Дополнительная информация

   Огромное солнце вставало высоко над горизонтом. Снег искрился и слепил глаза. В тундре чувствовалось приближение весны. Дыхание разогретого воздуха достигало полярных берёзок, и те слабо реагировали на неожиданное тепло набуханием почек. И хотя ночные заморозки давали о себе знать, иногда приближаясь к двадцати градусам, днём на солнце было тепло. В низинах из-под грязно-серого снега уже появились весёлые ручейки. Вылезший по краям оврагов ивняк покрылся пушистыми почками, и куропатки с шумным клёкотом пытались достать сладкое лакомство, шумно хлопая крыльями и смешно подпрыгивая, вытягивая от напряжения шеи. Сугробы покрылись твёрдой коркой, по которой бегали  серые облезлые песцы. Они безбоязненно забирались на помойки, пугая жителей противным хриплым лаем. С юга потянулись стаи уток. Природа просыпалась.
   В низине между холмов тихо журчал таёжный ручей. Берег ручья зарос ивовыми кустами и мелкорослыми берёзами. Только изредка встречались хилые сосёнки, ощетинившиеся иголками до самого низа. На заросшей густым ивняком поляне, притулившись к  трём соснам, стояла избушка. Издалека нельзя было даже разобрать, что среди зарослей виднеется какое-то строение. Крыша избушки заросла травой, и из-под дёрна кое-где проглядывали жидкие кустики северной берёзы. Так что издали избушку можно было принять за небольшой  заросший холм. Только широкая печная труба выдавала присутствие человеческого жилья. Избушка была собрана из остатков селения Егор-Вань, расселённого во время укрупнений колхозов и ямы от погребов которого виднелись неподалёку. Часть домов сожгли, а часть увезли на новое место, и только убогая охотничья избушка напоминала о кипевшей здесь жизни. Потом в ней жили охотники-промысловики, но со временем охотхозяйство заглохло, и избушка опустела. Изредка наведывались одинокие любители побродить по тундре с ружьём, да любопытные туристы останавливались на днёвку
   Дед Игнат открыл  для себя избушку, когда приехал навестить могилки родителей. Давно просил он председателя колхоза свозить на родные места, где прошло его детство. Наконец председатель выделил вездеход с шустрым водителем, тот и показал Игнату заброшенную избушку промысловиков. А уже на следующую зиму Игнат, согласно официальному договору, был доставлен вертолётом на место для отлова куропаток и сдачи в кооперацию их тушек. Куропаток было много, и они огромными стаями водились в округе. В избушке и поселился дед, захватив с собой припасы на полгода, хотя вертолёт регулярно прилетал за куропатками, привозя с собой  продукты и припасы.
   Дед Игнат открыл глаза и пошевелил рукой. Рука занемела и ничего не чувствовала. «Старческая слабость или просто отлежал?» - подумал дед и медленно приподнялся с кровати. Кровать пронзительно скрипнула. «Ну вот и ты недовольна, старушка», – проворчал Игнат и окончательно проснулся. Мышцы болели. Чувствовалось приближение непогоды. «Пурга будет», - пробормотал Игнат, кряхтя и постанывая встал с кровати и выглянул в небольшое оконце. Небо было чистое, и только на горизонте виднелась полупрозрачная тучка. На прикреплённом к раме термометре  столбик показывал минус двадцать градусов. «Странно, - подумал дед, - Мороз, а крутит, как на пургу». В избушке было тепло, он заглянул в печку – в золе теплился огонёк. Подбросив пару полешек, дед наскоро умылся, накинул на себя полушубок и выскочил за дверь. Сухой воздух обдал резким морозом, который мелкими иглами оцарапал лицо. Игнат присел от неожиданности и с силой похлопал себя по бокам. « Пробирает», - пробормотал он, снимая с крючка, прибитого возле двери, широкие лыжи, обитые коротким оленьим  мехом. Игнат закрепил на широких валенках лыжи и заскользил по насту. Вокруг избушки были разбросаны загородки из веток. В проёмах расставлены петли на куропаток. Хитрое приспособление поражало своей кажущейся простотой. Возле петли с той и другой стороны рассыпалось лакомство в виде почек, и куропатка, поклевав корм с одной стороны, тянулась к кучке на другую и невольно затягивала на шее петлю. Оставалось только собирать пойманную птицу.
