Военачальники не проспавшие войну

Посвящаю светлой памяти моих родителей
Мартыновой Анне Никитовне
Мартынову Ивану Исаковичу


«И мы сражались как Брестская крепость …»

22 июня 1941 года фашистская Германия обрушила всю свою военную мощь против Советского Союза. Войска трех Особых военных округов – Прибалтийского, Белорусского, Киевского, - преобразованные в первый день войны, соответственно, в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, первыми вступили в смертельную схватку от Черного до Балтийского моря с подлым, умным, коварным, хитрым, с невиданно жестоким врагом.  Но в обширной мемуарной, и даже справочной, литературе сражения в Прибалтике обходят молчанием, или ограничиваются общими фразами, далёкими  от реальных событий.

Общее мнение о событиях на территории Белоруссии и Украины можно описать кратко. Главное разведывательное управление Генштаба Красной Армии (возглавлял генерал-лейтенант Голиков Ф.И.) не смогло определить направление главного удара противника, да и полученные объективные данные  разведуправление подвергало собственной корректировке, в результате чего предполагалось, что основные событии развернутся на Украине. По этой причине Киевскому Особому округу уделялось повышенное внимание, ему направлялись, в первую очередь, лучшие материальные и людские ресурсы. Тем самым, в какой-то степени, берётся под защиту преступная халатность командования Белорусского Особого военного округа под командованием генерала армии  Павлова Д.Г. Данный вывод отчётливо виден из количественного сравнения материальных ресурсов  Северо-Западного и Западных фронтов.

Северо-Западный фронт

силы и средства     Прибалтийский округ   противник   соотношение
 
личный состав (тыс. чел.)  348             655               1 : 1,8

орудия и миномёты        5573             7673               1 : 1,4      

 танки                1393              1389               1 : 1

 самолёты (боевые)      1210              1070               1,1 : 1 


Западный фронт
 
силы и средства      Белорусский округ     противник    соотношение
 
личный состав
(тыс. чело чел.)        672                820              1 : 1,2 

орудия и миномёты      10087                10763            1 : 1,1

танки                2 502               1177             2,1 : 1

самолёты (боевые)      1909               1468             1,3 : 1   


 
Как же описываются военные действия перечисленных фронтов в различных источниках?

В мемуарной литературе о сражениях в Прибалтике авторы, за редким исключением,  постарались  отделаться молчанием. Даже Г.К.Жуков в своих мемуаров был немногословен: «Рано утром 26 июня Н.Ф.Ватутин (Первый заместитель начальника Генерального штаба, замещавший в эти дни обязанности начальника Генштаба – И.М.) сообщил мне; «Дела в Прибалтике и Белоруссии сложились неблагополучно. 8-я армия отходит на Ригу, 11-я пробивается в направлении Полоцка».

Без дополнительной расшифровки данная информация мало что проясняет.

Справка. Первоначально в состав Прибалтийского военного округа, образованного в мае 1940 года, входили две армии -  8-я и 11- я.

Восьмая армия была сформирована в 1939 году на базе Новгородской оперативной группы Ленинградского  военного округа с задачей обеспечения безопасности северо-западных границ СССР.

Одиннадцатая армия была сформирована в 1939 году в Белорусском военном округе.

В мае 1941 –го года в округе стала формироваться 27-я армия.

Косвенное признание упорных героических сражений на территории Прибалтики отмечает в своих мемуарах А.М.Василевский, в ту пору Первый заместитель начальника оперативного управления Генерального штаба, позднее и начальник Генштаба: «Никто из стоявших у кормила политического и военного правления Германии не сомневался в  том, что наступление на Ленинград будет произведено быстро, без каких-либо осложнений. Они уповали на превосходство в силах,  нацеленных на Ленинград группы армий «Север» - один к трём в её пользу. Они также рассчитывали, что малочисленные советские войска, прикрывавшие Прибалтику, не смогут показать высоких боевых качеств, так как будут сломлены морально и психологически.»

Василевский не стал, или ему не позволила цензура, более определённо раскрыть данную тему.

В научно-справочном издании Института военной истории  Министерства обороны  Российской Федерации «Великая Отечественная война 1941-1945 годов. Действующая армия», изданном в 2005 году,   дана с большими разночтениями хроника событий 1941 года. Процитируем только некоторые из них, относящие к теме нашего исследования. 
    
«В оборонительной операции 1941 года в Прибалтике войска фронта потерпели поражение и отступили на глубину до 450 км. В августе они вели боевые действия на стародубском и новгородско-чудском направлениях, в сентябре отражали наступление противника под Демянском. « (с.- 41)

«Войска Западного фронта участвовали в стратегической оборонительной операции 1941 г. в Белоруссии, в Смоленском сражении (10 июля -10 сентября 1941 г.) в Московской битве (30 сентября 1941 года – 20 апреля 1942 г.)». (с.- 28)
 
Далее перечисляются успешные оборонительные и наступательные операции, в которых участвовали войска Западного фронта,  и ни слова о трагедии наших войск на территории Белоруссии в 1941 году.

По данной информации события в Прибалтике обстояли хуже, чем в Белоруссии. Так ли это в действительности?

Очевидно, корпоративные интересы не позволили военным историкам, обладающих богатейшей  исследовательской базой, к которой имеет допуск ограниченный круг людей, дать достоверную и полную картину военных событий на территории Прибалтики и Белоруссии. Это особенно отчетливо видно, когда знакомишься с событиями с более подробной расшифровкой.

Начнём с характеристики командующих фронтами.

«С началом Великой Отечественной войны генерал-полковник Ф.И. Кузнецов командовал войсками Северо-Западного фронта. В этой должности участвовал в приграничных сражениях,  в ходе которых советские войска потерпели тяжёлое поражение. Противнику удалось силами 3-й и 4-й танковых групп глубоко вклиниться на шауляйском и каунасском направлениях, продвинуться  более чем на 300 км. ... Они вышли к реке Западная Двина в районе города Даугавпилс и захватили плацдарм на её правом берегу.» (с.-38).

«В первые дни Великой Отечественной войны генерал армии Д.Г.Павлов командовал войсками Западного фронта. К концу первого дня боёв в полосе Западного фронта  сложилось тяжёлое положение. Штабу фронта не удалось наладить твёрдое управление войсками. Связь с армиями была неустойчивой. Командование фронта конкретными данными о составе вторгшихся вражеских сил не располагало, поэтому оно не было в состоянии активно влиять на ход боевых действий в соответствии  со сложившейся обстановкой.

В конце 22 июня штаб Западного фронта получил специальную директиву НКО, в которой содержалось требование перейти к решительным наступательным действиям с целью разгрома вражеских группировок. Эта задача ставилась без учёта состояния и возможностей войск фронта. И всё же генерал армии Д.Г.Павлов отдал распоряжение о нанесении рано утром 23 июня контрудара в направлении на город Гродно и Брест. Согласованного контрудара по наступательной группировке немецко-фашистских войск не получилось. Однако крупное сражение, развернувшееся 24 июня на гродненском направлении, заставило фашистское командование дополнительно перебросить сюда ещё два армейских корпуса и повернуть некоторые части 3-й танковой группы на север.» (с.  338-339).

Из выше сказанного вытекает, что, как командующий фронтом, Ф.И.Кузнецов слабее Д.Г.Павлова.

Как же в этом издании характеризуются действия армий двух данных фронтов?

«С утра 22 июня войска 8-ой армии вступили в тяжёлые бои  с превосходящими силами немецких войск на шяуляйском направлении.

23-25 июня 1941г. её 12-й механизированный корпус с частью сил 3-го механизированного корпуса 11-й армии нанёс юго-западнее Шяуляя контрудар по соединениям 4-й танковой группы противника, в результате которого их продвижение было задержано на несколько дней. (По некоторым данным, наши войска уничтожили до 300 немецких танков. Даже начальник  Генерального штаба вермахта Гальдер в своём дневнике записал: «В тылу группы армий «Север» серьёзное беспокойство доставляют многочисленные остатки разбитых частей противника, часть которых имеет даже танки. Они бродят по лесам в тылу наших войск. Вследствие обширности территории и ограниченной численности наших войск в тылу бороться с этими группами крайне трудно.» - И.М.) 

…В июле-августе войска 8-й армии вели упорные бои на территории Эстонии.» ( с.- 103) 

«Согласно плану, 11- армия должна была прикрывать направление на Каунас и Вильнюс. Против войск армии противник сосредоточил крупную танковую группировку войск из состава групп армий «Центр» и «Север», отражая наступление которой  советские войска в   тяжёлых оборонительных боях понесла значительные потери и вынуждена была отойти на северо-восток, за реку Вилия.

