Хватка

– Тебе надо попробовать! Это такой удивительный опыт! – Ольга буквально тянет меня за руку.
– И далеко идти не надо: видишь во-о-он там парк – где высокие деревья? – она указывает куда-то за окно.
Мне это абсолютно не интересно: я приехала сюда работать, а не участвовать в дурацких обрядах. Нужно выспаться, а завтра отнести в мэрию проектную документацию.
– В мире много чего удивительного. Это не значит, что всё это надо пробовать. И вообще, я спать хочу, – высвободившись из ее цепкой хватки, я продолжаю методично разбирать чемодан.
 – Мне сказали тебя встретить и всячески развлекать, –  Ольга кривит губы, – Кто ж знал, что ты такая зануда.
Да плевать, что обо мне подумают эти местные клуши. Наверное, они тут с тоски помирают – вот и развлекаются. А мне нужно быстренько утвердить проект магистрали и свалить домой.
– Ну, если передумаешь, только скажи, – не сдается моя новая знакомая, – Давай хоть посидим вечером в баре, выпьем – за то, чтобы у тебя всё прошло удачно.
Да, за это стоит выпить. И я соглашаюсь: немного расслабиться, всё же, не помешает.


Мы сидим с Ольгой на террасе бара моей гостиницы: я потягиваю пиво, она – коктейли. Летний вечер во всей красе – «тишь да гладь да Божья благодать». Но я предпочла бы купаться в море, а не согласовывать проект федеральной трассы с администрацией очередного городка.

– Так это вы – тот самый столичный инженер, что хочет сгубить наш город?
Оборачиваюсь, едва успевая подумать: «Что за бред?» Рядом с нашим столиком стоит пожилой мужчина: высокий, сухощавый, сверлит меня темными глазами из-под густых бровей. Смотрю на него в некоторой растерянности.
– На вид такая милая девушка, – его лицо смягчается, – Вас никак нельзя заподозрить в коварных планах.
– Потому что у меня их нет, – отвечаю довольно резко, глядя на него снизу вверх.
– А как же дорога?! – он всплескивает руками, – Это шумное грязное чудовище отравит наши земли и воздух! Это бары для дальнобойщиков, это придорожные гостиницы, которые… даже язык не поворачивается сказать такое при молодой женщине!
– Это рабочие места и быстрая и надежная доставка товаров, – говорю я, стараясь не раздражаться.
– Ничего этого нам не нужно! У нас есть всё необходимое, – взяв себя в руки, он внушает мне как малому ребенку. Устало вздохнув, стараюсь держать нейтралитет:
– Обсудите это всё со своим мэром и городским советом. Я – всего лишь инженер путей сообщения.
– Да. И вы можете проложить трассу в обход нашего города. 
– Не могу. У меня распоряжение от федеральных властей, – не говоря уже о том, что это влетит в копеечку.

Некоторое время мужчина молча смотрит на меня. Потом улыбается:
– Извините, я не представился. Как невежливо с моей стороны. Всеволод Ярославович Владимирский, глава городского совета, – и протягивает мне руку.
– Дарья Семёнова, – неохотно протягиваю свою. Он цепко жмет её, и на мгновение я чувствую себя пойманной. Но через секунду он меня отпускает – словно нехотя. Или мне это кажется?
– Дарья – значит «дар», – его голос становится глубоким, почти бархатным, – Я уверен, Вы посланы Судьбой и поможете нам.

Тут он взглянул на кого-то рядом со мной, и я вспоминаю, что не одна за столиком. Оборачиваюсь к Ольге: она смотрит на Владимирского чуть ли не с обожанием. С чего бы это? Ну да мне всё равно. Надо как-то отвязаться от них: голова уже гудит и хочется лечь.
– Сделаю всё, что смогу, – пожимаю плечами. Встаю и прошу официанта принести счет.
– Прошу прощения, но я очень устала. А завтра – напряженный день.
– Да, конечно, – Владимирский вежливо улыбается. Но его глаза не отпускают меня, – Мы еще увидимся.
Ольга изображает подобие улыбки:
– Да, увидимся. Отдыхай. И звони, если что.
Я киваю и направляюсь в свой номер.


Определенно, не стоит брать разливное пиво в непроверенных местах: чёрт его знает, что они плеснули туда. В глазах плывет, ноги едва держат. Кое-как принимаю душ и ложусь в постель. Надеюсь, сон  меня исцелит – завтра, и правда, тяжелый день.

Ворочаюсь. Долго не могу уснуть. А когда засыпаю – проваливаюсь в какие-то тяжелые сны: душные, наполненные мраком и голосами. Не могу пошевелиться – что-то держит меня. Чьи-то руки на моих запястьях. И царапающая боль в груди.
Всё исчезло. Я слышу чей-то голос. Кто-то тихо зовет меня. Надо идти. Но я не хочу. Нет.