   Лыжи легко скользили по плотному насту. Первая же петля была туго затянута на тонкой шее куропатки. Вокруг виднелись капли крови. Часть попала и на крылья. Игнат освободил птицу от стягивающей проволоки и с горечью отметил,  что тушка попорчена и заготовитель опять недоплатит. В другой петле билась живая куропатка. Стоило большого труда освободить трепыхавшуюся добычу. Свернув шею птице, дед сунул её в рюкзак. Дальше шли пустые петли. Видно птица почувствовала непогоду и ушла дальше, в тундру. За делом время пролетело незаметно. Небо затянуло низкими тучами, и слабый ветерок усилился. Пора было возвращаться. Игнат ещё раз оглядел обширное хозяйство и направился к избушке. Ветер дул всё сильнее и с остервенением расшвыривал колючий снег. Игнат с трудом открыл дверь и от изумления отпрянул. За столом сидел незнакомец. Он медленно отхлёбывал чай из хозяйской кружки. Возле стола, тускло сверкая алюминиевыми ножками, стоял станковый рюкзак. Заросшее густой щетиной лицо мужчины выражало крайнюю степень усталости. Под локтем у незнакомца лежал обрез двенадцатого калибра. Почерневшие пальцы  слегка дрожали. От этого подрагивания чай расплёскивался по столу, и темное пятно медленно растекалось по грязной клеёнке.
- Хозяин? – хрипло произнёс незнакомец.
- Ну да, - ответил Игнат, закрывая дверь.
- Пожрать бы чего.
- Сейчас разогрею макароны. А ты откуда же будешь?
- Да так, прохожий, - незнакомец криво улыбнулся и закашлялся.
- А что же ты, прохожий, так далеко забрёл?
-       Гуляю, - рассмеялся мужчина и зашёлся лающим кашлем. Игнат оглядел гостя. Лёгкая куртка и ботинки явно не предназначались для прогулки по тундре.
   Игнат быстро растопил печь, поставил на плиту кастрюлю и, неспеша помешивая, принялся разогревать макароны. Занимаясь делами, он выпустил из вида незнакомца. Тихий стон заставил его обернуться. Гость также сидел за столом, но голова его низко склонилась, и глаза были закрыты.
- Эй! Ты чего? – окликнул незнакомца дед.
- Мне бы прилечь, трое суток не спал.
- Вон кровать, ложись.
- Не могу, сил нет встать
-       Погоди, я тебе сейчас помогу, - Игнат подставил незнакомцу плечо. Тот попытался приподняться и обмяк. - Э-э, да у тебя жар.
   Перетащив безжизненное тело на кровать, Игнат попытался снять с него ботинки, но не смог. Разрезав обувь и стащив одежду, он ужаснулся. Почерневшие до самого паха ноги были похожи на две тумбы. Незнакомец полыхал жаром и что-то мычал сквозь стиснутый рот.
   «Не жилец»,- подумал дед.  Заварив траву, он ножом раздвинул стиснутые челюсти и влил отвар в рот. Больной закашлялся, но проглотил. Игнат укрыл незнакомца подвернувшимся тряпьём и присел к столу. За окном разбушевалась пурга. Ветер свирепо кидал снег в стекло, издавая царапающий звук. Видно погода испортилась надолго. Что же делать с гостем? Ему же  уход, и медикаменты какие-то нужны. Да и как лечить обмороженные ноги? Может, необходима ампутация? В голове мысли мелькали и цепляясь друг за друга, путались, образуя клубок неразрешимых проблем.
К ночи пурга немного стихла. Игнат натаскал с улицы про запас сухих дров, растопил печь и ощипал трёх куропаток. Сварив лёгкий бульон, он снова ножом раздвинул челюсти больного и медленно влил отвар в рот. Постелив себе на лавке, Игнат забылся тревожным сном. Несколько раз он просыпался, прислушиваясь к прерывистому дыханию больного, и снова впадал в тревожное забытьё.
   Утром следующего дня пурга ещё более рассвирепела. Мощь свиста ветра достигла силы грохота локомотива, летящего на всех парах. Впечатление усиливалось от громкого стука висящих снаружи капканов. Звук раздражал, но выходить на ветер было неохота. Игнат сел на лавку и вслушался в прерывистое дыхание незнакомца. Даже по хрипам можно было понять, что больному стало хуже. Он лежал на спине и уже не дышал, а сипел. Иногда вздохи больного прерывались глубоким стоном.