В ходе оборонительных боёв   на дальних подступах к Ленинграду войска армии нанесли сильные контрудары по противнику в районах Сольцы и Старая Русса. В дальнейшем под ударами подошедших сил противника они отошли за  реку Ловать и до конца 1941 года  прочно обороняли рубежи  восточнее  г.Старая Русса – в более 200 километров от Ленинграда.» ( с.  108 – 109)

В это время на западном направлении наши войска уже отступили до стен Москвы.

Совсем иная тональность в описании действий армий Западного фронта, в которой нет и тени на трагедию  не проста фронта, а страны.

«Сначала Великой Отечественной войны 3-я армия в составе Западного фронта вела тяжелые оборонительные бои в районах Гродно, Лида, Новогрудок.

В конце июня 1941г. численно превосходящим силам противника удалось прорваться  в район Минска и отрезать войска армии от других сил фронта. До начала июля личный состав армии героически сражался в тылу противника, сковывая его значительные силы. В последующем  большая часть армии вышла с боями из окружения, некоторые её части  остались в тылу противника, где вели партизанские действия»… (с. 93-94).

Или. «Войска 10-й армии участвовали в оборонительной операции в Белоруссии на белостокском направлении, а 6-й механизированный и часть сил 6-го кавалерийского корпусов – в нанесении фронтового контрудара в районе Гродно.

В конце июня 1941г. численно превосходящим силам 2-й и 3-й танковых групп  противника удалось прорвать оборону Западного фронта на его флангах. Соединиться западнее Минска и окружить войска 10-й армии и основные силы соседних 3-й и 4-армий. Окружённые войска героически сражались до начала июля, не давая ему возможности развивать наступление на восток.  В последующем войска армии, понеся большие потери, группами и отрядами прорывались на соединение с основными силами фронта…» (с. 106-107) 

Как же в энциклопедических изданиях освящается деятельность Ф.И.Кузнецова?
 
«Кузняцоў Федар Iсідоравіч (29.91898, в. Балбечына, Горацкага раёна Магілёўскай вобласці - 22.31961, ваенны деяч, генерал-палкоўнік (1941). Дацэнт (1938). Скончыў Ваенную акадэмію імя Фрунзе (1926). У арміі з 1915, у чырвонай Арміі з 1918. Удзельнік 1-й сусветнай і грамадзянскай войн. З 1938 года намеснік камандуючага войскамі БВА, начальнік ваеннай акадэміі Генштаба, камандуючы ваеннымі акругамі. Удзельнік савецка-фінляндскай вайны 1939-40. У Вялікую Айчынную вайну камандуючы Паўночна-Заходняга і Цэнтральнага, намеснік Заходняга, Волхаўкага,  і Карэльскага франтоў. Удзельнік абарончых баёў у Прыбалтыцы, Крыме, пад Смаленскам, разгрому нямецка-фашыстскіх войск пад Масквой, Ленінградам і Ноўгарадам. У1945-48 камандуючы войскамі Уральскай ваеннай акругі. (Беларуская энцыклапедыя  ў 18 т., т.8,  1999, с.-563).

Даже после прочтения  этой скупой информации возникает чувство несправедливого отношения к неординарной личности. Почему Кузнецов Ф.И. не заслужил повышения по службе? Почему белорусские историки обошли молчанием его деятельность,? Он перед войной имел самое высокое звание среди белорусов.

Во втором издании БСЭ 1953 года выпуска сведения о Ф.И.Кузнецове вообще отсутствуют. В книге памяти Горецкого района сведения о нём более чем скупые. 

Основня причина такого положения – генерал-полковник Кузнецов  в невероятно трудных условиях подготовил войска округа к войне и не позволил врагу быстро захватить Ленинград, а правдивый рассказ о событиях в Прибалтике помог бы глубже понять истоки трагедии, постигшие нас на территории Беларуси в 1941 году.

Как мы уже говорили, Прибалтийский военный округ начал создаваться с мая 1940 года в составе 8-й и 11 армий. На территории округа в этот период дислоцировались Народные армии республик, солдаты которой были в августе-сентябре месяце пребразованы в каждой республике  в составе двух дивизий в стрелковый корпус численностью по 15 142 воинов. И если офицеры прошли хоть какой-то отбор, то солдаты поголвно стали воинами Красной Армии с немецким вооружением, у них даже форма осталась прежняя, изменили только нашивки.

Отсутствие инфроструктуры, обустроенной границы, недостаток вооружения поставил перед руководством округа решения сразу важных задач:

        а)  боевая подготовка войск;
        б)  сплачивание в единый коллектив прибывающие разрозненные подразделения;
        в)  повышение профессионализма офицерского состава ; 
        г ) создание необходимой инфроструктуры;
       д)  существенное улучшение транспортной сети. 

Первоначально в командование округом вступил генерал-полковник авиации А.Д. Локтионов, однако уже к концу 1940 года стало понятно, что Александр Дмитриевич не вполне справляется с возложенными на него полномочиями по командованию округом. На совещание руководящего состава РККА 23 - 31 декабря 1940 года командующий округом не прибыл, сославшись на болезнь, также отсутствовал и член Военного совета округа корпусной комиссар И.З. Сусайков. Зато начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант П.С. Кленов проявил завидную активность и осведомлённость  на совещании. После окончания такого знакового мероприятия командующий ПрибОВО и член Военного совета округа были освобождены от своих должностей. Командующим округом был назначен генерал-лейтенант Ф.И. Кузнецов (звание генерал-полковник присвоено в феврале 1941 г.), а членом Военного совета - корпусной комиссар П.А. Дибров. Начальник штаба округа сохранил свою должность.

Вступив в должность командующего округом, Кузнецов с присущей ему энергией  и смелостью  стал готовить войска к войне, войне оборонительной. Он не боялся взять ответственность и инициативу на себя, не стремился слепо следовать поступающим сверху приказам. Но он не знал, что враг не только по ту стороны границы, но и внутренний на высоких должностях. Так он отдаёт приказ о начале работ по светомаскировке городов и промышленных предприятий. Но получает строгую взбучку из Москвы. И не Жуков инициатор, как утверждают некоторые мемуаристы, а первые партийные  секретари Прибалтийских республик, которые пожаловались Сталину, что Кузнецов своими действиями нервирует население.

Офицеры, с молчаливого согласия командования, стали отправлять свои семьи в тыл страны – реакция Москвы прежняя. От командования потребовали прекратить эвакуацию семей и отменить прииказ о приведении в боевую готовность системы ПВО, так как он вызывает различные толки и нервирует общественность. Мы ниже покажем какую роль немецкая  сторона отводила семьям офицеров в предстоящей войне, верными помощниками которой оказались партийные чиновники.

В создавшейся ситуации Кузнецов для отвода глаз издает приказы для Москвы, а для исполнения отдает устно, даже командующих армиями он  вызыывает поодиночке и разговаривает без посторонних свидетелей.

В написании истории Великой Отечественной войны преобладает по-прежнему партийный взгляд, по-которому в трагических событиях обвинются Сталин и военные. И в то же время тщательно скрывают под грифом секретности материалы, относящиеся к теме военные и высшие партийные органы. Как известно, партийные секретари республик входили в  руководство военными округами и у них было больше возможностей донести узловые проблемы по прямому проводу Сталину. В первые часы войны высшее партийное  руководство Прибалтийских республик, а в Белоруссии ещё и приграничных областей, сбежали  в тыл, отсиделись до лучших времён, и возвратились на место для написания истории Великой Отечественной войны под своим бдительным контролем. Во времена перестройки журналы “Известия ЦК КПСС”, “Военно-исторический журнал” начали печатать отдельные материалы секретных фондов, но первый журнал вскоре “приказал долго жить”, а ВиЖу “дали по шапке” (в этом журнале за 1989 год много документов по Прибалтийскому военному округу).
 
О том, что происходило в городе Каунасе и других городах, дает представление письмо рядового коммуниста С. Болотского (белорусские коммунисты также писали письма такого содержания) на имя председателя Государственного Комитета Обороны И.В. Сталина. В нем он сообщал: «В день вероломного военного нападения фашистской Германии на нашу родину, т. е. 22 июня с.г., правительство и ЦК КП (б) Литвы позорно и воровски бежали из Каунаса в неизвестном направлении, оставив страну и народ на произвол судьбы, не подумав об эвакуации госучреждений, не уничтожив важнейших государственных документов…

Уже в 15 часов 22.6. правительство и ЦК КП (б) Литвы формировали транспортный состав классных вагонов для эвакуации своих семей.

