборатории был слабый, лампочка часто перегорала от постоянного напряжения. Тогда Миф, как его коротко звали односельчане, брал табурет, ставил на него свой новоизобретенный приборчик по откручиванию лампочек и наблюдал его в действии. Порой приходилось что-то подлатать, но в основном его агрегаты всегда считались годными для выполнения узкоспециализированных работ, что, несомненно, вдохновляло его на новые свершения.
- Можно? – просунув свою голову в дверную щель, спросила Алми.
- А что ж нет?  - ответил Миф и продолжил корпеть над двигателем внутреннего сгорания.

Девушка быстро прошла к полке с соленьями и взяла баночку, на которой было напечатано «Perez». Тут же она заметила и много других различных емкостей: колбочек, бочонков, флаконов от духов; некоторые были пустые, некоторые забиты булавками, кое-где была залита жидкость, которая бурлила при каждом движении смотрящего на нее человека.
- Нет, ну ты только посмотри на это! Никак не хочет слушаться, - негодовал лаборант перед миской с желе. - Ты! А ну-ка иди сюда! – обратился он к Алми, приподняв маску, в которой обычно работал, чтобы суметь разглядеть ее с ног до головы. – Хоть ты мне можешь это объяснить? Почему оно не подпрыгивает, когда я ударяю кулаком по столу, а становится твердым, как лед?

Алмия призадумалась. В ее голове крутились химические формулы, правила, примеры решения задач и исключения из правил. Пару раз она ткнула в желе зубочисткой, высунутой из пасти у плюшевой лягушки, которая валялась на столе, и в конечном итоге сделала вот какое заключение:
- Это есть не что иное, как пластилиновая вода. Имеет те же свойства пластилина: превращаться в то, что задумает создатель, но в то же время не теряет свою пластичность и не пачкает руки, - девушка посмотрела на него в ожидании вердикта.
- Хм… Я вижу, тебе близко искусство импровизации. Так и быть, не буду гнать бочку, умеешь мыслить – вот и славно. А теперь подай мне, пожалуйста, бутылку воды – жажда мучает страшная, - сказал Миф, откинувшись на спинку стула и протерев салфеткой вспотевший лоб.
- Можно я тоже глотну?
- Разумеется.
- Все не выпей, - сказал вошедший священник. - Оставь и остальным.
- Бутылку мне тоже стоит оставить при себе?
Игумен кивнул.
- Возьми этот горшок, набери земли и ветку воткни в нее. Прорастет – закончилось твое учение.
- Тополь прорастет.
- Посмотрим, - ответил, загадочно улыбнувшись, священнослужитель и скрылся за большим круглым баком, на котором было написано «Взрывоопасно».
 
Пройти между бочками с горючим оказалось довольно трудной задачей, но Алми удалось протиснуться вдоль перил, около которых они стояли и не задеть ни один из баков.
- Плевое дело, - крикнула она кому-то в пустоту, радуясь своей победе, и сплюнула вниз, чего никогда раньше не позволяла себе сделать. Из-за этого ее незатейливого действия забила тревога, и на всех этажам послышалась песня Iheart Memphis – Hit the quan.

* * *

Со всех сторон раздался топот – это сбегали вниз опоссумы и скунсы – работники рекламы, которые клеили новый плакат на крыше, а у самих ядерщиков сегодня был выходной – это девушка успела вычитать на двери экстренного выхода. Там также была инструкция в случае наводнения, пожара, землетрясения и в случае загрязнения почвы сорняками. В последнем было написано о том, что нужно взять ключ от кладовой и найти опрыскиватель с ядом.

Алми побежала к ящику с ключами и начала там рыться. Бронзовые, серебряные, металлические, золотые… На дне ей попался какой-то совсем крошечный, из картона, который она и взяла с собой. Теперь осталось найти дверь. «В кладовую обычно вход неприметный» - решила девушка. Но вот только все двери, которые попадались ей на пути, не имели замочной скважины. Волнение начинало вкрадываться в сердце. «Хоть бы вытащить его как-то!» - лелеяла она последнюю надежду, ее начинало трясти. Она села на пол, чтобы отдышаться и прийти в себя. В руках ее лежал ключ, и Алми долго пилила его взглядом. Затем поднесла к сердцу.

Он подошел. Один поворот, другой… И сердце распахнулось. Вышли на волю все эмоции, сначала отрицательные, затем положительные, и когда оно полностью освободилось, из него начал литься кристальный свет. Вокруг Алми почва занялась цветами, ее руки обвили бутоны белых тюльпанов. Девушка взяла в руки горшок, и он переполнился чудесными растениями.
- Теперь у тебя есть четыре вещи: зажигалка, фен, бутылка и горшок, каждая из которых символизирует: огонь, воздух, воду и землю. И, наконец, это свершилось - ты смогла распахнуться миру! – провозгласил игумен, прямо святясь от счастья, как и Алми.
- Эти четыре элемента… Означают не просто стихии. Это любовь, время, мысль и… Душа.
- Ловишь на лету! – сказал Масбеков, снимая облачение священника. – А теперь можешь просыпаться.

Алмия очнулась в машине на заднем сидении под двумя теплыми пледами.
- Наконец-то, мы уже почти добрались! – воскликнул, потягиваясь, Масбеков. – Крылья не болят?
- Нет, но… У меня есть крылья и я теперь их чувствую. Просто поразительно. Я не просто знаю, что они есть, они – продолжение меня, - спокойно говорила Алми, расправляя свои перья, помявшиеся после долгой езды.
- Это хорошо. Тогда давайте уже сломаем эту железную обертку, я устал от замкнутого пространства! – призвал г-н и воодушевленно посмотрел на своих спутников.

Все трое - Алмия, Масбеков и Дато одновременно распрямили свои крылья. Машина, в которой они ехали, заскрипела под напором и разлетелась на мелкие части.
- Свобода! – крикнул г-н и взмыл ввысь. Алми приняла это как вызов и отправилась за ним наперегонки.
- Я быстрее, я быстрее! - говорила она оставшимся далеко внизу спутникам, весело смеясь. Но тут девушка заметила, как лица Дато и Масбекова помрачнели, и они остановили свой полет. - Что такое? - Алми посмотрела наверх. Прямо перед ее носом пролетел ястреб и чуть не схватил ее за волосы.
- Фуууух… - выдохнула она. - Пронесло!

Но не стоило думать, что все позади. На трио с крыльями двигалась огромное облако и, чем ближе оно становилось, тем отчетливее были слышны птичьи крики.
- Стервятники… - промолвил Масбеков. – Быстро вверх!

Алми рванула, что есть мощи, а за ней г-н и Дато. Однако через секунду она вспомнила все то, чему была научена у древнего баобаба, и в голове ее родилась новая идея : «Я же не боюсь их. Я смогу изменить их, свести с пути убийств!»

Девушка развернулась на 187 градусов и отправилась прямиком к стае, преодолевая сильные порывы ветра, словно нарочно стремившиеся сбить ее с пути. Когда же до птиц оставалось всего каких-то десять метров, ее резко схватили за ногу и потянули.
- Отпусти! Что ты делаешь?! – вырывалась девушка.
- Ты не сможешь их обратить, Алми! Это воющая чернь, на этом этапе их развития ты бессильна, оставь! – сурово кричал Масбеков, крепко держа девушку, так, что вырваться у нее не было шансов.
- Я лишь хочу им помочь! – все же стояла она на своем. Г-н таки разжал пальцы и выпустил ее.
- Ты сделаешь только хуже, - сказал он спокойно. - Ты не в силах менять путь других, ты лишь задержишь свое развитие.
- Кто же тогда в силах?

Масбеков смотрел на нее, молча и не мигая. Ответ был известен им обоим. Только ты сам себя вытащишь, никто больше.

В этот момент птицы резко начали разлетаться в разные стороны. Девушка глянула вниз, но причину понять не смогла. Г-н тоже был в полном недоумении, как вдруг что-то резко сбило Алми. Она сделала несколько кувырков в воздухе и потеряла ощущение пространства: где верх, а где низ – все смешалось в одну кучу. Девушка не смогла удержаться на крыльях и начала падать, но ее поддержали – за правую руку Тори, а за левую – Лина, подлетевшие к ней со спины.
- Алми! Так ведь и убиться недалеко, - начала ругать ее Тори за нерасторопность.
- Насколько я помню, это твоя идея была ее сбить, - возмутилась Лина.
- Вы разогнали стервятников! – Алми, решив, что опасности больше не предвидится, обняла их обоих.
- Не совсем, - поспешил остановить ее ликование Масбеков. – К примеру, сейчас они нас окружают.
- Подлетите ближе друг к другу! – скомандовал из-за стаи Дато. В ту же секунду над ними появилась воронка, через которую появился и сам парень, а на его плечи был одет огромный пакет. Он пролетел в сантиметре от них, и все четверо оказались под защитой целлофана.

Так они пролетели метров двадцать, пока, наконец, не взяли под контроль свои вес и крылья и не смогли покинуть этот парашют. Только Алми все еще болталась в этом пакетном рабстве, стараясь найти выход, через который все вылетели. У нее сильно кружилась голова и она почувствовала, что начинает падать. Еще в мыслях ее все крутилась песня Bring me the horizon – Deathbeds.

* * *

- Алми, поднимайся, - Лина трясла подругу за плечо.
- Уже? Все живы? – спохватилась девушка, резко подскочив и оглядевшись по сторонам.
- Абсолютно.

Все сидели на коленях друг напротив друга: Тори поправляла сбившееся оперенье, Дато вырезал стрелу из ветки дерева своим перочинным ножиком.
- А вот и я, - сказал Масбеков, подходя к ним и неся кувшин. – Кому вишневого сока?
- Мне!
- И мне!
- Вот, каждый возьмите по стаканчику, - он протянул всем стеклянные фужеры. - И тебе, и тебе… Ой! – г-н пролил немного сока на Алми.
- Где соль? Соль! – начали суетиться девочки, но она их остановила, спокойно сказав:
- Ну, что вы ведете себя, как в фильмах: все время, если что-нибудь прольют, ищут соль. Она тут не поможет, либо сам вытирай, либо… - она не успела договорить, так как Масбеков провел своей ладонью над пятном, и от него не осталось и следа. – Ну да, либо уничтожь проблему в корне.

Он обвел всех членов группы смеющимися глазами, хотя сам не улыбался.
- Куда на сей раз держим путь? – спросил он, присаживаясь рядом с ними и ставя кувшин на землю, который тут же и провалился сквозь нее, словно его и не существовало.
- В лукоморье! – крикнула Тори, и они с Линой захихикали. Алми заметила, что по лицу Дато тоже проскочила легкая ухмылка.
- Значит, лук у моря. Что ж, пошли на север! – и г-н резко поднялся, выпрямился во весь рост и зашагал.
- Мы правильно идем? – засомневалась Алми, подскочившая сразу вслед за ним и старавшаяся поравняться с его широким шагом.
- Даже если и неправильно, что с того? Отрицательных результатов не бывает, любой к чему-то приведет, - только и ответил ей, не замедляя своего хода.

Тропинка вела к горе, вершина которой скрывалась за пеленой розовато-зеленоватых облаков, похожих на сахарную вату. Алми подумала, что если они дойдут до них, надо будет обязательно попробовать, что это за новый вкус. Возможно, он станет ее любимым из всех видов сахарной ваты, которые она успела перепробовать на своем веку.

Шли они тихо, никто не ронял ни слова. Вдруг к ногам Масбекова, который шел впереди всех, упал огромный холщовый мешок. Все бы еще ничего – обошли бы его и дело с концом, но в нем что-то шевелилось.
- Кто поможет развязать? – спросила Тори, осмелившись первой дотронуться до непонятного сюрприза.
- Это может быть не безопасно, - отозвалась Лина, с опаской поглядывая на него.
- Да, там может быть что угодно, - поддержал ее Дато.
- Вы прямо как Сомневан! – сказал им г-н и тоже сел рядом с мешком, пытаясь развязать сложный узел.
- А кто это? – поинтересовалась Алми.
- Древний философ. Все время во всем сомневается.
- Тогда у него наверно есть друг – Согласен. Все время со всеми соглашается, - засмеялась девушка и стала рассматривать узел, пытаясь придумать способ его развязать.

Общими усилиями, они таки смогли вскрыть то, что выпало им под ноги, разрезав мешок с другой стороны. Внутри находился чип, из которого на пространство проектировался человек. Он был подключен в прямом эфире и мог видеть так же тех, кто с ним общается.
- Аллилуйя! Неужели вы догадались, в коем-то веке, как развязать этот чертов… Кого я вижу! Сколько лет, сколько зим… Как дела твои?
- Немножко так, немножко сяк… - Дато почесал затылок и потупил взгляд. - Мы тут с нашими это… Не знали, что нам выпало, вот и пытались… Найти ответ.
-Ну-ну, ты давай, представь меня. Хотя постой, я лучше сам, - парень, ровесник почти всех собравшихся, расправил плечи и откашлялся. - Итак, перед вами…
- А то мы не знаем, кто ты! – воскликнула явно чем-то задетая Тори. – Мы с Линой то помним, как ты продал нам бабочек с золотистым отблеском на крыльях. Ухххх! Как вспомню, так зажмурю глаза, закрою уши и начну представлять, что я вообще не я, и все это не со мной приключалось! - Тори даже наглядно показала, как выглядит ее схема побега от воспоминаний.
- Ай-ай-ай!... - их перепалка продолжалась.

Тем временем, паре спутников наскучил этот бесполезный и не имеющий никакого логичного основания спор, и они решили по возможности скрыться от него.
- Валим, - прошептал Масбеков наиграно суровым голом, приподняв брови и выпучив глаза так, что Алми снова стало смешно. Она сделала глубокий вдох, кивнула, что готова идти, и они отправились к горке, с которой к ним скатился тот самый мешок.

Пространство, огороженное невысоким забором, было детской площадкой, и чтобы попасть на нее, необязательно было лезть вверх по металлической горке, можно было просто перешагнуть, что они и сделали.
- Чур, я на качели! - воскликнула Алми и заняла те, что были на веревках и находились ближе к ней.
- А мне придется на железном сидении качаться. Беда! – по лицу Масбекова пробежала легкая тень улыбки, но, как только он сел, выражение его сделалось вмиг серьезным.
- Ты все знаешь… - прошептала девушка.
- Да. Так что постарайся исправить свое положение.
- Но я взяла это лишь из любопытства, - оправдывалась она, высовывая из кармана игрушечного верблюда, который выпал из мешка вместе с чипом, и на который никто не обратил ни малейшего внимания. Он был весь потрепан, местами грязный и со стертой краской.

Г-н взял игрушку и повернул несколько раз верблюжью голову по часовой стрелке. Заиграла композиция Шопена – Minute Waltz.

* * *

Алми начала раскачиваться, пока не смогла сделать солнышко, обогнув перекладину, на которой были подвешены качели, несколько раз. Потом ей это надоело, и она просто закручивалась вокруг своей оси, постепенно перебирая ногами по земле, сидя все на тех же качелях.

Она очнулась, когда уже вокруг стемнело и только протяжное поскрипывание качелей говорило о том, что здесь еще кто-то есть.
- Мне надоело здесь сидеть, - сказала она, поднимаясь со своего места.
- Мне тоже, - ответил г-н.
- Пошли уже в гору, наверное, другие давно утопали. Ничего не видно…
Услышав это, Масбеков щелкнул пальцами и вокруг снова воцарился день.
- Как все просто, - усмехнулась девушка.
- Истины всегда просты.

По выходу с детской площадки их уже ждали четыре члена команды, и с одним из них Алми только предстояло познакомиться.
- Это – Эсуф, вчера мы…
- Не надо, я сейчас все расскажу.
- Я только…
- Не надо, я сейчас все расскажу! Не перебивай, - Эсуф поправил галстук, откашлялся и приступил. - Я спокойно себе сидел в своей надувной лодке, готовясь упасть, потому что впереди меня ждал водопад. Да, я частенько занимаюсь такими духовными практиками, как полеты с обрыва, которые помогают преодолеть барьер агрессивности, чтобы вступить на более высокие волны. Так вот, в этот самый момент предвкушения возобновляющего энергию полета, у меня, только представьте себе, прямо перед носом возникает стекло. Не могу идти дальше и все! Так мало этого, оно начинает надвигаться со всех сторон. Что делать, ухожу в астральный сон. Пустыня какая-то, куб, а потом еще и цунами – ну, думаю, это, видимо, снаружи  меня все-таки водопадом накрыло! Тут эти трое появляются. Я им предысторию то всю рассказал, они и пошли меня искать на речке – тут она, в двух верстах, если идти влево. Нашли, разбудили, вот мы вернулись и здесь сейчас, пред вами.
- Это с какой точки зрения посмотреть. Для нас речка справа, - сказала Алми, нарочно серьезно повторяя его слова.
- Сундук то оказался не нужен, так-то, - ответил, улыбнувшись во все зубы, Эсуф.
- Алмия усваивает уроки, так-то, - передразнил его тон Масбеков и все рассмеялись.

Шквал ветра оборвал эту мирную беседу. Группа, в которую теперь уже входило шесть человек, двинулась к горе. Чтобы воздушные потоки ежеминутно их не сносили, каждый надел по скафандру, которые были припасены Линой после пребывания их с Тори на спутнике, и которые были увеличены до нормальных размеров Дато с помощью небольшого карманного насоса, входившего также в его дорожный комплект необходимых вещей. К слову, там находились так же небольшой перочинный ножик, халат, удочка и жвачка.
- О, дай жвачку, - попросила Алми, увидев розовую обертку в одном из отделений. За ней каждых разобрал себе по одной. В фантиках были вкладыши.
- Дайте посмотреть, что у кого написано, - сказала Тори, разглядывая свой.
- На земле разложите, так сразу все прочитают, - предложил Масбеков, бросив свой фантик на землю.
Все уставились на бумажки.
- Тут как будто что-то складывается… - Алми стала раскладывать листки по порядку.

Свяжи былое воедино:
На все найдется свой ответ.
Успех лежит не на вершине мира,
А там, где снег сошел на нет.

Как быстро вербово цветенье
Так скоро канет в лету зной,
Таившегося долго омертвенья.
Вновь соберет ковчег свой Ной.

В путь собирайтесь же!
С собой вы не забудьте скопленные знанья.
Хранит земля уже
Пути души исповеданья,
Покойный мир в сердцах людских.

- Какой-то каламбур, - прервала Алми минутное размышление над вышесказанным.
- Скорее ребус. Я их щелкаю как орешки! – похвастался Эсуф, повторно читая строки стихотворения.
- Тогда давай, щелкни нам, - съязвила Тори, скорчив противную гримасу. Эсуф сделал в ответ то же самое.
- Пошли дальше. А эту инструкцию, ты, Алмия, сохрани у себя, - обрезал Масбеков возникающий спор и уже повернулся к горе.
- Но мне негде, - тихо сказала Алми, мысленно поругав себя за то, что опять искала оправдания.
- Для элементов ты нашла места.
- Все здесь, - сказала девушка, указывая на свою голову.
- А разве не здесь? – тихо спросил ее г-н указав на сердце.
- Ребят, вы же не против этого? – сказал внезапно Дато, указывая на магнитофон. Все утвердительно кивнули, и полилась песня Tigerberry - Calling my name.

* * *

Компания двинулась дальше. Через несколько минут они подошли к холму, от которого начинала расти гора. Тут им предстояло решить, как лучше поступить: подниматься на самый верх или попробовать обойти.
- Обходить совсем недолго, а вот тащиться на вершину я точно не буду и вам не советую!
- Не факт, что эту гору вообще можно обойти. Там точно есть другая третья, сколько гор нам придется обходить!
- Я бы возможно попробовала бы забраться, хотя вариант обхода повлечет меньше опасностей.
- Если начнем взбираться, а потом передумаем, обратный путь будет проблематичен.
- Замолчите! – прервала Алми общий вой. - Во вкладышах было сказано: успех лежит там, где «снег сошел на нет». Должен быть помимо ваших вариантов еще один.

Пока все размышляли, какое действие следует совершить, чтобы не натворить ошибок, Масбеков отошел от воркующей группы ближе к началу холма, сел и начал рассматривать почву. Он делал это очень тщательно и внимательно, разглядывая каждую кочку и продвигаясь не более чем на шаг. Постепенно разговоры утихли, и каждый стал наблюдать только за этой высокой фигурой у подножия горы.
- Снег в этом месте начинает таять, - произнес он. - Пошли, - г-н махнул рукой, подзывая всех к себе.

Компания возобновила свой путь, ступая теперь только там, где земля была сырая, и виднелись остатки прошлогодней сухой травы. Снег покрывал почву неравномерно, поэтому он петляли по горному склону, то опускаясь на три метра, то поднимаясь на пять. Такая извилистая тропинка в скором времени вывела их к пещере.

Температура внутри горы была заметно выше, так что все скафандры пришлось скинуть и обзавестись платками, чтобы обмахивать ими себя как веером. Пот с каждого лил ручьями, от жары, казалось, можно было задохнуться.
- Давайте разрежем шторы, которые здесь навешаны, - предложил Эсуф томным голосом, тяжело дыша, сдирая плотные ткани со стен. Когда его работа были сделана, перед командой предстало огромное, порядка четырех метров в диаметре полотно, на котором была изображена «Тайная вечеря».
- Великий четверг, страстная неделя, - прошептала Лина.
- После вербной недели, - вторил ей Дато.
- Вербной… - повторила Алми. – Скоро верба расцветает! Зной уйдет.
- Ветки вербы поставлены в вазу. Боюсь, они так долго не продержатся, воды осталось совсем немного, - сказали Тори, подняв с пола кувшин и заглянув в него.
- Нужно срочно достать воды! – взволнованно говорила Алми, ходя по кругу. Казалось, жар сводил ее с ума: зрачки ее перебегали из одной стороны в другую, губа треснула от сухости и из нее текла тоненькая струйка крови, а руки она постоянно теребила, словно они были чем-то скованы.

Все вздрогнули от внезапного грохота, раздавшегося где-то позади.
- Никогда не стоит делать из журналов стопку, тем более в такой темноте, - сказал, поднимаясь с пола, Масбеков. Алми подошла к нему и, нагнувшись, выдернула из-под его подошвы испачканный дорожной грязью буклет. Она прочла вслух надпись на обложке,  которая гласила:

«Peshchera eta – kray chudes,
  Zashel tuda – i tam ischez»

- Нам нужно двигаться вглубь пещеры. Я знаю, где заполнить наши пустые бутылки от минералки, - сказала она радостно, но взгляд ее был все такой же сумасшедший.
- Лина, доставай свой карманный фонарик. Вот видишь, не зря же я тебе его вручила! – восклицала на последнем издыхании невероятно довольная собой Тори.

Света от фонаря хватало, чтобы различать стрелки на перекрестках, куда им следует сворачивать. В пещере постоянно слышались звуки падающих капель, что еще больше заставляло путников не сдаваться и, стиснув зубы, идти дальше. Не прошло и нескольких минут, как компания вышла к огромному кратеру посредине ущелья.
- Тут… Тут было озеро, - нижняя губа Алми начала дрожать, она посмотрела на своих спутников чуть не плача.
- Было, да сплыло, - недовольно проговорил Эсуф, присев, чтобы отдышаться.
- Ничто не повторяется дважды, Алмия, - сказал спокойно Масбеков. Он был единственным из всей компании не подающим вида, что жара подкашивала и его силы.
- Да, - согласилась девушка. - Случился взрыв, когда я здесь была последний раз. Мне стоило это запомнить…
- И как нам теперь прикажете действовать? – недовольство в команде росло с каждой минутой.
«Ты справишься», - услышала Алми в голове у себя голос священника.
- Это не проблема. Посмотрите, вода больше не понадобится, вам ведь уже не жарко. Мы поднялись на несколько уровней, поэтому температура здесь нормальная, комфортная для человека.

Все задумались и сосредоточились на своих ощущениях. И правда, в мгновение их осознания того, что температура вокруг понизилась, ощущение парилки исчезло, стало свежо и прохладно.
- Но все равно, здесь как-то неуютно. Все будто вымерло, - сказала Тори, съежившись.
- А в этом есть и наша вина, - ответил Масбеков, становясь за диджейский пульт. Почему никто до сих пор не догадался включить музыку? – осмотрев его, он вставил пару проводов в разъемы, и заиграла Hackers ft. Armanni reign – We are barely alive.

* * *

Все начали танцевать, музыка была слишком громкой, чтобы кто-нибудь услышал, как Алми взывала:
- Прекратите! Вы забыли, зачем мы здесь! Не забывайте о нашей задаче!

Но никто не мог или не хотел ответить ей. Девушка села за бывшую барную стойку и принялась перебирать в голове варианты того, как обратить на себя внимание остальных.
«Нужно что-то яркое сотворить, запоминающееся. Что бы эти тупицы заметили! Ох, как я зла! Если бы я еще знала, почему я так зла... В чем смысл моей ненависти? Меня бесит то, что я все время раздражаюсь. Вроде, подумаешь, сохранять спокойствие ведь совсем не сложно, но на практике что-то не выходит. Я не могу не судить людей за их поступки, но могла бы я также судить и себя, ведь ничем не лучше других. Сколько раз уже говорила себе эту простую истину… Просто нужно видеть в других часть света, часть этих четырех элементов, и тогда предрассудки исчезнут. Кстати, о четырех элементах…Свет – вот что привлечет их внимание!»

Алмия встала, подняла руки наверх и сосредоточилась на своих мыслях.
- Ну, давайте же… - шептала она. В руках ее появился голубоватый отблеск, который с каждым мигом рос все больше и приобретал форму шара.
- Что это там?
- Поглядите туда, кто там стоит?
- Это девчонка! Что она пытается сделать? – пошли разговоры в ущелье. А свет Алми достиг уже таких размеров, что смог осветить все пространство.  Тори, Лина, Эсуф и Дато стояли посреди кратера, а вокруг них скопилась какая-то черная слизь. Внезапно все осветила яркая оранжевая вспышка, и вся гадость, которая скопилась, стала просачиваться через стены и исчезать из виду, при этом издавая ужасные звуки.
- Воющая чернь! – крикнул Масбеков откуда-то сверху. Ребята подняли голову и увидели его, стоящим в арке, от которой шла лестница вниз к колонке.
- Это все из-за музыки, которую ты врубил! – крикнул в сердцах Эсуф.
- Нет, - сказала Алми. – Чернота пришла из-за нашей несобранности. Мы не целостны в своих стремлениях.
- Если бы не желание Алми вас вытащить, моя вспышка не сработала бы. Отныне, и навсегда, пути наши не разойдутся, - г-н спустился к группе, выставил свою правую ладонь вперед и в знак солидарности каждый положил на нее свою.

Вновь собравшись воедино, команда продолжила путешествие. Рассудив, что лучше двигаться вверх – туда, где пробивались дневные лучи, они поднялись к арке, в которой стоял Масбеков, и пошли прямо, увидев издалека выход из пещеры.
- Наконец-то свежий воздух! – воскликнула Алми, расправив плечи и сделав глубокий вдох.
- Да, очень свежо и влажно, - согласилась Тори, остановившись и осмотрев все вокруг.
- Влажность тут высокая. Все в тумане, - сказала Лина. - Кажется, я вижу какой-то проход…

Все пошли за ней в щель между высокими стенами. Шагов почти не было слышно, так как поверхность, по которой они ступали, была сплошь покрыта мхом. Алми провела пальцами по стене, вдоль которой они шагали - она тоже была мягкой и влажной.
- Вы слышите? – спросил, напрягшись от непонятного ему звука, Эсуф. Все замолчали и прислушались. – Вода опять капает.
- Между этими стенами когда-то протекала лава, - сказал Дато, который углубился в изучение пород, из которых был составлен фундамент стен, еще не покрытый мхом.
- Значит, поблизости есть вулкан? – осведомилась Алми.
- Да. Вот, смотрите, - Дато присел и указал на отверстие в земле. - Засуньте кто-нибудь сюда руку.
Эсуф с опаской просунул кисть.
- Как жарко там! – воскликнул он, отдернув ее.
- Через такие дыры выходят вулканические газы.

