Воспитательный кульбит Глава 42

Морозов младший с удовольствием болтал с тетей Аней, сидя в фойе. Рядом с нею, он чувствовал себя в безопасности Но как только появился Котик и попросил напоить его "фирменным" Аниным кофе, мальчик сжался и замолчал. Женщина налила горячий вкусный турецкий кофе в новую голубую чашечку и подала Константину. Саша втянул носом манящий аромат и зажмурился. Аня покосилась на молодых людей, некоторое время наблюдала их и наконец спросила:

– Что между вами, ребята? Чего молчите? А ну рассказывайте! Поссорились что ли?

– Нет, – ответил за обоих Константин. – Просто он знает, теть Ань, что Алеша не похвалит его за то, как время проводил.

– А как проводил? Прекрасно себя вел мальчик. Чего ты придираешься? А если и было что не так, ты молчи, и все обойдется.

Саша вспомнил бедную Галю, как она унижалась, готовая матери руки целовать, лишь бы та тренеру не рассказала о ее "грехах". "Они думают, что и я готов вертеться и умолять, лишь бы не быть наказанным. Фиг им. Я не животное и не раб".

– Я сам все расскажу отцу, и нечего меня шпынять или пугать. Понял ты? – толкнул он Котика.

– Что все-то? Я не знаю ничего. Что ты натворил?
– Теть Ань, он пил всю первую неделю. А как я его потрепал малость, угомонился.
– Что пил? – взгляд женщины заметался, перепрыгивая с одного молодого человека на другого.

– Я пиво видел. Но он такой приходил, что, может, и еще чего покрепче.
Сашка насупился.
– Только пиво, – пробурчал он. – Клянусь!
– Болван, – треснула подзатыльник Сашке Аня. – Котя, ничего не говори Алеше.

– Я сам расскажу! – второй подзатыльник пришелся по уху. – Ай, хоть ты не бей, – потер покрасневшее ухо мальчик.

– Ой, прости, так сильно не хотела, – погладила по голове мальчика пожилая женщина.

Стали собираться родители ребят сборной. Гогина мама любила иногда пригласить к себе на дачу на несколько дней одного-двух мальчиков, соучеников сына. В этот раз повезло Мише. Как только приехали шумные, веселые и немного преобразившиеся мальчики, началась кутерьма. Матери лезли целовать своих отпрысков, те неуклюже и неактивно сопротивлялись. Чтобы Мишке не стало неуютно, Анна расцеловала его. Саша издали помахал товарищам рукой и подошел к отцу.

– Ну как ты тут один, сынок? Не дурил?
– Почему ты не можешь поверить, что я нормальный? Или знаешь, что все Морозовы с приветом?

Отец напряженно вгляделся в глаза мальчику, но уточнять, что имел ввиду сын, не стал. Слишком приподнятое у него было настроение. Мальчики прекрасно тренировались, Наталья звонила и сообщила, что высылает почти в два раза больше денег чем обычно, потому что перешла на новую, более легкую и высокооплачиваемую работу. Светлана сообщила, что муж опять в длительной командировке. Сын уехал к друзьям на неделю, Галька в Берлин собирается через день. Лафа а не жизнь!!! Через два дня сам тоже собирался в Стамбул.

Грустить не хотелось и, распрощавшись с учениками и их родителями, потащил Илью, Константина, Анну к себе. Алексей обомлел, переступив порог своей комнаты. Все сверкало и блестело. Сашу так вдохновил комфорт и красота Димкиных хоромов, что и дома он решил немного преобразить интерьер. Переставил облезлый диван в угол комнаты, в противоположный угол отправилась отцовская кровать, а обеденный стол, стоявший раньше у окна, переехал в центр. На нем-то и красовались отполированные тарелки, и даже стоял небольшой букетик искусственных цветов. Конечно, все вошедшие приняли перестановку как акт уважения отцу и радость от возвращения близкого человека. Однако, они безусловно ошибались. Только чувство прекрасного и не более заставило Александра преобразить уродливое помещение с низкими, сто лет не крашенными потолками и неудобно расположенными, слишком низко, окнами. "Противно заходить к нам, а не то что жить в этой идиотской берлоге. Димка хоть и не сказал ничего, но я же не дурак, глаза его видел. Он обалдел от убогости нашей", – так думал мальчик, производя генеральную уборку. Все дни он не забывал отцовского прощания. И не собирался делать вид, что безумно рад возвращению тирана и распутника.

– Сынок, заболел что ли? – восхитился Алексей. – Всегда бы так. Или это все ты, Аня?

– Ни в коем случае! Это все наш взрослый мальчик. Он умница. Вел себя прекрасно, радовал всех. Не криви морду. Сам убедишься, как он изменился.

Пока Аня расписывала в превосходной форме Сашины достижения, Котик молчал. А как только окончила свой восторженный спич, "запел вторым голосом". Расписал как мальчик тренировался, как вовремя возвращался и делано удивлялся, почему не поступает Саша так при отце. Алексею было, конечно, очень лестно слушать дифирамбы своему отпрыску, но что-то во взгляде сына настораживало и заставляло сомневаться в правдивости этой истории.

Саша слушал отцовских друзей с подчеркнутым безразличием. "Зачем они так откровенно врут? Ну с Котом-то все ясно. Он сам допер, что палку перегнул, и получит по мозгам от отца. А вот Ане это для чего? Наверно, думает, что отец раздобрится и станет меня на руках носить за эту уборку?"

Никакого участия ни в разговоре, ни в приготовлениях к праздничному ужину не принимал Илья. Он как вошел, непрерывно говорил по телефону. Пока на столе раскладывали разносолы, принесенные из буфета, и тетя Аня нарезала кекс собственного приготовления, младший тренер сделал, наверно, штук пятьдесят звонков. И каждый раз, вешая трубку, смеялся и называл недавнюю собеседницу, "милой дурой".

Ели, весело переговариваясь. Котик сыпал анекдотами, как когда-то в юности. Саша наблюдал за ними, и зависть подкралась сама собой. "Вот они и есть семья. Отец, мать, двое взрослых сыновей. А я – так, с боку припеку, собачий хвост. Даром, что кровь одна. Не кровь у них определяет родство. Любовь к проклятой дурацкой гимнастике", – зло думал мальчик.

Когда все разошлись, а было это под утро, отец, наконец, обратил внимание на засыпающего сына.

– Ты, солнышко мое, ложись, а завтра к нашей Светке съездим. Не против? Узнаем, как эта дурочка живет. Помириться бы надо. Как думаешь?

– Да, – вяло ответил мальчик и укрылся теплым мягким пледом, который обнаружил на самой верхней полке шкафа. Отец закинул этот плед, купленный Наташей еще во время беременности, и позабыл о нем. А Саша вытащил и теперь с удовольствием стал пользоваться. Когда мальчик первый раз укрылся им, то почувствовал запах. Не сразу сообразил он, что кусок синтепоновой ткани пахнет мамой. А поняв, решил, что пока она не вернется, стирать плед не позволит.

Глава 43: http://www.proza.ru/2016/03/03/135