Случай на юбилее

           «Мужики! Кто-нибудь скажет мне, наконец, какого рожна мы здесь сидим?»- с этими словами Васька Полетаев, будущее светило отечественной науки, щёлкнул зажигалкой, и на какое-то время появился свет.
- Автобуса ждём!- хмыкнул в ответ его товарищ по несчастью, Кузьма  Автандилович, по кличке Диоген. Почему родители назвали его этим именем, для всех оставалось загадкой. При этом нос у Кузьмы был как у антилопы гну: такой же вытянутый, и к тому же чуял неприятности за версту.
         Вот и сейчас, когда они с дружками согласились подхалтурить, Диоген предупреждал, что нечего связываться с «чайниками», которые и в технике ни бельмеса, и вообще, сами не знают, чего хотят, так ведь не послушал никто. Теперь сиди здесь и кукуй до прихода  Мессии!
       Диоген пошевелил длинным носом.
-  Вась, у меня в рюкзачке  бутерброды с сыром, достань?
- Сам достань! Как я их вытащу в этой тьме кромешной?
-Так ведь ещё неизвестно, сколько здесь торчать придётся! А всё ты! Кто лапшу всем на уши вешал: «Дело - верняк! Подключим аппаратуру и по двести тысяч на брата!»?
- Да кто же знал, что в подвал  лезть придётся, а свет рабочие вырубят?!
Самый молодой из компании, Алёшка, Васькин брат, тихо вздохнул: «Так может, перекусим, а там что-нибудь придумаем?»
- Что тут придумаешь, когда дверь захлопнулась, и народу никого!
Никто даже предположить не мог, что когда они полезут по лестнице в подвал, чтобы устранить неполадки с проводкой, которая почему-то шла вниз, какой-то идиот вырубит свет, а входная дверь захлопнется.
 - Холодно, блин, как в чукотском сортире! – сказал Васька поёжившись.
- А ты в нём был? Или так, в трамвае рассказали?
- Кончай острить, Автандилович, лучше придумай что-нибудь, ты же у нас голова!
- Когда голова говорит, всё равно на жопу садятся! Я ведь предупреждал…-нос у Кузьмы назидательно шатался из стороны в сторону.
- Ой, да не нуди! И без тебя, тошно, кстати, а на чём ты сидишь? Я на ящике каком-то.
- И я на ящике, интересно, что в нём?
- А посмотрим…- Васька снова щёлкнул зажигалкой, а Лёшка с Кузьмой стали вскрывать ящик. Что-то треснуло, оторвалась крышка, и. взорам присутствующих открылось содержимое.
- Ух, ты! Двадцать бутылок настоящего «Кинзмараули»!- раздался восхищенный крик Кузьмы. Уж, что-что, а в выпивке он был спец.
- Сейчас согреемся, мужики! Лёха, у тебя ножичек, кажется, был с семью лезвиями?
      В это же время по банкетному залу с выпученными глазами бегал высокий крепкий мужик с седыми гусарскими усами.
- Куда ж они запропастилсь, мать их?! Студенты! Ничего доверить нельзя!
Маша-а-а-а! Где тебя носит?
На зов гусара выскочила полная блондинка в белом халате.
- Чего орёшь, Михайлыч?
- Студенты где?
- А шут их знает, пошли проводку чинить, да так и исчезли.
- А в подвале не смотрела?
- Смотрела, заперто там.
- Небось, ушли, ну и чёрт с ними! Аппаратура стоит?
- Куда ж она денется?- Маша стояла подбоченясь, и с хитринкой поглядывала на Михайлыча, слегка приподняв халат и обнажив розовые коленки. Однако Михайлыч устоял.
-  Иди, займись банкетным столом, и смотри! Чтоб всё было, как надо!
     К семи часам вечера, когда уже начало потихоньку темнеть, к большому старинному особняку начали подъезжать гости. Владельцы джипов и мерседесов, как пчелы на мёд, слетались на юбилей  известного в Москве бизнесмена. Давид Карташвили слыл не только серьёзным человеком, но и хлебосольным хозяином. Сегодня у него для гостей был приготовлен сюрприз. Отметить свое пятидесятилетие юбиляр решил пышно и с фантазией, для чего был приглашен ансамбль цыганской музыки, дрессировщица собачек из цирка и несколько балетных танцоров. Столы в огромной зале были накрыты полукругом, образовав в центре сцену, позади которой располагалась музыкальная аппаратура. За неё Михайлыч отвечал головой.
            Приветствуя гостей, Давид широко улыбался. Уж что-что, а цену его улыбкам знали все: этот жизнерадостный толстячок часто улыбался тогда, когда собирался кого-нибудь убрать. Но если с кем-то дружил, то проявлял редкое благородство, дружить и любить он умел. Особенно он любил повеселиться и поесть. Так что вечер обещал быть интересным. Однако человек предполагает, а Бог располагает. На этот раз судьба готовила имениннику сюрприз, о котором тот даже не подозревал. Старая приятельница, пышнотелая рыжая красавица Ида Коврова, приехала навестить его из Пензы.
        - Прэкрасно виглядишь, солнце моё!- сказал Давид, смачно с ней расцеловавшись. Та смущенно зардевшись, заулыбалась.