Каждый попробовал ощутить «дыхание» вулкана и только после этого путь продолжился. Масбеков шел впереди. Внезапно он остановил свое движение, обернулся к компании и приложил указательный палец к губам, призывая к тишине. Все замерли. Послышались всхлипывания.
 
Двигаясь очень тихо и медленно, все завернули за угол, и увиденное там их поразило. На земле в нескольких метрах от них сидели две девушки, тела которых были деревянными. Все бы еще ничего, вот только ноги их не имели ступней, они были соединены между собой: правая к правой, левая к левой. И представляли они одно целое – две длинные палки от одного туловища к другому; таким образом, они никак не могли встать и пойти, даже просто сдвинуться с места оказалось бы непосильной задачей. Почувствовав, что они здесь не одни, девушки перестали содрогаться рыданиями и посмотрели в сторону пришедших.
- Помогите, помогите, - послышались их надрывающиеся мольбы о помощи.

Масбеков с Алми тут же, не теряя ни секунды, бросились к ним.
- Что мы можем для вас сделать? – воскликнула девушка, глядя на их уродство.
- Нам нужен огонь, чтобы разъединить наши конечности, и мы смогли покинуть это зловещее место.
- Вулкан… - прошептала Алми. – Лава тоже горючее вещество.
- Что-нибудь, пожалуйста, только не покидайте нас, - слезы все еще градом лились из их стеклянных глаз.

Алмия, оперев спины девушек на стену, подошла к дыре, из которой исходил пар.
- Ты пойдешь туда одна? – спросила с ужасом Тори. – Так нельзя.
Лина ничего не ответила, но было понятно, что здесь она с подругой солидарна.
- Я мигом, оглянуться не успеете.
- Нет, Алмия, - вмешался Масбеков. – Туда должны идти только Лина и Тори. Это их миссия, не твоя.

Она медлила, но затем отступила от отверстия, дав дорогу другим и решив, что, когда речь идет о спасении чьей-то жизни, не надо показательно геройствовать.
- Но где мы достанем огонь? До лавы будет не добраться, - спросила Тори перед уходом.
- Там будут танцовщицы, - ответила Алми. – Огненные такие. Просто следуйте за ними.

Махнув на прощание рукой, обе девушки запрыгнули в дыру, и след их простыл за клубами пара. Оставшаяся часть команды уселась рядом с двумя «деревцами». Немного поразмыслив, Алми начала беседу:
- Что сделало вас такими? Ведь сюда вы точно добрались своим ходом, да и цель посещения у вас была другая.
- Прибыли мы сюда, чтобы попасть в актерскую школу.
- Ту, что под вулканом? Где еще эти двое сумасшедших – хореограф и постановщик.
- Да-да, та самая, - девушки уже более-менее успокоились и сидели, взявшись за руки. – Мы прошли прослушивание, нас взяли, начались репетиции.
- Первый спектакль прошел на ура, все были в восторге. Но мы рано смогли осознать, что слава порабощает, и решили покинуть это место. Все бы шло хорошо, мы собирались спокойно вернуться в родную гавань, однако, когда мы проходили между этими стенами, нам попался один человек. Он спросил, где графство, у него недалеко от этого брат вроде погиб из-за взрыва, и… Он очень спешил на опознание тела. Мы запутались, пытаясь объяснить, какими путями лучше добираться, и этот человек сотворил с нами то, из-за чего ваши подруги имели смелость опуститься сейчас в ту яму, - голос ее дрожал. Сестра крепче взяла ее руку и прошептала кое-что на ухо, но Алми смогла расслышать:
- Не плачь о себе, наполни свое сердце радостью за смелость, которой обладают эти люди.
- Так вы сестры? – поспешил спросить Эсуф, до этого о чем-то говоривший с Дато.
- Да.
- А тот человек, значит, брата своего потерял.
- …
- Его брат - гладиатор, - вставила Алми, голос ее прозвучал невероятно резко. – В смерти его виновато лишь незнание.
- А я тебе уже говорил, что знание – сила. Чудес не бывает. Я от Дато много раз слышал, нравится мне это утверждение.
- Мне сказал об этом Масбеков, - скромно ответил Дато.
- Кто-нибудь желает оспорить? – г-н улыбнулся, желая разрядить накаляющуюся обстановку. Вдруг он резко встал, подошел к дыре и как будто протянул через нее кому-то руку. Наружу вылезла сначала Лина, затем и Тори, на плече которой сидела танцовщица.
- Ступай же, - сказал ласково Масбеков, опустив маленькую огненную фигурку на землю.

Танцовщица подошла к двум сестрам, осмотрела внимательно их ноги и примерно прикинула, где должны быть ступни. После этого, легко и непринужденно, она начала крутиться вокруг себя, увеличивая скорость, и так и прошла через их конечности, разъединив их. Девушки согнули свои ноги, обхватили голени, затем снова выпрямили и с минуту смотрели на них, словно не веря своему счастью. Потом нерешительно, пошатываясь, опираясь на стену, и держась друг за друга, они встали и тут же бросились обнимать всех подряд, восклицая:
- Спасибо, спасибо!
- Благодарствуйте!
- Век будем обязаны!

Никто из присутствующих не мог сдержать улыбку счастья за спасение этих двух сестер. На фоне общей суматохи Алми почувствовала, что ее за рукав кто-то тянет. Это была танцовщица.
- Не хочешь сыграть?
- На чем?
Она взмахнула огненным подолом своего платья и тут же перед девушкой оказались клавишные. Алми взяла их в руки, уселась в позе лотоса и провела по нотам.
- Отличная настройка, - вымолвила она. И начала играть Crazy Town – Butterfly.

* * *

Немного отдохнув и насладившись здешними затуманенными видами и природой, полной тайн, команда продолжила путь.
- Простите нас за такую невнимательность! – воскликнула одна из сестер, когда все снова вышли ко выходу из ущелья. – Ведь мы так ни разу не поинтересовались, куда вы следуете.
- В Лукоморье лежит наша дорога, - ответила Алми.
- Ах, мы как раз родом оттуда, - воскликнула другая сестра, точно обрадовавшись, услышав о родных местах.
- И как там? Хорошо?
- Не передать словами! Это место, где полярная ночь и день делят год пополам, где Солнце есть Бог! – восхваляли сестры свою родину.
- Значит, культ красного знамени, - проговорил недоверчиво Эсуф.
- Мы идем не в крестовый поход, - заметил Масбеков.
- Зачем же вам туда?

Масбеков посмотрел на Алми так, словно идея с путешествием – это в основном ее инициатива, и ответ тоже надлежит дать ей. По сути, так дело и обстояло, но девушка все равно не знала, что сказать. Сердцем она понимала и не сомневалась в избранном для их команды пути, но вот умом окончательно сформировать мысль все не получалась. Каждый член команды смотрел на нее сейчас, желая услышать, что все, что они успели совершить, было пройдено не зря.
- Мы нашли стихотворение, - несмело начала она, опустив взгляд и смотря только на свои руки. – Сначала нам оно показалось полнейшим бредом, но потом… События начали сбываться, и мы восприняли его как руководство к действию. Там была одна строчка: «Вновь соберет ковчег свой Ной». Ее-то нам и осталось выполнить, - Алми соврала. Лукоморье стало их местом назначения раньше, чем они нашли вкладыши, но речь о ковчеге была вдохновляющей на новые свершения, так что до правды никому уже не было дела, даже ей самой.
- Что ж… Благая цель, - сказала одна из сестер после минутного молчания. - Но наша дорога идет в другом направлении.
- Отчего же?
- Мы движемся на восток, к Будде. Хотим пополнить его чашу своим трудом, - они повернулись к Солнцу, которое только выходило из облаков и начинало свой путь по небосклону. - Прощайте же! И пусть каждый из нас откроет в себе то, что искал, - с этими словами они обратились в осеннюю листву, и их унесло западным ветром. А Алмия и ее спутники продолжили свой путь на север.

Еще немного побродив в ущелье, они вышли к ручью, который брал свое начало из-под корней дуба. Вода в нем была ледяная, но невероятно сладкая. Странники, долго не бравшие ничего в рот, теперь напились вдоволь.
- Никто не хочет в купель? – радостно спросила Тори. Ее силы были возобновлены, и в глазах теперь можно было увидеть искру жизни и бодрости, которой ей так долго не хватало.
- Тут и купель есть? – воскликнул Эсуф. Тори показала на небольшую деревянную избушку, стоявшую рядом с дубом.
- Я думаю, это отличная идея, - сказал Масбеков, озаряя своей улыбкой все вокруг. – Пусть сначала пойдут юноши, а потом уступим место прекрасному полу.

Г-н, Дато и Эсуф зашли в избу. Вскоре оттуда послышались всплески воды, и вот наружу вышли три абсолютно преобразившихся человека. Даже внешне все заметили их преображение, однако не это было главным изменением. Как только они вышли, Алми, только взглянув на них, почувствовала очень мощную волну, как будто тела их находились здесь, но душой они существовали в совершенно ином измерении, до которого хотелось добраться.
- Пошли, Алми, - отвлекла подругу от возвышенных мыслей Тори.

Девушки зашли в тесную деревянную комнатушку, где пахло сыростью. И все же это была не та сырость – противная, вонючая, от которой хочется сбежать. То была чистота, пронизывающая каждую клетку, свежесть. Сняв с себя верхнюю одежду и повесив ее на ржавые крючки, прикрепленные к двери, все трое прошли в соседнюю комнату, две трети которой занимала сама купель.

Первой в воду пошла Алми. Она переступала с одной ступеньки на другую, все ближе подходя к воде, и, наконец, дотронулась до нее. Вода была не просто холодная, а настолько ледяная, насколько только могла она себе представить. Очень медленно, преодолевая неприязнь и дрожь в теле, девушка зашла в купель по пояс, а через несколько мгновений окунулась в нее целиком.
- Это чудесно! И очень холодно! – воскликнула она восторженно.
- Давай с головой!

И Алми погрузилась под воду. Неземное чувство разлилось по всему ее телу – чувство блаженства. Она открыла глаза: перед ней проносились миллиарды галактик, измерений и пространств, но все это не имело никакого значения и столь мелочным казалось ей сейчас. Ведь в этот миг Алмия смотрела не на звездную пыль – это всего лишь пыль, материя! Сейчас она смотрела только внутрь себя, и целые новые миры распахнули перед ней свои объятия. Но двинулась она только в один из них.

Пришла Алми туда, где ее окружал свет, где не было места тьме, куда даже не проходила мысль о ней. Здесь царило лишь то, что было создано четырьмя элементами.
- В чем заключается творчество? – вопрошала она у Света.
- В той дороге, которую ты избираешь.
- Какие они?
- Душа, любовь, время, мысль.
- Как же мне творить?
- От сердца. Оно чисто и светло.
- Душа моя - цветы мои. Я вступаю на путь труда и даю обет верности самой себе и движению Вечной Жизни.

Вновь проносилась Алмия через тысячи галактик, вновь перед ней открылась истина, и расцвел в ней белоснежный тюльпан Творца, такой же чистый и прекрасный, как и ее душа.

Алми вынырнула из воды, ощущая, как по ней разливается эфир. За ней окунулись Лина и Тори. Выходя из воды, их взгляд, походка и сама сущность уже не были прежними. Что-то переломилось в тот момент в каждой из девушек, и из домика каждая из них вышла совершенно обновленной.

Не роняя ни слова и встав попарно, эти шестеро светлых и преображенных душ продолжили свое движение к восхождению. Их сопровождала игра на скрипке Паганини – Вечное движение.

* * *

- Вы знаете, - сказала Алми, - я никогда по правде не смотрела в глаза этому миру и не замечала, как взгляд его божественен и невероятно удивителен. Закрытость в собственном коконе погубила много удивительных мгновений, но сейчас я не собираюсь смотреть на былое, как всегда это делала, и сокрушаться. Прошлое ушло, его больше нет. Сейчас во мне распускаются чудесные цветы моего творчества, и их я собираюсь дарить каждому, кого повстречаю, умножая в душе его радость и счастье. Радость свойственна нам по природе нашей, но мы безжалостно губим ее из-за незнания о Вечной жизни. Теперь же я несу в себе этот свет, и задача моя в том, чтобы раскрыть в себе творчество как талант к чему-либо. Вот, в чем заключается моя дорога, и из четырех элементов в этом перевоплощении я выбираю путь души.
- Пути наши солидарны, Алмия. Ты всегда была нашим предводителем, им же и останешься. И только тебе решать, куда вести нас теперь, и на какие свершения подталкивать. Ведь все мы лишь проекции души. Твоей души.

Они все ближе подходили к замку, окруженному садом. Вход в него был только один: через главные ворота, выполненные из золота и украшенные белыми тюльпанами. Рядом с ними стоял пожилой мужчина, немного сгорбившийся, но одетый в черный костюм, какие обычно подобает носить слугам. Ничего не сказав, он лишь жестом предложил им следовать за ним и отвел к порогу дворцовых дверей, обойдя дом слева.

Что бы попасть внутрь, им не нужно было идти по красным коврам и подниматься по длинным белоснежным  лестницам, вход и улицу разделяли лишь две ступеньки из желтого кирпича. На втором этаже, прямо над ними располагался балкон из белого золота.

Внутреннее убранство замка не имело в изобилии драгоценных металлов и камней и мебели в стиле рококо, но любая вещь, попадающаяся на глаза, имела свое очарование и не нуждалась в богатстве красок. Кресла с вырезанными на подлокотниках узорами, камин, сложенный в виде небольшого купола, шкафы из светлого дерева, так же с ручной выделкой и наполненные до отказу книгами, буфеты, в которых ровно стояли хрустальные фужеры.

Все расселись вокруг стеклянного круглого столика на трех лапках.
- Нам понадобится построить корабль, но такой, что бы у него были колеса и он мог идти по суше. Сейчас я хочу приступить к выполнению чертежей и смет, и буду нуждаться в помощи каждого из вас, - произнесла Алми, серьезно глядя на каждого члена своей команды и видя в каждом из них ту уверенность и твердость духа, которой ей так недоставало. И от этой уверенности силы ее не выбивались из ритма и становились сбалансированными и умеренными.
- Мы все будет рады оказаться полезными в этом деле.

Слуга принес и положил на стол целую стопку бумаги и с десяток простых карандашей различной степени жесткости. Каждый взял себе по листку и грифелю и приготовился к дальнейшим указаниям.
- Вы, Тори и Эсуф, займитесь продумыванием кромки корабля и его палубы. Лина и Дато выполнят внутреннее строение. Масбекову я предлагаю заняться оснащением передвижения по суше.

Работа закипела. Все в замке словно ожило, люди таскали доски, стучали молотками, вбивая гвозди, строчили парус и вырезали мелкие детали. Алми вышла во двор посмотреть, как кладут доску. Дом постепенно превращался в морское судно, величине и величию которого не было равных.
- Видно, что-то не дает тебе покоя, - сказал г-н, приближающийся к ней, четко улавливая малейшие колебания в ее ауре.
- Да, верно, - согласилась с ним Алми, не скрывая того, что творилось на душе. - Чувство, словно я что-то упускаю из виду раз за разом, раз за разом. Вроде все идет как надо, но я теряю какую-то деталь…
- Тебе пойдет на пользу, если ты на время покинешь стройку.
- Но не могу же я опять скитаться и уходить в себя.
- Ты уходишь не в себя, а на поиски себя. Ведь это процесс не мгновенный, но требующий терпения и выносливости. Ничто не случается однажды, а является следствием постепенных перемен.
- Я так долго шла к этому труду и сейчас должна принять решение добровольно покинуть его…
- В чем смысл труда и творчества, если они не от сердца? Если часть души твоей все еще потерянна? Я не говорю: ты должна уйти. Никто не должен никому, кроме себя. Покидая нас, ты, возможно, сделаешь правильный выбор, а возможно ошибешься. Но это будет твое решение и только, ведь выбор существует для того, что бы он был сделан правильно.
- В таком случае найдите меня, как только услышите зов, - с этими словами девушка перенеслась в дальнюю даль, как она любила называть свои воспоминания.

Алми обернулась и встала лицом к ростомеру, который висел на двери ее комнаты. Последний раз она измерялась четыре месяца назад, и на отметке сто семьдесят виднелся след красных чернил. Она взяла в руки линейку и встала спиной к двери, приставив ее к своей голове. Затем зажмурила глаза, снова обернулась:
- Пожалуйста, хотя бы на два миллиметра, пожалуйстаааа… - взмолилась она и открыла глаза. Конец линейки касался отметки 171. - Дааа! – завопила Алми.
- Что случилось? – спросил выглянувший из соседней комнаты брат.
- Сто семьдесят один! Сто семьдесят один! – ликовала девушка, танцуя на месте и весело глядя на него.
- Господи, ты когда-нибудь успокоишься со своим ростом? – сказав это, парень захлопнул дверь, но сестра успела уловить мимолетную тень улыбки, проскочившую по его лицу, а потому не стала обижаться на его резкость.

«Надо записать, - решила Алми, бросившись к своему дневнику. Она открыла его в том месте, где была закладка и взялась за ручку. - Рост на сегодняшний день – 171».   

Пролистнув блокнот на несколько месяцев назад, она прочла: сегодняшний рост – 169. «Ну и коротышкой я была! - усмехнулась девушка. – Что еще тут написано… Сегодня был какой-то нелепый день. Все началось как обычно – с утра я собиралась второпях, потому что опаздывала. Неудивительно… - Алми пролистала еще несколько страниц. – После полудня произошло кое-что удивительное. Я попытаюсь описать это здесь в мельчайших подробностях, а вы же попытайтесь услышать то, что я не смогу передать на бумаге», - Алми захлопнула дневник и отложила его в сторону. Тот день был еще свеж в ее памяти, каждую его мелочь она без особого труда могла воплотить в своих мыслях. Ведь мелочи, как правило, играют огромное значение. Она унеслась мыслями в далекое восемнадцатое июля и включила Jessie J – Flashlight.

* * *

Утро наступило слишком рано, чтобы встать вместе с ним. Солнце медленно прокрадывалось сквозь щель между занавесками, стараясь дотронуться до лица спящей, но та лишь перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в подушку, дабы он не мог до нее добраться. Птицы еще не закончили свою хвалебную песнь новому дню, а кто-то уже начал косить газон, распространяя вокруг прекрасный запах свежескошенной травы.

Возможно, Алми бы тоже почувствовала его, если бы накануне не забыла отпереть окно. Нарастающий гул улицы не мог ее коснуться, благодаря чему она продолжала досматривать свой сон. Но недолго длилось путешествие по старой Европе: чары Морфея перестали действовать, и, глубоко вздохнув и съежившись, девушка приоткрыла заспанные глаза.

Чувствовалось, что комнату долго не проветривали. Потянувшись, Алми приподнялась на подушке и взяла телефон, который лежал рядом с подушкой. Она отключила авиарежим, который всегда выставляла перед сном, чтобы внезапный звонок не мог потревожить ее, и посмотрела на время. Было десять часов утра. Последний раз плюхнувшись в постель и укрывшись, она окончательно попрощалась со сном, потянулась и решила вставать.

Умывшись, встав на весы и удостоверившись лишний раз, что за ночь был сброшен один килограмм, Алми пошла на кухню. На столе стояли упаковки с хлопьями и бутылка молока. Все уже позавтракали и пошли по своим делам: гулять, работать, делать покупки. Налив себе полную тарелку молока, а, затем, поставив ее на тридцать секунд в микроволновую печь, девушка увидела мелькнувшую в окне ярко красную гоночную машину. Она была уверенна, что это именно гоночная машина, потому что несколько раз видела ее припаркованной у подъезда.

Алмия насыпала на выбор разных хлопьев и включила телевизор. Обычно по утрам она не искала, что бы посмотреть за завтраком и не кликала по разным каналам, ей не хотелось тратить на это время, чтобы не засиживаться за пустой тарелкой, желая досмотреть интересную передачу. Так и сейчас: она уставилась на то, что крутили – путешествие по старинным замкам Франции. В мыслях всплыл сон, который она досматривала перед тем, как проснуться: бал, костюмы, 19 век. До чего все сейчас казалось ей далеким и невозможным, хотя каких-то полчаса назад она жила там!

Девушка, допив остаток молока на дне тарелки, выключила телевизионный ящик, убрала кружки и тарелки в посудомойку и включила ее, а сама тем временем пошла одеваться. За ночь ее волосы приняли форму очень изысканной прически, перекрутившись на затылке, и ей пришлось заплести обычную косичку сбоку, как она часто это делала. Из одежды сегодняшний выбор пал на расклешенную лиловую  юбку по колено, футболку с принтом и кеды. Алми любила выбирать наряды и выглядеть безукоризненно и с иголочки, но сегодня был не тот случай. Она не собиралась производить впечатление на друзей, с которыми была назначена встреча в час дня в парке, потому что они и так хорошо ее знали, чтобы оценивать по внешнему виду.

До встречи оставалось еще, по меньшей мере, полтора часа, поэтому Алми села за письменный стол и врубила компьютер. Ей хотелось посмотреть одно видео в интернете, которое с телефона было не очень удобно включать. Она вбила в поиск «Эволюция музыки» и просмотрела все предложенные четыре минуты, ни разу не прерывая. Ей очень нравилось слушать это и представлять себе разные эпохи, но так же ей нравилось и множество других роликов у нее в видеозаписях, но ничто из этого не вызывало трепета в сердце и мурашек по коже.

Вообще Алмия была очень своеобразным человеком: все, за что бы она не бралась, если относилась к делу достаточно серьезно и не спустя рукава, удавалось ей отлично: без особых усилий она могла освоить различные области деятельности. Но никто с точностью и наверняка не мог сказать, к чему именно лежала ее душа, и чем бы стоило ей занять себя в этой жизни.

Сама Алми замечала в себе склонности ко многим вещам, и отвращение в ней ничто в принципе вызвать не могло, так как уважение к труду было хорошо в ней воспитано. Однако время шло, а склонности так и оставались склонностями.

Пришла пора выходить из дома и бежать в парк, так как на часах оставалось не более двадцати минут. Но девушка не торопилась по той причине, что знала характер всегда опаздывающих подруг, приходивших через пятнадцать минут после назначенного времени. Она надела панаму, брызнула духи на запястья и проверила в сумке, не забыла ли она положить ключи и деньги. Затем вышла, захлопнула за собой дверь и вызвала лифт. На ее счастье он пришел пустым и ей не пришлось бы пол минуты ехать в скромном молчании с кем-то еще (не дай Бог этот кто-то еще с ней бы заговорил), и он спокойно и без происшествий покинула подъезд своего дома и вышла на проспект.

В городе этим летом стояла жара, но засухи не случилось, потому что нет-нет, да раз в три-четыре дня выпадали небольшие осадки. На этот случай Алми всегда носила с собой маленький автоматический зонтик, который не занимал много места в ее сумочке и был легок на подъем. Она прошлась до перекрестка и села в подходивший трамвай. По большому счету, она могла и пройтись, ведь ехать всего одну остановку, но таков был секундный выбор, принятый ею на остановке.

- Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка… - услышала Алми, сходя на землю. Перед ней распахнул свои объятия городской парк, у входа в который стояли Тори и Лина.
- Алми, привет! – бросились они к ней.
- Я не опоздала?
- Конечно, очень сильно! – сказала Лина, смеясь.
- Чудесный сегодня день! Думаю, на прогулке по парку мы не остановимся, - улыбалась Тори. Ее светлые волосы были зачесаны назад и заколоты в аккуратный конский хвост, который мотался из стороны в сторону при каждом ее движении головой.
- Москва всегда прекрасна, - заметила Алми, задумчиво глядя на безоблачное небо.
- А ты как всегда права, - вновь засмеявшись, вторила ей Лина. Сегодня на ней было бирюзовое платье и белые сандалии. - Я как раз хотела предложить вам поехать в одно кафе в центре, чтобы там отобедать. Вы же не против?
- Мы никогда не против обедов! А сейчас пошли, - сказала Тори, взяв подруг под руки, и повела их в сторону одного из магазинов. – Ничего, что мы не в парк? Я просто очень хотела вам кое-что показать.
- Погнали, - не задумываясь, ответила Алми, и все три подруги ускорили свой шаг.

Магазин, в который они зашли, специализировался на книгах и канцелярии. В нем стоял гул, было много посетителей, пришедших этим утром с целью побаловать себя новой книгой, а из динамиков раздавалась композиция  Wardruna – Heimta Thurs.

* * *

- Сегодня здесь проходит лекция одного писателя. Я уже слушала его лекции в ютубе, и мне очень понравилась, поэтому теперь я хочу услышать его вживую, - выговорила Тори, поправляя свою шелковую блузу, потому что она выбилась из шорт.
- Ну ладно, а долго они длятся? – Алми не очень понравилась эта идея, но ради подруги она была готова согласиться и остаться.
- Часик где-то. Но если вам не понравится, мы сразу уйдем!
- Да нет, мы послушаем, - с улыбкой сказала Лина, откинув свои длинные темные волосы, убранные ободком, назад. – А если надоест, походим и посмотрим книги. Может, что-то себе выберем – кто знает!
- Вы не пожалеете, что пришли, - воскликнула Тори. – Пошли же занимать места, пока они еще есть.
- Только не очень близко! – взмолилась Алмия. – Не хочу, чтобы он провожал меня ненавистным взглядом, когда я встану и уйду посередине лекции!

Девочки заняли восьмой ряд, сев как можно ближе к проходу, чтобы не смущать никого, перелезая через коленки других, когда им понадобится выйти. В таких местах самые увлеченные люди приходят обычно почти к самому началу лекций, если даже не запаздывают к нему, отчего места им достаются скорее где-нибудь в конце. Из-за этого они и не любят, когда те, кто пришел ранее их, еще и мешают им ловить каждое слово лектора.

А вот перед еще неполной аудиторией появился и сам лектор: в сером джемпере, прямых черных брюках и черных ботинках. Волосы были немного взъерошены, а глаза сероватые – это Алми заметила даже с последних рядов, потому как на нем были очки на пол лица с огромными линзами, смотря в которые не узнать цвет радужной оболочкой было бы проблематично. Вместе с ним в зал вошла молоденькая девушка года на четыре старше Алми и ее подруг, с каре и в брючном костюме, тоже в очках, но они имели довольно узкую оправу. Несмотря на то, что на улице было выше двадцати пяти градусов, пиджак на ней был застегнут. Они о чем-то переговаривались и улыбались друг другу, но улыбка эта была ознакомительная, такая, когда сразу понимаешь, что люди первый раз увиделись несколько минут назад и сейчас всеми силами пытаются произвести друг на друга хорошее впечатление.
- А кто эта девушка? - спросила Алми.
- Не знаю, может директор этого «Книжного дома», - попыталась угадать Тори, внимательно вглядываясь в ее силуэт.
- В такие юные годы?!
- Она точно работает здесь: у нее на груди бейджик магазина, - сказала Лина, кивнув на девушку. Она в это время настраивала микрофон.
- Раз, раз, - ее было хорошо слышно, и гул в зале немедленно утих. – Ну что, все постепенно собираются, – девушка улыбалась, разглядывая каждого присутствующего. – Через пять минут будем начинать!