Каунас – город небольшой, настороженное население видело караван транспорта правительственных автомашин, идущих на предельной скорости по направлению вокзала, нагруженных женщинами, детьми и чемоданами. Все это внесло деморализацию среди населения, и последние стихийно потянулись к вокзалу. В 16 часов 22.6. на вокзале можно было видеть такую картину: поголовно все члены правительства, члены ЦК и ответработники ЦК и правительства Литвы во главе с секретарями ЦК и уполномоченным ЦК ВКП (б) и СНК СССР Поздняковым выстроились на перроне вокзала в Каунасе, провожая свои семьи на Москву, будто отправляя их на курорты. Единственно, чего не хватало, так это цветов для отъезжающих. И все это происходило на глазах большого скопления людей на вокзале.

В 19 часов 22.6. правительство и ЦК КП (б) Литвы со своим тесным активом на своих автомашинах бесславно и позорно покинули Каунас, держа путь на Двинск… Часом позже оставили Каунас НКГБ и НКВД, и вся милиция была снята с постов. Погрузившись на автомашины со всем домашним скарбом (вплоть до кроватей и матрацев), потянулись из города по направлению Утян вслед за правительством. Эта чудовищная картина окончательно внесла замешательство и невообразимую панику среди населения…»

Аналогичная обстановка и в других городах Литвы позволяет сделать предположение, что многие в руководстве республики заранее знали о начале войны. Об этом свидетельствуют воспоминание жены пограничника Бориса Капустина, которые проживали в Лиепаи. Муж сумел утром 22 июня 1941 позвонить и успел до  прекращения связи сказать несколько слов. Он посоветовал беременной жене срочно эвакуироваться, что скоро отходит корабль. Бросив всё, она побежала на пристань и увидела странную картину.  Люди грузятся на корабль с вещами, даже мебель забирают (было время собраться !!!), а она ничего не успела взять, только с маленькой сумочкой и эвакуировалась.

Такую же картину описывает в своих воспоминаниях и  мой отец.

Без рассекречивания по данной теме материалов нам не понять развитие событий в Прибалтике и Украине в послевоенное время и  как тщательно оберегали пятую колону военного времени. Не все так просто и в Белоруссии.

С первых дней июня Кузнецов приступил к работа по приведению округа в повышенную готовность. Уже 14 июня Военный совет округа своим решением обратил внимание командования частей и соединений на нарастание военной опасности. В этот же день в ночное время, скрытно, под видом учений началась передислокация 4-х стрелковх дивизий и управления 65-го срелкового корпуса в приграничную зону. Ближе к границе перебрасывались  четыре корпусных артполка и один гаубичный полк резерва Главного командования. Началось сосредоточение в новых районах 3-го и 12-го механизированных корпусов. Штабы внесли коррективы в планы своей подготовки. Были сведены к минимуму мероприятия общественного характера. На всей территории военного округа была введена повышенная боевая готовность.   Масштабы этой работы с каждым днём нарастали. Так, 18 июня из Риги под видом учений был перебазирован первый эшелон штаба округа (250 генералов, который к 12  часам 20 июня занял подготовленный командный пункт в лесу недалеко от Паневежиса. Остальной состав штаба округа был выведен в ночь на 21 июня, т.е. более чем за сутки до начала войны. О других мероприятиях, проводимых в округе свидетельствует приказ № 00229, отданный Ф.И.Кузнецовым 18 июня.

ДИРЕКТИВА ШТАБА ПРИБАЛТИЙСКОГО ОСОБОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ:

4. Командующим 8-й и 11-й армиями:
а) определить на участке каждой армии пункты организации полевых складов, ПТ мин, ВВ и противопехотных заграждений на предмет устройства определённых, предусмотренных планом заграждений. Указанное имущество сосредоточить в организованных складах к 21.6.41;

б) для постановки минных заграждений определить состав команд, откуда их выделять, и план работы их. Всё это через начинжов пограничных дивизий;

в) приступить к заготовке подручных материалов (плоты, баржи и т.д.) для устройства переправ через реки Вилия, Невяжа, Дубисса. Пункты переправ установить совместно с оперативным отделом штаба округа.
30-й и 4-й понтонные полки подчинить военному совету 11-й армии. Полки иметь в полной готовности для наводки мостов через р. Неман. Рядом учений проверить условие наводки мостов этими полками, добившись минимальных сроков выполнения;

е) командующим войсками 8-й и 11-й армий - с целью разрушения наиболее ответственных мостов в полосе: госграница и тыловая линия Шяуляй, Каунас, р. Неман прорекогносцировать эти мосты, определить для каждого из них количество ВВ, команды подрывников и в ближайших пунктах от них сосредоточить все средства для подрывания. План разрушения мостов утвердить военному совету армии.

Срок выполнения 21.6.41.

7. Командующим войсками армий и начальнику АБТВ округа.
Создать за счёт каждого автобата отдельные взводы цистерн, применив для этой цели установку контейнеров на грузовых машинах, количество создаваемых отдельных взводов - 4. Срок выполнения - 23.6.41 г. Эти отдельные взводы в количестве подвижного резерва держать: Тельшай, Шяуляй, Кейданы, Ионова в распоряжении командующих армиями.

д) Отобрать из числа частей округа (кроме механизированных и авиационных) бензоцистерны и передать их по 50 проц. в 3 и 12 мк. Срок выполнения 21.6.41 г.;

е) Принять все меры обеспечения каждой машины и трактора запасными частями, а через начальника ОСТ принадлежностями для заправки машин (воронки, вёдра).

ЦАМО, ф.344, оп.5564, д. 1, лл.34-35

Соответствующие приказы и распоряжения были отданы  командующими и начальниками штабов армий. Так, начштаба 8-й армии в тот же день отдал распоряжение:

 «Оперативную группу штаба армии перебросить на КП Буяй к утру 19 июня.
Немедленно готовить место нового КП.
Выезд произвести скрытно, отдельными машинами.
С нового КП организовать связь с корпусами в течение первой половины дня 19 июня.»

Быстрое продвижение немцев произошло по не зависящим причинам от командования Северо-Западного фронта. Немцы в некоторых местах обошли защитников, которые продолжали сражаться, и противник не мог через их позиции ввести подкрепление. Но покинула свои позиции 3-я армия Западного фронта, в результате которого образовался 130 километровый разрыв. В него и устремилась 3-я  танковая группа генерала Гота. В дополнение к этому в 184 –й литовской дивизии 11-й армии были убиты все русские офицеры,  и она в полном составе перешла на сторону немцев. (Из-за многочисленных случаев дезертирства и перехода на сторону немцев все шесть территориальных дивизий Северо-Западного фронта в августе-сентябре были расформированы.) На все грозные приказы из Москвы – перейти в решительное наступление, освободить занятые города - командующий фронтов Ф.И.Кузнецов честно отвечал, что у него нет резервов, а территориальные войска  ненадёжны. Он отдавал распоряжения, исходя из возможности имеющихся войск и наилучшего их использования.

А в это время героически оборонялись города, в которых народное ополчение возглавили руководители коммунисты. Наиболее известная из них – оборона Лиепаи (Либавы) с 23 по 28 июня.

Командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Н.А.Дидаев взял под своё командование все наличные силы  в районе Лиепаи  – отряд военных моряков и пограничников, курсантов училища ПВО и рабочих отрядов, которыми командовал первый секретарь горкома Микелис Бука. Силы оборонявшихся уступали по численности в несколько раз, особенно в артиллерии и миномётах.

6 суток сражалась Лиепая. На исходе были боеприпасы, редели ряды защитников.  Не смогли помочь осаждённым и извне. Не смог прорваться к защитникам направленный командованием Северо-Западного фронта 28-й механизированный полк, усиленный батальоном Рижского пехотного училища и бронепоездом.  В создавшейся обстановке командир дивизии отдает приказ на прорыв в разных направлениях, для чего было создано несколько групп прорыва.

Все части защитников вышли организованно, уничтожив все воинское имущество, которое невозможно было вынести.

В 60-ые годы прошлого столетия почти каждый год по белорусскому радио звучала радиокомпозиция  Оборона Лиепаи, а затем, очевидно, кем-то была запрещена. 
 
         Из воспоминаний моего отца Мартынова Ивана Исаковича, 1913 года рождения. В Красной Армии с 1935 года, командовал ротой при освобождении Западной Белоруссии, участник Финской кампании, с вводом наших войск в Прибалтику командовал 5-ой стрелковой ротой прикрытия границы в составе 62-го полка 10 –й дивизии, которая входила в 8-ю армию. Уже 17 июня  ночью отец был поднят по тревоге и домой не возвращался. На мой вопрос – чем занимались в эти предвоенные дни? – говорил, что занимались боевой подготовкой и пополнением боевых запасов.

