Часть2. 6. Сериалы из снов

Сериалы из снов.

Вы когда-нибудь рыдали во сне, да так горько и безутешно, что просыпались от своих собственных всхлипов? Вы просыпаетесь весь в слезах и понимаете, что это был только сон.  И вас постигает либо чувство облегчения, либо разочарование – все зависит от того, что же вам  там приснилось.  После маминой утраты со мной подобное происходило несколько раз. И, конечно же, причиной всех этих слез была мамочка. Вы не поверите, но на протяжении нескольких лет у меня не было ни одной ночи, чтобы она мне  не приснилась. Каждую ночь я ложилась спать  и я знала, что эта ночь мне принесет встречу с той, по которой так скучает и так томится моя душа.  Ведь в них мамуля чаще всего была живая. Впрочем, сны были очень  разные по своему содержанию. И отношение мое к ним тоже было разное. Иногда я прямо хотела и ждала ночных сновидений. Иногда они меня будоражили так сильно, что я боялась уснуть. Практически все  они, до единого, были настолько яркими и правдоподобными, что, проснувшись, я часто плакала от их реальности.   В некоторых из них мамуля появлялась эпизодически, в некоторых  подразумевалось, что она где-то рядом, и я прямо чувствовала это всеми фибрами своей души, хотя  ее не видела. Эти сны, ночь за ночью складывались в свою какую-то отдельную, параллельную жизнь.  И так  получилось, что я стала видеть  не просто несвязанные друг с другом сны, а  объединенные одной единой нитью «ночные сериалы», как я их тогда стала называть. Каждый предыдущий сон по сюжету был связан с последующим. И, конечно же, весь сюжет крутился вокруг трагедии с мамочкой.   То я ее отчаянно искала ( и этих снов было больше всего),  то я  ее вроде бы видела, но не могла на нее смотреть спокойно, так как меня переполняли радостные чувства, и я чаще всего сразу просыпалась. В каких-то снах меня переполняло такое волнение за мамочку, что мне хотелось ее защитить, уберечь от чего страшного. А от чего? Я и сама не всегда понимала.  В некоторых снах я осознавала, что мамочки уже нет в живых, в некоторых – нет.
Помню такой сон.   Ко мне подбегает Дима и говорит:
 - Таня, ты чего здесь стоишь? Там же мама пришла!!! Она тебя ищет и ждет. Мы все уже собрались вместе, нет только тебя. Пошли!
- Дима, так как же мамочка пришла, если ее нет уже?
- Да все в порядке! Пришла! Она живая на самом деле!
-Как же живая?!  Ну ты что?
-Да говорю тебе, что живая она, я сам с нею сейчас разговаривал!
 - Правда?
- Танюш, ну, конечно же, правда! С ней все в порядке! Она живая, пошли – увидишь сама!
- Димуль, нет. Это мне просто опять сон снится, что мамочка живая. А на самом деле ее уже нет…  Вот я опять проснусь сейчас и снова буду реветь, что это сон. Сон, я тебе говорю. Это сон мне снится, что мамочка живая. Мне  каждую ночь все это снится и снится, и я ничего не могу с этим поделать…
- Да какой сон?! Я тебе говорю, что она живая!
-Нет, Димуль, сон.
-Танюш, да это в прошлый раз был сон, ты права. А вот сегодня – точно тебе говорю, что не сон. Ну, вот хочешь, я тебя сейчас ущипну?! Ты же ведь знаешь, что если во сне человека ущипнуть, то он непременно проснется, если он спит.
Тут Дима берет меня за руку и начинает ее щипать.
- Ну, вот видишь, я тебя ущипнул, и ты не проснулась, значит это не сон, а все на самом деле!
- Дима, неужели это правда, что мамочка наша живая?!!!
Я помню то неописуемое чувство несказанной радости  от надежды на встречу с мамой! Тогда я в очередной раз поверила в это. Но дойти до мамочки так и не успела, потому что проснулась от переполняющих меня чувств. Проснулась и опять разрыдалась от того, что в очередной раз это оказалось всего лишь сном.
А однажды я увидела такое жуткое сновидение. Действие происходило в нашей родной квартире.  Я помню, что я находилась в кухне. Вдруг ко мне, неожиданно тогда для меня, подошла мама.
- Танюша, доченька! – приветливо и ласково заговорила она со мной.
Но в тот момент, даже во сне я четко понимала, что мамочки уже нет в живых. И та, которая сейчас ведет со мной беседы, вовсе не моя мама. Это кто-то другой, чужеродный и жуткий.
- Уходи отсюда! Ты  вовсе не мама. Моя мамочка умерла, мы ее похоронили, ее больше нет. Уходи!
- Доченька, да что с тобой такое? Ты что ли не узнаешь меня? – и «мама» пыталась меня приласкать и обнять. Но острое мое восприятие и внутреннее чутье подсказывали, что я не ошибаюсь.
- Уходи тебе говорю! Нашей мамы больше нет! – не сдавалась я.
Тогда этот некто, выдаваемый себя за мамочку, стал на меня наступать.
- Танюша, почему же ты меня не узнаешь? Это же я, твоя мама. Я живая, доченька! – говорила она, все ближе и ближе подходя ко мне.
Я понимала, что если ОНО приблизится ко мне, то со мной произойдет что-то страшное, поэтому я взяла то, что было у меня под рукой, а именно сковороду и начала отчаянно колотить по его голове.  Все было настолько реально, настолько жутко! «Мама» закрыла от меня голову руками и начала причитать: «Танюша, доченька, что ты такое со мной делаешь? За что? Ты же знаешь, что моя голова и без того всегда болит!  Что же с тобой такое? Остановись!». Но я продолжала отчаянно колотить, вопя, что было сил: «Ты не мама! Ты –сатана! Во имя Иисуса Христа уйди отсюда!» И как только я произнесла эти слова, как только я упомянула имя Иисуса, лицо «мамы» стало на глазах меняться. За какие-то секунды не осталось ничего схожего с таким родным ее обликом. Передо мной стояло жуткое существо с ужасным, зловещим, полным ненависти взглядом. Оно было готово испепелить меня, если бы только могло. Из его пасти вырывались какие-то жуткие фразы: «Да, я не мама! Не мама!»  Голос был грубым, шипящим.