Поняв, что лекция начнется через несколько минут, гул аудитории возрос с новой силой. Теперь все обсуждали главного героя ближайшего часа и высказывали свои предположения, о чем он собирается повести свою речь. Первые ряды были уже заполнены, а народ все приходил, проталкиваясь через уже сидевших слушателей на свободные места. Лектор тем временем разложил на парте, которую ему поставили, свои пару книжек и блокнот, вытащил какие-то файлы из портфеля и принялся читать, освежая в памяти то, о чем собирался сегодня поговорить. Выражение лица при этом у него было очень сосредоточенное, словно его окружал какой-то барьер, и все внешние звуки до него не доходили. Затем к нему подошла та самая девушка и, наклонившись, что-то спросила. Как только ее рука коснулась его плеча, он тут же обернулся, выслушал и одобрительно закивал головой. Девушка снова отошла к микрофону.
- Мы начинаем нашу лекцию, посвященную одной из новых книг известного писателя,   Евгения Антарова!

Разговоры в зале сошли на нет, уступив место аплодисментам, а девушка с бейджиком ушла в сторону и присела на приготовленное ей место, лектор же встал у микрофона.
- Ну что ж, вот и пришел момент мне начать свое выступление. Хотелось бы поблагодарить, всех, кто сегодня пришел. Как и сказала моя студентка, которая теперь работает в этом замечательном книжном, и которую я абсолютно случайно сегодня встретил – территориальное совпадение! Так вот, недавно вышла в свет моя новая книга: «Буря родом из тишины», - в зале снова зааплодировали. – Да, да, спасибо! Так вот, в этой книге поднимается один важный вопрос: о выборе стороны действий в жизни человека.

Многие из нас живут и не знают, что каждое их действие, малейший поступок, даже мысль несут за собой необратимые последствия. И эти последствия могут иметь разное значение для общества - и они обязательного его имеют! – окрашенное положительно или отрицательно. Наверно многие из вас подумали: ну не все так плохо, ведь многие события могут быть просто нейтральными – не несущими ни добра, ни зла. В этом заключается самая главная ошибка человека конкретно и всего человечества в целом. Каждый из нас – глубоко в душе или на глаз у всех – обязательно когда-нибудь искал Золотую Середину.

Что же такое эта Золотая Середина? Место, где добро смешанно со злом и где они в одинаковых пропорциях? Место белой тьмы и черного света? Или это то, где наши недостатки принимаются, страсти удовлетворяются, но при этом мы продолжаем стремиться к совершенству? С детства каждый из нас воспитывается в лучших русских традициях: уважению и любви к храбрости и силе, обличению лжи и всепрощению падших. Но, чем взрослее мы становимся, тем яростнее в наше понимание врывается истинная картина мира: выживает сильнейший. И этот сильнейший не тот, кто сумел противостоять своему безрассудству, а тот, кто выжил среди своих же, сумев удержаться на лезвии ножа. Только такие люди, в наших глазах, хорошо устраиваются в этом мире: они склонны к ненависти к окружающим, но при этом не способны на убийство, их легко вывести из себя, но ведь они не психические больные, они не чахнут над богатством, но при этом стараются приобретать все больше и больше вещей. Это ли не золотая середина, так называемое «земное счастье»?

Да, пожалуй, эти люди не доставляют хлопот. Но иногда хочется задать вопрос: живы ли они еще, или их уже заменили теми же самыми роботами? Знаете, в чем отличие робота от человека? Робот не будет сам себя совершенствовать. Ему это ни к чему. Он просто выполняет ту работу, которую ему сказали выполнять, и не задумывается об этом. Человек же способен пройти длинный путь проб и ошибок и, в конце концов, обрести себя, обрести то, что не покинет нас по уходу из этого мира; мы все оставим здесь – квартиру, машину, даже семью с собакой. Душа же не оставит нас никогда. Самореализация в этом мире, духовный рост, движение к чему-то вперед, вверх – вот то, что ее составляет.

Отбросьте все лишнее и погрузитесь в себя. Найдите Бога в себе! Нет мертвых душ, которых спасти невозможно, но спасение ваше зависит только от вас самих. И, сумев найти свет в себе, начни дарить его другим…

Алмия слушала его как глоток свежего воздуха после долгого погружения. Вот оно, то, что она слышала уже много раз, обдумывала, и снова откладывала в долгий ящик, потому что боялась ступить не на ту дорогу, уйти со своего пути. Но со своего пути сойти невозможно, потому что любая ошибка, которую ты совершишь, любой проступок или подвиг, любой помысел - все это и есть твоя дорога, местами с кочками, местами темная и непонятная. Однако икать ее не нужно, ты должен лишь следовать по ней, не останавливаясь и открывать для себя все новые и новые дали, неизведанные уголки своей души. И движение твое начнется не прямо сейчас, оно началось не вчера, ни сегодня, ни завтра, ни потом, ни когда-нибудь еще. Движение есть ВСЕГДА, все те моменты, когда ты чувствуешь, что вот он – истинный смысл, новая открытая тайна, новое полученное знание – вот она, твоя душа, которая выливается в этот мир чистым кристальным светом, преображая его и исцеляя.

Все разом промелькнуло в глазах Алми. Весь тот огромный мир, который до этого мига был запечатан в ней и скрыт от посторонних, внезапно вырвался из своего заточения и пролился наружу, идя великим духом лесов и всего живого – чудесным древним Оленем, оставляя после каждого своего шага белоснежный тюльпан с бутоном, от которого исходил свет. Алмия протянула к нему свои руки, и он положил в них огромный рог, украшенный дивной росписью. Она аккуратно взяла его, приложила к губам и дунула что есть мочи. И звук этот перелился в Iggy Pop – I’m sick of you.

* * *

Алмия оказалась в светлом помещении без окон и дверей, с пологими стенами без углов и все, что ее окружало, было белого цвета.
- Что-то мне подсказывает, что я уже была здесь, - размышляла она вслух. - Как странно… А ведь ничто не повторяется дважды. И хоть теперь я знаю, как отсюда выбраться, я этого не хочу. Лучше дайте мне красок! - перед ней оказалась коробка, наполненная баночками с гуашью, и стакан с водой, рядом с которым лежали кисти, их было около четырех – разной толщины и фактуры. - Давно я не рисовала, прямо руки чешутся!

Алми схватила бутылек с зеленой краской и кисточку с самым пышным «опереньем» и на минуту задумалась, уставившись на белый гобелен. Затем она поставила зеленую краску на место и, посмотрев все цвета в коробке, остановилась на темно-синем оттенке. Рука ее, окунув кисть сначала в воду, затем в краску, взлетела над чистым холстом и Алмия начала творить.

Вот пошла первая волна, совсем слабенькая, оставившая после себя барашков, которые мигом забежали обратно в морскую гладь. Волны, идя одна за другой, точно встав в очередь, становились все больше, выбрасывая на песок все новые подводные украшения муз: ракушки, водоросли с цветками, ленты, пустые упаковки от консервов, которые они использовали как сундучки для драгоценностей, и об которые потом частенько ранились дельфины. Но берег не должен оставаться таким пустым и безлюдным, решила Алми и изобразила гавань.

Теперь волны, в надежде приблизится к берегу, сталкивались с каменной преградой и так и уходили ни с чем, унося с собой обратно все сокровища морского дна. Вскоре появились чайки, кружившие над пристанью в поисках живой еды, которая, по неопытности, то и дело всплывала наружу, чтобы насладится рассветом.
- Но здесь по-прежнему нет людей, - произнесла Алми, взглянув на полотно. Однако недолгим было ее смятение.

И вот около каменных порогов стали вырастать сначала небольшие лодки и шлюпки, в которых сидели рыбаки, разматывая удочки. Насадив на крючок червяка, они закидывали его в воду и ожидали добычи. Поскольку для того, чтобы на крючок кто-нибудь клюнул, нужна тишина, рыбаки вскоре отплыли подальше от пристани, туда, где берег все еще казался безлюдным. А на их смену пришли фрегаты и корабли с алыми парусами, наполненные товарами и скотом, которые перевозились из других краев для торговли.

Среди них Алми заметила один, который был не похож на остальные и скорее напоминал дом, поставленный на колеса, а после опущенный в воду. У него было несколько этажей, в окнах их мельтешили люди, бегая туда-сюда и выполняя какую-то работу. На втором этаже находился балкон, с которого за ней наблюдали пять человек. Один из них взял громкоговоритель, и по всему берегу раздалось оглушительная фраза:
- Просьба всем судам отплыть от главной пристани: «Йон» причаливает! Повторяю, просьба всем судам отплыть от главной пристани «Йон» причаливает!

Все лодки стали нехотя, очень медленно отплывать к левому берегу, уступая место кораблю Масбекова. Как только он, максимально приблизившись к причалу, опустил свой якорь, по трапу к Алми побежали Тори и Лина, накинувшись на нее с объятиями, и, в этот раз, не произнеся ни слова.
- Согласна ли ты переступить порог нашего дома? – обратился к ней Масбеков, спускаясь следом за девушками. – Не осталось ли у тебя не выясненных ответов?
- Больше не тревожит меня никакая мелькнувшая мысль, и тверды теперь мои решения, - спокойно и уверенно ответила Алми, не боясь смотреть ему в глаза.
- Обрела ли ты знание, которое искала, и к которому только сама могла проложить себе дорогу?
- Я свято верю и знаю, где проходит мой путь, и не сойти мне с него.
- Тогда иди вместе с нами.

Вшестером они ступили на трап и поднялись на палубу, где сновали матросы. Каждый из них трудился: кто чистил палубу, кто поправлял тросы, кто приводил в порядок товар, повалившийся во время качки.
- Может, поднимемся в верхнюю каюту, там, где панорамные окна? - предложила Алми.
- Не все так быстро, - ответил, улыбнувшись, Масбеков. – Для начала следует посетить нижние палубы и каюты, спросив каждого о его самочувствии, и потом уже войти в кабину капитана.
- Кто же капитан здесь?
- Скоро узнаешь.

Г-н повел девушку вниз, к тем местам, где перевозились животные. Все тут было по возможности прибрано, но загоны были очень тесны, миски разбросаны по всей площади палубы, некоторые звери выбрались из своих клеток и творили беспорядки.
- Так дело не пойдет! – сказала Алми и принялась разбирать двух схватившихся обезьян. Затем она завела заблудившихся в их загоны, немного расширив их и убрав перегородку. Саблезубому тигру она бросила мясо, которое стояло в тарелке рядом с его клеткой, и до которого он не мог дотянуться. Сложила сено в один стог и положила его перед лошадьми, а не перед лемурами, подмела остатки недоеденного и включила освежитель воздуха. Все то время, что она прибиралась, девушка не замечала усталости, и, хотя она никогда в жизни не имела опыта в работе с животными, для нее этот труд оказался довольно не сложным. Она не прилагала слишком много усилий, чтобы все успеть и уложиться в определенные сроки.

Выпрямившись после трудоемкой работы, она заметила, что ее спутники все это время помогали ей: Лина и Тори чинили игрушку бурого медведя, Дато разбирал ненужные доски, которые были навалены в загон к верблюдам, Эсуф относил эти доски на палубу: там их как раз не хватало, а Масбеков расчесывал гриву льву, который норовил съесть каждого, кто к нему приблизится.
- А мы неплохо справились! – заявила Алми, будучи довольной столь быстрым результатом. – Раньше у меня никогда дела не доходили до конца.
- Если ты берешься за какое-то дело, то оно обязательно должно заканчиваться результатом, - сказал Масбеков. - И чем смелее ты подходишь к делу, чем сильнее расположена твоя душа к труду, который потом пойдет на благо другим, тем лучше будет конечный результат.
- Пойдемте же теперь выше, нас там уже дожидаются, - воскликнул Эсуф, прибежавший с верхней палубы.

Все двинулись на следующий этаж. Там располагались комнаты торговцев, художников, артистов и других путешественников, желающих повидать мир и попасть на ярмарку «Лумор».
- Я хочу идти! Мне не нравится здесь! Мы уже приехали, и я хочу выйти! – послышался ор и звон разбиваемой посуды, как только они оказались в коридоре между пассажирскими каютами. Из комнаты выглянула женщина лет тридцати, но одета она была с таким же шиком, как наряжают маленьких пятилетних девочек, когда они идут на свой первый утренник.
- Что здесь происходит? - спросила Алми, пораженная столь бестактным поведением. Взгляд ее был очень серьезен, но это квартирантку не остановило.
- Она мне приказывает! - взвизгнула женщина и топнула своей маленькой ножкой в бархатной розовой туфельке. – Я хочу выйти, понятно?!
- Но мы не можем выполнить вашей просьбы, пока все палубы не будут проверенны, и мы не удостоверимся в целостности груза. Тогда желающие смогут сойти на остановку, - спокойно говорила Алми, стараясь противостоять вибрациям, которые исходили от раздраженной женщины.
- Мне плевать на то, что вы не можете! Вы должны выполнять желания пассажиров!

Около них уже начала собираться толпа тех, кто очень хотел посмотреть на «зрелище». Алми услышала их разговоры:
- Да непробиваемая она!
- А, мне кажется, пустит, ей эти споры не сдались.
- Ой, сейчас, может, драку посмотрим.
- Да, ты снимаешь?

От этого ей стало не по себе, и такой осадок появился на сердце от мелочных интересов всех, кто находился на борту, что она была готова развернуться и уйти, потому что на глаза уже набегали слезы. Но внезапно в толпе она увидела светлый луч – лица ее друзей, и в ее мыслях промелькнули слова:
- Оставайся сильной, не жалей себя.

Алмия выпрямилась, расправила плечи, и теперь уже с ясным взором, улыбкой и спокойным сердцем осмотрела всех присутствующих. В этот момент она поняла их беспомощность на пути к истине и те грехи, с которыми они сталкиваются ежедневно, не имея достаточно сил противостоять своим страстям. Она так же поняла и то, что, возможно, сможет указать им дороги, которые открыты каждому, подарив им гармонию и энергию своей души.

Девушка подошла к той, что минуту назад изливала на нее свою ненависть, ошибочно считая, что сила воли способна победить все, взяла ее руку, и, глядя прямо в глаза, произнесла:
- К сожалению, мы все-таки не можем сойти на берег, как бы нам всем этого не хотелось. Но я могу предложить кое-что другое. Дато, Эсуф и Масбеков проводят вас в террасу, которую они недавно собрали, и устроят там обед для всех пассажиров и членов экипажа. Вы сможете насладиться прекрасными видами и заодно утолить голод. А Тори и Лина в это время вам что-нибудь исполнят. Как вам мое предложение?

Все молча смотрели на нее, будучи шокированы таким теплым обращением. Лицо женщины, которая минуту назад была готова наорать на любого, лишь бы ее выпустили на волю, озаридлось:
- Я согласна! – воскликнула она, расчувствовавшись и обняв Алми.
А все остальные, подхватив ее настрой, зааплодировали:
- Да! Да! Хоть свежим воздухом подышим! Хорошо все решилось! – слышалось со всех концов.

Все вместе они вышли на палубу, где женщины, объединив свои усилия, стали накрывать на стол, а мужчины настраивать оборудование и микрофоны. Когда, наконец, все расселись, положив себе в тарелки различных салатов, закусок, гарнира и мяса, Лина и Тори начали свою песню Stadiumx & Taylr Renee – Howl at the moon.

* * *

Любуясь на прекрасным дуэтом своих подруг, слушая пение которых все находящиеся на палубе замерли и смотрели на них во все глаза, словно голоса их заколдовали каждого присутствующего и  несли в далекий мир грез, Алми шепнула Масбекову:
- Меня одолевает какая-то тоска.
- Отчего же?
- Я чувствую, что способна на многое, но не представляется случая показать свои умения. Не хочу кому-то помешать или навязать то, что я делаю, - сказала девушка, теребя в руках бумажную салфетку.
- Творчество, если оно несет свет, помешать никому уж точно не может, оно является неотъемлемой частью человека мыслящего.

Эти слова заставили Алми задуматься. Между ней и ее творчеством всегда стоял огромный барьер в виде страхов и сомнений: примут ли ее, положительно ли отнесутся к тому, что она сделала. Но, когда все тревоги покинули ее сердце, она осталась наедине с сбой, и все медлила и откладывала начало действий. Теперь же ей представилась отличная возможность открыть себя. « Что ж, тогда я попробую что-нибудь нарисовать», - решила она.
- Можно в качестве полотна использовать стены корабля?
- Я не могу тебе ничего запретить, - улыбнувшись, ответил ей г-н.

Алмия спустилась на ярус вниз и прошла внутрь одной из кают, туда, где обои были белее всего, и осмотрелась. Здесь никто не жил, окно было одно и совсем маленькое, а в углу кто-то навалил вешалки и манекены. Девушка разглядела все четыре стены, потрогала их – проверить, есть ли неровности, и все это время придумывала, что бы изобразить: «Нужно что-то такое запоминающееся, яркое, чтобы уж точно никто мимо не прошел! Сейчас должны появиться краски, и я приступлю к работе» - она оглянулась по сторонам, но ни гуаши, ни акварели, ни даже цветных карандашей рядом с ней не лежало.
- Что же это такое? – возмутилась Алми вслух.
- Это то, что называется потребительским отношением, - раздался мягкий голос хореографа.
- Ой, и вы здесь!
- Как же мне не быть здесь, если ты наш «ВУЛКАН» нарисовала.
- Тот самый вулкан?! – воскликнула девушка.
- Да, тот самый: всемирная унифицированная легализованная кампания арийских направлений. Сокращенно: ВУЛКАН.
- Как же это мне удалось вас здесь воссоздать, а сейчас даже краски в руки не идут… - расстроено проговорила Алми и села на пол, обвив своими руками колени. Хореограф подошла и присела рядом с ней, положив свою ладонь ей на плечо и заглянув ей в глаза.
- Для того, чтобы твое творчество оживало, ты должна сама всей душой в него погрузится и жить в нем. Не смотри на холст, хватая образы из реальности, в которой пребываешь сейчас. Окунись в пространство ЗА холстом, и прочувствуй энергетику того измерения. Давай посмотрим за холст вместе.

Хореограф, а это была женщина лет тридцати, быстро встала и протянула руку Алми. Так и не разжав ее, она сказала лишь:
- Почувствуй сердцем и оживи душой, - и они обернули свои взоры на белоснежную стену. Сильный холодный вихрь распахнул двери и ворвался в комнату и девушку подхватил полярный экспресс.

Олени неслись прямо сквозь сильные порывы морозного ветра, позванивая своими колокольчиками, закрепленными на уздечке. А, как известно: тот, кто слышит их – тот верит, окончательно и бесповоротно. Так же бесповоротно, как серебряная повозка катилась к пряничному домику, занесенному снегом.

Сани остановились у самого порога, выложенного из хрустящих бисквитов. В окнах горел свет,  который казался ярко-фиолетовым из-за лиловых занавесок. Алми ступила на снег, подошла к двери, постучалась и, не дождавшись ответа, приотворила ее и спросила:
- Можно?
Но в доме никого не оказалось, хотя пахло свежеиспеченным шоколадным кексом, устоять перед которым было почти невозможно.

Девушка вошла в дом, захлопнув за собой дверь, подбежала к шоколадному десерту и закрыла глаза от удовольствия, понюхав глазурь, которой он был щедро полит. Недалеко от тарелки стояли взбитые сливки. Однако она учуяла еще какой-то – цветочный – запах и принялась искать то, откуда он мог исходить. На подоконнике стояла ваза с белыми тюльпанами, их было порядка десяти. Рядом с ними лежал открытый черный пенал, а внутри него фломастеры. Алми высунула их всех и рассмотрела: среди них были и желтый, и зеленый, и розовый, и синий, а на дне она обнаружила четыре тюбика с красой.
- Пищевая краска… - прошептала она, рассматривая каждый тюбик. - Лимонный, ежевичный, клубничный и яблочный цвета.

«Попробую-ка я их вкус на торте, - подумала Алми и села за стол, пододвинув к себе тарелку с кексом. - Здесь будет Солнце, тут небо… - она старательно вырисовывала узорчатую голубизну небес и яркие лучи, - а здесь поляна с маками. О, сливки! Куда бы мне вас… - через секунду в поле появился белый силуэт. – Не знаю, кто это, но пусть будет!»

Вдруг входная дверь резко распахнулась и вместе с резким морозным воздухом в помещение зашли несколько людей, показавшихся Алми очень знакомыми.
- Хорошая сегодня была битва! Третий вообще выложился по полной, красавчик!
- Да что ты, первый, все дело в стратегии. Хотя я отдаю должное четвертому, если бы не его смекалка и скорость… - но тут третий прервался, потому что увидел постороннего в доме.
- Нет, нет, не отвлекайтесь, я уже ухожу, - начала было Алми, вставая со своего места и отодвигая от себя тарелку.
- Ни в коем случае! – запротестовал первый. – Вы помогли нам в битве, и благодаря этому наш город остался цел, а не разграблен!
- Вот-вот! Что же мы вас и чаем теперь не можем угостить? – присоединились остальные.
- Ладно, ладно, уговорили, - заулыбалась Алми, и они все вместе уселись за стол.
- А я пока поставлю чайник, - сказал четвертый, подошедши к плите. На кухне заиграла Eminem - Hello.

* * *

- Я вижу, пока мы город спасали, ты тоже времени зря не теряла, - заметил второй, указывая на ее руки, испачканные краской.
- Ах, да, - смутилась Алми этому замечанию, поспешив спрятать их под стол и перевести тему. - У вас тут уютно, - сказала она, разглядывая дизайн помещения, на который до этого не обращала внимания.
- Это наше убежище на ближайшее время, пока не дойдем до Еромокула. А там уж заживем! - воскликнул третий, потирая руки, будто он что-то задумал.
- Сколько раз ты уже это обещал, припомни-ка, а? - с досадой пожурил его первый. - Мы все скитаемся по разным краям, сколько нас помню. Победили в одной битве, вроде все уладилось, можно начинать жить, как тут же нам приходит в голову новая цель.
- Зачем же вы ставите себе эти цели? – спросила у них Алми, удивляясь такой замкнутости и загнанности. - Да и стоят ли они того - какие-то битвы. Что вы там выигрываете?
- Победу.
- Не надо нас разубеждать, мы уже свой путь выбрали, - сказал четвертый, расставляя на столе чайник и стаканы.
- Да, зато мы обеспечены. Вон как живем!
- Ой, а что это? - спросил третий, указывая на торт. Все наклонились к шоколадному кексу.
- Да это так, я же не знала... Не обращайте внимания... - объяснялась Алми, все больше ощущая свою нелепость.
- Вот это да!
- Извините меня, я испортила... – гостья совсем переконфузилась.
- Ты помнишь, четвертый? Ведь точь-в-точь!
- Один в один!
- Да что такое? - спросила девушка.
- Ты словно видишь нас насквозь! - воскликнул четвертый, явно ошарашенный не меньше других.
- Долго объяснять, лучше увидеть все своими глазами, - сказал первый, накидывая куртку. - Пойдёмте!

Остальные трое, следуя его примеру, накинули на себя верхнюю одежду и вышли на улицу, а Алми за ними.

Они подошли к самому высокому холму в этой заснеженной местности, откуда луна была видна лучше всего, и забрались на него. Воины уставились на черное небо в ожидании, никто не издавал ни звука. Девушка тоже стала пытаться что-то увидеть, но даже звезды проглядывались с трудом, потому ночь стояла облачная. "Что там такое, мне кто-нибудь объяснит?" - думала она, но ничего так и не происходило.

Тут Алми вспомнила слова хореографа: "Окунись в пространство за холстом". Как ей это сделать, как проникнуть туда? И остаться жить в том мире, недоступном ее реальности. На небе появились лиловые и зеленые проблески. Почему все души стремятся к потреблению, а не к отдаче? Огни северного сияния разлились по всему небосклону. Но в ночном сиянии Севера Алми увидела не просто мерцание цветных огоньков, а поля, покрытые цветами, лучи солнца, которые играют на росе с бутонов, голубое безоблачное небо и силуэт в светлых одеждах, который шел к ней. Внешний облик был ею отброшен.

На стене кисточкой с белой краской были сделаны последние мазки пейзажа: темная ночь и четыре человека на холме рядом с домом, смотрящие на северное сияние - довольно частое явление в этих широтах. А из северных переливов возникала еще одна картина: летние луга с тюльпанами.

Все стояли и смотрели на произведение искусства, разинув рты от удивления, и был только один человек, кому все нарисованное было отвратительно.
- Я ненавижу то, что я сделала, - молвила Алми с презрением, прервав мысли каждого, навеянные ее творчеством.
- Как ты смеешь так говорить? - поразилась Тори. - Ты открыла нам чудо души, и теперь отвергаешь свое детище? Это не уважение к нашим чувствам.
- Я ненавижу то, что сделала лишь потому, что уверенна, это не есть идеал живописи, и мне следовало изобразить это гораздо лучше. Истину, подаренную мне свыше, я не сумела передать достаточно хорошо, чтобы быть достойной ваших похвал и одобрения.
- Но ты достойна, а большего совершенства нам и не требуется, - ответила Лина.
- Алмия, искусство - лишь средство постижения своей души, а не ее конечное назначение, - произнес Масбеков, чтобы уладить общий спор. - Твоя картина помогла нам постичь новые знания, но вовсе не должна была стать окончательной истиной.

Пассажиры уже давно разбрелись по своим каютам, удовлетворенные сытным обедом, а Дато, Лина, Эсуф, Тори, Масбеков и Алми продолжили подъем на следующие ярусы морского судна. На уровне с палубой находилась кухня и гостиная, где каждый желающий мог расположиться во время штиля и почитать книги или заняться еще чем-нибудь в качестве досуга. Тут стояли и кресла, и камин, и небольшой столик. Стены были увешаны рамками, в которых были вставлены стихотворения.
- А я не замечала раньше, что ты занимаешься коллекционированием стихотворных строк, - сказала Алми, подходя к одной из стеклянных рамок.
- Ну что ж, самое интересное мы начинаем замечать только со временем, - ответил ей г-н, присаживаясь на кресло и предложив остальной команде сделать то же самое.
- Да я ведь знаю некоторые из этих стихов, они мне тоже по душе, - воскликнула Алми, в который раз поразившись связанности событий и образов между собой и убедившись в том, что параллели не случайны. - Можно зачитать вслух?
- Пожалуйста.

Итак, скорей, гасите свет,
Мы начинаем менуэт!
Смычок и кисть в одно сплелись
И мирной бурей полились.
.
Та буря родилась из тишины,
Той тишины, в которой спят твои мечты.
И пробудить их только в силах
Взрыв вдохновенья в твоих жилах.

Твори же тем, чем никогда не лжешь!
Твори же сердцем, где чувства расцветают.
Твори как луч, спускающийся в земную муть
Лишь для того, чтобы скорей ее покинуть.

Чтобы другие жить и чувствовать могли
В души твоей открытом тайном мире,
Ты должен жить там сам, где помыслы чисты,
И сердцем чувствовать еще сильнее.

- Я сердцем никогда не лгу… - повторила Алми. – Это Есенин.
- Да, - сухо подтвердила Лина. Видно, этот поэт по каким-то причинам не входил в число ее фаворитов.
- Давайте сыграем в игру, - предложил Масбеков, скрестив пальцы рук и оперев на них свой подбородок. – Я кидаю кубики, и какое число выпадет, столько творящих людей вы должны назвать: писателей, поэтов, художников, композиторов, философов.
- Мы уже играли в эту игру? – спросила Тори, словно что-то вспоминая и стараясь пробудить в памяти какие-то детали.
- Нет, то была другая игра, - отмел ее думы г-н. - С голограммой.