  По приказу штаба округа от 18 июня 1941 года 10-я дивизия заняла оборону на границе с Германией от Балтийского моря (мыс Паланга) до Швекшны, протяжённостью 80 километров. И она противостояла практически  всей клайпедской группировке противника.

Дивизия героически сражалась по всем правилам военного искуства. Немцы прорвали оборону в нескольких местах (на стыках дивизии, полков). Но штаб дивизии не потерял связи ни со штабом армии, ни со штабом фронта. Когда приграничные сражения превратились в очаговые, получили приказ сражаться до последней возможности, а затем отступать, обороняясь, в направлении Рига – Ленинград. Были указаны контрольные пункты сбора дивизии.

Батальон, в котором служил отец, в течение 5 дней в окружении  удерживал 12-километровый участок границы, и не отступил ни на шаг. Затем с боями организованно пробивался через Карены-Плунга-Шауляй. В районе Плунги на 6-й день войны более шести раз ходили в атаку. Но, прорвав одну линию обороны, нарывались на очередную. Поняв, что окружены основательно и на большую глубину, приняли решение пробиваться малыми группами. Отступали в ночное время, так как днём можно было наравться на националистические банды, которые были в форме советских бойцов.

В начале августа группа, в которой был и отец, на территоррии Эстонии подошла к переднему краю нашей обороны. При прорыве был ранен, потерял сознание, очнулся в плену, из которого пытался четыре раза бежать. Кто побывал в плену знает, что после каждого побега режим содержания ужесточался. Из последнего концлагеря –Хаммельбурга - отца освободили американцы, которым он обязан жизнью. Его долго лечили (в момент освобождения весил 45 килограммов при  90  до войны).

В фильтрационном лагере долго не задержался и возвратился в родную деревню.

Отец не любил вспоминать войну по разным причинам, только помашет головой и глубоко вздохнёт, прокомментировав иногда двумя словами, когда приходилось слышать или читать очередную красивую военную историю бравого участника войны. А мы, его трое детей, не докучали распросами, зная, как тяжело даются воспоминания о войне отцу и матери (об этом речь ниже). Только раз он скупо пооткровенничал, когда я с его слов заполнял присланную  в конце прошлого века ветеранами дивизии анкету. Предполагалось издание истории боевого пути 10-й стрелковой дивизии. Но книгу не сумели издать с туманными объяснениями, когда мы попросили помочь её приобрести. Скорее всего, им не позволили предать огласке нелицеприятную суровую героическую и трагическую правду о приграничных сражениях в Прибалтике. Ведь долгое время считалось, что не  только  отдельные заставы, но и целые пограничные отряды вместе с войсками усиления погибли. Об  их героической обороне прибалтийские историки молчали с одобрения местного руководста. На это были у них основания. А выжившим участникам быстро закрыывали рот, чтобы не говорили о трусости партийного руководства, о размахе националистического движения, о зверстве прибалтийских полицаев и т.д.

Судя по полузаполненной анкете, присланной отцу, её создатели провели большой объём исследовательской работы. Жаль, что эта страница истории Великой Отечественной войны по-прежнему не исследована и не обобщена (когда Сергей Смирнов вел передачу о защитниках Брестской крепости, отец как-то обмолвился: “ И мы так сражались как Брестская крепость. но о нас некому рассказать.”). И данная ситуация только выгодна тем, кто разжигал и продолжает распространять антисоветские и  антирусские     взгляды не только в Прибалтике и Украине…

Как мы уже говорили, части дивизии прошли боевую закалку в Финскую кампанию, как и её командующий. После перемещения её в Прибалтику для проживания солдат приспособили существовавшие воинские помещения, а все офицеры жили по квартирам, что создавало определённые трудности со сбором офицеров по тревоге. Командование округа, и в первую очередь его командующий Кузнецов, чётко представляли характер будущей войны, на примере Финской кампании видели к чему ведет слабая боевая подготовка войск, разгилдяйство интендантской службы, поэтому боевой подготовке воинов, повышению дисциплины придавалась большое значение. Проводилсь постоянные учебные тревоги, внезапные проверки.

Отец приводил такой пример. Он проводил  учебное занятие на местности и пришел проверяющий без сопровождения. Отец отдал лично честь, но не подал никакой команды. Проверяющий начал требовать объяснения. На что отец сослался на требование Устава внутренней службы. “Устав, старший лейтенант, вы знаете хорошо, а теперь посмотрим как поставлена в вашей роте боевая подготовка”, - сказал проверяющий и устроил проверку по полной программе. По её окончании… приказал выдать отцу премию в размере месячного оклада. Все это происходила на глазах подчинённых. Вот так воспитывали солдат и офицеров на личных примерах.

И ещё один пример приводил отец. Не снижая планов боевой подготовки, войска постоянно привлекались на стоительные работы. Не все солдаты старались. Были и такие, даже и среди младшего офицерского состав, кто жил по принципу – солдат спит, а служба идёт. Командующий отдает приказание выводить на работу в личное время, кто не выпоняет дневную норму, были разработаны моральные и материальные формы поощрения отличившихся.

У автора имеются  воспоминания членов семей офицеров, в которых они указывают, что офицеры были  вызваны по тревоге кто 17, кто 18, а кто и 19 июня и домой уже не возвращались.

Об уровне подготовки войск свидетельствует воспоминание генерал-майора И.И.Фадеева – бышего командира 10-й стрелковой дивизии, которые он дал 5 апреля 1953 года: “План обороны госграницы Литовской ССР я знал в полосе своей дивизии и соседа слева - 125-й . Со штабами дивизии и полков были отработаны боевые документы: приказы, распоряжения, карты дивизии и полков. Части соединения были натренированы в занятии районов обороны и огневых сооружений .

Хорошо была изучена местность всего участка обороны дивизии, ближайшие подходы для занятия оборонительных позиций и огневых сооружений до командования взвода включительно. Были оборудованы основные и запасные командные и наблюдательные пункты от штаба дивизии до командира рот включительно”.  (ВиЖ, № 3, 1989, с – 64).

Аналогичнная информация и во вспоминаниях бывших командующего 11-ой армии генерал-лейтенанта Морозова и начальника штаба  этой армии генерал-лейтенанта И.П.Шлёмина и других командиров.

Другими словами, войну войска Прибалтийского округа встретили не в постели или ресторанах. а в окопах. В последние предвоенные ночи спали не раздеваясь, тут же находилось и оружие.

Кто мешал проводить аналогичную работу и в других военных округах?

Эту информацию поддтвеждает и Г.К.Жуков: “После передачи в 00.30 директивы в округа мы с наркомом обороны по возвращении из Кремля неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами  Ф.И.Кузнецовым, Д.Г.Павловым, М.П.Кирпоносом и их начальниками штабов, которые, кроме Павлова, находились на своих местах.”

А Павлов в это время  культурно отдыхал в ресторане после культпохода в театр. Он не прервал мероприятия, хотя к нему в ложу театра неоднократно приходили с тревожным донесением  При нем была радиостанция ВЧ. Почему ему не указали место, где он должен был находится в это тревожное время?

  Из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что Северо-Западный фронт не смог выполнить в полной мере возложенные  на него обязанности, но, несмотря на то, что наступление немецких войск против войск СЗФ развивалось успешно и достаточно высокими темпами, противнику не удалось на территории Прибалтики полностью разгромить советские войска и провести хоть одну операцию по окружению наших армий (ни одно боеспособное  подразделение не сдалось в плен, сражались пока имелись боеприпасы и люди). Немцы не смогли, как первоначально планировали после захвата Вильнюса, повернуть 3-ю танковую группу Гота и наступать через Минск на Москву совместно  с группой Центр. Более того, они вынуждены были ввести в Прибалтику дополнительные силы.  Прибалтийский Особый военный округ, самый, кстати, слабый из особых округов СССР, сумел избежать катастрофического развития событий по белорусскому сценарию. Планируемое немцами беспрепятственное продвижение к Ленинграду было сорвано. Несмотря на это, командование Северо-Западного фронта в полном составе 30 июня было снято со своих постов с формулировкой «за неумелое управление войсками», а начальник штаба Клёнов П.С. арестован и через некоторое время  без суда его расстреляли. Позднее был арестован и командующий, успешно командовавший 8-й армией, генерал П.П.Собенников, ложно обвинённый в шпионаже.

Приказ об отстранении всего руководства Северо-Западного фронта последовал, как только Кузнецов отдал приказ о перебазировании частей на правый берег Западной Двины (Даугавы) и организации там новой линии обороны.

К сожалению, при новом руководстве дела фронта не улучшились.

Кто вы, генерал полковник Ф.И.Кузнецов – неудачник, Или загубленный талант военачальника?