До вечера Игнат пролежал на лавке, слушая вой ветра и стоны больного. В сумерках как-то незаметно подкрался сон. Ночью Игнату снилось, что он едет в купейном вагоне и наслаждается красивыми видами из окна. Поезд остановился на каком-то полустанке и Игнат пытался узнать его название. Проводник что-то сказал и исчез. Игнат хотел спросить попутчика и обернулся. Напротив сидел незнакомец с перекошенным лицом и закрытыми глазами. Руки незнакомца тянулись к горлу Игната. От страха он попытался закричать, но из горла вырвался только сдавленный клёкот. От этого клёкота Игнат и проснулся. В избушке было светло и тихо. Пурга окончилась и ветер стих. Но Игната насторожила не тишина за окном, а то, что незнакомец не дышал. Вскочив с лавки он подбежал к кровати: труп незнакомца был ещё тёплый, но первые признаки смерти наложили неизгладимые следы на спокойное лицо.
   Дед задумался. До прилёта вертолёта оставалось полмесяца. Не лежать же мёртвяку в избушке.  И тогда Игнат обмотал тело куском брезента, с трудом выволок его наружу и завалил досками, чтобы  не погрызли звери.
   Дел было много, и Игнат принялся за восстановление оградок с петлями. Пурга замела силки и стоило большого труда откапывать петли из-под снега. Намаявшись за целый день, дед кряхтя и постанывая вернулся в избушку, растопил печь и поставил на плиту чайник. И тут взгляд его остановился на рюкзаке. Рюкзак был набит чем-то под завязку и был довольно тяжёл. Развязав горловину, Игнат невольно ойкнул: внутри лежали тугие пачки новеньких купюр, перетянутые банковской обёрткой. «Ничего себе, богатство», - подумал Игнат, завязывая бечёвку.  Затем он внимательно осмотрел наружные карманы рюкзака и удовлетворённо хмыкнул, найдя то, что искал. В руках его оказалась бумажка, завёрнутая в целлофан и три патрона, заряженные пулями. Игнат развернул бумажку. Это была справка об освобождении на имя Скоробогатова Евгения Сергеевича. Больше в рюкзаке ничего не было. Засунув рюкзак под кровать, Игнат лёг спать.
   Следующий день как всегда пролетел в заботах по хозяйству. К вечеру он еле доплёлся до избушки и тут за окном раздалось тарахтенье. Выглянув за дверь, Игнат увидел участкового, сидевшего на снегоходе «Буран». Игнат сразу узнал его, несмотря на накинутую сверху малицу.
- Здорово! Ты один? – спросил участковый, не сходя со снегохода.
- Здорово, Данилыч. Сейчас один, - ответил Игнат.
- Что, гости были?
- Был тут один, сейчас труп за углом лежит.
- Пришил что ли?
- Нет, сам помер.
- Ну, так, теперь давай, рассказывай, - милиционер слез с «Бурана». - Пройти можно?
- Проходи. Чай на плите. Воды не жалко, - Игнат прошёл с участковым в избушку.
   В избушке участковый снял малицу и остался в форменном кителе с лейтенантскими погонами. Форменные же брюки были заправлены в высокие пимы. Он стряхнул с пим снег и присел за стол, доставая планшет с бумагами.
- Ты как меня нашёл? – Игнат разлил по кружкам чай.
- Председатель подсказал, показал на карте избушку, я и вспомнил, как охотился в здешних местах. Ты скажи, что-нибудь у твоего гостя было?
- Вон под кроватью рюкзак и обрез. Да вот ещё справка об освобождении.
   Милиционер взял справку и медленно прочитал фамилию.
- Вот это да. Его же по всем поездам ищут. Они с напарником инкассатора ограбили. Говорят полтора миллиона взяли. Напарника в перестрелке убили, а этот, видишь, смылся. Думали,  он на юг подался, а он в тундру удрал. Когда сообщали, там ещё какая-то дополнительная информация шла, наверно насчёт денег. Да я слушать не стал. Думал, мне ни к чему, а он, видишь, здесь оказался.  А в рюкзаке что?
- Посмотри сам, - Игнат вытянул из-под кровати рюкзак и пододвинул к столу.