- Тебе говорю, - продолжала я молиться, - во имя Иисуса Христа и его крови, пролитой не напрасно, уходи отсюда и больше никогда не приходи!
Помню, что я побежала от этого чудовища в другую комнату, моля Бога о спасении. Но за мной уже никто не гнался. И я опять проснулась. Ощущение жуткости не оставляло меня очень долго. Я боялась заснуть и молила Бога о  том, чтобы такие кошмары мне больше никогда не снились. И Господь услышал меня. Никогда больше мамочка не снилась мне таким вот образом.

Вообще, надо сказать, что первые 2-3 года мама снилась мне ежедневно, а вернее, если можно так сказать, еженочно, независимо от того, хотела я этого или нет. Как я уже говорила, были такие сны, которые хотелось смотреть и не просыпаться, потому что в них мамочка была по-прежнему живая. А были такие сновидения, как, например, тот, что описала чуть выше, от которых было жутко и страшно. Но это было, скорее исключение. В основном были сны-сериалы, к которым я уже настолько привыкла, что и не представляла ночи без них. Я ложилась спать и наверняка знала, что будет продолжение. И  мое подсознание   продолжало выдавать мне то,  о чем  и я продолжала думать в минуты бодрствования – о любимой мамочке. 
Спустя 2-3 года я стала замечать, что сновидения о маме перестали носить «сериальный» характер, и мое подсознание стало брать редкие выходные дни. Потом эти «выходные» стали появляться все чаще и чаще. Но во снах я так же продолжала отчаянно искать мамочку, а когда видела ее живой, начинала рыдать. Иногда мое сердце охватывала такая тоска, что я сама себе спрашивала – откуда она, почему мне так тоскливо и грустно, когда мамочка моя вот здесь, рядом. И только, проснувшись, я понимала настоящую причину этой тоски: ведь мамочка оставалась живой только в моих снах, а не наяву.  Очень часто в своих этих сновидениях я признавалась мамуле в своей любви к ней и говорила, что нам ее очень-очень не хватает. И очень часто я искала ее, но она от меня неумолимо ускользала.

Время шло, и мои ночные свидания и поиски с мамулей становились все реже. Это меня даже стало как-то пугать. Я боялась, что она совсем перестанет мне сниться, и что у меня не станет этих встреч с ней. И я стала просить Бога, чтобы она продолжала мне сниться. И Господь всегда мне отвечал.  Я не злоупотребляла этими просьбами и не просила этих снов ежедневно. Но по моей мольбе Господь дарил мне эти встречи с мамочкой, видя, как я тоскую по ней.
Один из своих таких «вымоленных» снов я даже записала, поэтому он наиболее ярко и полно сохранился в моей памяти и сегодня. Эта запись была сделана мной 14.11.2005 года. Привожу ее в том виде, в каком она была записана тогда.
Вчера на ночь попросила Господа, чтобы мне приснилась мамочка. Я так по ней соскучилась. Так хотелось ее увидеть… И в итоге я в рыданиях проснулась в пять часов утра. Сон был такой яркий, такой реальный. После него я еще долго лежала и плакала, приходя в себя. Сон был непродолжительным, но настолько эффектным, что не могла я уже находиться в сонном состоянии. Стресс, переживаемый мною в нем, и чувства были настолько сильными и реальными, что пробудили меня, рыдающую прямо во сне. Вот этот сон:

Как будто бы была зима. Какая-то широкая улица большого незнакомого города. Я выскакиваю из дома, так как там мне было сообщено, что была мама, но она только что ушла, не дождавшись меня. Услышав это, я выбежала прямо в халатике на зимние и заснеженные улицы в ее поисках. И где-то вдали вижу, как она бежит от меня. Именно от меня. Она была в своем сером демисезонном пальто с норкой и в той самой норковой шапочке, в том самом любимом мною комплекте. Энергичная и изящная, моя нежная мамочка! Когда она увидела, что я ее догоняю, она не остановилась, но продолжала от меня убегать, оглядываясь назад, и что-то мне впопыхах крича. Я изо всей силы звала ее: «Мамочка, любименькая, подожди меня! Стой, мамочка!»