О не объективной оценке действий Северо-Западного фронта свидетельствуют расчёты, которые првела авторская группа Генштаба и Военно-мемориального центра ВС РФ о потерях на фронтах в период с 22 июня по 9 июля 1941 года. При общей численности на Северо-Западном фронте 498000 человек среднесуточные потери составляли 4916 (0,988%),на Западном фронте, соответственно, 23210 (3,700%.
(«Великая Отечественная война без грифа секретности»,  М., Вече, 2014г., с.- 39)

               
Примечание. Расхождения с численным составов фронтов, приведенных ранее, связано с тем,  что войска перебрасывались и переподчинялись. Главное, что подсчеты велись по единой методике и в единые сроки  действий двух фронтов.

Незаурядные воинские способности у Ф.И.Кузнецова проявились уже в годы Гражданской войны. Об этом сказано в представлении его, помощника командира стрелкового полка, к награждению орденом Красного Знамени Приказом РВСР № 353 от 31 декабря 1921 года. Товариш Кузнецов Ф.И. “19 мая сего года при форсировании реки Березина он руководил переправой и своей энергией и распорядительностью под ружейным огнём противника быстро переправил полк на правый берег  реки Березина. Наступая с 1-м батальоном и пешей разведкой на д.Стефаново и, будучи окружён превосходящими силами противника, тов.Кузнецов, не растерявшись, своей твёрдостью и находчивостью вывел часть из тяжёлого положения почти без потерь. 19 мая,  когда наши части были выбиты из деревни Гуты и вынуждены отступить к переправе у господского двора Неговичи, тов Кузнецов, видя натиск противника на нашу переправу, с 1-м батальоном и пешей разведкой смело двинулся на превосходящие силы неприятия и принудил последнего отступить на дер. Гуты. Задавшись целью выбить противника из последней, названный товариш сосредоточил удар по этому пункту, но в самый разгар наступления был  ранен.”

Таким он предстаёт на всех постах. И обвинения, которые ствавили ему в вину, были определены дейсвиями,  скорее всего сознательно,   других должностных лиц. Его ли вина, что было затруднено управления войсками. В числе самых существенных недоработок оказалась выявление и борьба с вражеской агентурой. Ещё в буржуазной Прибалтике немецкая агентура действовала в открытую, а в начале 1941 года засылка диверсантов через западную границу увеличалась едва ли не в 10 раз. Наиболее благодатная почва для них была в Западной Украине и Прибалтике, в  республиках которых проживали этнические немцы. Летом 1940 года по заданию немецкой разведки нелегально прибыл в Литву бывший посол буржуазной Литвы в Германии полковник К.Шкипера, с приездом которого начала функционировать организованное контрреволюционное подполье. И хотя НКГБ Литвы с июля 1940 года по май 1941 года вскрыл и обезвредил 75 нелегальных организаций и групп, захватив при этом огромнное количество оружия и боеприпасов, 15 множительных аппаратов, но не смог существенно обезвредить националистические организации, которые имели своих сторонников во всех органах власти. Они  в ночь на 22 июня предприняли попытку захвата государственной власти и убийство активных сторонников советской власти не только в малых городах, но и в сталицах.   

Как стало вскоре известно, в первый же день войны гитлеровские диверсанты при помощи арайсовцев (члены команды латышских эсесовцев Виктора Арайса, отличавшиеся особой жестокостью) совершили в Риге несколько вооруженных нападений, даже пытались обстрелять военную комендатуру. Бойцы во главе с комендантом города полковником Ивашкиным быстро ликвидировали эту группу.

Бороться с диверсантами было нелегко, так как одевались они в советскую военную или милицейскую форму, почти без акцента говорили по-русски. Огромную помощь в ликвидации банд во многих городах воинам оказали трудящиеся под руководством партийных,  комсомольских и советских активистов, истребительные отряды, которые быстро навели порядок, в той же Риге. Но не везде было так.

Связь в эти дни была слабейшим звеном. Радиостанций не хватало, а проводная связь то и дело нарушалась  бомбежками, артобстрелами или диверсиями гитлеровской агентуры. Враг широко использовал подслушивание наших переговоров, часто подключался к нашим линиям и передавал ложные приказы. Все это создавало большие трудности в управлении войсками, не позволяло штабам оперативно реагировать на изменения в боевой обстановке. И нарушение радиосвязи между штабом фронта и 11-й армией произошло из-за повышенной подозрительности с обеих сторон, в какой-то момент каждая сторона посчитала, что ей передают сообщение под диктовку немцев. Подозрительность усилило переход высокого ранга военных на сторону немцев. Скорее всего, они были немецкими агентами.  Так, 27 июня со всеми документами добровольно сдался немцам  генерал-майор Трухин Фёдор Иванович с послужным списком:

5 июня 1940 года ему присваивают звание генерал майора;
С августа 1940 по январь 1941 –заместитель начальника 2-го отдела Управления боевой подготовки РККА:
С января  1941 года до сдачи в плен – заместитель начальника штаба фронта, начальник оперативного Управления.

Трухин никогда не состоял в рядах ВКП(б), его отец и брат были расстреляны за контрреволюционную деятельность в Гражданскую войну, но пятая колонна сумела его внедрить в высшие эшелоны власти и  провести по многим управлениям военного ведомства. Это был многознающий предатель,он стал мозгом власовской армии.

И ещё одно обстоятельство для информации. Предыдущий командующий  Прибалтийским военным округом генерал-полковник А.Д.Лактионов был в декабре 1940 года снят с должности, а позднее обвинён и в шпионаже, как тут же в штаб Ф.И.Кузнецова  прислали Трухина.


Работа делегатов связи была затруднена не только из-за растянутости фронта, но и охотой за ними  националистических групп. Но не прошла напрасно усиленная учёба командного состава. Все командующие корпусами, дивизиями, полками, проявили самостоятельную инициативу и действовали по своему усмотрению.

Также необоснованно обвиняют руководство Северо-Западного фронта в большой потере самолётов. А не было ли это кем-то спланировано заранее? Ведь не комплект лётного состава был огромен. «Например. 42 иап в первый день войны имел сто самолётов, а лётчиков только 24, 15-й иап имел Миг-1 - 54, а лётчиков, летающих на них,  - 23, в 6-й авиадивизии при наличии 236 бомбардировщиков и истребителей,а лётчиков только 175.»  (ВиЖ, № 9, 1989, с – 15).
 
Трудно объяснить многочисленные постоянные перемещения Кузнецова, когда ожидать можно было всего. В этом период летели головы с плеч у винных и не винных. Но 10 июля 1941 года его назначают командующим 21 армией. Непозволительная роскошь в это трудное для страны время опытному генерал-полковнику поручать командовать армией, когда почти все командующие армиями в это время были, в лучшем случае, генерал-лейтенантами.
 
Кузнецов сразу проявил свой талант военного специалиста и организует успешную наступательную операцию, в результате которой были освобождены Рогачёв и Жлобин. Вместе с защитниками Могилёва армия Кузнецова для немцев создала серьёзную угрозу его тыловым частям, наступающим на Москву. Но этот подвиг приписали исключительно командующему 63-м стрелковым корпусом генералу Петровскому Л.К.(это звание ему было присвоено по ходатайству Кузнецова Ф.И., который рассмотрел в нём талантливого командира), который, действительно, проявил героизм и лучшие человеческие качества в слаженных действиях всей армии. Об этом и пишет Г.К.Жуков в своих воспоминаниях: «В это время, когда противник вёл  наступление  к востоку от Днепра, части 21-й армии (командир генерал Ф.И.Кузнецов)  форсировали Днепр, освободили Рогачёв и Жлобин, с боями  двинулись в северо-западном направлении на Бобруйск. Главный удар осуществлял 63-й стрелковый корпус.

…Этим контрударом войска 21-й армии сковали восемь немецких дивизий. В то время это имело очень большое значение.»
 
Немцы в это время стремительно продвигались к Москве, откуда и были сняты дивизии и направлены к Гомелю. Своё решение Гитлер формулировал 28 июля 1941 года: «…важнейшей задачей является ликвидация угрозы на правом фланге группы армий «Центр» путём разгрома вражеской группировки, находящейся в районе Гомеля и севернее (ВиЖ, № 2, 1966, с.-84).

Против одного стрелкового корпуса Гитлер 8 дивизий не направлял бы.

Аналогично пишет и Гудериан, что он не может повернуть свои танки из-под Кричева в московском направлении, когда   советские войска могут нанести ему удар с тыла. И он впервые с первого дня войны вынужден был отдать приказ  о переходе к обороне.

Назначенный начальником штаба армии Сандалов Л.К., когда начал знакомиться с делами армии, пишет: «По приказу Кузнецова мы сегодня вечером переходим в наступление на Рогачёв, Бобруйск», - говорил мне командир 63-го стрелкового корпуса Петровский.»