Чтобы играть было сподручнее, Дато расстелил между кресел ковер в изумрудных тонах, и все уселись на него в позе лотоса, положив ладони на колени.
- Давайте начнем. Я кину первым, - сказал Эсуф, взял кости, которые ему протянул г-н, и подбросил их. Выпала тройка: два плюс один.
- Называй, - все пятеро игроков посмотрели на него.
- Пожалуй, это будет… Бродский, Камю и Дали.
Следующим взял кости Дато. Выпало шесть: три плюс три.
- Да Винчи, Шекспир, Декарт, Микеланджело, Пахельбел, Гоббс.
- Айвазовский, Достоевский, - сказала Тори, выкинув два.
- Бенуа, Некрасов, Маркс, - вымолвила Лина, когда ей выпало три.

Пришел черед Алми кидать кости. От ее ладони они взлетели вверх, задержались над ней ненадолго, а затем упали вниз и, ударившись друг о друга, покатились в противоположные стороны. Не доходя до игроков, они остановили свое движение. Четыре на одном кубе и четыре на другом. Девушке предстояло произнести восемь имен.
- Левитан, Ремарк, Есенин, Маяковский, Чайковский, Ницше, Пикассо, Хофман.
- Хофман? – переспросил Эсуф. – Он же ученый!
- Духовному познанию сопутствует научное познание. И он написал одну книгу, - спокойно ответила Алми.
- В чем же суть данной игры? – Лина подняла вопросительный взгляд на Масбекова.
- Нам же нужно было занять себя чем-то, пока все не лягут спать, - ответил г-н со своей обычной загадочной улыбкой.
- И правда, на улице уже совсем темно, - подтвердила Тори его доводы, глядя в окно.
- Теперь мы сможем без лишнего шума пройти в каюту капитана, потому как в это время она пустует.
- Умно! – воскликнула Алми и поднялась с колен. Все последовали ее примеру, и вскоре компания покинула гостиную. В это время из радиоприемников на всех этажах раздалось Alvaro Soler – El mismo sol.

* * *

Но, чтобы подняться на следующий ярус, нужно было пройти через кухню и кладовую.

Свет в этих комнатах не был погашен, на потолке висели электрические лампы, и одна из них постоянно мигала. Овощи были раскиданы по всем полкам и столам, тарелки, грудой сброшенные в раковину, были грязные, а кое-где валялись осколки разбившейся кружки. Одна из стен все еще была не покрашенной и железобетонной, рядом с ней стояла банка темно-зеленой краски и валик на дощечке, испачканный в ней. Видимо, кто-то собирался начать покраску, но руки до этого так и не дошли.
- Так-так-так… - осмотрелась Алми и поставила руки в боки. - Я, конечно, не ревизор, чтобы критиковать состояние этого помещения, но одно замечание все-таки позволю себе отпустить. Почему здесь так не прибрано?
- Я тоже могу тебе кинуть одно замечание, Алмия. Почему ты все еще стоишь без дела, раз текущее положение вещей тебя до крайности возмущает? – засмеялся Масбеков, а за ним подхватили и остальные.
- Верно, капитан должен следить за кораблем, - сказал Дато, но его слова остались незамеченными.
- Я соберу остатки разбившейся посуды, - отозвался Эсуф, идя за веником и совком.
- Мы с Линой пока помоем тарелки, - сказали девушки, направляясь к раковине.
- Я соберу овощи! – выкрикнула Алми, но г-н остановил ее, когда она готова была идти за дощатым ящиком.
- Этим займемся мы с Дато, а ты лучше в это время начни шлифовать стенку.
- Ну ладно, - ответила девушка, понурив голову, и направилась в противоположную сторону.

Взяв в руки валик, девушка уставилась на стену, которую ей предстояло обработать. «Да что тут размышлять! Просто катать по стене и все», - подумала она с пренебрежением и приступила к своей работе. Алми и не заметила, как половина стены была ей уже покрашена.
- Вот ты даешь! – воскликнул проходивший мимо с мусорным ящиком карлик. – Кто ж так работу делает?
- А что не так? – девушка посмотрела на свое художество и только сейчас узрела, что стена вся была в разводах, краска легла неравномерно, кое-где виднелись отпечатки руки, потому что Алми опиралась на покрашенную стену, не замечая этого за собой.

Вокруг нее уже столпилась вся компания.
- Извините… - виновато молвила она, отходя все дальше от своего художества.
- Ничего, она переделает. Можете идти, куда шли, - спровадила карлика Тори, и тот, покачав головой, двинулся к выходу.
- Ах, Алми, Алми… - сказал Масбеков, беря у нее из рук валик.
- Моя вина в том, что я несерьезно отнеслась к работе, - постаралась объясниться девушка и отыскать свои промахи. - Нужно было стоять прямо, и вести валик ровно.
- Беда совсем не в этом. Дато, принеси-ка каждому из нас по кисточке и по банке с краской! – скомандовал г-н. Вскоре у каждого в руках была кисть с капающей с нее синей, красной, желтой, сиреневой и оранжевой краской. – Проблема в том, что ты отнеслась к этой работе как к чему-то мелкому и незначительному. Ты не трудилась по-настоящему. Запомни, труд ничем не отличается от действий животного, если ты не вкладываешь в него всего себя. Каждая работа может стать творчеством и пойти на пользу тебе и окружающим, если ты действительно творишь.

Масбеков сделал первый мазок кроваво-красным оттенком. К нему присоединились остальные. На железобетонном полотне постепенно начала проявляться земля, покрытая мхом, которую бороздили корни огромного дерева. Объемы его были невероятны; с самого начала, как только росток его показался на свет, ему не было равных по силе и могуществу. Дождь и солнце сделали свое дело, и через некоторый промежуток времени среди джунглей возвышался новый рекордсмен роста и толщины - баобаб. А под его листвой сидел человек в позе лотоса - просветленный. Он был охвачен всепоглощающим чувством нирваны.
- Масбеков, скажи, почему ты предложил нам выбирать только философов, поэтов, писателей, художников и композиторов? Почему не дизайнеров или ученых в этом списке нет?
- Видишь ли, Алмия, все те, кого я назвал, создавали в истории душу человека. А дизайнеры и прочие составляли материю.
- Но ведь ученые мыслили.
- Все их мысли, в конечном счете, приводили к материи.
- А художники? Их картины разве не вещественны? Разве это не мимолетный полет фантазии, миг вечности, то, что не играет роли в творении?
- Запомни, все может быть мигом, если в созданном нет частицы света и души. Когда человек действительно творит, он творит не для себя, а отдает другим ключ к познанию того, что постиг сам.

Состояние нирваны, в котором оказались писавшие картину, продолжилось бы, если бы они не услышали грохот, раздавшийся из кладовки, и не поспешили узнать, что там произошло.
- Что-то упало? - спросила Алми, вбежавшая в коморку ранее остальных.
- Произошло то, что от всех ваших продуктов шкаф упал на мою кровать! - воскликнул карлик с недовольством.
- Кровать ведь не сломалась, - украдкой заметил Масбеков.
- И что теперь? Морального ущерба как не бывало? - еще яростнее крикнул пострадавший.
- Вам бы на базар, - ответила Алми, усмехнувшись, но потом поправилась, - как мы можем помочь вам?
- Я бы предпочел побывать у капитана. У меня есть к нему дельце, - произнес карлик лукаво.
- Вот и отлично, как раз туда направляемся.

Все вышли из злополучной кладовой, перед этим не забыв поднять шкаф, и вымести продуктовый сор из углов, куда они могли закатиться. Пока они это делали, карлик уснул. Его не стали тревожить.

Проходя мимо картины, Алми притормозила, потому что увиденное ее слегка шокировало. Это была и не картина вовсе, а обычная стена в зеленых, оранжевых, сиреневых, белых, красных, желтых полосках, краска еще не совсем высохла, и можно было заметить качество работы - оно было превосходным.

Компания прошла и мимо уборочной, где хранились швабры, ведра, губки и средства чистки.
- На вашем месте я бы захватил что-нибудь отсюда, потому что совсем скоро эти вещи нам пригодятся, и вы будете бегать сюда, - сказал г-н, беря с собой два ведра. Каждый к нему прислушался: Дато взял щетки, Эсуф швабры, Лина перчатки, Тори губки, а Алмия схватила одно средство для очистки зеркал, которое ей чем-то приглянулось.

По винтовой лестнице, находившейся рядом с уборочной, они поднялись наверх. Комната, в которой оказались спутники, была темной, и даже свет от прожекторов едва мог охватить все помещение, обладающее очень высокими потолками.
- Как тут пыльно! - воскликнула Тори, чихнув.

Алмия подбежала к одной из стен, которая была занавешена огромными бордовыми бархатными полотнами, и раздвинула их, как шторы.Взору всей компании открылся зрительный зал с покрытыми таким же бордовым бархатом стульями.
- Знакомая сцена, - произнесла Алми, посмотрела под ноги и увидела женщину средних лет в черном длинном платье, высоком воротнике и с волосами, собранными в пучок.
- Смотрите-ка, у меня с Эсуфом один и тот же мужчина под ногами, - весело крикнула Тори, глядя на свое отражение.
- У нас с Дато тоже, - откликнулась Лина. - Только женщина. Одна и та же женщина смотрит на нас.
- Здесь нам делать нечего, - сказала Алми, серьезно взглянув на них. - Тут уже все мертво. Пойдёмте лучше на воздух, - предложила девушка и пропала за шторами на противоположной стороне. Все устремились за ней.

Алмия вышла на свой любимый балкон, откуда ей открылся совсем не знакомый и обычный дневной вид на сад. Ее окружали всплески воды за бортом и ночной туман, через который ничего не возможно было разглядеть дальше трех метров. Но она могла отчетливо слышать звуки фортепьяно с палубы, которые напевали ей Баха - Air on a G String.

* * *

Все шесть спутников, объединенные одной целью, стояли, уставившись в ночное небо, скрытое за туманом и облаками. Алмия была полностью поглощена магией этого момента, который стал вечностью для нее.

Что может быть лучше безмятежности и стабильности? Только движение и перемены. Без них не существовало бы жизни в ее мире. Каждый миг любая единица реальности проходит через изменения, ничто не остается в прежнем положении. Люди заняты поисками самого себя, своего собственного "я", но какой в этом смысл, если это "я" все время меняется? 

Почему же люди до сих пор продолжают искать того «истинного» себя? Наверно, они боятся заблудиться… Иисус следовал за заблудившейся овечкой, оставив остальных девяносто девять, пока не нашел ее. Утомившись поисками, он сказал ей: я люблю тебя больше остальных девяносто девяти. Его распяли за эти слова. Иудеи не могли этого терпеть, бунтующие люди должны замолчать, они – угроза обществу, угроза остальным девяносто девяти. Девяносто девять создают религию, но Бог – за одним, заблудшим.
Бог хотел, чтобы мы потерялись, и он найдет нас.

Туман рассеялся. Алмия стояла одна на балконе и любовалась Млечным путем, который теперь предстал пред ней, разогнав все облака.
- Алми, иди к нам! Ты уже давненько там стоишь не двигаясь, - крикнули ей из комнаты, соседней со сценой.
- Да, сейчас, - ответила нехотя Алми и съежилась, - тут уже прохладно стоять.

Девушка последний раз взглянула на ночное небо, а затем, оставив этот вид, пробилась внутрь через жалюзи, которыми был занавешен проход, и попала в небольшую спальню, где было пять кроватей. На тумбочках рядом с ними стояли банки.
- Ой, ананасы – единственное, что я люблю из консервированных продуктов! – воскликнула Алми и схватила ближайшую к ней банку. – У вас есть ложечка?
- Все для тебя, - сказал Масбеков, улыбнувшись, и протянул ей то, о чем она просила.

Эсуф, Дато и Масбеков сидели на одной кровати, Лина и Тори – напротив них. Алми подсела к своим подругам. Они были укрыты клетчатым пледом, чтобы согреться, и когда девушка подвинулась к ним, они накинули его и ей на плечи.

Все с минуту сидели молча. В это время Алми оглянулась по сторонам и еще раз пересчитала все спальные места, чтобы убедиться, что их ровно пять.
- Я, конечно, понимаю, что интересоваться числом это плохо, но все же: почему кроватей только пять? Где же будет спать… шестой человек? – она сделала подозрительное лицо.
- Это комната помощников капитана. Мы как раз ими и являемся, - разъяснил ей г-н, сделав в воздухе круг, куда не включил Алми. Но она как будто и не слушала его.
- А в той комнате что? – спросила девушка, указывая пальцем на дверь, которую раньше не замечала. Встав, и поставив банку с недоеденными ананасами на тумбочку, она подошла и попыталась повернуть по часовой стрелке дверную ручку. Та поддалась и дверь приоткрылась.

За дверью оказалось большое светлое помещение, с огромной и невероятно красивой люстрой на потолке, столом из белого мрамора и кожаным черным креслом в центре, а вдоль одной из стен стояли высокие шкафы, уставленные книгами и статуэтками. Чтобы добраться до верхних полок, нужно было бы вставать на стремянку, которая имелась здесь же. На потолке, как показалось, были очертания некой двери, а вместо ручки – каменная голова верблюда. Напротив книжных шкафов находилось большое панорамное окно, на котором было написано: «Ной».
- Это и есть комната капитана, - прошептала Алми, очарованная здешней обстановкой. Она подошла к окну и уставилась вдаль. Затем ее взгляд упал вниз, и справа от себя она заметила четыре цветочных горшка, в каждом из которых расцветал белый тюльпан.
- Рад служить вам, наш капитан. Отныне каждое ваше поручение для нас - ваш приказ.

Алмия обернулась и увидела, как каждый из пяти ее компаньонов подставил ладонь к виску, приветствуя ее. Все они носили безукоризненно чистые и аккуратные белые береты, знак отличия морских войск.
- А я рада, что вы рады, - сказала с улыбкой девушка. - Вольно! А еще я совершенно не знаю, как совладать с этим судном. И… - она обернулась назад, посмотрев в окно. - Смотрите, рассвет!

Все прильнули к стеклу, жадно хватая глазами каждый миг восхождения Солнца в небесную пучину. Но спутники видели его по-разному, потому что для каждого в мире есть одно свое солнце – одна звезда для каждой души. И звезда Алми переливалась всеми цветами радуги,  согревая ее ладони и лицо. Ей вовсе не хотелось зажмурить глаза от яркого света, наоборот, его было ровно столько, сколько ей было нужно, и он мог проникнуть в нее, подарив часть своего тепла ее сердцу.
- Мы начинаем новый день вместе с Богом, - тихо сказал Масбеков, и от его слов этот рассвет приобрел исключительную ценность.

Все шестеро членов экипажа спустились на палубу, чтобы настроить компас и проложить путь дальше. До места назначения оставалось совсем чуть-чуть.
- Я полагаю, нам лучше сейчас поднять только рабочих, чтобы отправится к бухте Голубя, до которой всего несколько миль осталось, и не будить пассажиров. Пусть во время движения они будут спать, а поднимутся уже в финальной точке путешествия, - дала Алми свое первое указание членам экипажа.
- Несколько миль много нового могут в себе таить, - пробубнил в ответ капитану Дато.
- Переживем, - отрезала Алми и подошла к штурвалу. - Тори и Лина, вам поручаю следить за поворотами, а остальные пусть займутся внешними работами.

Подошедши к Масбекову, она, удостоверившись, что на нее никто не смотрит и не имеет возможности услышать, кроме него, шепотом спросила:
- А как начать движение корабля?
- Для начала неплохо бы поднять якорь, - так же шепотом ответил он ей.
- Поднять якоря! – крикнула девушка Эсуфу и Дато, стоявшим у мачты. - А потом? – все так же тихо спросила она.
- А потом нажать на большую красную кнопку, которая располагается в твоей комнате под столом, - саркастично сказал г-н, высмеяв ее неопытность.
- Спасибо.
- Обращайся.
- И еще, - девушка вновь обратилась ко всем присутствующим. – Флаг поменяйте. А то, что это за цветочек, сердечко, звездочка и знак бесконечности? Как детской рукой нарисованы.
- Что прикажете повесить? – спросил Эсуф.
- Да хоть розы напишите. Белые розы.
- Беззащитны шипы, - сказала Тори Лине на ушко и обе захихикали.
- Тише, - только и молвила Алми и удалилась на верхний ярус в предоставленный ей кабинет.

«Мои мысли не в порядке, - переживала она, усаживаясь за белоснежный мраморный стол. – Совсем не в порядке, - Алми выдвинула один из ящиков и, не глядя, засунула туда ладонь. Нащупав что-то твердое прямоугольной формы, она извлекла вещь наружу. Это оказался планшет. - Зарядка вроде полная. Посмотрю-ка я, что здесь есть».

Девушка открыла фотопленку, в которой было всего четыре видео по паре минут каждое, и включила самое первое из них. Заиграла песня Placebo – Come Undone.

* * *

На экране появился отрывок из полнометражного фильма, который ей когда-то так и не удалось досмотреть. Одна из последних и самых значительных сцен в сюжете. Главный герой прошел на кухню, открыл холодильник и достал пакет молока. Он налил себе пол стакана и тут же его осушил. Затем взял упаковку и прочел на обратной стороне:
- Цельный питьевой пастеризованный продукт…

После он поставил стакан в раковину, не вымыв его, вернулся обратно в свою комнату и лег на кровать, уставившись в потолок.
- Ничто не цельно. Каждая единица в мире в любой момент может распасться на атомы и исчезнуть из бытия навсегда. Что я имею кроме момента? И почему меня вообще волнует моя судьба? Почему всех так беспокоит то, что с ними станет? Чем только не займешься в ожидании смерти…

Но нет же, я не должен так рассуждать. Однажды я уже сделал выбор в пользу света, и выбор мной был сделан окончательно. Я просто не могу представить себя иначе, никогда. Я был сотворен Богом, а не тьмой…

Опять бессмысленно. Я ничего не делаю, что бы оправдать себя. День за днем, ночь за ночью я волочу свое состояние и занимаюсь самобичеванием. Чем я отличаюсь от сотен других биороботов? Как я могу доказать свою уникальность? Я никчемен…

Если так продолжать лежать – ни к чему не придешь. Сейчас я просто жалею себя, говоря, какой я несчастный и как мне не повезло. Чем только не займешься в ожидании смерти…

Все хватит! Сейчас я закрою глаза, а когда открою – будет утро.

Так и случилось. Герой, только приподняв свои веки, тут же соскочил с кровати, наскоро умылся, позавтракал. Потом оделся и пошел на работу в офис. Но офиса на прежнем месте не оказалось. Вообще ничего не было на прежних местах – только голая пустынная земля, а дом его – обветшалый шалаш, внутри которого ничего нет. И человека тоже нет – все распалось на атомы и ушло в космос.

«Ну и притча!» - ужаснулась Алми, выключила планшет и убрала его обратно в ящик, а оттуда вытащила какой-то блокнот для зарисовок, карандаш. Она, решив, что сейчас они ей ни к чему, засунула их к себе в карман. «Пожалуй, я пойду лучше займусь чем-нибудь, а то так с ума сойти можно. Свихнуться. Крыша поедет. Вниз, - девушка резко встала и тряхнула головой, от чего она у нее слегка закружилась. - Ну вот, уже началось!»

Она важно подошла к окну, как это и подобает капитанам, и взглянула на палубу узнать, что там творится у ее подчиненных. Но никого на палубе не было, и она к своему удивлению обнаружила, что корабль уже давно приплыл и стоит в бухте Белого голубя.

Алми быстро сбежала по винтовой лестнице на средний ярус. Все каюты были оставлены пассажирами и на корабле, кроме нее, людей не оказалось. Только редкое постукивание металлической палки о поручни лестницы говорило о том, что этот корабль живой и в округе можно найти людей. Трапы были опущены, и она спустилась на каменистый берег. Солнце висело высоко в небе, но его тепло до земли почти не доходило, поэтому в тени было довольно прохладно. Девушка учуяла запах свежей выпечки и решила идти на него в сторону огромных каменных ворот.

По пути она не встретила ни одной живой души, кроме облезлого исхудалого льва, который был настолько слаб, что даже не смог бы зубами хоть немного прикусить ей руку. Алми животного совсем не испугалась, а, напротив, пошла на встречу, увидев его.
- Ты чего здесь бродишь? – спросила она ласково, потрепав короля зверей за ушком. – Кто ж тебя так бросил, бедолага, пошли со мной. Ты случайно не знаешь, как открываются эти ворота?

Рядом с воротами в высокой будке с открытой форточкой сидела свинья в кепи, натянутой на ее большую голову.
- Вы как будто все с нашего корабля сбежали, четное слово! – изумилась девушка. - Пустишь меня? – прибавила она, доставая из своего кармана ломоть белого хлеба и кидая ей через форточку. Свинья в ответ надавила на рычаг своим пяточком.

Каменные плиты медленно, со скрипом, отворились, и перед Алми предстала общая картина ярмарки. Но веселья и размаха, как она предполагала, на ней не было. Да и знакомых лиц тоже. По прилавкам, смахивая товар и навешивая приглянувшиеся погремушки на себя, скакали обезьяны, вдоль рядов величаво вышагивали пантеры, а под ногами, хватая свалившиеся на них сверху сладости и пряности, сновали мыши и ежи.
- Чьих рук это дело?! – воскликнула Алми, посмотрев на льва, прекрасно зная, что он не в силах ей ответить.

В этот момент на нее оглянулись все животные, и общая беготня прекратилась. Девушка поняла, что она может оказаться лишней на этом празднике жизни, так как они учуяли ее запах. «Мне нужно стать своей! - трезвонило у нее в голове. – Но как? Разве что…» Алми расправила плечи и посмотрела на небо.
- Душа находит покой во Всевышнем, - спокойно сказала она сама себе. - Вера окрыляет.

За ее спиной начали расти и распрямляться два ястребиных крыла. Алми широко расправила их. Все звери, которые до этого смотрели враждебно на вновь пришедшую, теперь расступились и склонили пред ней голову, открыв путь к большой арене в центре ярмарки. Она уселась на бархатный стул, который стоял посередине и, по-видимому, был притащен с корабля.
- Кто же с вами такое сотворил? – сердито молвила она, когда вокруг наступила тишина и все мелкие звуки утихли. – Стоило мне лишь на минуту отвлечься…

В передние ряды пробрались собака с продолговатой мордой и коричневым окрасом и кошка с огромными серыми глазами. Алми обратила на них внимание, но виду не подала, а лишь продолжила свой монолог, пользуясь возможностью быть единственным существом с даром речи на всем базаре.
- Знаете ли, где, по моему мнению, кроется разгадка вот такого вашего перевоплощения? В гордыне. Гордыня губит людей. Она медленно распространяется по всей душе, как яд по телу и поражает в самое сердце. Даже когда я говорю это, в моих словах чувствуется малая доля того яда, но взгляните только как он действует: мои руки начинают покрываться перьями. И теперь сойдут они ох как нескоро! А все почему? А потому что вы решили по-тихому свалить с корабля, не предупредив меня, наивно полагая, что таким образом проучите меня. Но объясните же мне, однако: чем я вас так разозлила? Да, я не умею управлять этим судном – признаюсь. Но это значит лишь то, что я нуждаюсь в помощи, а не в отвращении с вашей стороны! – Алми заканчивала свою речь, вскочив от переполнявших ее эмоций и наполовину покрывшись опереньем. – А теперь вы, да, вы, - она кивнула головой на кошку и собаку в первом ряду. – Выходите вперед, не стесняйтесь.

Тори и Лина выдвинулись медленно, опустив головы и поджав хвосты, явно чувствуя свою вину перед подругой. Вместе с ними навстречу пернатой Алми вышли лев и волк – Дато и Эсуф, оба исхудавших и облезших.
- Нам с вами поможет только одна вещь. Заводи! – крикнула девушка мыши, стоявшей рядом с ареной. Та нажала на кнопку, и арена начала крутиться, постепенно набирая скорость. Центробежная сила прижала всех путников к краю платформы, и каждый немного прилег, чтобы его не выбросило вовсе. Пока они крутились, к ним запрыгивали все новые и новые животные, и, так уж вышло, что все они скопились в одном краю арены, из-за чего та начала подниматься, как монетка, которую раскрутили, и встала вертикально, остановив свое круговое движение. Но, поскольку место, где проходила ярмарка, находилось на небольшой возвышенности, арена покатилась вниз, как колесо, а все, кто в нем находился, были вынуждены бежать как белки.

Колесо спокойно прошло через открытые ворота и докатилось до каменистого пляжа, который немного затормозил его движение. В итоге, сделав напоследок еще несколько круговых движений, оно остановило свой ход и упало прямо возле воды, немного не касаясь ее.

Все пассажиры выдохнули. На море стоял штиль, и они могли не тревожиться, что случайная волна накроет их и затащит арену в морскую пучину. Вновь приняв человеческий облик, они уже были готовы начать обсуждать произошедшее и злословить, но тут же осеклись, вспомнив, что стало причиной приобретения ими мышиной морды или хвоста обезьяны.

Внезапно все услышали постукивание по деревянному каркасу арены, которое отдаленно напоминало какую-то мелодию. Это был жук скарабей, сидящий внутри. Тори повторила ритм, простучав его ладонями по арене. Ее подхватила Лина, а за ней Дато и Эсуф. Через минуту уже почти все пассажиры корабля напевали The beach boys – I get around.

* * *

Все снова направились в сторону ярмарки – приводить ее в порядок. Дорога к воротам лежала через поля, на которых цвели тюльпаны. Цвета их были так красивы и разнообразны, что Алми предложила составить букет:
- Пусть каждый соберет по девять штук, потом скомбинируем их.

Сама же она уселась недалеко от своих пассажиров, достала блокнот, простой карандаш и принялась что-то старательно чертить.

Разбежавшись по полям, пассажиры с увлечением принялись выбирать самые большие бутоны, внимательно проверяя целостность каждого листка, и только затем срывали их.
- Алми, у тебя не найдется расчески? – спросила Лина, оставив ненадолго увлекательное занятие и подбежав к подруге. Алми пошарила в карманах.
- К сожалению, нет.
- А листка бумаги?
- Зачем тебе?
- Ну, если у тебя нет расчески, то ты, по крайней мере, можешь ее нарисовать.
- И материализовать?
- Да нет же. Там какая-то девушка спрашивала: чем ей можно распутать волосы, они у нее все сбились, пока мы катились с горы. Я и сказала: расческой, мол, можно. А она даже не знает, как она выглядит. Вот я и думала, что ты покажешь.
- А как же у нее волосы скатились в клочья, если мы все были в нечеловеческом обличье? – вдруг осенило Алми, и она настороженно стала искать глазами в толпе ту самую девушку.
- Эм… - Лина замялась, осознав свою оплошность.
- Где она?
- Там, - она указала на барышню, стоявшую вдали от всех. Она была в белом свободном платье до пят, с черными волосами, и смотрела прямо ни них.

Когда Алми взглянула ей в глаза, ей показалось, что все вокруг исчезло, и они стоят в длинном коридоре с облезшими стенами друг напротив друга. Алми отвела взгляд, чтобы убедиться: все на своих местах – Лина стоит рядом с ней, остальные в поле собирают тюльпаны.

Но взгляд ее снова упал на ту девушку, она смотрела исподлобья прямо на нее, тяжело дыша ртом, спутанные пряди волос спадали на ее лицо, а руки были покрыты пятнами. Алми вновь перевела взгляд на подругу, и тут же отпрыгнула от нее, увидев за ее спиной ту самую девушку.