Мне было наплевать на то, что я в халате, что на меня смотрят прохожие, что на дворе зима. Я ничего не чувствовала – ни холода, ни неудобства, ни стыда. У меня было лишь одно непреодолимое желание – догнать мамочку, и оно захватывало всю мою сущность.  Я бежала и думала: «Нет, мамочка обязательно остановится. Она же видит, что я в одном халатике, она сжалится надо мной, ведь она моя мамочка, не может она не пожалеть меня!» Но она продолжала бежать. И было видно, что и она не хочет убегать. Я понимала во сне, что она вынужденно бежит от меня, против своего желания и воли. Все ее материнское естество противилось этому, но она почему-то не должна была встретиться со мною. И она продолжала бежать. Ей так трудно было делать это. Нет, не физически тяжело, а именно психологически, душевно – было видно, как мучительно ей было делать это – убегать от меня – плачущей и зовущей ее. Она не хотела, но продолжала  бежать от меня, не останавливаясь,  и все время, оглядываясь назад. И мы обе это понимали. Вся ее материнская душа противилась тому, что она не должна останавливаться. Почему-то она не должна была со мной встретиться.  Я не знала, почему. Но я ее отчаянно догоняла. Я звала ее и бежала. По дороге она обронила (или бросила специально?) свою ту норковую шапочку и еще шарфик – такой мягкий и нежный, беленький. Я по инерции пробежала мимо этих вещей, но потом остановилась и вернулась за ними. Они были такими дорогими моему сердцу! Не могла я оставить их на сером и грязном снегу. И уже с шапкой и шарфиком в руках я вновь принялась догонять мою нежную. Она была уже совсем рядом, всего в нескольких шагах. Я бежала и, рыдая, молила ее: «Мамочка, ну стой же, миленькая…»

И уже, когда я почти настигла ее, она, наконец, сдалась. Не выдержало ее нежное и чуткое материнское сердце такой боли, таких мук, такого крика моей души. Она остановилась, и я буквально ворвалась в ее объятия, плача и причитая: «Мамочка, я так соскучилась по тебе…  Мне так тебя не хватает»…
Я с ненасытимой жадностью целовала и целовала ее. И мне было так хорошо в ее драгоценных объятиях!  Мамочка тоже плакала, и тоже говорила: «Доченька, я так тоже по тебе соскучилась, мне так тоже сильно тебя не хватает!» И потом она стала мне что-то говорить. Она успела сказать мне всего 2 или 3 фразы, но от переполняющих меня чувств я проснулась…

Я  проснулась  от собственных всхлипов и содроганий всего моего тела. Проснулась и начала еще больше рыдать. Тогда я еще помнила эти ее слова, но потом забыла. Первое мое чувство от пробуждения – ужасная досада, что это всего-навсего сон. Досада от того, что я так быстро проснулась, не дослушала мамочку до конца, не досмотрела всего сна, не нацеловалась и не «наобнималась» с нею. Вот только мгновение назад она была в моих объятиях, и тут все растаяло с моим пробуждением…

Для себя я назвала этот сон как «Душевное расставание». Это было мое прощание с той, которую так сильно любила моя душа и по кому я так сильно скучала. В этом сне Господь дал мне с ней попрощаться, обняться. До этого все сны носили совершенно другой характер. Этим сном я как бы отпускала ее от себя. И она меня как бы благословила. Я не помню слов, которые она говорила мне в самом конце, но ощущение их какой-то важности осталось у меня до сих пор. Думаю, что если бы Богу было угодно, чтобы я их запомнила, то это непременно бы произошло. И я не делаю из этого проблемы, ведь это всего лишь сон.

Мне и сейчас продолжает сниться наша нежная мамочка. И довольно часто. Очень часто вижу ее в нашем родном гнездышке, где прошло наше детство. Но сны стали уже спокойнее. Нет больше этой надрывности души. Видимо, время делает свое дело и затягивает наши раны.   И до сей поры, когда она мне снится, мною овладевает непреодолимое желание защитить ее, уберечь от  чего-то страшного, от какой-то неминуемой беды.  Я смотрю на нее и часто не осознаю, почему же в моем сердце такая тоска, когда мама вот здесь, рядом… От чего или от кого мне так хочется ее уберечь?  И лишь, проснувшись, я понимаю причину этой неуходящей тоски…