Обнаружив большую концентрацию немецких войск, Кузнецов, уже в ранге командующего Центральным фронтом, отдаёт приказание 63-му стрелковому корпусу перейти к обороне. Трудно спрогнозировать, как бы развивались события, если бы Кузнецова неожиданно  не отозвали 10 августа в Москву и …  назначают командующим с 14 августа  51-й армией. И там он проявил себя блестящим командиром, но его в ноябре месяца этого года назначают начальником штаба  28-й резервной армией Московского военного округа, которой было поручено возведение оборонительных сооружений вокруг Москвы.

И такая чехарда с перемещением Ф.И.Кузнецова будет происходить на протяжении всей войны. Последняя его послевоенная должность, с которой он был в 1948 году отправлен в пятидесятилетнем возрасте в отставку (не в запас, а, именно, в отставку), – командующий войсками Уральского военного округа.

После отъезда Кузнецова в Москву дела на Центральном фронте при новом командующем генерал-лейтенанте Ефремовым М.Г. не пошли лучше,  и 25 августа фронт был упразднён, а его войска переданы в состав Брянского фронта. Сталин в разговоре с командующим войсками Брянского фронта А.И.Ерёменко  24 августа 1941 года  сказал: «Москву не удовлетворяет работа Ефремова.»

Узницы концлагеря «Димитравас» борются и … побеждают

Посещая Музеи Великой Отечественной войны в разных городах, в том числе и известный Красногорский в Подмосковье, экскурсоводам задавал постоянно два вопроса:

1.  Когда на территории бывшего Советского Союза для гражданского населения был создан фашистами первый концентрационный лагерь?

2. Какая деревня Советского Союза и когда стала первой Хатынью?

Ни разу не получил ответа.

Справка. Первый концлагерь «Димитравас» для гражданского населения, обитателям которого была уготована особая роль, начал функционировать  на второй день войны на территории Литвы.

Первой деревней, которую фашисты сожгли на четвёртый день войны вместе с жителями, была деревня Слохи Брестской области.

Обнародование данных фактов разоблачает главный аргумент фашистов, что в концлагерь попадали подпольщики и семьи партизан - лесных бандитов, что Советы вели войну не по правилам, вот если бы не было подпольщиков и партизан, не было б и концлагерей.

Такие высказывания звучат и поныне из уст немецких чиновников, как и оправдание содержания детей в концлагерях, что и Сталин не помогал детям по линии Красного Креста, как это делали другие страны.

Почему мы замалчиваем эти факты? Говоря словами Маяковского, коль это происходит, то оно кому-то выгодно. Кому?

Немцы основательно готовились не только к нападению  на Советский Союз, но и составили программу завоевания мирового господства, которого они добъются чужими руками. Сами воевать и погибать они уже не хотели. Оставалось только завоевать Советский Союз.  Особая роль отводилась советским военнопленным, которые, по мнению фашистов, появятся после стремительного захвата Прибалтики. Они полагали, что, коль Прибалтийский военный округ самый слабый по вооружению, то сопротивления сильного они не встретят, а советские  воины будут на столько деморализованы, что массово побегут в плен. Особенно остра для немцев стояла проблема с моторизованными частями, для которых  пополнение не так просто подготовить. Немецкая сторона планировала в первую очередь привлечь на свою сторону советских лётчиков и танкистов. А чтобы они скорее и вернее начали служить Германии, запланировали действовать через их жён. С этой целью было запланировано брать в плен и семьи офицеров. Скорость, с какой арестовывали женщин и детей по спискам с адресами и количеством членов семьи, свидетельствует, что списки составлялись до войны.

Очевидно, по обстоятельствам, изложенным выше, чтобы планы немцев осуществились, офицерам запретили отправлять свои семьи в тыл, даже беременных жён. Так я и стал заложником,  еще не родившись.

Немцы не хотели «марать руки в крови», они утверждали, что пришли освобождать народы от тирании большевиков и жидов. Под их руководством эту работу выполняли подручные – местные националисты. Узников держали под палящим солнцем без воды и еды, подвергая постоянно побоям и унижениям.

Но на помощь пришли крестьяне из окружающих сел и хуторов, а также многие хозяева, квартирантами у которых были офицеры.  Эти обстоятельства свидетельствуют, что советский офицерский корпус, в основном, пользовался авторитетом у местного населения, показав новый образец взаимоотношений, он не превратился в особую касту, присущую былым армиям, особенно впечатляла  система взаимоотношений между офицерами и простыми солдатами. Лично наша семья не выжила б без помощи семьи, в доме которых мы проживали. А это был зажиточный литовец – имел два дома, знал хорошо немецкий и русский языки, уважительно относился к моим родителям. Забегая вперёд, скажу, что он не сдал свой радиоприёмник, как требовали немцы, сообщал, навещая маму в концлагере, последние военные новости и московские сообщения по радио. На него кто-то донёс, и он был арестован за спрятанный радиоприёмник и погиб в концлагере. (Я не называю его фамилию, так как в Литве проживают его    внуки  и правнуки.)

Женщин сразу стали использовать на каторжных работах, избивали и сажали в карцер за малейшую провинность, что не так посмотрели на надзирателя, за картофелину или морковку, за горсть зерна, взятых во время полевых работ, чтобы поддержать своих детей, за то, что просили дать им работу поближе, чтобы они могли покормить своих детей, или увеличить время на обеденный перерыв. Дети в это время голодные оставались под присмотром одной девяностолетней старушки, умирая мучительной смертью. Просьба с издёвкой была отклонена лагерным начальством.

Женщины решили бастовать.  Матери не могли смириться, что их дети умирают. Рано утром с детьми на руках они выстроились у ворот и отказались идти на работы. Это был невиданный для немцев поступок безоружных женщин. К ним вышел начальник лагеря, прозванный узниками Бомбовозом за необыкновенную свою толщину: «Вы не в России находитесь. Мы научим вас подчиняться и работать. Работать ленитесь. Даром хлеб хотите жрать?»-  произнёс он. За всех ответила одна из узниц: «От работы не отказываемся, но хотим быть ближе к детям, иначе они погибнут.»

- Ну и пусть подыхают! – был циничный ответ.

И для устрашения женщин вместе с детьми поместили в сырое подвальное помещение с единственным окошком у потолка. Под ногами хлюпала грязь, бегали крысы. Женщины  целый день простояли, не попросив пощады, все равно так или иначе смерть им и их детям. Под вечер женщин выпустили, а для устрашения в карцере оставили пять женщин, среди которых оказалась и моя мать. А чтобы слышали все узницы, имитировали их расстрел. Арестованных пять женщин  продержали в карцере  несколько дней без еды и пищи.

Утром женщин вновь погнали на работу, однако уступка была сделана, разрешили поочерёдно оставаться с детьми нескольким женщинам. Но это не решило проблему грудных детей.

Событие в концлагере не стали секретом для населения Кретинги и его окрестностей, поэтому массовый публичный расстрел немцы побоялись производить. Узниц стали вывозить на расстрел поодиночке и группами. А Бомбовоз придумал, как ему казалось, ещё одно наказание кормящим матерям. Он позволял ежедневно приходить с работы нескольким женщинам и кормить своих детей. Ему представлялось, как будут мучиться   матери, наблюдая агонию своих детей. Но женщины совершили вновь невиданный подвиг. Спасение детей стала общей заботой всех узниц. Женщины приходили и кормили всех детей. Так что я и другие дети, родившиеся  в первые месяцы войны в концлагере Димитравас, вскормлены молоком матери, по имени советская женщина. Мы братья и сёстры не по крови, а молоку матери. Так и обращаемся  друг к другу в переписке.

Немцы так были уверены в своей скорой победе, что уже в  начале августа в воскресенье выставили узниц, как скот, на продажу. Среди двора поставили стол, за которым расселось руководство концлагеря. Женщинам приказали сесть на землю семьями. На столе стояла табличка с расценками:

20 марок – здоровая одинокая женщина;
15 марок – женщина с ребёнком старше 10-ти лет;
10 марок – женщина с матерью или ребёнком от 5-ти до 10-ти лет;
5 марок – женщина с маленькими детьми.

«Товар»  был на выбор, но покупатели оказались разными. Одни выбирали себе крепких работниц (эти бесцеремонно приказывали  женщинам открыть рот для осмотра состояния зубов, не стеснялись лапать женщин, проверяя силу мышц рук и ног),  другие за последние центы выкупали больных, с маленькими детьми женщин, чтобы облегчить их судьбу.