Она словно вылетела из-за спины Лины и приблизилась к Алми ровно настолько, что та могла увидеть красные сосуды, которыми были покрыты ее глаза.

Должно быть, в такой ситуации каждому следовало затрястись от захватившего весь разум и сердце ужаса, но Алмия, удивительно для себя, продолжала спокойно стоять и смотреть ей в глаза и на лицо, покрытое ссадинами.

Внезапно одна из ссадин отклеилась и упала вниз. Алми в недоумении посмотрела на девушку, затем взяла одну из прядей ее волос и потянула за нее. Она без особых усилий оторвалась. Тогда она взяла ее за голову и стянула маску.
- А я думал, ты быстрее догадаешься, - с улыбкой произнес г-н и стянул с себя остальной маскарадный костюм.
- Я сомневалась в своих догадках, - так же с улыбкой ответила Алми. - Но почему именно расческа?
- А я разве не давал тебе еще расчески? Тогда вот – держи, - Масбеков протянул ей небольшой пластмассовый гребень розового цвета.
- Зачем же он мне?
- Мало ли что, - г-н еще раз загадочно улыбнулся и отошел в сторону, к остальным пассажирам.

Алми убрала расческу в карман, потом вышла в центр поля, так, что бы ее мог видеть каждый, и пару раз хлопнула в ладоши. Все подняли головы, чтобы понять, откуда исходил звук. Завидев своего капитана, они отложили собирание цветов, выпрямились, и приготовились слушать, какое объявление сделает девушка в этот раз.
- Все вы нарвали уже достаточно цветов, выбрав самые лучшие из имеющихся и посвятив собиранию этих цветов всего себя. Однако мы не можем уйти, оставив эти поля голыми и разграбленными, как будто здесь прошли варвары и оставили все в полнейшей разрухе, поэтому мое предложение будет таким: я нарисовала луковицы тюльпанов – вот они там, лежат в двух бочках, и пускай каждый посадит из них столько, сколько он собрал.

Ее идею встретили с одобрением, люди направились к бочкам, нарисованными ею, и набирали в руки столько луковиц, сколько могли унести. Алми же в это время вернулась к тюльпанам, сваленным в одну кучу, и принялась их расфасовывать по цветам, очищая от земли и отрывая корни серпом из сундучка Дато, валявшимся неподалеку. В итоге у нее вышло четыре кучки – красные, оранжевые, желтые и лиловые.

Девушка принялась составлять букеты – в каждом по пять штук, один цвет из четырех получался преобладающим. «Как и в людях, - подумалось ей, - одна из четырех истин оказывается вернее».

Вскоре к ней начали присоединяться члены экипажа, те, кто уже выполнил свою программу по луковицам и теперь хотел добиться совершенства в составлении букетов.
- Алми, у нас уже так много букетов, мы все не продадим, - высказала свое предположение Тори, намекнув на то, что пора бы и остановиться.
- И правда, - согласилась девушка. – Что ты хочешь делать с оставшимися цветами?
- Давай сплетем из них венки.
- Да, давайте! – подхватили ее идею остальные.

И вот уже все вместе пассажиры морского судна занимались таким детским занятием, как плетение венков, постоянно хихикая, накидывая их друг на друга.
- Да уж, - сказала Алми, когда на нее, шутя, нацепили уже десятый венок, - не думала, что вы как игру воспримете это занятие. Ладно, - она встала, чтобы отряхнуться и посмотреть, сколько цветов они уже так израсходовали.

И тут девушка заметила, что на ней красовалось дивное платье в пол, составленное из лепестков тюльпанов, а вокруг нее сидели и игрались дети, показывая на нее пальцами и говоря своим друзьям:
- Смотри! Лесная фея… - ее облик поразил их так сильно, что они встали вокруг нее в хоровод и начали танцевать под песню Yung Gud – Hello.

* * *

У Алми закружилась голова, и она вырвалась из их круга, подумав, что они сейчас начнут проводить обряд, бросилась бежать в лес, который, как ей казалось, она увидела где-то вдалеке.

Но она все бежала, а деревья не становились ближе, они словно тоже уходили от нее все дальше и дальше за горизонт. Девушка остановилась, чтобы отдышаться и прийти в себя. «Что же это я делаю… - крутилось у нее в голове. - Что же это я делаю! Какой страх завладел мной? Они лишь дети… - она села на траву и сняла со своей головы венок. - Желтые тюльпаны – цвет… разлуки? Ну, нет! Лучше я погадаю, - Алми вынула один цветок из венка, показавшийся ей самым целым и непотрепанным, и начала свою считалочку, после каждой строки отрывая по одному лепестку:

Назад обернись,
В купель окунись,
Вперед посмотри,
Восход разгляди.

Что верой дано –
Душой сбережено,
А что страхом обременено –
В земле схоронено.

- В земле схоронено, - повторила она, держа в руках последний лепесток. - Они дети – цветы жизни, а я ушла от них. Я испугалась! Чего?!.. – Алми встала и осмотрелась по сторонам.

Вокруг нее было только бескрайнее поле и белоснежные голуби, сидящие на траве, потому что деревьев поблизости не было. Был слышен далекий скрип качелей, подбрасываемых сильными порывами ветра, а кое-где лежали черные холодные комочки – остатки подтаявшего и испачканного снега.
- Белые голуби, - сказала девушка присев на корточки и протягивая им руку. Один из них подлетел поближе и сел ей на кисть. - Вот вы меня в бухту и отведете! А оттуда я сама уж и до ярмарки дойду.

Алми встала, и, вытянув вперед руку, на которой сидела птица, двинулась туда, куда она указывала поворотом своей головы, как компас. Но долго ей так следовать не пришлось: только она сделала пару шагов, как провалилась в какую-то дыру под землю.

Схема ей была понятна: попытаться спрыгнуть вниз через струны огромной гитары, в которой она очутилась. Алми с ловкостью проделала все вышеперечисленное и оказалась в комнате. На этот раз на полу не валялись всякие книжки и чертежи, которые нужно убрать, а на стуле рядом с полками дремал тот самый огромный голубь с нее ростом, который ей некогда помог выбраться.

Девушка подошла к нему и посмотрела на клюв и оперенье – они были белыми. «Точь-в-точь тот, что сидел у меня на...», – ей не удалось закончить мысль, так как от книжной пыли захотелось чихнуть, что она и сделала, даже не успев прикрыть рот.

Голубь резко открыл глаза, раздал пронзительный крик, закрыв себя крыльями, и вот на стуле, съежившись, сидела фарфоровая куколка.
- Извините, что напугала вас! – воскликнула Алми, краснея от своей неловкости. - Тут просто так пыльно, что я не могла не чихнуть.
- Неудивительно, что пыльно, - ответила куколка с некоторым недовольством, поправляя сбитую прическу. - Ты ведь в прошлый раз ушла, так и не закончив уборку.
- Извините еще раз, но сейчас мне нужно торопиться. Вы знаете короткую дорогу на ярмарку? – девушка решила не задерживаться в кукольной конуре и принять меры для того, чтобы поскорее покинуть это место.
- Конечно, дорогая! – внезапно подобрела куколка, забыв про уборку и резко поднявшись с кресла. - Мы можем пойти туда вместе, если ты не против моей компании, - она улыбнулась какой-то лживой улыбкой, но Алми списала ее неестественность на некачественный фарфор и покраску.
- О нет, что вы! Мне только в радость, - улыбнулась она в ответ.
- Тогда ты подождешь, пока я соберу товар на продажу?
- Вам требуется моя помощь?
- Разве что моральная, родная, - сказала ласково куколка, потрепав ее по щеке. – Мне всего лишь уложить эти колбочки. Ой! – одна из закупоренных склянок, лежавших в прозрачной коробке, которую она достала с полки, выпала и разбилась. Алми было потянулась собрать осколки, но та незамедлительно ее остановила. – Не прикасайся! – ее голос прозвучал яростно и грубо, и она тут же поспешила исправиться, - дорогая!
- Я лишь хотела поднять, - отпрянула девушка от нее в недоумении.
- Я сама, - неловко улыбнулась куколка и, взяв совочек, аккуратно собрала все осколки. - А теперь пошли отсюда, я готова.

Они вышли в сосновый бор или, если точнее выразиться, в то, что от него осталось. Вместо бывших роскошных деревьев теперь из земли виднелись только пеньки, да и те почти все были выкорчеваны.
- Что же здесь случилось?! – воскликнула Алми, переступив через порог и узрев такую разруху.
- Так для ярмарки все. Строить здесь будут, чтобы было народу где остановиться, - скрывая злобу, ответила куколка. - Ну да ничего!

Далее они почти всю дорогу шли, не проронив не слова. Только когда на горизонте показалась возвышенность и стали слышны звуки моря, Алми спросила:
- Это они?
- Они.

Ворота были открыты и каждую минуту приходили все новые и новые посетители. Завидев детей за прилавками, Алми подошла к двум девочкам, торговавшим бабочками.
- Чем они питаются? – поинтересовалась она, разглядывая узоры на крыльях насекомых, которые напоминали ей роспись в мечетях.
- Желе едят.
- И бутоны.
- В таком случае это идеальные питомцы для меня, - ответила девушка, указывая на свое цветочное платье и улыбаясь.

В этот момент с другого конца ярмарки послышались крики и зов о помощи. Все переглянулись и поторопились туда, откуда они исходили, желая своими глазами увидеть, что случилось.

Пробравшись через толпу зевак, скопившуюся на месте преступления, Алми подбежала к ребенку, лежавшему на земле и смотревшему далеко вдаль.
- Мне… как будто… песок в глаза попал… - произнес он, задыхаясь и пытаясь откашляться. Каждое слово давалось ему с большим трудом, словно кто-то сдавливал ему горло, не давая сделать глубокого вдоха.
- У тебя слезы идут, - ответила девушка, сама чуть не плача, держа на руках его голову. - Что это такое на руке?
- Ай, больно! – воскликнул мальчик. На его кистях медленно набухали волдыри желтоватого цвета. Алми осмотрела их и ужаснулась.
- Это иприт! – воскликнула она.  - Быстрее нужно обработать это! Тащите аптечку!
Все вокруг засуетились, кто-то отошел в сторону, чтобы не мешать, кто-то стал уводить остальных детей от опасности. Лина и Тори побежали за медикаментами, Дато и Эсуф принялись изучать место аварии и искать причину заражения. К Алми подошел Масбеков и взял на руки ребенка, потому что девушку всю трясло от увиденного.
- Я должна что-то сделать! - кричала она. - Я знаю, что нужно вскрыть эти пузыри, что бы из них вытекла вся жидкость, а язвы обработать. Но я ничего не делаю! Это пугает меня больше всего. Я не могу себя контролировать! - девушка надрывалась от рыданий и истерики.
- Перестань, Алмия, - властным голосом произнес г-н, заглушив для нее все остальные шумы. - Посмотри вокруг, а потом загляни в себя: нашла хоть кого-нибудь, кому ты оказываешь помощь своей истерикой? Твое бурление сталкивает тебя со всех вершин, на которые тебе удалось взобраться, и окунает в бездну страха, который ты сама впускаешь к себе в сердце. Плачут о себе, а желая помочь людям, побеждают тьму.

Алми на минуту притихла, пытаясь осознать, что сейчас происходит и почему она находится в таком положении. Много различных образов в этот миг промелькнули в ее сознании, и все они говорили ей о том, сколько усилий было сделано, дабы освободиться от гнета самобичевания и страха. «Как легко скатиться обратно, забыв обо всем, и стать заложницей своего незнания и боязни дороги, которую еще предстоит пройти! - подумала девушка, оглянувшись вокруг. Перед ее глазами было столько боли и страданий, но все это были ее личные беды, которые она однажды не смогла победить и спрятала в глубине сердца. - Но испытания необходимы каждому, и появляться они будут постоянно, пока ты не сумеешь найти в себе силы перешагнуть через них и дать уйти страху, который они пробуждают в твоей душе».
- А теперь утри слезы и хорошенько сосредоточься: чем из подручных материалов ты могла бы сейчас вскрыть эти пузыри, пока твои подруги несут медикаменты, и обработать их? - говорил спокойным голосом Масбеков, смотря на девушку кристально-чистым взглядом и словно вливая в нее новые потоки энергии.
- Вскрыть, точно... - пробормотала Алми. - Их нужно вскрыть. Чем? Чем-то острым, как... Ножик! Надо посмотреть в карманах... - она вытащила на свет розовый пластиковый гребень, который некогда дал ей г-н, и повертела его в руках.
- Иногда ценные вещи с первого взгляда не замечаешь.

Девушка увидела небольшую полосу посередине расчески и попробовала ее раскрыть. Она поддалась, и в ее руках оказалась тонкое лезвие длиной в десять сантиметров. Она тут же, не раздумывая больше, аккуратно взяла кисть мальчика, и надавила ножом на пораженные участки кожи. Жидкость вытекла, а на месте пузырей оказались язвы.

К этому моменту как раз подоспели Тори и Лина. Они принялись обрабатывать раны, смачивая губку в спирте и прикладывая ее к ним. После того, как обеззараживание было завершено, на все язвы толстым слоем была нанесена светлая мазь, которая тут же впиталась.
- Язвы нужно лечить как ожоги, - поясняла им подруга. - А глаза и нос следует промыть чистой водой.
- Вот, что мы нашли в десяти метрах, - сказал Эсуф, подходя к ним и показывая коробку с разбитыми склянками. Алми взяла единственную целую из них и осмотрела жидкость, которой она была наполнена.
- Бледно-желтый... - прошептала она. - Как тюльпаны рядом с норой. Так вот чьих рук это дело...

Пострадавший тем временем был уже перебинтован Масбековым. Он, тяжело дыша и превозмогая боль, попытался приподняться, но всё же был еще слаб, поэтому г-н его поддерживал. Девушка смотрела на него ясным взглядом и задавала себе только один вопрос: «Почему он? Что же он плохого сделал, чтобы теперь так страдать?»
- Это склянки куколки, которая меня проводила до этой ярмарки, потому что я потерялась и не знала дороги назад, - дальше Алми продолжила про себя: «Не поддалась бы я страху тогда, этого можно было бы избежать. Теперь я должна исправить все, найти ее и сделать так, чтобы она понесла наказание за содеянное».
- Не важно, кто это совершил, - словно читая ее мысли, произнес г-н. - Мы должны сосредоточиться на том, что можем сделать сейчас, чтобы не повторить больше своих ошибок, - и он был абсолютно прав. Задумавшись над его словами, Алми через несколько минут сказала:
- Смерть может настигнуть этого ребенка через несколько дней. И поэтому, не медля более, мы должны сей же час отправиться за три моря, чтобы найти способ предотвратить эту заразу.

Ее решение было окончательным и бесповоротным, и вряд ли нашелся бы кто-то, осмелившийся оспорить слова капитана. Члены экипажа принесли носилки, на которые погрузили больного, а Дато и Эсуф вызвались донести его до корабля. Лина и Тори, в свою очередь, взяли на себя задачу обустроить каюту мальчика и дежурить первые двое суток рядом с его кроватью. А остальные немедленно стали грузить необходимые продукты для путешествия. Алми с Масбековом прокладывали дальнейший путь.

Внезапно из сломанного приемника, валявшегося рядом с прилавками, сваленными толпой во время инцидента, раздалась песня MIA – Only 1 U.

* * *

Ненадолго оторвавшись от карты, девушка произнесла:
- Не понимаю, как я могла так ошибиться в человеке. Эта куколка казалась мне невероятно доброжелательной, творческой личностью. Я надеялась, нет, я была уверена, что за ее темной маской раздражительности скрывается чистая душа. Она казалась мне невероятно красивой внутренне!
- Не бывает красивой темной души, - тихо и спокойно ответил ей г-н. - Если ты видишь красоту во мраке - это еще не погасший свет.

До бухты они добрались к вечеру, когда основная часть экипажа была уже на борту. Перед тем, как отправляться, Алми позаботилась о том, чтобы все пребывали в своих каютах и получили свой ужин, приготовленный куком по составленному ею меню. В него входили:

Завтрак - бобы и авокадо;
Обед - луковица, ломоть черного хлеба, бульон;
Ужин - котлета с рисом, политым сиропом.

Алми постаралось, что бы в списке не было слишком жирных блюд или содержащих большое количество химических элементов, так как пары иприта могли осесть на одежде пассажиров и оттуда попасть в тарелку. Также она предусмотрела и то, что время путешествия не определенно с точностью до дней, и запас продуктов, которые они собрали, может оказаться недостаточным, поэтому в рационе на первых порах девушка решила оставить именно те продукты, которых было в большинстве.

Как только все расселись по своим местам, паруса были опущены, а якоря подняты, судно "Ной" начало свое движение. Корабль отплыл от бухты и отошел от берегов Лукоморья на довольно большое расстояние, и пассажиры стали понемногу выходить из своих убежищ, утопая в темноте ночного неба, которое сегодня было безоблачным. На небосводе раскинулась целая карта - от козерога до змееносца, а Полярная звезда, любимая звезда путешественников, показалась всем еще ярче.
- Все звезды такие недосягаемые, - мечтательно пролепетала Тори, когда они втроем с Линой и Алми стояли в каюте капитана и смотрели через панорамное окно на мир. – Хотелось бы знать, могут ли они нас услышать. У нас тут на земле неплохая музыка, - добавила она, улыбнувшись.
- Да, было бы здорово обмениваться песнями через галактики, - согласилась с ней Лина.

Алми посмотрела на обоих, как на сумасшедших:
- Ну и воображение у вас! Мы же на корабле! – воскликнула она и чуть позже добавила, - у нас нет нужного оборудования. А потом, не отрывая взгляда от ярких огней в небесном полу, сказала:
- Хотя, я полагаю, мы можем это устроить. Пойдемте в бойлерную.

Бойлерная находилась на самом нижнем ярусе, недалеко от кают, где некогда волочили свое существование животные, путешествуя от одного берега к другому. Но они сумели сбежать, когда все пассажиры, кроме Алми, покинули судно,  не оставив никого за ними следить.
- Куда же они могли уйти? – спросила подруг Алми, когда они втроем спускались вниз.
- Не знаю, - отозвалась Тори.
- Не ведаю, - вторила ей Лина.
- Вероятнее всего, ушли под воду.
- Снова вернулись в эволюции к одноклеточным видам? – переспросила Алми.
- Нет, правильнее сказать: ушли туда, где их ждут.
- А где их могут ждать? – Алми все не могла понять завуалированных объяснений.
- Ах, Алмия, как ты еще по-детски наивна! – воскликнула Тори. – Они погибли во время прилива. Затопило весь нижний этаж корабля после того, как мы ушли. Ты спаслась, потому что была на самом верху, где мы тебя поселили. Вот видишь, - сказала она, нагнувшись и указывая на отклеенные обои на высоте около трех метров. – Уровень воды дошел почти до потолка, они просто не могли дышать. Рабочие успели вынести их тела до того, как ты ступила на борт перед отчаливанием.

«Погибли», - крутилось у Алми в голове. Почему в этот момент глаза ее были сухи, и она не упала на колени, содрогаясь от рыданий? Равнодушие ли это? Вовсе нет. Впервые за все время в ней действительно было понимание того, что скорбь – бессмысленна. Она не вернет назад то, что было утеряно навсегда. И было ли оно утеряно на веки? Они ушли туда, где их ждут… Они ушли к Богу для того, чтобы снова спуститься. «Погибли»… Алми вспомнила того мальчика, который сейчас плывет вместе с ними и, возможно, доживает свои последние часы. Делает ли она все возможное, что в ее силах? Или полагается на волю случая? Да и что она может сделать сейчас?
- Тот мальчик… - начала девушка. - Как его состояние сейчас?
- Говорят, он все время плачет.

У Алми дрогнуло сердце.
- Что же мы так медлим?! Надо быстрее найти нужные инструменты и приходить в его палату!
- Ради чего? Ты хочешь во время страданий его тревожить? – изумилась Лина, остановившись.
- Нет, я хочу подарить улыбку бодрости страдающему! Я понимаю его положение и осознаю несчастье, которое случилось. Что же вы предлагаете мне плакать вместе с ним? Каково тогда ему будет, и помогу ли я ему своими скорбями? – восклицала Алми, сотрясая стены корабля, так звучен и силен был ее голос.

Подруги полностью были согласны с ней, хоть и не высказали этого. Они просто предложили свою помощь, чтобы ускорить процесс сооружения в каюте ребенка аппарата для отправки песни на далекую звезду.
- Вы ступайте пока в палату, - сказала подругам Алми, - и удостоверьтесь, что там достаточно места для того, что мы собираемся воссоздать. Я тем временем найду нужные инструменты.
- А мы принесем запчасти, - раздался голос Эсуфа из-за угла коридора, по которому они шли.
- Что вы здесь делали? – спросила их Алми, напугавшись такому внезапному появлению.
- Мы? Убирали последствия потопа, - ответил г-н появившийся следом за ним, у которого в руках было два ведра и швабры, про которые все забыли и оставили валяться радом со своими кроватями. - А сейчас уже спешим в мастерскую, дабы приступить к выполнению поручений капитана, - он, как всегда, загадочно улыбнулся и ступил на лестницу, сопровождаемый остальными членами команды.
- До встречи наверху, Алми! – попрощались они, и девушка услышала, как по дороге наверх они начали напевать One Republic – Everybody loves me.

* * *

Оставшись одна в коридоре, Алми заметила, что все стены его были в размокших от потопа рисунках каких-то порталов и непонятных существ. На сей раз она не испугалась их, а наоборот подошла поближе и принялась изучать то, что было нарисовано.

На одном из изображений девушка смогла различить явные очертания какого-то прибора, очень похожего на телескоп, но из него исходил какой-то свет. Этот свет как будто искрился от моргания глазами смотрящего на него человека, и Алми даже показалось, что она начала различать буквы и символы, складывающиеся из световых потоков.

«Ustanovi garmoniyu v sebe,
Togda besstrashie tvoyo vozrastet
Podobno belomu tulpanu».

Не медля, она сорвала рисунок со стены, сложила вчетверо и убрала к себе в карман.

«Так-с, а вот и бойлерная, - Алми отодвинула тяжелую металлическую дверь и попала в комнату с очень хорошим освещением, длинными столами с колесиками на ножках, похожими на кровати в больнице, и многочисленными картонными коробками, которые стояли на этих же столах. На одном из столов девушка заметила длинную стеклянную коробку, высотой с два метра. - И это сюда притащили», - подумала она, проходя мимо хрустального саркофага.

Девушка схватила первую попавшуюся ей коробку и прочла бирку на ней, которая гласила «Звездоскоп1536: оборудование». Под надписью была схема самого Звездоскопа, но он никак не походил на то, что было у нее на рисунке. Она продолжила перебирать коробки, читая каждое название и сверяя схему с изображением светового прибора, но никак ей не удавалось подобрать именно то, что было нужно.

Тут Алми заметила на одном из столов небольшой прибор, валявшийся без коробки и напоминавший ручной фонарик. Она схватила его и, направив себе на глаза, тут же отбросила, потому что из него исходил очень яркий свет, точно это была лазерная указка. «Совсем как тот, что у меня на рисунке, - подумала девушка, - вот только где же взять сам прибор?»

Внезапно ее осенило: «Я наберу нужных запчастей из разных коробок, и мы все вместе по рисунку, который я нашла, соберем транспортировщик мелодий». Она снова начала перебирать коробки, но теперь уже вскрывая каждую из них и ища именно ту деталь, которой не хватало. Она так сосредоточилась на происходящем моменте, что не вела сама с собой ментальных диалогов, не оценивала свои действия, а просто отложила в сторону слова. Все ее внимание вылилось в наблюдение за тем, что творится здесь и сейчас, мысли утихли, а на душе стало спокойно.

Благодаря этому спокойствию и сосредоточенности Алми удалось быстро справиться с заданием и выполнить его качественно, ни на что не отвлекаясь и не возвращаясь в состояние отвлеченного ступора.

Собрав все нужные детали в небольшую передвижную тележку, которая стояла у входа, убрав за собой все ненужные вещи обратно по коробкам, Алми отправилась к лифту, чтобы оказаться на месте как можно быстрее.

Проходя мимо одной из кают, девушка резко остановилась, потому как услышала оттуда знакомые голоса. Она сначала было хотела постоять за дверью и прислушаться, что они будут говорить, но вспомнила, что медлить нельзя и быстро распахнула дверь, обтянутую кожзаменителем.

Как только она пересекла порог каюты, все разговоры тут же утихли и взоры устремились на вновь прибывшую. Однако Алми прежде всего обратила внимание не на окружающих, а на то, что на одной стене красовался огромный рисунок, повествующий о четырех путниках, стоящих на холме и смотревших на звезды. Затем ее взгляд упал на манекенов, которые были одеты в форму дружинников княжеского войска и деревенские ситцевые платья в цветочек.
- Алмия, - вывел ее из состояния оцепенения и безмолвия Масбеков.

Девушка посмотрела на каждого пришедшего в каюту мальчика, ожидая увидеть много незнакомых лиц, но здесь были все те же: Тори и Лина, Эсуф и Дато, г-н. Тогда она подошла ближе к постели больного, наклонилась и поцеловала его в лоб, который был очень горячий. Ребенок поприветствовал ее, приоткрыв веки.

Глаза его были красные, как будто он долго не спал, щеки отливали слишком ярким румянцем. Мальчик сидел на кровати, опершись на подушку, а в руках у него лежала маленькая книжка с картинками и стишками. Алми села на краешек его ложа и взяла его ладонь в свою.
- Как ты? – спросила она, улыбнувшись и одарив его взором, полным любви и заботы.
- Мне уже неплохо – я могу видеть, - ответил он радостно, заразившись ее улыбкой.
Они с секунду помолчали.
- Алми, - вдруг снова раздался тонкий детский голосок, - это ведь твоя картина?
- Ну, я писала ее вместе с… - начала рассказывать девушка о ходе работы.
- Нет, я спрашиваю: это твоя картина? – прервал ее ребенок, снова повторив свой вопрос.
- Да, моя, - вздохнув, Алми наконец признала свое авторство и, выдержав паузу, добавила, - она была создана в моем сердце, - к концу предложения ее голос превратился в шепот. Она вновь посмотрела ребенку в глаза, ощутив, что какая-то дивная энергия исходит от всего этого маленького существа. - А кто автор этих забавно украшенных манекенов?
- Творчество только Яна, мы лишь привели их в надлежащий вид для костюмов. Все остальное придумывал он, - за ее спиной ответ дал мужской голос.

Алми встала с постели больного, подошла к одному из дружинников и оглядела его с ног до головы. На нем была шляпа из темно-коричневой замши, черные кожаные сапоги, ярко-красная рубашка с поясом и тканевые штаны.
- Они не живые, это лишь пародия на искусство, - сказал Ян, теребя в руках край своего одеяла.
- Правда, ты так считаешь? – воскликнула Алми, обернувшись к нему. – Что ж, тогда мы можем это быстро исправить! – и она обвела членов своей команды загадочным и веселым взглядом.

Через несколько минут в каюте мальчика стояли три крестьянки в розовом, голубом и белом сарафанах, а за ними возвышались стройные сильные вои. Мечи, соприкасаясь с металлической обоймой сапог, голосили за их пазухами.
- Ух ты! – воскликнул мальчик, мигом соскочив с кровати и подбежав к одному из дружинников. – Где вы достали меч?

Как только он коснулся меча, выхватив его из рук у Дато, который всячески пытался отгородить его от этой затеи, облик больного поменялся в один миг.