Просыпаюсь от того, что чувствую чей-то взгляд. Ольга стоит рядом с моей кроватью и смотрит на меня. Тихо, но с каким-то странным возбуждением в голосе говорит:
– Пойдем. Пойдем со мной.
В  голове туман. Пытаюсь собрать мысли, но не могу. Понимаю только одно: я должна идти.
Ольга хватает меня за руку и почти шипит:
– Идем.
Я встаю и одеваюсь. Едва дождавшись, пока я это сделаю, Ольга тащит меня на улицу.
Но куда? Не всё ли равно. Я должна. «Иди, иди» – пульсирует в моей голове, и я иду.


Улицы пустынны. Я тащусь, как привязанная, за Ольгой. Она явно знает, куда ведёт меня. Какая-то часть моего сознания пытается понять, что происходит – но тщетно. Я чувствую себя пассажиром в собственном теле. К тому же, пьяным пассажиром.
Дома вокруг сменились деревьями: мы вошли не то в парк, не то в лес. Темно. Лишь впереди – едва заметное сияние.

Это свет факелов, что в руках у людей. Отблески пламени выхватывают их лица из темноты. Значит, всё же, сон – кто сейчас с факелами ходит?

Ольга вталкивает меня в центр круга, и я вижу посреди него большой плоский камень с желобками по краям. Если бы это происходило не во сне, я бы испугалась – ни дать, ни взять жертвенный алтарь. Но я же знаю, что могу проснуться в любой момент, и потому мне интересно, что дальше.

Ага, вот и главный герой. Вернее, главный злодей – Всеволод Владимирский, собственной персоной. Нависает над камнем как статуя какого-нибудь божества. Ну да, с него только идолов и резать: крючковатый нос, злобно изогнутые губы и тяжелый взгляд из-под густых бровей. Почему… почему мне кажется это знакомым? Его присутствие вызывает во мне чувство дежа вю.

Чьи-то руки подталкивают меня и укладывают на камень. Я чувствую его шершавый холод через одежду.  И запах земли. Всё становится слишком реальным. Но почему-то я не боюсь. Словно всё так, как должно быть.

Мои руки вытянуты над моей головой и прижаты к камню. Я понимаю, что кто-то держит их. И это прикосновение… Оно мне знакомо! Эта цепкая хватка – я чувствую её не в первый раз. Она преследовала меня во снах – это прикосновение, эти руки! Я… вспоминаю что-то, но образы отрывочны и непонятны – просто ощущение беспомощности и липкого страха.

Ольга приближается ко мне. В руках ее нож. Она заносит его надо мной. Её руки трясутся – она не в силах нанести удар. Так и застыла надо мной.

Я чувствую, что хватка, удерживающая меня, исчезла. Владимирский отпихивает Ольгу, забирает у неё нож. Смотрит на меня. И мне становится страшно.

В одно мгновение он оказывается сидящим на мне, придавливая мои ноги своим весом. Вот теперь всё реально до жути. В одно мгновение я понимаю, что должна действовать –  сейчас или никогда. Взмах его руки… в которую я вцепляюсь со всей силой своего страха, не позволяя воткнуть в себя нож. Второй рукой он пытается отцепить меня. Лезвие всё ближе. Я вижу перед собой запястье держащей нож руки, и в отчаянии кусаю его. Впиваюсь зубами словно хочу выдрать кусок плоти. Владимирский кричит и роняет нож. Моя рука хватает оружие и вонзает в грудь этого монстра, и снова, и снова. Я наношу удары, не глядя и не чувствуя. И лишь когда Владимирский падает с меня на землю, понимаю, что вся в крови. В его крови.
Рядом никого нет. Только я и тело на земле. Остальные разбежались – к счастью для меня. Я поднимаюсь с камня и куда-то иду. Желание только одно: умыться и переодеться. Смыть с себя ужас и кровь.


Умываюсь в фонтанчике. Бессильно опускаюсь рядом с ним. Понимаю, что я на улице городка и меня увидят. Но мне уже всё равно. Сейчас всё равно. Не могу пошевелиться. Закрываю глаза и слышу в отдалении звуки сирен.

Я помню. Теперь я точно знаю, что это были его руки. Тогда, десять лет назад. На меня напали, когда я гуляла с моим бывшим парнем в лесу. Он и напал. Только, как оказалось, он был не один. Но второго я не видела – он сидел позади и держал мои руки. Пока мой бывший развлекался со мной и ножом. К счастью, кто-то заметил нас, вспугнул моих мучителей. И я спаслась. Парня арестовали. Но сообщника так и не нашли. И не найдут. Я убила его.

Нет, мне не легче. Но я уже не боюсь.