Ни одна из узниц не сможет передать весь ужас, пережитый ими и их детьми, так трудно без душевных последствий это сделать. Это будут обрывки. Моя мать только раз обмолвилась. «Когда меня одну иль с вами выводили на расстрел, я всегда просила Бога, чтобы помог вам даровать жизнь, а если суждено погибнуть, то пусть меня расстреляют первой, чтобы не видеть ваших мучений.   Детки, я вам жизнь вымолила у Бога.»

И еще она произнесла, когда смотрела по телевизору кинофильм Помни имя своё: «Сыночек, это о тебе рассказ, кроме финала. Я не отдала тебя в другую семью, ты был не жилец на этом свете.»

Её рассказ об имитации расстрела узниц вместе с детьми подтверждают и выводы Чрезвычайной комиссии, она обнаружила на стенах в карцере следы от пуль на высоте 1,5  и 1,8 метров.   Комиссия вскрыла одну из могил 15-го декабря 1944 года и оказалось: «…Всего найдено трупов на горе Алка 510. Из них: грудных детей 31, подростков 94, женщин 385, закопаны заживо раненых 289, из них 31 ребенок».

Война не стала для немцев молниеносной с малыми потерями. У них появилось множество убитых и раненых. В семи километрах от села Димитрава  в курортном городке Паланга  на берегу Балтийского моря был для раненых лётчиков открыт госпиталь (в советское время в нем размещался Музей янтаря). Донорами для госпиталя стали малолетние дети, в том числе и грудные. Когда нельзя было взять кровь из руки, выкачивали её  из ноги или головы. Места забора крови покрывались болячками, а дети боялись плакать и кричать. Они быстро понимали, что больных убивают. (Психологам известно свойство быстрого погружения детей в окружающую среду. А не специалисты принимают это, что маленькие дети лучше переносят невзгоды и ничего не помнят. К сожалению, так и теперь интерпретируют поведение вывозимых из Восточной Украины детей, которые могут повторить нашу судьбу, если не прислушаются к нашим советам, к которым мы пришли эмпирически, не дождавшись рекомендаций медиков. К примеру, малолетних  детей, переживших ад украинского фашизма, нельзя селить вблизи воинских полигонов, над их домами не должны  пролетать самолёты, они плохо будут переносить замкнутое пространство - лифты, их следует селить на первом этаже,  для них даже определённые запахи, индивидуальные для каждого, могут стать причиной недомоганий.
 
Например, однажды, в зрелом возрасте, переступив порог городской аптеки, которую неоднократно посещал ранее, у меня возник такой спазм горла, что я начал терять сознание, каким-то образом сумел выскочить на улицу – спазм моментально прекратился.  Позднее пытался понять причину такого состояния, осторожно        открывал двери в эту   аптеку, все было нормально. Скажи об этом врачам, самого сочтут ненормальным. Приходится и такое выслушивать.).

Писать дальше о страданиях детей-узников не могу…

Нас снова посылают на «минные поля»

С победой для нас кончились унижения, но не физические и душевные страдания. Смерть за нами ходила и ходит постоянно. И если мы ещё живы, то благодаря материнской любви. Матери постоянно, видя нами страдания, корили себя неизвестно за что.

При возвращении на Родину на железнодорожном вокзале в Бресте висел плакат «Родина ждет вас!». Но, ни мы, малолетние узники, ни наши родители не стали полноправными гражданами своей страны. Нас, в том числе и родившихся в неволе, считали неблагонадёжными, заражёнными немецкой идеологией. Нам были перекрыты пути в престижные вузы, к престижным должностям. Не получили мы необходимой полноценной медицинской помощи. Об этом подробно решилась написать Голодяевская Людмила Михайловская (девичья фамилия Уютова), подвергнув себя и свою мать душевным страданиям.

Люда родилась в концлагере «Димитравас» 21 августа 1941 года, её отец был политруком 105-го пограничного отряда, штаб которого размещался в Кретинге. Он был тяжело ранен в первые часы войны, но его сумели на самолёте доставить в Москву. После выздоровления снова вернулся в строй.  Как только была освобождена Литва, начал разыскивать свою семью. Со временем пришел ответ, что жена и дочь расстреляны немцами.

А обстоятельства сложились так. Никто не выдал, что Люда дочь политрука. И когда закончились полевые работы на торгах мать и Люду  купил богатый хозяин, но они убежали от него, не выдержав притеснений. Глубокой ночью они оказались на хуторе бедного крестьянина Игнаса Каунаса, у которого своих было семеро детей, но, выслушав горькую историю, сказал: «Ложись спать, дочка. Что-нибудь придумаем. Слава Богу, что говоришь по-литовски.»

Утром он за 5 марок и кусок сала перекупил Уютовых.  Приходивших с проверкой полицейских, он сумел убедить, что Уютовых забрали немцы и расстреляли, что и зафиксировано в архивах бывшего литовского КГБ (эта информация подтверждает, что материалы по концлагерю «Димитравас»  сохранились, а в советское время всем узникам «Димитраваса», в том числе и автору, на запросы приходил стандартный ответ – документы по концлагерю не сохранились).

Весной 1942 года, когда потребовались работники и доноры, всех распроданных узниц вновь стали возвращать в концлагерь, в котором не прекращалась подпольная работа, но уже в больших масштабах. На сколько работа женщин была эффективной, можно судить по письму начальника полиции безопасности и СД Литвы штандартенфюрера СС Егеря рейхсфюреру Гиммлеру в августе 1943 г.: «По соображениям государственной безопасности мы должны приветствовать вывоз в Германию как можно большего числа советских женщин из Вильнюса, так как здесь, в генеральной области, они представляют собой серьёзный элемент волнений, беспокойства и угроз». [Владимир Литвинов, «Коричневое «ожерелье», кн.1, Киев, 2005, с. - 325].
 
В августе 1943 года узников Димитраваса увезли в Германию.

Михаил Уютов после войны в звании полковника преподавал в разведшколе в Подмосковье, завел новую семью. И вдруг получает от матери телеграмму, что возвратилась его первая жена с дочерью. Он вмиг поседел. Не откладывая, поехал на свидание с прежней семьёй. Но не дремали и определённые органы, Его предупредили, что если  будет поддерживать отношения с первой женой, уволят из армии. Такое же предупреждение получила и мать Люды, красавица Наталья Фёдоровна. Не желая осложнять жизнь своему бывшему любимому мужу, и, узнав, что и в новой семье    скоро появиться ребёнок, она отказалась поддерживать отношения, как того требовали органы. Но Михаила Уютова все равно отстранили от преподавания в разведшколе и перевели служить в другую часть с понижением в звании.

Мать Людмилы сохранила верность своему мужу, а всю свою женскую любовь передала своей дочери. Как она хотела, чтобы её дочь, отлично учившаяся в школе, получила высшее образование. Люда после окончания школы подала документы в Московский университет на факультет журналистики, успешно выдержала экзамены, была зачислена на учёбу, но когда приехала учиться, ей сказали, что учиться она не может, так как была в плену (это не единичный случай отказа малолетним прибалтийским узникам получить высшее образование). Да притом ещё предупредили, чтобы никому не рассказывала, в том числе и матери, должна ссылаться  на плохое состояние здоровья.

А это были уже не сталинские времена, прошел 20-й съезд партии, миллионы людей были реабилитированы.

Люда боялась долгое время рассказывать матери, которая её все время спрашивала, почему она не поступает в вуз, а та в ответ пыталась узнать у матери историю своего детства, своей семьи. Она не понимала, почему мать каменела, становилась печальной. И так продолжалось долго, пока лучшая подруга матери не позвала Люду к себе, напилась сама валерьянки, напоила и её, поставила коньяк и в общих чертах начала рассказ, попросив её больше не терзать мать. Но не смогла довести рассказ до конца.

Мы все прошли не только через ад концлагеря Димитравас, но и через огромные душевные страдания, в каждой семье есть свои личностные на этой почве   трагедии,  что сократили и без того жизнь нашим родителям.

У меня развилась депрессия по другой причине. Окончил с отличием в 1963 году физико-математический факультет Могилёвского пединститута, был направлен в целевую аспирантуру при БГУ им. В.И.Ленина, успешно выдержал экзамены. Проучившись год, досрочно выхожу на сдачу кандидатского экзамена по немецкому языку, к которому меня вместе с Лаптинским Валерием Николаевичем, ныне преподавателем Российско-Белорусского университета в Могилёве, готовила прекрасный педагог, обаятельная женщина Баскина (инициалы запамятовал). На протяжении года я шел на высший балл. Но до того времени у меня и в семилетней, и в средней школах, и в вузе,  и в аспирантуре были преподаватели, у которых родным языком был русский. Начинается экзамен, я успешно выполнил все задания, но вот в разговор вступил завкафедрой Барковский, польский немец, как мне позже сказали. От его первых слов у меня помутилось в голове, и я от волнения стал заикаться, коверкать слова и звуки. Барковский взмутился  и стал настаивать  на неудовлетворительной оценке. Не знаю, как, разволнованная Баскина, сумела уговорить  оценить мои знания на удовлетворительно.