И вот перед членами экипажа возвышался высоченный солдат в военной форме пехотинцев Первой Мировой войны. Алми не успела задать себе вопроса, как это произошло, потому что его дальнейшие действия заставили всех взять себя в руки и быть начеку.
- Не забудьте пристегнуть свои души! - крикнул он с яростью, разбив мечом стекло маленького круглого окошка и ловко выпрыгивая из него, несмотря на свои не миниатюрные размеры.
- Зайдите с палубы! – скомандовала Алми Дато, Эсуфу и Масбекову. – А вы ступайте бить тревогу! – обратилась она к Лине и Тори. Сама же, не теряя больше ни секунды, выпрыгнула в окно за военным.

Казалось, она должна была оказаться на узком мостике, возвышавшимся над палубой. Однако, вместо этого, девушка начала катиться по закрытой со всех сторон горке, не видя за своими ногами ей конца. Алми удалось зацепиться за выступающие винты и не скользить дальше.
- Что это такое? – воскликнула она, едва пальцы ее коснулись стены. – Масло?!

В этот момент она начала улавливать звуки песни, которые постоянно нарастали, словно что-то надвигалось на нее. Это была композиция Ludovico Einaudi – Divenire.

* * *

Больше она ничего не слышала: как будто все ее чувства восприятия мира отключились – осталось только зрение.

И Алмия смотрела во все глаза. В миллиметре от ее ног прошла бензопила, отсекшая оставшуюся часть горки, через которую она не проехала. Девушку вытащили из заточения два человека, на которых были длинные белые широкие халаты, скрадывающие все контуры тела, и отвели на балкон,  вручив ей махровое полотенце, чтобы она могла оттереть с себя всю нефть, которой была покрыта горка изнутри. Ее оставили одну, усадив на кресло качалку. Рядом с ней лежал плюшевый медведь.

Вокруг было спокойно. Пейзаж моря не менялся, ветер не развевал флаг корабля, свет нигде не горел. Алми пыталась отдышаться и прийти в себя. Ей уже почти удалось добиться покоя на сердце, как вдруг шея у нее отчего-то зачесалась. Девушка подумала, что это был укус комара, и дотронулась пальцами до щитовидной железы. Холодное лезвие было приставлено к ее горлу.
- Тебя заинтересовали стишки, правда? Ведь к ним еще и иллюстрации были – вот забава! До этого тебе приходилось или самой находить стихи или калякать что-то на попадающихся под руку поверхностях. А тут тебе и то и другое – развлекайся ничего не делай! – каждое слово военного пронзало Алми. Она бледнела.
- Меня нисколько не смущает то, что я пишу картины, воплощая в них часть своей души. А стихотворения – это те истины, которые я постигаю.
- Все, что ты творишь – ничтожно. И ты ужасна. Твой мир – ничто, прах. Послушай, - сказал он, наклонившись к ней. – Все эти перемены… Ты никогда не задумывалась, что их может тебе кто-то надиктовал? Зачем тебе эти «истины»? Это все – иллюзия.
- Иллюзия чего?
- Того, что ты нашла себя. Все это не для тебя, не твое. Ты не чувствуешь? – он говорил искренне, точно действительно пытался помочь ей выйти из какой-то аферы. Нож его давно не был представлен к ее горлу, и Алми была уверена, что убивать ее он не собирается.

Тогда она действительно задумалась.

«Все время я чему-то следовала и делала выбор. Да, безусловно, окончательный выбор зависел только от меня. И все же, быть может, я вообще могла его не делать и оставаться на месте? Конечно, тогда бы не было никакого развития и перемен. Однако я не желала перемен, а они свалились на меня. А ведь мне жилось неплохо и без них. Я не знала, где мой путь, и не знала стольких истин существования, но ведь я и не нуждалась в них.

Что же подтолкнуло меня на изменения, и что стало тем самым двигателем моей души? Все могло остаться на своих местах, и все же именно мне выпала честь отрыть столько тайн. И теперь я абсолютно не мыслю жизни без этих новых знаний, даже если бы я отказалась от них – они были бы со мной на подсознательном уровне. А смогу ли я вернутся к той самой точке начала, когда меня еще могли осчастливить простые земные блага?

Смогу. Я точно могу это сделать и стать снова обычной. Обычной… Какое противное и противоречивое слово! Каждый человек в мире всю свою жизнь считает всех обычными кроме себя. Каждый до конца своих дней уверен в том, что он несет в себе какую-то загадку… Так оно и есть, но нужно меньше об этом думать. Твоя особенность испарится, если начать окутывать ее всевозможными анализами и думами. Как раз этим я сейчас и занимаюсь – анализирую себя.

Уже и не припомнить, когда этот момент настал, и я стала постоянно думать о своей роли. Казалось, это было всегда. Я просто думаю, думаю, думаю, прокручиваю различные варианты развития сюжета, а на деле то – ничего. Я все равно поступаю спонтанно. Каждый мой выбор, в конечном счете, спонтанный. Я бы сделала его в любом случае.

Тогда зачем же я сейчас сижу, сложа руки и уставившись в одну точку? Не зависимо от того, что я сейчас надумала, и независимо от того, что я отвечу этому военному – выбор не меняется. Иной исход невозможен.

Он сказал, что все это не для меня, не мое. Нет, я не чувствую. Если в моем сознании когда-либо был решен этот вопрос, значит, так оно и должно было быть. Это и называется судьбою – принимать без расчетов и анализов окончательные решения. Это и есть способность души – принимать только правильные решения».

- Ну что же ты молчишь? Почему бы тебе прямо сейчас не бросить все пути, не переметнуться на другую сторону и не стать тем, кем ты являлась?
- Потому что это и только это и есть моя дорога. Иного не дано.

Алмия выпрямилась и встала с кресла. Полотенце упало с нее на пол, обнажив грязные руки и плечи, покрытые нефтью, которую не удалось оттереть. Впервые в ней появилось это чувство – уверенности. Уверенности не в благоприятных обстоятельствах, не в ком-то, на кого можно положиться, а уверенность в себе и своих силах и знаниях. Она повзрослела. Она еще никогда не была так тверда и спокойна, как сейчас, и какой будет впредь.

Девушка взяла в руки плюшевого мишку, который все это время лежал рядом с ней. Его окрас был светло-бежевым, а на шее красовался темно-коричневый тканевый бантик. На животе был заметен небольшой шов прямо посередине. Алми засунула в этот шов руку, порвав нитки, которыми он был зашит, и распотрошила плюшевую игрушку. Наружу выпала небольшая шкатулка.
«Где-то я ее видела…» - подумала она, подняла ее и покрутила маленький рычаг. Понеслась песня Willy Joy – Weak shit.

* * *

Алми быстро подняла упавшее полотенце и накинула его на голову военному. А сама, пока он еще не успел опомниться и сообразить, что происходит, перепрыгнула через перила балкона и оказалась на палубе, где никого не было. Она, завидев, что на кухне горит свет, быстро вынула у себя из кармана лазерный фонарик и направила его свет в глаза военному, который уже успел стянуть с себя полотенце и, стоя одной ногой на балконе, другую перекинув через перила, уже собирался последовать за ней. Резкая вспышка ослепила его, и он с грохотом свалился на палубу, в четырех метрах от того места, где стояла Алми. Не теряя не секунды, она со всей силы кинула фонарик в кухонное окно, так, что он разбилось, и те, кто находился внутри, могли выбежать и узнать, что происходит.

Не  медля и не останавливаясь, она подбежала к носу корабля, встав на бортик, вытянула руки вверх, сделала высокий прыжок и погрузилась под воду. А вода была ледяная. Погрузившись, Алми открыла глаза, но плохо могла разглядеть, что находилось вокруг нее, поскольку вода была мутная, а на поверхности уже давно стояло темное время суток. Однако, девушка не растерялась. Она подождала, пока услышит всплеск воды – это означало, что военный последовал в море за ней. Тогда Алми устремилась к самому дну, до тех пор, пока уши ее не начали болеть от давления, и запас кислорода в легких не иссяк.

Окончательно выбившись из сил, Алми последний раз выдохнула, и легла на дно. Она нащупала ладонями какое-то стеклянное углубление, подвинулась немного и легла туда, положив лоб на ладони. «Только бы сейчас открыли…» - взмолилась она.

И вдруг стеклянная крышка приотворилась, а вода из саркофага начала стекать вниз. Алми тут же выпрямилась и начала жадно хватать ртом воздух. Около нее стояли все те же пять членов экипажа, не произносившие ни слова.

Отдышавшись, девушка обвела их всех спокойным и в то же время уставшим взглядом.
- Фуууух! – громко выдохнула она. – Застегнули мы свои души!
- А вот отравленный ипритом теперь погрузился, похоже, навсегда, - ответил ей г-н, помогая выбраться из склепа.
- Да, и на луну мы теперь музыку не отправим, - молвила Тори с сожалением.
- Вот все, что осталось от фонарика, - сказала Лина, протягивая осколки стекла и пару батареек.
- Музыку не отправим, зато себя отправим, - произнесла твердо Алми, выпрямившись и выжимая свои волосы.
- Что ж, давайте пройдем в гостиную, - галантно предложил Эсуф, открывая дверь, и все вместе они вышли из бойлерной, где на одном и столов остался незакрытый хрустальный саркофаг.
- Думаю, тебе будет интересно, - шепнул Алми Масбеков, вручая ей небольшую книжку, когда они последними выходили из злополучной комнаты.

В гостиной как всегда было уютно. Тусклый свет лампы на потолках как нельзя лучше передавал атмосферу таинственности, в которой она была оформлена: раритетные кресла, буфет, украшенный резьбой, небольшие картины на стенах.
- Столько раз здесь была и только сейчас их заметила! – воскликнула Алми, разглядывая одну из картин в позолоченной раме. На ней был изображен небольшого роста человечек в спортивной форме и вязаной черной шапке, держащий в руках книгу. Но эту книгу он вовсе не читал, а откручивал крышку, приделанную сверху, как на бутылке пива. На последующих пяти картинах было показано, как он ее открыл, выпил оттуда все содержимое и завалился спать с опустошенной книжкой-бутылкой в руках, из которой капали остатки бордового напитка.
- Это скорее карикатура, - отметил Эсуф.
- На что же эта карикатура направлена? На вечную проблему общества – нежелание учится и желание напиться? – девушка принялась развивать тему, желая здесь, как и в каждом задаваемом ею вопросе, докопаться до правды и истины.
- Нет, Алми, - раздался из другого конца комнаты голос Масбекова. – Эта карикатура говорит о том, что каким бы человек ни был, к какому бы духовному уровню он не принадлежал, поглощать стопками книги – учиться – он всегда в состоянии. Но нужно не забывать делать между прочитанными томами перерыв, чтобы осознать в полной мере все, что было потреблено мозгами.

Девушка в очередной раз поразилась тому, что никогда ей не приходили в голову совершенно незатейливые и простые ответы на такие, казалось бы, сложные и серьезные вопросы.
- Давайте перекусим! – внезапно за ее спиной крикнула Тори, указывая на шоколадно-ореховый кекс в руках Лины.
- О, вы куда-то уходили? Я и не заметила, - произнесла Алми медленно оборачиваясь. И тут же, отвлекшись от карикатур, почувствовала чересчур резкий запах шоколадной глазури.
- Мы лишь хотели найти пульт от вентилятора, - сказала Лина уставшим голосом, точно она запыхалась. - В этой комнате так душно, а окон, чтобы ее проветрить, нет. И когда мы уже подходили сюда, нас застала кухарка и всучила этот пирог. Сказала, мол, для капитана.

В этот момент раздался звук врубающегося вентилятора, установкой которого все это время занимался Дато. Вентилятор помимо основной своей задачи имел функцию музыкального режима, а потому, как только он включился, в комнате раздались звуки песни Handsome family – Far from road.

* * *

- Я включил режим, постоянно набирающий скорость, чтобы нас не продуло, и микроклимат помещения постепенно выровнялся до нормы, - продекламировал он, вытирая испачканные в масле руки тряпкой, протянутой ему Эсуфом.
- Присаживайтесь за стол! – позвала всех Лина, ставя на ковер в изумрудных тонах уже разрезанный на шесть кусков пирог. Каждый взял себе один, кроме Масбекова, он присоединялся к их застолью, держа в руках какую-то папку.
- Очень вкусно! Так невероятно вкусно! – восхищалась Тори.
- Я готов тарелку съесть, на которой этот пирог стоял! – восклицал Эсуф, все больше и больше заталкивая в глотку свой кусок.
- Святые пряники, это обалденно! – даже Дато, который всегда был скуп на интересные выражения, сейчас использовал эпитеты.
- Ммм! – закрывали глаза от удовольствия все четверо. Только Алми, которая тоже держала в руках кусок кекса, еще не успела его оприходовать. Она вдруг вспомнила про книжку, подаренную ей Масбековым, и захотела открыть ее и начать читать.

Но ее остановило такое странное и невежественное поведение за столом. Она еще никогда не видела такого обжорства простым пирогом и стольких красочных восхвалений обычной еде. «Они точно… свиньи!» - вдруг подумала Алми.

И точно – четыре рослых грязных кабана сидели рядом с ней, фырча и погружая свои рыла в какую-то темно-бурую смесь.
- Это же грязь вперемешку с желудями! – воскликнула она, вскочив и отбросив свой кусок дивного шоколадно-орехового кекса, который, коснувшись пола, стал той же не понятной смесью, что ели дикие свиньи. На секунду они перестали жевать, оторвали свои упитанные рыла от еды и посмотрели на кусок съестного, упавшего только что к ногам девушки. Все вместе, расталкивая друг друга, они тут же бросились туда.

Она едва успела отскочить. Бивни обжорливых животных были направлены на нее. Казалось, в желудках этих кабанов была черная дыра, и всего того, что они сейчас успели потребить, им никак не было достаточно. Им нужно было что-то гораздо большее, и новым блюдом, подходящим по габаритам для их разинутых пастей, из которых рекой текли слюни, могла оказаться Алми.

В комнате повисла небольшая пауза, во время которой никто не двигался, а Алми пыталась сообразить, как же ей выбраться отсюда. «Дверь! - кричала она в своих мыслях. – Только бы добраться до двери… Надо бы вспомнить она открыта или закрыта. Кажется, я, когда входила сюда последней, оставила ее приотворенной. Ах, нет! После этого выходили Лина и Тори, а уж после себя они дверь точно захлопнули! Нужно думать…» - тут она услышала нарастающий звук двигателя. Девушка почувствовала, как пряди ее волос начинают приподниматься. «Вентилятор! – возликовала она. – Главное, не упустить момент. В помещении становится все прохладнее. Три… Два… Один… Погнали!»

Дверь от сильных порывов ветра со свистом отворилась. Но Алми не слышала никаких посторонних звуков. Для нее время будто остановилось, все, во что устремились сейчас ее мысли – этот момент, который терять ну никак нельзя.

Немного согнув колени, быстро повернувшись на носках на сто восемьдесят градусов и оказавшись лицом к выходу, она поставила сначала правую, затем левую руку на пол и прошлась колесом. Как только вторая нога твердо встала на землю, Алми оттолкнулась что было мочи и, зацепившись за косяк двери, проехалась на нем, распахнув дверь настежь.

Вновь спрыгнув на пол, девушка оттолкнула от себя дверь, но захлопнуть ее ей не удалось, так как выход из гостиной уже пересекали кабаны, не хотевшие, чтобы их обед так просто сбежал у них из-под носа.

Кухню и гостиную разделял небольшой коридор с низким потолком. Только ступив на черный пол, Алми почувствовала, что он был ужасно скользким.
- Кто ж такой нефтяной магнат у нас на корабле, что везде ее разливает! – воскликнула она, скользя на подошвах своих ботинок как на коньках и выставив левую ногу вперед. Кухонная дверь открылась легко. Возможно из-за того, что девушка влетела в нее с размаху.

Следующей преградой на пути оказался длинный металлический стол, на котором готовились основные блюда. Алми плюхнулась на него животом и выставив руки вперед, проехалась таким образом через весь стол, смахивая руками тарелки и кастрюли, которые попадались на пути. Эти тарелки и кастрюли, с салатами и картофелем падали на головы кабанам, которые неслись по обеим сторонам стола, пытаясь угнаться за ней.

Алми упала на ступеньки винтовой лестницы, перевернувшись через перила и почти навернувшись. Превозмогая резкую боль, сковавшую ее конечности, она понеслась наверх, забыв, что свиньи не смогут за ней погнаться дальше – проход на лестницу был слишком узок для них.

Вся изнеможенная, девушка свалилась на первую кровать, которая попалась ей на пути, как только она зашла в спальню. Она некоторое время пролежала в оцепенении, собираясь с мыслями и оценивая свое состояние после стольких перенесенных увечий. «Я только на минуту закрою глаза, а потом сразу же встану, - уговаривала она сама себя вздремнуть. – Честное слово! Как же хочется спать…»

Закрыв глаза, Алми попыталась отойти от бури эмоций, которые она перенесла, и в голове у нее возник образ торта. Шоколадного торта, обильно политого коричневой блестящей глазурью, который так и хочется скушать до последнего кусочка.
- Нет! – вскрикнула девушка, вскакивая и отмахиваясь от злосчастного образа.

Она прошла в свой кабинет с огромной люстрой на потолке и белым мраморным столом. Усевшись за него, Алми поставила локти на гладкую и без единого пятнышка поверхность и, оперев на ладони голову, взялась за свое любимое занятие – размышление. Но, внезапно, что-то ее дернуло, она подошла к стеллажу с книгами. На одной из полок стояло небольшое радио. Девушка покрутила передатчики, и ей удалось настроиться на какую-то незнакомую волну, на которой передавалась песня Qelaion – Ensomni.

* * *

«Теперь мне стоит быть более аккуратной и обдумывать каждый шаг. В конце концов, в моих руках несколько жизней, несколько душ, встретившихся на моем пути, попросили приюта и помощи под моим крылом. Мысль о том, что я должна помочь им стать людьми более высокого духовного порядка не дает мне покоя, потому что я не справляюсь с задачей сохранения их благополучия на этом корабле. Я и с собой не могу справиться, но это уже другая история.

В чем же на сей раз была допущена ошибка? Они начали кушать, а я нет… Я хотела посмотреть прежде книжк», - Алми достала из-за пазухи совсем потрепанный маленький томик. «Картинки в стихах и стихи в картинках» - гласило название, вышитое на иссиня-черной обложке золотыми нитями.

Алмия открыла первую страницу и погрузилась в чтение четверостиший.

Мой мир понять лишь мне дано,
А посему не должен знать никто:
На дне души случилось ль что?
                - Не ваше дело, а мое!

Стих сопровождался рисунком-карикатурой, где был изображен человек в панаме, высовывавшийся из колодца и грозивший кулаком.

Половина страниц томика была покрыта такими же нравоучительными стихами, их было так много, что все Алми читать не стала. «Странно, что половина страниц пустует, - подумала она, полистав сборник. – Как будто кто-то просто не успел закончить такую замечательную книжку. Нехорошо!»

Отодвинув ящик стола, девушка достала оттуда автоматическую ручку с черными чернилами и простой карандаш. Осмотрев карандаш, она решила, что немного подточить его не помешает, высунула ножичек и быстро его обстругала.
- Так-то лучше! – похвалила Алми сама себя.

Она открыла книжку на одной из пустых страниц и уставилась на белый лист. «Я могу придумать здесь все, что угодно! Чтобы я больше всего хотела изобразить! Что бы я хотела…» - Алми начала перебирать в мыслях все самые полюбившиеся ей образы, пытаясь найти хоть какую-то зацепку того, что потом можно было бы перелить в небольшую карикатуру. Однако все, что не приходило ей на ум, казалось ей скучным, неуместным, либо уже законченным произведением, что бы продолжать его творить.

«Нужно начинать сначала, а не искать то, что уже было придумано, - давала она сама себе наставления. - К примеру, я хочу написать нравоучительные стихи. Нужно взять за основу какое-то слово, чтобы потом его обыграть… Итак, чему я хочу научить? Какую черту характера отобразить в лучшем свете? С отсутствием чего мне последний раз пришлось столкнуться…

Самообладание. Точно – самообладание! Это умение сдерживать себя и ни при каких обстоятельствах не терять гармонию души.

Твой гнев – твой враг,
Твой грех, твой рок.
Не дай себе упасть в овраг,
А коль упал – учти урок!»

Под стихом девушка изобразила человека, лицо которого было изуродовано гневной гримасой, а сверху на него были свалены различные тетради и учебники. Он наступал на одну из разбросанных книг. На следующих двух картинках было показано, как он поскользнулся и упал в овраг, выкопанный рядом.

«Следующее слово – бесстрашие. Нужно бояться только возможности того, что ты можешь испугаться.

Чей мир так узок и далек,
Что за пределы ни ногой,
Тот так и сядет в свой кружок,
Не осознав, что за стеной».

На рисунке человек сидел в круге, который сам начертил вокруг себя белым мелом. На его лице было выражение дикого страха. Он сидел боком к огромной стене и поглядывал на эту стену, отделяющую его от остального мира, с опаской. А за этой преградой, которую он так боялся, росли дивные цветы, летали невероятной красоты бабочки и светило солнце.

«А последнее слово – такт. Умение подать себя в окружении, никого не опозорив и никому не нанеся урон своим невежеством.

Все подмечай, все замечай,
Где что упало – помогай,
Не медли, не лови ворон,
Среди гостей есть свой сезон».

Последний стих сопровождался не менее занимательной картинкой: шел снег, стояли два человека – женщина и мужчина. Женщина жалась в шаль от холода, а на мужчине был теплый полушубок. Но вместо того, что бы пожертвовать своим уютом и одолжить верхнюю одежду спутнице, он протягивал ей сланцы и неловко улыбался.

Алми пролистнула несколько страниц назад и увидела уже знакомую ей карикатуру в нескольких картинках: человек напивается из бутылки в виде книги. Как и каждый рисунок в книге, этот сопровождался таким же поучительным четверостишием:

Гнать серьезное ученье,
Словно это развлеченье,
Ни к чему не приведет.
Пьяным будешь спать весь год.

«Так вот, кто это придумывает… Умно-умно. Но сочинять нравоученья – это одно дело. Другое – постараться донести их. А я, как капитан, должна постараться утихомирить пассажиров и прекратить беспорядки на своем корабле».

Решительно выдвинув ящик, Алми вытащила оттуда блокнот, еще совсем новый. Настолько новый, что когда его обладательница пролистнула подряд несколько страниц, чтобы на глаз прикинуть, сколько их, некоторые листы оказались склеены между собой – издержки производства.

Именно на этих склеенных местах Алми и принялась писать – она ужасно не любила начинать что-то с самого начала. Вернее, она частенько соблюдала это правило, и ее это нисколько не коробило, но сейчас, когда она в своем собственном кабинете на своем собственном корабле с личным экипажем, ей захотелось немного размахнуться и пренебречь правилами оформления.

Так Алмия приступила к составлению и оформлению своей первой речи. Она писала быстро размашистым почерком, который ровно ложился на невидимые линии, которые она сама себе проложила, чтобы прописные буквы не соскакивали. У нее случилось несколько помарок, но она не прибегла к помощи корректирующей жидкости, а лишь перечеркивала их круговыми движениями чернил.

Закончив писать и отложив ручку, девушка два раза перечитала свое сочинение, каждый раз совершая важные исправления и включая добавления, которые она поместила под звездочкой в конце страницы.

Сначала Алми очень понравился финальный вариант ее рукописи, но потом у нее возникло такое резкое отвращение к проделанной работе, что она уже была готова вырвать листок, скомкать его и выбросить в окно. Она подождала, пока эти бури эмоций в ней утихнут.

Вероятно, они бы и утихли, и вокруг снова воцарилось бы спокойствие, если бы не одно случайное происшествие. В кабинет капитана влетела муха. Да, самая обычная муха, вид которых еще не перевелся на свете, и вряд ли человек в ближайшее время перестанет сожительствовать с этим чудом природы. В тихом, кабинете, где до этого момента стояла идеальная тишина, прерываемая изредка звуком воды за бортом, теперь стало невозможно находиться.
Девушка встала отворить окно, чтобы муха покинула комнату. Ее жужжание для Алми уже давно перелилось в композицию Римского – Корсакого - Полет шмеля.

* * *

Как только она повернула ручку и распахнула раму, в комнату влетел свежий запах утреннего тумана. Алми глядела вдаль, наслаждаясь его чистотой и загадочностью. Но как только она обратила свой взгляд на палубу, все чары исчезли. Мало того, что все там находилось в безобразном хаосе, так еще и посреди этого беспорядка копошилось сотни мух, ищущие, чем бы поживиться. А рядом с ними валялись обглоданные скелеты каких-то животных, очень похожих на свиней.
- Ах! - вскрикнула девушка, закрыв нос руками, только учуяв резкий смрад, донесшийся до ее этажа. Она мигом выбежала из своего кабинета, возможно, единственного не изуродованного места на всем корабле, и направилась к лестнице.

Ей было известно, что дверь в кладовую является не всегда и не каждому, кто проходит ее реальное местонахождение. Она отворяется лишь в том случае, если ее обитатель действительно хочет с кем-то переговорить и попросить помощи, но сам об этом сказать не решается, а только ворчит временами.

Когда Алми проходила мимо уборочной, вход в которую никогда не запирался, рядом с ней она увидела едва заметные очертания двери, которую словно маркером нарисовали. Вот только ручка, чтобы ее отпереть, совсем стерлась.

Оглядевшись по сторонам, и не найдя вокруг ничего, кроме половинки яблока, отрезанной кем-то, девушка схватила ее и прислонила к тому месту, где ручка почти стерлась. Повернув ее пару раз по часовой стрелке, она толкнула дверь от себя и проникла внутрь.

В помещении, куда зашла Алми, не было роскоши и пафоса, но каждая деталь интерьера обладала той необходимой долей строгости и простоты, которой было достаточно, чтобы смело утверждать: у хозяина есть вкус.

Шкаф был белого цвета, с черными брызгами на стенке, что-то отдаленно напоминающими и заставляющими далекие образы всплывать в памяти  того, кто на него взглянул. "Наверно, такой вид искусства – навевать забытое прошлое", - решила Алми.

Кровать стояла на прежнем месте, где ее последний раз видели. Она аккуратно была убрана покрывалом светло-голубого цвета. На кровати лежал карлик и играл на гейм - бое.
- Еще один уровень, честное слово! - крикнул он, не глядя на нее. - Совсем чуть-чуть осталось!
- Да я не тороплюсь, - спокойно ответила Алми, села рядом с ним на кровать и принялась следить за игрой.

На экране четыре маленьких человечка убегали от огромного "монстра" - полной луны с большими зелеными глазами и длинными ресницами. Пространство, в котором они прибывали, было не что иное, как крыша какого-то дома. В скором времени Алми догадалась, что это была крыша корабля.

"Ну а человечки... Кого же они мне напоминают? Две девочки и два мальчика, на каждом кепи, как у членов экипажа... Да это, верно, они и есть! Дато, Лина, Тори, Эсуф!" - вдруг сообразила она и выхватила игрушку из рук карлика.
- Отдай, ты плохо играешь! - завопил он, пытаясь на своих коротеньких ножках дотянуться до рук капитана.
- Посмотрим, - только и ответила девушка и начала поочередно жать на кнопки "вперед" и "вверх", помогая своей команде преодолевать препятствия. - Сколько тебе еще уровней осталось?
- Да вот только этот один и остался, - сказал карлик, насупившись, ужасно недовольный тем, что ему не дали самому окончить игру.
- Сейчас все будет, - пообещала Алми и сделала финальный скачок через жерло вулкана. - Оп-ля! - вытащив кассету, она кинула ее со всей силы на пол, так, что та разлетелись на части, а из нее вывалились несколько фигурок, в том числе и луна.
- Разойдись! – крикнул Масбеков, вбегая в кладовую, вместе с ведром. Когда он вылили его содержимое наружу, Алми поняла, что это был туман. Тот самый туман, который она наблюдала рано утром, и который окутал весь их корабль.