Участковый развязал тесёмки и тихо присвистнул: 
-       Лихо! Наверно, об этом хотели сообщить. Ты, дед, случаем не прибрал пачечку?
- На кой она. Мне и так хватает. С такими деньгами одна морока. Узнает кто, грехов не оберёшься.
- Ну ладно, ты мне подробно всё расскажи, а я запишу.
Участковый вытащил из планшета бланки протоколов дознания и принялся записывать. Игнат обстоятельно рассказал о встрече с незваным гостем, о пурге, о болезни и смерти незнакомца. Закончив рассказ, он развёл руками:
- Ну, вот и всё. Дальше уже сам видишь.
- Хорошо. Прочитай. Всё я правильно записал?
   Игнат медленно прочёл записи и удовлетворённо кивнул.
- Тогда на каждом листе напиши: «С моих слов записано верно» и распишись.
   Игнат расписался и протянул протокол участковому.
- Вот и ладненько. Рюкзак и обрез забираю и, если ты не возражаешь, я у тебя переночую, а с утра выеду. Место у тебя найдётся? – милиционер оглядел избушку.
- Ночуй на здоровье. Вон, лавка свободна.
   На следующее утро участковый увязал рюкзак с обрезом на снегоход и, наскоро попив чаю, выехал в посёлок.
   Игнат принялся чинить порванную одежду. Закончив, он тепло оделся и отправился проверять петли. Ещё издалека услышал гул снегохода. Участковый возвращался. Через несколько минут «Буран» остановился.
  - Забыл что? – спросил Игнат и осёкся. На него в упор смотрел ствол обреза. Последнее, что он увидел, это яркую вспышку выстрела.
   Участковый взвалил тело на снегоход, прихватил лыжи и подъехал к реке. Свалив тяжёлую ношу на лёд, подтащил к широкой промоине и спустил в воду. Туда же отправил обрез. Затем прошёлся на лыжах до избушки и обратно. На снегу обозначился чёткий след. Он кинул одну лыжу в воду, и её тут же унесло течением, а вторую оставил на берегу. По виду получалось, что дед провалился под лёд и утонул.
    Милиционер внимательно оглядел место действия и вернулся на снегоходе в избушку. Он разжёг печку и кинул листки протокола в огонь. Посидев возле печки, участковый вспомнил про рацию. Чертыхнувшись, он включил аппаратуру и сквозь треск помех услышал свои позывные. Он вяло ответил и через секунду получил в трубку порцию нагоняя. Начальственный голос требовал отчета. Участковый ответил, что нашёл труп преступника, умершего от гангрены. Деда он не видел, но предполагает, что тот утонул. Голос спросил: «Нашёл деньги?» «Нет,- ответил участковый,- денег я не видел». «Где-то запрятал, – прогрохотал голос, - ну чёрт с ними. Со временем пропадут, а если кто и найдёт, мы быстро вычислим. Помнишь, дополнительно была информация: пачки новые и номера банк зафиксировал, так что эта информация уже во все филиалы разослана».
   Что дальше говорил голос, участковый не слышал. Он кинулся к снегоходу, дрожащими руками развязал рюкзак и выхватил из него первую попавшуюся пачку. Купюры отличались номерами на одну цифру. Да, это были настоящие деньги с водяными знаками, со всей системой защиты, с настоящими номерами, но на них ничего нельзя было купить. Предъявленная купюра была равнозначна  бумаге с надписью: «Я – вор».
   Участковый тупо вытаскивал из пачки купюры, вчитываясь в последние цифры номера:
   - «Один, два, три, четыре…».
   Так шло до нуля. И снова: «Один, два, три…».
   Затем он разодрал другую пачку и стал считать, потом третью…
   Хрустящие, новенькие купюры приятно холодили пальцы. Но это были не деньги. Может, где-то это были  и деньги, но в руках у нашедшего они превращались в простые бумажки. Ещё несколько минут участковый  продолжал выдёргивать из пачек купюры и кидать под ноги. При этом он повторял, как заведённый: «Дополнительная информация… Дополнительная информация». Потом затих и, глядя на кучу денег, принялся хохотать.
   Солнце нагревало снегоход, и  капли воды стекали с гусениц на подтаявший наст. Свежий ветерок шевелил сухую траву, вылезшую по краям колеи. Пахло снегом и бензином.