Я был подавлен от случившегося, что подвел  преподавательницу, своего научного руководителя Юрия Станиславовича Богданова, величайшего учёного-математика, которого завистники стремились опорочить по причине, что он контуженным попал в плен (от ранения плохо слышал на левое ухо).

На следующий день у меня состоялось объяснение с Юрием Станиславовичем, которому я честно сказал: «Сам не знаю, что со мной случилось.». Юрий Станиславович был не только великим математиком, но и тонким психологом. Я ему ничего не рассказывал о своём детстве, но он каким-то образом догадывался. Возможно, по каким-то репликам в наших разговорах. Он начал меня успокаивать, чтобы я спокойно продолжал учёбу, приводил какие-то примеры из жизни знаменитых людей, но такие переживания оставляют глубокий след в душе.
 
Руководители России покаялись неизвестно за что перед польским и венгерским народами (было бы понятным, если бы  они покаялись перед народами Советского Союза), принесли извинения депортированным татарам и чеченцам, но по-прежнему казённо относятся к судьбе узников.

Например, от Людмилы Голодяевской потребовали в отделе социального обеспечения перед выходом на пенсию, подтверждающих документов о пребывании в концлагере. И вот какой ответ пришел из Управления Федеральной службы контрразведки РФ по Самарской области 13.10.1994г.

Справка

Дана настоящая гр. Голодявской (дев.Уютова) Людмиле Михайловне 21.08.1941 г.р. уроженка г.Кретинга Литовской ССР в том, что вместе с матерью с 21.08.1941 г. до 1943 г. содержалась в концлагере Димитравас /Литва/, затем была вывезена вместе с матерью в Германию, где находилась в к/лагере по апрель 1945г.

Фактами о преступной  деятельности в годы войны не располагаем.(выделено нами – И.Мартынов)

Справка дана для предоставления в органы соц.защиты населения.

Есть такого рода отписки и у автора, по которым я могу претендовать на занесение в книгу  рекордов Гиннесса.

Как величайшее оскорбление не только прибалтийским узникам, но и воинам Северо-Западного фронта представляют действия Администрации Кировской области. «В июле 2014 года рядом с посёлком Рудничный, где в лагерях Вятлага отбывали наказание осуждённые нацистские преступники, был поставлен  памятник латышским легионерам СС и сотрудникам вспомогательной полиции полицейских батальонов, которые истребляли население Белоруссии, Псковщины, Тверской, Смоленской, Новгородской и Ленинградской областей. Их руками были загублены сотни тысяч советских военнопленных и мирных жителей, в том числе и людей. Ранее на захоронении  с надписью «Гражданам Латвийской Республики – жертвам коммунистического режима» возлагали цветы посол Латвийской республики Эдгаре Скуя и губернатор Никита Белых. Кроме того, в Верхнекамском районе Кировской области установлены памятные знаки, восхваляющие венгерских и немецко-фашистских захватчиков.

При этом памятники советским воинам–победителям находятся в плачевном состоянии.» («Кто кланяется фашистским карателям», Правда, № 128, 2014).

От зверств команды латвийских эсесовцев под командованием Арайса морщились даже немцы.  У сотрудников команды развивали звериные чувства. Так, в концлагере Саласпилс они часто хватали младенцев арестованных советских граждан, большей частью это были русские и белорусы, и на виду всех разрывали их у себя на груди.

Убийство стариков и детей, насилие над девушками происходили на глазах обезумевших матерей, что для арайсовцев являлось долгом чести и славы.

Такое омерзение они творили и концлагере Алитус и других концлагерях Прибалтики. Эти злодеяния прибалтийских эсесовцев  зафиксированы судебно-медицинскими комиссиями. И вот лагерь Саласпилс в присутствии иностранных послов президент Латвии в новой книге «История Латвии. ХХ век»  представляет как транзитный трудовой лагерь.

Не прекращаются литься крокодиловые слёзы и в Белоруссии у представителей пятой колонны о «невинно убитом» палаче белорусского народа Вильгельме Кубе. В белорусских типографиях они печатают о нём монографии. И в то же время порочат героический подвиг Елены Мазаник.

Подпольное движение в Литве и власть

В Литве успешно действовало подпольное сопротивление, которое возглавлял Витас Ю.Т. (Литовский штаб партизанского движения был создан только 26 ноября 1942 года, но в годы войны себя не проявил,  в послевоенное время возвёл хулу на Витаса и не позволил исследовать историю войны, лгал, что документы литовских концлагерей не сохранились, даже многие сотрудники Института истории партии Литвы приписали себе выдающуюся роль в организации сопротивления врагу). Он родился в 1899 году в Литве в Алитусском районе в семье крестьянина. Участник Октябрьской революции, Гражданской войны, окончил институт в Москве. После восстановления в Литве советской власти был председателем Вильнюсского горисполкома. Литовские руководители сбежали в тыл с домочадцами и со своим скарбом  в первый день войны, а Витас остался на подпольной работе. Он создал организацию «Союз освобождения Литвы» и возглавил подпольный горком компартии Литвы, воссоздал парторганизации в Каунасе, Алитусе и других городах, организовал доставку оружия и листовок в Литву, через партизанские «Суражские ворота». Опытный конспиратор он долго был неуловим, но его выдал провокатор 19 июня 1943 года. Подвёргся пыткам, но не назвал  ни своего имени, ни имён членов подпольной организации. Погиб в фашистских застенках.

Были арестована его старшая 16-летняя дочь Альбина, верная помощница отца. По просьбе отца она переехала из Каунаса в Вильнюс. Она выполняла обязанности связной, разносчицы писем, отличалась хладнокровием, проявляла необычную выдержку. На допросах с пристрастием не проронила ни слова, сохранила большую тайну, которую поведал ей отец – место, где спрятан тайник с партийными документами, в которых  имелись сведения о предательстве высших должностных лиц. Вслед за Альбиной гестаповцы арестовали   её мать-подпольщицу Александру Васильевну и её младших детей  – Марта и Веронику. Всех помести в Алитусский концлагерь, откуда верные люди помогли им совершить побег. Поймать их гитлеровцы не смогли.

После освобождения Литвы оставшиеся в живых соратники Витаса передали тщательно спрятанный архив в республиканский штаб партизанского движения, который возглавлял Снечкус Ю.С., к тому времени первый секретарь компартии Литвы. Этот архив был уничтожен (он содержал компромат на успевших занять высокие должности чиновников), но в спешке чиновники по оплошности положили несколько документов в другой ящик, которые удалось отыскать только по приказанию Снечкуса. Но всё равно чиновники не хотели слушать о награждении участников подпольной работы, а Москва без согласия республиканских органов не хотела решать данные вопросы. Чиновники отказались назначить пенсию жене Витаса, активной его помощнице. И только к 20-летию Победы Витасу Ю.Т. было присвоено высокое звание Героя, на родине в городе Алитусе  был сооружён ему памятник, которому не нашлось места в «демократической» Литве. Но, ни Звезду Героя, которую дети Витаса ранее передали в Литовский музей, ни его бюст не возвратили. Просьба семьи была проигнорирована. 

В послевоенное время ни руководство прибалтийских республик, ни национальные историки  не предприняли усилий по исследованию истории Великой Отечественной войны. Как характерный образец служат статьи в газете “Правда” 21 июля 1950 года  первых секретарей по случаю 10-летия вхождения в состав СССР. Они ограничились одним ничего не раскрывающим предложением. Как пример: “В Великую Отечественную войну Советская Литва одной из первых приняла на себя удары гитлеровских захватчиков. Немецко-фашистские оккупанты и их холопы – литовские буржуазные националисты – причинили народному  хозяйству Литвы огромный урон.”

Родственники неразоблачённых прислужников фашистов и сумевших избежать наказания предателей и изменников, а также липовых организаторов партизанской и подпольной работы были и остаются питательной средой, на которой произростает фашистская поросль. И  когда они поголовно  будут названы своими именами, тем самым будут подрублены корни для новых цветных революций. 


(Другие статьи автора на сайте  proza.ru Иван Мартынов)

Мартынов Иван Иванович, доцент, член Центрального совета Международного союза бывших малолетних узников фашизма, курирующий вопросы патриотического воспитания а странах СНГ.
 Беларусь, г. Могилёв
E-mail: vanmart@tut.by