Фигурки быстро стали увеличиваться в размерах, все больше и больше становясь подобием тех, с кого они были списаны. Спустя несколько секунд на полу в кладовой уже сидели Лина, Тори, Эсуф и Дато, потиравшие ушибленные головы и коленки. Алми посмотрела на последнюю фигурку – луну, которая тоже постепенно росла, хоть и не в таких быстрых темпах. В тот момент какая-то мысль мелькнула у девушки в голове и сработали то ли элементарные соображения безопасности, то ли инстинкт самосохранения, но она быстро схватила месяц, который достиг уже около двадцати сантиметров в диаметре, мигом бросилась к небольшому круглому окошку в углу кухни и выбросила его туда.

Не известно, что бы могло случиться, если бы Алмия не позаботилась о скорейшем избавлении морского судна от нового пассажира - естественного спутника земли. Она вернулась в кладовую.
- Как вам двухмерное пространство? – улыбаясь, спросила она своих спутников.
- Ничего лучше не придумаешь, - отозвался Дато, кряхтя и разминая спину.
- Думаю, придумаешь, - сказал Масбеков, протягивая всей команде фотокарточки.
- Что это?! – воскликнула Тори. – Где успели сфотографировать такую свалку?
- Это то, что происходило в ваше отсутствие.
- Нужно срочно идти убирать!
- Одни мы с этим не справимся, - заметила Лина.
- Предлагаете позвать белоснежного мужчину-уборщика из рекламных роликов? – язвительно спросил Эсуф, разведя руками.
- Я предлагаю призвать на помощь всех пассажиров, - вдруг произнесла Алми.
Все посмотрели на нее как на маленькое наивное дитя.
- Насильно я, несомненно, заставлять работать никого не собираюсь. Скажу речь: так, мол, и сяк, либо разбираем все, либо погрязнем в отходах и станем кормом для мух и…
- Я так понимаю, ты уже все написала, что собираешься говорить. В таком случае, если эти листочки у тебя сейчас с собой, можешь идти и высказать все, что накипело, - нетерпеливо сказала Тори, явно не собираясь спорить о целесообразности такого действия.
- Не собираюсь зачитывать! Я… Выучу.
- Выучишь?
- Да.
- И как же? Такие огромные тексты? – воскликнула Лина, незаметно высунувшая из кармана капитана блокнот с записями. Он был почти на треть исписан.
- Пусть учит, - спокойно ответил им Масбеков. – Мы не торопимся.

Все разбрелись по разным углам комнаты: Эсуф сел рядом с карликом на кровать, наблюдая за тем, как он проходит очередные уровни на своей игрушке, Тори и Лина расположились на кресле-качалке и принялись заплетать друг другу косички, Дато начал копаться в своем сундуке, а г-н стоял рядом с ним и переписывался с кем-то в своем мобильном.

Алми немного растерялась, оставшись без внимания, но не прошло и минуты, как она взяла себя в руки, открыла свой блокнот и начала заучивать первые строчки. В этот момент карлик сделал музыкальное сопровождение игры громче, и все услышали Schoolboy Q – Sexting.

* * *

«Я буду читать по предложению, потом запоминать его и произносить без подсказки, - решила для себя девушка. – Сама буря родилась из тишины и накрыла наше судно, как десятитысячные войска захватывают целые столицы, и, дабы смягчить ее ужасающие последствия, мы должны встать в один ряд и суметь противостоять этим паразитам, заполнившим собой все, - закрыв текст ладонью, она постаралась вспомнить и повторить то, что только что прочла. – Сама буря долилась из тишины… Сама буря… - Алми одним глазком заглянула между пальцев, - и накрыла собой судно, как… Нет, так я никогда не запомню!»

Она подошла к прямоугольному зеркальцу, висевшему на двери, которое заметила только сейчас. По периметру оно было обклеено бардовым пластилином. Девушка дотронулась до него и оторвала себе небольшой кусок, из которого скрутила длинную колбаску, затем сложила ее пополам. Получилась, по ее представлениям, лодка.

«Пусть тишина – это чистое зеркало, а буря, пластилин. А вот наше судно, - она поставила свой кораблик сверху на раму зеркала. Десятитысячное войско – это пробка, из которой сделана дверь, а дверной проем и есть столица. Дальше идем по часовой стрелке: шкаф – ужасающие последствия, его дверцы стоят ровно – как и мы должны встать в ряд и противостоять внешней обстановке – паразитам!»

Алми еще раз вернулась к зеркалу и произнесла все первое предложение без единой запинки, никуда не подглядывая и ориентируясь только на вещи, которые она нарекла по-новому, согласно тексту.

Так была проработана вся речь. За это время девушка успела намотать несколько кругов по комнате, то и дело спотыкаясь о мелкие вещицы, разбросанные хозяином комнаты на полу. Все видели ее странные хождения, но не подавали знаку, что все время наблюдают за ней, дабы не прервать процесс заучивания чернильных строк.
- Я закончила! – произнесла обрадованная Алми, захлопнув блокнот.
- Правда? Мы и не заметили! Ты так быстро, - ответил Масбеков со свойственной только ему улыбкой, но девушка не поняла его сарказма. Или только сделала вид, что не поняла.
- Да, правда! Теперь можем идти на палубу… Ах, туда же нельзя.
- Кто тебе сказал? Почему? – спросили все разом.
- Так там же падаль.
- Еще скажи, что мертвоеды и грифы! – воскликнул Эсуф, вставая с кровати.
- Ты, верно, что-то напутала, Алми, - сказала Лина, подходя к подруге и беря ее за руку. – Где ты их могла увидеть?
- Уж не из окна ли своего кабинета? – спросила Тори с беспокойством.
- Точно там. А что такое? Окно в моей комнате какое-то особенное?
- Нет, но… - девушки замялись и опустили глаза.
- Твое окно отличается от других, - произнес г-н, нарушив своим тихим и уверенным тембром неловкую паузу. – Нет похожих окон, все видят по-разному. Пошли, и ты сама в этом убедишься.

Покинув коморку карлика и пройдя через всю кухню, спутники оказались у выхода на палубу. Двери не были закрыты на щеколду и на них сверху были небольшие круглые окошки, через которые сейчас ничего нельзя было разглядеть, поскольку они запотели.
- Что ж, пока вы мне ничего не доказали, - ухмыльнулась Алми, сложив руки на груди.
- Тогда иди и убедись во всем сама, - вымолвил Масбеков, коварно улыбнулся и неожиданно выпихнул девушку наружу, плотно закрыв за ней дверь.

Алмия осталась одна на палубе, укрытой густым туманом. Идти ей пришлось на ощупь, выставив руки вперед, чтобы ненароком ничего не задеть и ни обо что не споткнуться. Однако она не заметила за собой, как дошла до края палубы, поскользнулась на разлитой повсюду нефти и упала за борт.

Ее сердце уже было дрогнуло, и девушка приготовилась вновь погрузиться под воду, но вместо этого она больно ударилась обо что-то жесткое и холодное. Встав с колен и осмотревшись, Алми осознала, что за ночь все вокруг замерзло, а вода в море превратилась в лед.

«Наверно и покататься можно!» - с восторгом подумалось ей, и, разбежавшись, она проехалась несколько метров на подошве своих ботинок. Алми попробовала сделать несколько поворотов на носке и небольших прыжков, которым некогда имела честь обучиться в одной балетной школе, и очень этому гордилась. Они вышли у нее превосходно и без единой запинки.

Вдруг она услышала чей-то мелодичный, как пение птиц на заре, смех, раздавшийся позади нее, и дивную мелодию. Это была песня Coldplay – A head full of dreams.

* * *

Резко обернувшись и не сумев удержать равновесия, девушка упала.
- Осторожнее! Нужно быть аккуратней, - посоветовал ей кто-то, помогая подняться. Алми еще не успела разглядеть лица, но почувствовала огромную силу, мигом поставившую ее на ноги, словно она была маленьким ребенком, а родители взяли ее на руки.

Задрав голову наверх, она увидела две огромные фигуры, нависшие над ней: женщина и мужчина. И каждый из них был в особенности прекрасен, и очаровывал с первого взгляда.

Мужчина был одет в классический черный костюм с лакированными ботинками, а кисти его были в кожаных перчатках. На плечи его была накинута темно-коричневая куртка с мехом. Волосы, аккуратно уложенные, спадали прядями на высокий лоб, а в лице его невозможно было найти изъянов.

Женщина не уступала ему в красоте и была так же элегантна. Ее окутывало черное шелковое платье, и такие же шелковые перчатки, доходившие до локтя, красовались на ее изящных руках. На плечах висело драповое пальто песочного цвета, а волосы были зачесаны в высокий пучок.

Обе фигуры были в два раза выше самой Алми, и излучали какое-то тепло и особые вибрации, так что девушка сразу почувствовала, что рядом с ними она всегда будет в безопасности, а колебание волн более низкой частоты ее не коснется.
- Ты что-то ищешь? – поинтересовалась у нее женщина ласковым голосом.
- Нет. Я все уже нашла, - молвила Алми и прижалась к ним, забывшись в своей беззаботности.

Пара подняла ее на руки и стала кружить по льду вместе с ней. Они смеялись, делали невероятные па в воздухе, словно летали, а выражение их прекрасных лиц всегда излучало какое-то дивное спокойствие и умиротворение.
- Не хочешь теперь сама попробовать? – наконец предложили они ей.
- Пожалуй, - Алми опустилась на землю. – Только вы будьте рядом, не уходите.
- Мы никогда не покинем тебя.

Алмия начала делать первые неловкие шаги по льду, постоянно поскальзываясь, однако, не падая, потому что ее все время ловили те, кто ступал позади нее, и кому была вверена ее жизнь. В скором времени получаться у нее стало все лучше и лучше, в помощи она нуждалась все меньше и меньше, и спустя несколько на редкость удачных движений девушка совсем оставила позади тех, кто поставил ее на ноги.

Теперь она катилась по льду одна, выполняя трюки еще затейливее и сложнее, чем те, что выполняли до нее мужчина и женщина. Внезапно сердце ее дрогнуло, и она мигом бросилась туда, где последний раз чувствовала поддержку со стороны.

На льду сидели два сгорбившихся старичка, державшихся за руки. Лица их были так же спокойны, но уже не излучали прежней радости и силы. Завидев Алми, они заулыбались и попытались встать, но это им далось с трудом. Девушка, подбежав, встала между ними, чтобы каждый мог опереться на ее плечо.

Теперь уже не две статные фигуры были рядом с ней, а те, кто уступал ей в росте и силе, но по-прежнему, находясь с ними, Алми ощущала ту атмосферу теплоты и чего-то родного. Они нисколько ее не тяготили, но на сердце у нее теперь было тревожно от нового для нее чувства скорой утраты.

Спустя некоторое время силуэты старичков растворились в тумане, а сам туман рассеялся, и девушка осталась одна. В нескольких метрах от себя она заметила нос корабля и поспешила туда, потому что лед уже начал подтаивать.

Палуба была выдраена до блеска и превращена в некое подобие аудитории: обитые бархатом стулья стояли в несколько рядов, а перед ними было сооружено небольшое возвышение из досок – сцена, рядом с которой на высоком столе находился прозрачный ящик. На нем Алми прочла надпись: «Пожертвования».

«Устроили пункт сбора средств, а я не знаю, для чего», - подумала она, надеясь, что это решение не было опрометчиво. Она распахнула двери кухни и прошла в гостиную, ожидая встретить там хоть кого-нибудь. И действительно, в гостиной сидели все шесть членов ее команды: Тори и Лина вышивали крючком, Эсуф и Дато играли в карты, а г-н сидел неподвижно и смотрел в одну точку. Внезапно он хлопнул в ладоши и посмотрел, осталось ли между ними что-то.
- Ты прихлопнул комара? – удивленно спросила Алми.
- Ага, получилось! Просыпаются они уже.
- Все на корабле как будто вымерли, и вы не исключение. Интернет что ли отключили?
- Алми, ты же была снаружи. Лед уже растаял? – спросила Тори, ненадолго оторвавшись от своего платка. На нем красовался белый бутон тюльпана, который Лина в этот момент отделывала тесьмой.
- Растаял, растаял.
- Тогда можем снова начать движение! – воскликнул Эсуф, поднимаясь со своего места и двигаясь к выходу.

Все, кроме Алми и Масбекова покинули гостиную, разошедшись по своим местам и возобновляя работу морского судна. Затарахтел мотор, на кухне включились печь и плита, кто-то открыл кран и начал набирать воду, чтобы помыть нижние ярусы, а кто-то уже поднялся по винтовой лестнице, чтобы пропылесосить ковры на верхних этажах.
- Шум совсем другой, - сказала Алми через несколько секунд после того, как г-н выключил вентилятор, изрядно подморозивший все вокруг, и теперь стало слышно только едва заметное в общей суете колыхание воды за бортом.
- Совершенно другой, - подхватил он. – Без пассажиров совсем не то.
- Тогда, наверно, стоит унести с палубы все стулья.
- Да, оставить только шесть.
- А сцену использовать как стол.
- Пообедаем там, верно. Речь можно не говорить.
- А я оставила блокнот в кладовой.
- Так точно. Мы уже все прочитали.

Еще немного постояв и помолчав, они все-таки решились выйти на палубу, поднять якорь, на котором еще не оттаяла огромная глыба, и начать путь.
- На луну, - скомандовала Алмия. – Поехали!

Каждый член экипажа услышал звук ломающегося льда. И в наушниках у каждого заиграла песня Phazz – Sights.

* * *

День пошел необычной тропой: на небе взошло сразу два Солнца, и каждое искрилось и дарило свой свет по-особенному чисто. Ручки дверей и ножки стульев оплели своими шипами дивные цветы, благоухание которых разлетелось по всему судну. Алми сорвала бутон одного из них, и на месте сорванного тут же вырос новый.
- Обожаю запах белых тюльпанов! – воскликнула она, вдохнув его аромат и на секунду закрыв глаза от удовольствия. – Вы же поменяли флаг?
- Мы сняли старый… - сказал г-н, смотря прямо вперед и немного поворачивая руль направо.
- Но не повесили новый, потому что Тори и Лина еще не закончили его вышивать, - закончила за него девушка. Она было хотела пойти и заняться своим творчеством, но вместо этого вновь прошла в гостиную и уселась за любимое кресло.

«Огня в камине давно не было», - пронеслось у нее в голове, когда она смотрела на огромных размеров дыру в стене с обсыпавшейся штукатуркой – остаток погрома кабанов.

Девушка села на корточки и дотронулось рукой до того места, где обычно лежали дрова и горел костер. Сверху на ее кисть чуть было не упал целый кусок камня, который и до этого еле-еле держался на кромке. Алми заметила в середине небольшое отверстие и попыталась разглядеть, что находится за ним, но оно оказалось слишком маленьким и темным, чтобы увидеть хоть что-то.

Тогда она начала пальцами отрывать куски пенопласта, из которого была сделана стена, так что отверстие становилось все больше и больше. Наконец оно стало настолько большим, что если постараться, Алми могла бы пролезть через него. Но девушка засунула туда только свою любопытную голову и принялась наблюдать за тем, что там происходило.

А события, творившиеся там, были довольно захватывающие и интересные. Целый город находился за разрушенным камином, а обитатели этого города – ни кто иные, как те, с кем девушка успела попрощаться и уже никогда не собиралась видеться. Тут были все пассажиры корабля, а также и животные, старушка из пещеры, гладиатор, дружинник, куколка, музы и много кто еще.

«Вот это да! Прямо подземное царство Аида какое-то!» - изумилась Алми своей находке. Пока никто, кроме нее, об этом не узнал, она поспешила отодвинуться подальше от дыры. Тут она услышала, что сверху ей кто-то кричал и с огромной скоростью приближался к гостиной. Девушка быстро отпрыгнула от разрушенного камина, и в эту же секунду из дымохода свалился весь перепачканный в саже Масбеков. Он не знал, что у него за спиной вход в царство Мертвых, а потому поспешил облокотиться на заднюю стенку камина. Алми протянула к нему руки, чтобы он ухватился за них, но г-н не успел этого сделать и провалился.

Девушка не знала, что ей делать, и уже хотела было прыгнуть туда за ним, но она вновь услышала звук чего-то падающего на нее сверху. Отбежав от камина на безопасное расстояние, она увидела, что сверху свалился руль от корабля. Боковые стенки камина не выдержали больше чужих падений и обвалились, окончательно забаррикадировав весь вход в царство. Алми осталась не у дел.

В комнату вбежали Лина, Тори, Дато и Эсуф.
- Что случилось?! Кто все это сделал?! Никто не ушибся?! – восклицали они, осматривая место происшествия.
- Спасибо, со мной все в порядке, - вставая, поблагодарила Дато Алми, протянувшего ей руку. – Вот только Масбеков сгинул.
- Как это – сгинул? – встрепенулся Эсуф. Повисла небольшая пауза.
- Алмия, с тобой все в порядке? – обратилась к подруге Тори. – Г-н стоит за штурвалом.
- Штурвал тоже сгинул, - произнесла девушка гробовым голосом.
- Постой, но ведь мы же продолжаем ехать, - сказала Лина.
- А Масбекова я видел за рулем, - добавил Дато.
- Да как же это так! – воскликнула Алми, уже уставшая доказывать каждый раз свою правоту. - Вы только посмотрите на… камин, - она осеклась. Потому что, обернувшись, она ожидала увидеть свалку из досок, камней и обвалившихся стенок, а вместо этого на аккуратно сложенных бревнах мирно горело пламя, дым которого поднимался высоко вверх.
- И что мы должны увидеть? – вежливо поинтересовалась Тори, хотя было заметно, что ей это все меньше и меньше нравится.
- Как же так то!.. – Алми уже хотела было выплеснуть наружу все, что накопилось за последнее время, все свои думы, тревоги и идеи, доказать, что ее слова не просто пустой звук, но вместо всего этого бурления наружу вырвалось только:
- У нас одновременно и камин и обогреватель. Давайте обогреватель выключим, а то совсем жарко станет.

С капитаном все согласились, потому что в комнате уже становилось довольно душно. Это заметил и г-н, вошедший в гостиную.
- А вы, я смотрю, любите погорячее! Так недалеко и до галлюцинаций от недостатка кислорода, - сказал он, внимательно посмотрев на Алми.
- Верно, - согласилась она. – Придумайте мне занятие, а то я слоняюсь без дела! – попросил капитан свой экипаж.
- Ты у нас не хочешь прослыть зазнайкой, так? – обратился к ней Эсуф, протягивая дрель и напильник.
- Мне же кажется, что тебе и обществу будет полезнее твои занятия по пищеприготовлению, - вмешалась Тори, указывая на нечищеные баклажан и морковку в миске.
- Тише, тише, - улыбаясь, утихомирил их рвения помочь Масбеков. – Задача человека в том, что бы найти то, что было разбросанно его же творчеством в веках вокруг него. Пусть же Алми сама решит, куда ей сегодня и сейчас открыта дорога.

Все уставились на девушку, ожидая с нетерпением, что же она выберет.
- Ну что, к нам на кухню?
- Починка вещей тоже может быть веселой!
- Я… - Алми задумалась, вспоминая, какое из дел она не довела до конца, и над чем ей хотелось бы сейчас потрудиться. – А давайте включим музыку! – она подбежала к магнитофону, поставила кассету, и все услышали первые ноты песни Stromae – Nous les memes.

* * *

- Можно мне открыть дверь наверх?
- Зачем это?
- Студию там устрою! – Алми самой очень понравилась идея, которая была высказана случайно.
- Ступай, дело твое, - ответили ей остальные и разбрелись по разным комнатам, продолжать работать и управлять кораблем.

А Алмия семимильными шагами побежала к себе в кабинет. Ей предстояло решить, каким образом добраться до двери, очертания которой она с первой минуты пребывания в этом кабинете увидела на потолке рядом с люстрой.

Девушка принялась выгружать из шкафа, находившегося ближе всего к люстре, все книги. Она складировала их рядом с мраморным столом в небрежные стопочки, которые вот-вот могли рухнуть. Добравшись по стремянке до последних полок и освободив их, она, аккуратно и стараясь не упасть, со ступеньки стремянки перенесла свой вес на эту самую полку. Шкаф немного пошатнулся, и если бы в нем что-то находилось, все бы немедленно попадало вниз.

Убедившись в том, что она держится на шкафу достаточно устойчиво, Алми встала на самый его верх и выпрямилась во весь рост, благо потолки позволяли ей это сделать.

Она посмотрела на большую хрустальную люстру, которая находилась от нее на расстоянии двух вытянутых рук. Не сложно было догадаться, какая мысль дозревала у нее в голове: «Так, главное – приготовиться, - Алми немного согнула колени, отвела руки назад и наклонилась вперед. – На счет три: раз… - она окинула быстрым взглядом расстояние до пола, - два… - оно оказалось довольно большим, - три!»

Рывок, скачок вверх, полет, и вот Алмия уже держалась за концы люстры – длинные нити с нанизанными на них стеклянными бусинами. Она стала перебирать их руками, как будто взбиралась по канату, и вскоре добралась до основания – металлического круга, на котором они держались.

Выдохнув, Алми посмотрела на потолок - дверь была совсем рядом. Девушка протянула руку к металлической ручке в виде верблюжьей головы и ухватилась за нее – она оказалась очень холодной. Стоило слегка повернуть ее по часовой стрелке, и тяжелая дверь с грохотом отворилась, чуть не задев саму Алми.

Вместе с открывшейся дверью выпала веревочная лестница с тоненькими деревянными перекладинами вместо ступенек. Чтобы добраться до нее, пришлось раскачать люстру и снова совершить прыжок, требующий не малых усилий и воли.

Крепко вцепилась Алми в деревянные прутья, не заметив, как заноза вонзилась в ее ладонь. Подождав, когда лестница перестанет шататься, девушка забралась по ней наверх и, наконец, переступила порог, ведущий на крышу корабля.

Пред ней предстали сады с культурными видами растений и ягод, невиданных ею доселе, во всем своем великолепии и благоухании. Но не красота цветов поразила девушку, а небольшой пруд, который они окаймляли, начала которого происходили из огромного дуба.

Вода в нем была чистейшей, так что на дне можно было рассмотреть округлые белые камушки, словно аккуратно кем-то разложенные. Рыбы в пруде не водилось, и Алми присела подле него, чтобы испить живительной влаги. Она набрала воду в ладони и припала к ней своими устами.

Как сладка была та вода! И какая энергия разлилась по каждой клеточке, обновив не только тело, но и душу. И цветы заиграли новыми красками, сделавшись еще ярче и прекрасней, подпитываемые этим целебным нектаром. Только сейчас Алми заметила на дне озера, среди аккуратно выложенных камней, цветок с еще нераспустившимся бутоном. Но вода совершенно не касалась ни листьев его, которых было всего четыре штуки, ни корешков: он был закрыт от всего внешнего стеклянным куполом, таким же чистым и прозрачным, как сам пруд.

«Этот цветок закрыт от остального мира, он даже не может узнать, как вкусна эта вода, в которой он живет! И кто только догадался нацепить на него этот купол…» - Алми постучала по стеклянному корпусу, высовывавшемуся из воды, до которого она легко могла дотянуться, но тот даже не пошатнулся. Казалось, он был намертво вкручен в землю.

Тогда, сняв свои ботинки и спустив ноги в ледяной пруд, девушка подобралась поближе к куполу и, обхватив его обеими руками, попыталась снять его или хотя бы сдвинуть с места. Но тут же она услышала чей-то явно недовольный происходящим голос:
- Что вы делаете?! А ну немедленно отойдите!

Алми, испугавшись и почувствовав себя ужасно нелепой, быстро вылезла из озера и, озираясь по сторонам, стала ждать чьего-то появления.
- Да-да, я к вам обращаюсь! Не смейте трогать купол, ясно?!

Тут только до Алми дошло, что автором произнесенных слов являлся тюльпан под куполом. Ну конечно, а кто же еще! Ведь в сад нельзя было забраться никак иначе, чем через дверь в ее кабинете, следовательно, можно быть уверенной в том, что она находится здесь одна. Девушка присела на корточки и вежливо обратилась к цветку:
- Извините за причиненные неудобства, я не знала, что вы хотите быть защищенным стеклом от воздействий остального мира.
- Вы в своем уме?! – еще яростнее и язвительнее прокричал голос. – Каким стеклом я хочу быть защищена?! – из-за кустов показалась голова шиншиллы, но когда существо полностью вышло из своего укрытия, Алми поняла, что это был всего лишь не совсем удачный маскарадный костюм.
Продолжалось неловкое молчание, в течение которого каждый пытался осознать свою роль в данном месте в данный момент. Затем существо скинуло свой костюм и, нажав на небольшую кнопку на одном из булыжников, включило песню Gordon city ft. Katy Menditta – Use your imagination.

* * *

А под костюмом оказалась Алми, собственной персоной. Она смотрела себе в глаза, не двигаясь, и ей казалось, что она должна бы чувствовать неудобство или, по крайней мере, какое-то волнение, но вместо этого девушка поразилась своей бестактности и некорректности в отношении ее же самой: "Как только можно перед гостем появиться в костюме шиншиллы! А как не хорошо было лезть в чужой пруд!"                - И угораздило же тебя! - воскликнул какой-то посторонний голос.
Алми открыла глаза. Она лежала на полу в своем кабинете, а вокруг нее столпились все пять членов ее команды.
- Ну и угораздило же тебя, Алми, свалиться в обморок от того, что тебе том "Мертвых душ" упал на голову! - повторил ей г-н.
- Мы услышали какой-то грохот сверху, приходим, а ты тут лежишь, "отдыхаешь", - пожурила подругу Тори.

С помощью нескольких пар рук Алми смогла подняться и, пошатываясь, подойти к своему столу, чтобы вновь упасть - теперь уже в кресло. Она посмотрела на свое окружение, почувствовав в момент резкую боль. Дотронувшись подушечками пальцев до переносицы, девушка нащупала небольшое уплотнение.
- У меня что, шишка на лбу?
- Да, - тихо ответила Лина. - Может тебе перевязать?
- Лучше лед приложить. Принесите мне лед, пожалуйста.

Масбеков взял стремянку, пылившуюся в углу комнаты, и поставил ее в центр комнаты, почти к самой люстре. Легким движением руки он снял с нее ограничитель, и стремянка разложилась, почти вдвое превысив свой обычный размер.

Взобравшись по ней до самого верха, он, слегка повернув ручку в виде верблюжьей головы, открыл дверь. Оттуда пошел пар. Г-н, подождав, пока холодный туман рассеется, достал из холодильника ледяной брусок размером с ладонь, упакованный в пакет. Спустившись, он подал его Алми.
- Там холодильник? - она вопросительно посмотрела на спутников, прикладывая брусок ко лбу.
- Разумеется, - сказал Эсуф, - разумеется, нет! Просто мы решили хранить там продукты, потому что температура там настолько низкая, что вода, как видишь, превращается в лед.
- А что же там такое?
- Инкубатор.
- Люди есть?
- Замороженные - да.
- Круто! Может, достанем одного?

Эсуф, Дато и г-н переглянулись.
- Не, я первым туда не полезу! - начал в шутку отнекиваться Эсуф. - Хватило и в прошлый раз.
- Давайте я его достану и скину вам, только вы поймайте, - предложил Масбеков, улыбнувшись.
- Мы расстелем скатерть и будем ловить в нее, - отозвался на предложение Дато, доставая из-за пазухи белое полотно.

Полотно оказалось очень длинным, поэтому его пришлось сложить в два раза. Г-н накинул на себя полушубок,  чтобы не окоченеть в морозильнике, и полез наверх.
Не прошло и нескольких секунд после исчезновения его за ширмой льда и мороза, как все услышали противный скрежет, словно кто-то мелом чертил по школьной доске. Это был звук огромной глыбы, которую толкал Масбеков.

Она упала вертикально вниз, но Дато и Эсуф успели подхватить ее до того, как она коснулась пола, иначе было бы не избежать столкновения и последующих осколков. Алми вскочила со своего кресла, позабыв о том, что у нее болела голова, да и шишка уже давно сошла с ее лба, можно было бы даже сказать, что ее вообще не было, как и многих вещей.
Все внимание капитана и остальных присутствующих устремилось на лицо под слоем льда. Кто был этот человек?

На вид ему не приходилось больше двадцати лет. Вьющиеся каштановые волосы, глаза закрыты, а под ними темные круги, рот безмолвен. Одежду его составляли: джинсы, рубашка с пятном, футболка.

Алмия долго смотрела на это обезвоженное лицо, лишенное любого оттенка мыслей и, возможно, стремлений, и изучала каждую мельчайшую деталь его облика, все, что могло бы хоть как-то отразиться в ее душе: смутным воспоминанием или прозрением. На миг, но лишь на единый миг, ей показалось, что она вновь смотрит на себя, как тогда в саду. Но решив, что это было всего лишь мимолетным видением, девушка отбросила все дальнейшие рассуждения и перешла к наступлению.
- Вынесем его, пожалуй, на палубу. Так-то лучше будет для его освобождения из снежного заточения.
- Нам тяжко будет стащить его с крутой винтовой лестницы, Алми, неравен час - и перевернется новый член твоего экипажа, - рассудил г-н. - Либо вытолкнуть его в окно...
- Но оно не открывается! - прервала его девушка.
- Либо он так и останется здесь оттаивать. Решай и решайся.

Недолго подумав, Алми выдала:
- Не жаль мне окна – можете разбивать его. Не имеет для меня никакой ценности то, что никогда мне не принадлежало. Все, что можно разрушить - можно заново возвести, а избавление души от оков не происходит по чистой случайности. Оно происходит по закономерности. Тысячи дорог слились воедино, чтобы сотворить единый путь, свернуть с которого мы не поступимся.

Настрой ее был ясен каждому. В путниках даже не было не малейшей доли сомнения, будто Алми решилась бы поступить иначе. Это никак не пристало к ней.

Эсуф, Дато и Масбеков бодро взяли  длинный кусок льда и со всей силы швырнули его в огромное панорамное окно. Надпись «Ной» разлетелась на осколки. Тори и Лина возликовали, начав так же бодро петь L. A. – Stop the clocks.

* * *

Как бы не был превосходен сей маневр, стоит отметить, что ликование членов экипажа было отнюдь не долгим. Глыба льда, как они и ожидали, упала на палубу, не разбившись, но на то она и была глыбой льда, а не дерева, металла или еще чего-нибудь невообразимого или обычного, что не остановилась на одном месте и по всем возможным законам физики продолжила скользить дальше, сломав бортик и вылетев с корабля.

Выражения лиц, стоявших у разбитого окна, были не самые веселые. Сначала они молчали, стараясь переварить такой неожиданный провал. Но Алми, почти не принявшая участия в процессе, едва сдерживала себя. Сорвавшись, ее смех раздался на весь корабль, испугав даже двух белых ворон, сидевших на кромке корабля. С грозным воплем, они покинули судно.
- Молодцы! – все еще продолжая звонко смеяться, а теперь еще и хлопая в ладоши, Алми поздравляла членов экипажа с очередной «победой». – Думаю, мне стоит наградить вас медалями. За смекалку!

Все сначала сердито посмотрели на нее, силясь подавить уже нарастающее чувство, но потом вместе со своим капитаном залились заразительным хохотом. И долго бы продолжался этот хохот, если бы не помешали тому внешние обстоятельства.

Алми, утирая слезы с глаз, услышала звук, похожий на кипение и устремила свой взор на то, что творилось за бортом. Она даже сначала не поверила своим глазам: вода буквально бурлила, как в чайнике, и от нее шел пар.
- Скорее, скорее! – скомандовала она, призывая весь экипаж к немедленной капитуляции. – Посмотрите на океан!

Члены команды не заставили себя долго ждать и по очереди спрыгнули на палубу. Возможно, Алми поступила бы иначе, но ей не хотелось вмешиваться со своими советами – в конце концов, не всегда именно ты знаешь, как лучше поступить.

Все пятеро выстроились в ровную шеренгу, приставив кисть правой руки к виску.
- Серьезно? – воскликнула Алми. – Вы спустились сюда, чтобы ожидать дальнейших приказаний?
- Честь имеем, товарищ капитан! – ответили все хором.

Бурление усиливалось, но никто и не думал впадать в панику – это было не по уставу. Прошедшись из стороны в сторону, Алми подняла голову и, окинув мимолетным взглядом всех собравшихся, сказала:
- Однажды мне сказали, что каждый видит только то, что он хочет или может видеть. У каждого свое окно и каждый по-разному в него смотрит. Но сейчас я не собираюсь предложить каждому из вас отдельный купол, чтобы мы наслаждались иллюзией того, что все вокруг спокойно. Это не так! Я предлагаю нам выдвинуть общий купол на весь корабль, через который вода не сможет просочиться, и на время мы сможем уйти под воду.
- Есть капитан! – снова ответили все хором.
- Я не прошу вас сейчас быть мне безвольными рабами! – воскликнула девушка. – Я хочу, чтобы вы высказали свое мнение, а не стояли как вкопанные.
- Да не волнуйся ты так, Алми, - спокойно ответила Тори, и все члены экипажа сразу расслабились и опустили руки. – Все уже сделано, видишь – мы под куполом.
- Извини, нам просто хотелось послушать, как ты будешь приказывать, - сказал Эсуф, и уже никто не мог сдержать лукавую улыбку. А Алми вздохнула с облегчением.
- Я чувствую такую усталость, что мне хочется лечь прямо здесь, - произнесла она и тут же легла на дощатый пол. Ей что-то говорили, но она даже не пыталась прислушаться к этому, все условное и внешнее в этот момент не касалось ее. Алми смотрела на то, как медленно розовеет небо, и как уровень воды поднимается все выше и выше, а судно погружается под воду. Ей ни в коем случае не пришло бы в голову вмешиваться в эти процессы или менять их ход – в этом не было ни малейшего смысла и логики. Все и так случится наилучшим образом, можно лишь наблюдать за этим.

Мысли улетели далеко прочь, хотя Алми знала, что они и не улетали вовсе, как и не улетают никогда. Они уходят в небольшую квадратную комнату, с догорающей свечкой в углу и одним дощатым стулом, и проводят там свои думы. А вот душа – душа! Так, как она еще никто не путешествовал. Еще никто не исходил столько дорог, и никто не изведывал столько миров, как душа! И кто знает, что будет за следующим поворотом, куда свернет тропинка, или в какую сторону бросят ветра. Она продолжает идти: направо или налево, вверх или вниз, вперед или назад. Но лишь одно известно точно: она не останавливается в своих поисках.

Что же она ищет? Ради чего душа готова броситься на край света, упасть в бездну или подняться выше небес? О, этим вопросом проникнуты многие философские труды, и многим сносило головы, когда они клялись в том, что способны дать точный и рассудительный ответ на него.

Алмия же не воспринимала этих авторитетов, и лишь кротко улыбалась, когда ей попадались строчки очередного исследователя неизведанного. «Как же это забавно! – порой думала она, уйдя от нежелательного разговора и уставившись в одну точку. – Смешно говорить о том, что ты раскрыл эту тайну и приводить самые малодушные доказательства. Суть то заключается в том, что твой мир никогда не сыщет себе подобного. Ответы эти верны, безусловно, но лишь там, лишь на том промежутке пути, по которому ступаешь ты в этот миг! Не приравнивай себя к чужим убеждениям и не стремись им соответствовать. Никто не должен знать, что происходит в твоей душе, каждый ищет себя сам. Каждый для себя решает сам», - эта истина всегда была для Алми превыше всех.

А судно тем временем, опустилось на самое морское дно.
- Ну и жаришка, должно быть, там за стеклом, да, Алми? – спросила подругу Тори, а та даже и не успела заметить, как она села рядом.
- Видимо, ты права, - промолвила девушка. – Потому что я вижу жареного карпа, проплывающего в метре от нас. Он даже приправлен!
- А вот у меня такое чувство, что мы в аквариуме, как какие-то декоративные рыбки! – сказала Лина, присаживаясь рядом.
- И ты тоже права, - согласилась с ней Алми. – Но это, смотря, под каким углом расценивать.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что, возможно, в аквариуме – весь остальной океан.
- Что ты говоришь…
- Мы в океанариум… ай! – Алми и ее подруги зажали свои уши руками. Давление под водой имеет свои последствия, и теперь оно начинало сказываться на подводных исследователях.

Не слыша ничего и стараясь не думать о сильнейшей и резкой боли, Алми побежала к штурвалу и огляделась по сторонам. Вокруг лежали скрючившиеся Дато и Эсуф, которые тоже зажимали уши руками, корчась от боли. Навстречу ей шел Масбеков, неся в руках какой-то прибор. Он поставил его в прямоугольное углубление рядом с рулем. Включились три лампочки: красная, желтая и зеленая.

Прибор состоял из двух рычагов, направленных в одну сторону и находившихся параллельно друг другу. Алми дернула за тот, что находился ближе всего к ней, с синей рукояткой. Затрещали динамики на палубе, и на корабле раздалась композиция Евгения Дога – Вальс.

* * *

Алми дернула еще один рычаг – с белой рукояткой. Теперь уже затарахтел весь корабль и начал медленно подниматься наверх, сбрасывая с себя бурлящие оковы. И чем выше они поднимались, тем становилось легче.

Тяжелый путь был за плечами у всех членов экипажа. Алмия верила в то, что, как и ей, подругам ее стали открыты многие знания. Но себя с ними она не сравнивала. «Слишком разные высоты, слишком разные», - убеждала она себя, хотя прекрасно понимала, что дело не в том, на каком уровне они находятся, не в том, на какой уровень они сейчас поднимаются, и на какой опускались. А в том, что понимание мира окружающих ее не касались. Не следует заставлять других понять то, что ты понял сам, это только твое, и не следует других считать ограниченными лишь потому, что они не знают того, что ты сам узнал лишь минуту назад.

Преодолев все водные преграды и скинув с себя стеклянную завесу, корабль, наконец, взмыл над поверхностью океана. Стояла глубокая ночь, и ни единой звезды не было видно на небосводе, словно все вокруг опоясывал огромный кусок иссиня-черной материи.

Придя в себя после погружения, Эсуф и Дато, Тори и Лина принялись за свои обычные дела: уборку и починку морского судна. Алми именно сейчас поймала себя на том, что немного завидует их желанию трудиться и слаженности. Все выполнялось, словно по нотам: Дато разбирал компас, пока Эсуф снимал его на камеру, а Лина раскладывала на столе вилки и ножи, пока Тори доставала чайный сервиз.

Они не были идеальны, отнюдь. Даже краем глаза можно было заметить множество недостатков и в их работе, и в них самих. От этого Алми чувствовала уколы раздражения, и ничего она не хотела обрести так, как покой души. А покой души предполагает бездействие ума, но бездействие такое, когда мелочи жизни, все те мелочи, свойственные будничным земным проблемам, больше не играют роли и не тревожат сердце.
- Спокойная нынче погода, - услышала девушка знакомый голос.
- Покойная… Да, соглашусь. Плохого в ней ничего нет.
- А если бы и было?
- Отрицательные стороны – это уродство, Масбеков. Это ошибка развития. Недостатки – наш враг. К сожалению, никто не волен быть идеальным, хотя так бы хотелось…
- Алмия, как, по-твоему, на Солнце нет пятен?
- Конечно, есть, что за вопрос!
- А лепестки тюльпана всегда симметричны?
- Крайне сомневаюсь в этом!
- То, что ты именуешь ошибками, Алми, является двигателем. Даже сама дорога света предполагает ямы, перевалы и неожиданные повороты. Без них путь к Богу невозможен. Все, что ты расцениваешь как недостатки и уродства своей души, то, что считаешь злейшим врагом, на самом деле является твоим лучшим другом и учителем. Именно твои отрицательные стороны помогают тебе двигаться вперед.

Алми не ответила. Она знала ответы на все свои дальнейшие вопросы, которые у нее могли возникнуть, а потому отбросила все думы и окинула взглядом корабль, встав лицом к парусам. На балконе второго яруса она неожиданно для себя заметила какой-то силуэт, и все нутро в ней пошатнулось, а окружение стало расплываться. Однако это длилось всего секунду, девушка быстро пришла в себя. Она посмотрела на Масбекова.
- Кажется, кому-то ты сейчас сыграешь не плохую службу, указав на то, куда и как ему полагается держать путь, - только и молвил он.

Снова переведя взгляд на основной корпус судна, Алми увидела перед собой тот самый силуэт, что стоял на балконе. Только теперь он был в паре метров от нее. Это был парень с вьющимися волосами каштанового оттенка. На воротнике его рубашки красовалось желтое пятно. «Как от соуса из фастфуда», - подумала девушка. Она не забыла наставления Масбекова и сразу же выдала:
- Пойди, прочисти канаты. Они слишком коричневые, - это было первое, что пришло ей в голову. Алми хотела было добавить что-то еще, более разумное, но парень уже стоял далеко от нее и старательно тер намыленной и вспененной губкой тросы.
- Эх, Алми, Алми, - г-н глядел на нее со своей типичной улыбкой.
- Я никогда не стану спокойной и уравновешенной! Покой подразумевает отсутствие мысли, но когда я не думаю, я ужасно плошаю! – вознегодовала она.
- Чтобы обрести покой, не нужно отказываться от каких-либо мыслей вообще. Перестань выбирать условное и внешнее. Ты уже нашла в себе те глубокие ценности, которые требуют внимания человека. Ты уже знаешь, как раскрыть их и дарить цветы своей души людям, которые вокруг тебя. Теперь сбрось всю тяжесть прежнего непонимания жизни и душ, окунись в новое восприятие их, как чего-то вечного, отпусти скорби, страхи и страсти, и ступай далее по своей дороге свободной, легкой и радостной.

Алмия, дорога не делится на «до» и «после», на «сегодня» и «завтра», она не сулит достижения окончательной цели в финале, потому что у нее нет финала. Все изменения, что происходят с тобой, не являются временным эффектом, и ты никогда не придешь к окончательному и «правильному» состоянию своей души. Все едино, все части мира являются составной Вечности. Забудь себя, свое эго. Ты – часть вечности, ты – и есть мир.

Алми почувствовала, как за ее спиной расправляются крылья. Она посмотрела на Масбекова, но свет, резко озаривший все вокруг, слил его со всем окружением. Это был восход Солнца.
- Прекрасный день для полетов, г-н Масбеков!
- О, этот свет не погаснет. Точно так же как и ты теперь, - ответил ей г-н, улыбнувшись. Его крылья были такими же белоснежными, как и у Алми, и так же на них пушились перья от легкого дуновения ветра.

Ветер постепенно усиливался. Девушка обернулась лицом к морю, к востоку, откуда он дул. Там было тихо и гладко, лишь слабые волны слегка колыхали мирную картину. Внезапно вдали появилось что-то наподобие воронки, которая начала вздымать вверх воду .
- Сама буря рождается из тишины, - прошептала Алми. Но в ее шепоте нельзя было уловить нотки ужаса или малейшего беспокойства. Напротив, она говорила так, будто задыхалась от величия той красоты, которая ей представилась.

Обернувшись к Масбекову, она заметила, что крылья его уже были расправлены, и сам он приготовился к полету.
- Не желаешь ли прокатиться по небу и доставить ту душу к месту назначения? – вежливо спросил он, загадочно улыбнувшись и указав на человека, который старательно пытался отмыть канат. – Он нуждается в помощи.
- Ступать по одной из четырех дорог вечности – значит, дарить другим свет своего сердца. Тот свет, что является творчеством души.

Произнеся эти слова, Алми взмыла вверх, а за ней, набирая ту же скорость, понесся и г-н. Они подлетели к работавшему парню, взяли его под руки с двух сторон, и все вместе направились к облакам.

Алмия чувствовала легкое прикосновение морского бриза к ее щекам, а все остальное постепенно начало ей забываться. Она уже не так крепко держала за руку нового попутчика. «Увидеть бы сейчас звезды, - кружилось у нее в голове, - а еще лучше – луну». Звук моря совсем исчез из сознания.

Резкая вспышка заставила ее зажмуриться. Все, что представлено и пройдено, покидало пределы мыслей, оставив от себя только след приобретенных знаний. Алми почувствовала, как теряет равновесие и восприятие окружающего и начинает стремительно куда-то падать – то ли вниз, то ли вверх.
- Все возможно, - говорила она себе. – Может, это бесконечные пространства проносятся вокруг меня, а я сама остаюсь на месте. А может это просто всплеск, буря, ураган! Как хочется узнать…- Алми распахнула глаза и расправила руки.

Спустя мгновение, после того, как она это сделала, она увидела перед собой не очень ровную поверхность и шлепнулась на нее, не получив, однако, никаких увечий. Девушка приподняла голову и оглянулась вокруг.
- Пахнет, как на луне, - пробормотала она томным голосом, будто точно знала, что это значит, и поднялась на ноги. В этот момент ее оковали звуки песни Мертвых Дельфинов – На моей луне.

* * *

Алмия замерла и прислушалась.

Поверхность, на которой она стояла, была неровной, песчаной. Но песок этот был затвердевшим, принявшим формы небольших кратеров. Девушка наклонилась и провела рукой по земле. На пальцах ее ничего не осталось.

«Пыли нет, - подумала Алми, - и то хорошо. Но и сборника Селенографии у меня тоже нет, а потому я не смогу идти куда-то в определенном направлении. Я просто гуляю», - с этими словами она выпрямилась и медленной походкой, заложив руки назад, стала идти вперед, иногда сворачивая и приближаясь к тем кратерам, которые ей более хотелось рассмотреть.

Темно было, как ночью, и Алми решила попробовать хоть немного осветить это место, придать ему некое очарование. Она села на землю. Ей пришла в голову идея развести костер, что она и сделала, сложив бревна шалашом, но в скором времени он ей наскучил, любоваться языками пламени девушке больше не улыбалось. Тогда она решила: «К чему разводить костер, ведь мне не холодно. Мне темно. Разведу-ка я свет».

Вынув белый тюльпан из своих волос, причем как он туда попал, Алми припомнить уже не могла, она посмотрела на бутон. Он распустился, и в центре его бутона  девушка заметила небольшой шарик чистейшего света. Алми вынула его и зажала между двумя ладонями. Через минуту в руках у нее ничего не оказалось, зато сама она светилась, как от фосфора.

Она встала. В ней был такой прилив сил и энергии, что Алми просто не могла его не выплеснуть. И она начала кружиться в танце, самом невероятном танце, какой только можно было вообразить. Она не стояла в море Ясности или Спокойствия, но парила над поверхностью своей луны, лишь едва ее касаясь.

Внезапно, задрав голову, Алми почувствовала, как на ее лицо упало что-то холодное. Девушка выставила вперед ладонь и поймала огромную снежинку. Через несколько секунд снежинки-гиганты посыпались с неба градом.
- Снег пошел! – восклицала она. – Снег! Легкий как пух! – и движения ее от этого стали еще задорнее. Это был танец истинной Радости.

Долго ли, коротко ли она так плясала, но постепенно легкие снежинки накрывали ее все больше и больше и начинали таять. Алми чувствовала, что она вся намокла, холодные ручьи катились с нее и заполняли кратеры. Девушка упала на спину и стала делать ангелочка руками и ногами в том снегу, который еще не растаял от ее тепла и света.
- Да уж, - сказала она самой себе, выжимая мокрую одежду, - одной мне некуда девать свое Творчества сердца, его слишком много, можно задохнуться от этой воды, она везде. Его нужно отдавать, а не хранить в себе.

Алмия окунула лицо в снег. Снежинки заискрились и завертелись перед ее глазами. Набирая обороты, они стали маленькими колесиками в огромном механизме. Все звенело, пищало, скрежетало, словно сотни маленьких будильников гудели, готовые вот-вот взорваться от своего звона.

Завидев огромную лупу, девушка подбежала к ней и уставилась на то, что происходило за стеклом. Куча маленьких человечков, похожих на карликов бежали в колесе, один из них при этом лежал рядом в кровати. Множество полок с книгами, а перед ними, положив одну ногу на другую, сидел рыцарь в металлических доспехах. В круглой огромной зале с зеркальным полом плясали дамы и кавалеры, не обращая внимания на то, что могли заметить они под своими туфлями и башмаками. А под ними, в огромном бассейне с джакузи и сауной, отрывались на техно-рейвах русалки и кентавры, рекой разливая свои химические коктейли. Неподалеку от их пиршества проходила ярмарка, где бегало куча детей, раздающих каждому желающему по тюльпану. Рядом была автостоянка с заправкой и небольшим супермаркетом, где продавались различные безделушки. На востоке назревал огромный вулкан, окруженный непроходимой чащей, которую завершал плеск воды океана и гавань с бесчисленными морскими судами. А в центре всей картины возвышался огромный баобаб с обрубленной и отшлифованной верхушкой, у подножия которого молился одинокий монах.

Как только Алми приблизилась к лупе, все существа, находившиеся за ней, увидев два огромных каре-золотых глаза, переполошились, начали спотыкаться и падать, задевая различные постройки, словом, наступил всеобщий хаос. Девушка тут же отпрыгнула от лупы, дабы не пугать их более. В этот момент по увеличительному стеклу побежала трещина из-за одной маленькой детали, которая упала на него. Эта деталь отскочила от одного из механизмов, который затрещал противным визгом, похожим на крики птиц. Через несколько мгновений и остальные механизмы стали издавать такой же писклявый звук, и Алми бросилась вон, стараясь спастись от града запчастей, которые сыпались на нее со всех сторон.

Споткнувшись, Алми начала лететь вниз или вверх, впервые заметив, что под ней не было полов. Но она и не летела вовсе, а столкнулась лицом к лицу с каким-то человеком. Отскочив от него, девушка посмотрела в глаза того, кто ее остановил. Перед ней стояла она сама.
- А кто же тогда я?! – воскликнула Алми. Ее копия протянула ей небольшое зеркальце. Алми взглянула на себя и увидела лицо Масбекова. Она улыбнулась сама себе.

Подняв взгляд, она уже нашла себя в светлом помещении без окон, дверей, углов, словно бы она находилась в каком-то шаре, все стены которого белые. Алми услышала громккий треск и посмотрела себе под ноги. То, на чем, она стояла, кто-то медленно разрезал маленьким перочинным ножиком. Она упала на колени, и крикнула в дыру, которая росла у нее под ногами:
- Кто же тогда я!!? Кто я?!

И услышала нарастающий шепот.
- Алми… Алми… Алми… Алмия.
Этот шепот стал все больше усиливаться и сливаться с композицией Джона Кейджа 4’33.

* * *

- Алми… Алми.  Алми!  Алмия!!!
- А?! Что такое?! – Алми вздрогнула. У нее выпал один наушник.
- Отлепись от окна, сколько можно в него глазеть!
- Что случилось? – спросила девушка, повернув голову и совершенно не отдавая себе отчета в том, где она и что с ней происходит, будто она только-только проснулась. Единственное, что она заметила – у нее кончились все песни, которые она скачала перед поездкой.
- Ничего, просто ты просила предупредить тебя, когда еду будут разносить. Через пять минут нам сказали, - стеклянные глаза Лины и искрящиеся Тори смотрели неотрывно на нее, как будто они пытались разгадать какую-то загадку или приоткрыть завесу ее тайны.

За окном парили облака, а через их белоснежные перины просачивались яркие солнечные лучи. В салоне стоял слабый говор – это пассажиры на передних сиденьях обсуждали матч между Германией и Нидерландами, который должен был состояться в следующий вторник.
- У них защита слабая –  пробьют, я вам отвечаю! – горланил мужчина в ярко-красном свитере.
- Это еще зависит от расторопности вратаря. Мы еще посмотрим, чем дело кончится! – вторил ему сосед, более худощавый, в очках и светло-бежевом поло.

Стюардессы уже начали разносить обед, который, как и всегда, предлагал на выбор: мясо, рыбу и различные напитки. Костюмы воздушных официанток были безукоризненно подобраны и безупречно отглажены. Ни единой зацепки нельзя было заметить на их длинных и стройных ногах. Возможно, именно благодаря этой безупречности они и оставались самыми незамеченными членами на борту, а внешность их тут же забывалась по прибытию на землю. Люди в первую очередь обращают внимание на недостатки, и их же помнят долее всего.

Тем временем Тори старательно сворачивала провод от наушников и, запихнув их в небольшой черный мешочек, принялась ждать, когда Лина выключит ноутбук. Он хотел начать обновляться, но девушка его захлопнула, не дождавшись значка завершения работы, и убрала в разноцветный чехол.
- Какие серии успели посмотреть? Интересно было? – поинтересовалась у подруг Алми. Ей хотелось бы сказать «сколько», но что-то ее остановило.
- Подошли к самой развязке, но конец оказался не такой, как мы ожидали. Он даже как-то полнее по смыслу, хотя мы ждали экшена и всяких спецэффектов, - пояснила Тори.
- Возможно, это и к лучшему, - добавила Лина.
- Нет ли ощущения какой-то недосказанности?
- Есть, - ответили подруги разом.
- Зато есть, над чем поразмышлять и пораскинуть мозгами, - утешила их Алми, улыбнувшись.

К их местам подъехал столик с едой. Стюардесса, нагнувшись и улыбнувшись как можно более очаровательно, повторила уже в двадцатый раз этот вопрос:
- Рыба или мясо?
- Мясо.
- И мне.
- А мне рыбу.
- Что пить будете?
- Сок.
- Есть только яблочный.
- Сойдет.

Все разложили свои обеды на маленьких столиках и принялись их распаковывать, вдыхая обольстительные ароматы генетически модифицированных продуктов. Только Алми сидела, уставившись на свою пластиковую коробку, и все не решалась к ней приступить.
- Ты чего это не кушаешь? – спросила ее Тори с наигранным укором.

Алми посмотрела в окно, потом на своих подруг и улыбнулась.
- А чем ты занималась, пока мы смотрели сериал? – в свою очередь задала вопрос Лина. – Я пару раз оборачивалась на тебя, и ты все время сидела в наушниках и смотрела в окно.
- Там красиво. Я хочу это нарисовать.

Девушки переглянулись. Они явно были чем-то обрадованы и даже удивленны, и их небольшая подозрительность в отношении третей подруги мигом улетучилась, а вместо этого пришла тихая радость за нее.
- Последней написанной тобою картиной были белые тюльпаны, а потом… Ты целый год не решалась взяться за холст, Алми! Мы так и не смогли понять причину той перемены в тебе, но сейчас ты снова подарила нам надежду! – воскликнула Тори, позабыв о том, что в самолете следует вести себя тише.
- Ах, Алмия! – Лина тоже отбросила свою привычную застенчивость. – Твое творчество преображает тебя.
- Возможно, - загадочно улыбнувшись, сказала Алмия. – Я внезапно потеряла смысл того, ради чего я пишу картины, и вот он нашелся. Раньше я писала только для себя, но теперь свет моего творчества я хочу нести миру.