     - А я к тебе не одна!
     - Что, неужели с мужем приехала? Поздравляю!
     - Да не с мужем, а с подарочком! Вон, выгружают, иди и смотри.
Давид повернул голову туда, куда показала Ида, и в изумлении раскрыл рот.
Двое рабочих выводили ему навстречу живую овцу, белую с черным хвостиком. У Давида от неожиданности пропал акцент.
    - Ну, ты, мать, удружила! Куда я её теперь дену?
Ида в ответ загадочно улыбнулась.
    - С днём рождения, генацвале!
В очередной раз, убедившись в непредсказуемости женского характера, Давид отдал распоряжение отвести «подарочек» в сад, и там обеспечить ему все условия.
      За праздничным столом царило умеренное оживление. Народ, конечно, был не бедный и привыкший к деликатесам, но то, что было подано на этот раз, вызывало слюноотделение даже у видавших виды гурманов. Сам юбиляр сидел на почетном месте с царственным видом. Ида сидела по его правую руку. По левую - миниатюрная темноволосая женщина в скромном зеленом платье с декольте. Она была единственной незамужней из всех присутствующих дам, не имевшей вдобавок ко всему ни своего бизнеса, ни других доходов. Это был единственный человек из присутствующих, не принадлежавший к окружению Давида. Она была певица, к тому же никому не известная, но именно её именинник посадил рядом. Почему? Да потому, что Кира (так её звали) была единственным человеком, кто говорил ему правду, абсолютно не думая о последствиях. Рядом с ней сидела ближайшая подруга, Юленька, игривая хохотушка с веселыми серыми глазами, кстати, будущий директор нового Давидовского филиала. Окружив себя, таким образом, женским обществом, виновник торжества, всех своих надоевших ему родственников и по совместительству партнёров посадил подальше от себя. Взяв на себя функцию тамады, он произносил цветистые тосты. Народ выпивал и закусывал. Прошло полчаса. После двух балетных дуэтов наступила тишина.
        -  Может быть, кто-нибудь хочет сказать пару слов? – тонко намекнул вдруг юбиляр. Он сидел, закрыв глаза, со скучающим видом.
 Его заместитель по коммерческим вопросам, сосредоточенный на социви, резко перестал жевать. Поднявшись со стула, он поднял бокал.
       - Мне сегодня хотелось бы випить за юбиляра, не столько, как за человека, которого ми всэ лиубим, сколько за…
       -  Бэ-э-э-э!- раздался тоскливый крик за окном.
      - Спасибо, дорогой! Я уже всё услышал!- захихикал Давид. Присутствующие смущённо заулыбались.
     - Что услышал, батоно?- голос зама от волнения стал хриплым.
       - Бэ-э-э-э! - снова услышали все. Овцу явно что-то беспокоило.
      - Надеюсь, хоть она говорит то, что думает!- произнёс шеф, и за столом воцарилось напряжённое молчание.. Седовласый Нукзар, сидящий рядом с замом, дружески похлопал зама по плечу.
       - Молодец, Вано! Ты всегда умел выделиться из коллектива!
        - Орёл!- добавил довольный Давид, теперь ему уже не было скучно, - Всегда всё на лету хватал, правда, потом на лету и обделывался!
        - Бэ-э-э-э-э-э-!
        - Ну, вот и общественность со мной согласна!- закончил юбиляр. Оглушительный хохот дал такое эхо, что завибрировали хрустальные люстры. Заместитель покраснел, как девица на выданье. Но на этом его мучения не кончились: нервно дёрнувшись, он уронил себе социви на рубашку, залив соусом эксклюзивный бельгийский галстук. Смех возобновился с новой силой, а по лицу высокого начальства скользнула загадочная улыбка. Он подошёл к заму.
        - Какая нэприятност! Ну, зачем ти надэл этот галстук?! Будь проще, дорогой! Вон, у господина Гегешьяна совсем простой галстучек, от Версаче!
Ти что, хотел его переплюнуть?
Народ оживился, предвкушая веселье. Давид пригрозил пальцем в сторону Гегешьяна, владельца сети крупнейших супермаркетов.
       - Арсенчик, ти нэ обидэлся?
       - Я никогда не обижаюсь! – последовала фраза, - Я сразу отрезаю все органы, и дело с концом!
       - Ответ, достойный мужчины! И что же ми будэм дэлат, господа?!- юбиляр вновь повернулся к заму, который давно понял, что пора уже развлекать начальство.
       - Отрезать, так отрезать! Я готов!- сказал зам, опуская голову.
      - И что ти готов отрэзать?
      - Галстук, раз он так Вам не нравится!- вытащив из кармана перочинный нож, с деланной тоской посмотрев на галстук, Вано Джанишвили отрезал галстук, ценой в пять тысяч долларов.
      Публика громко веселилась. «Он отрезал свое главное мужское достоинство!» - крикнул кто-то из гостей.
    Давид, взяв отрезанную ленточку, заулыбался.
- Нэ волнуйся, дорогой, он тэбе всё равно не подходил. Однако, это нэсправедливо, когда идут на такие жертвы… Я хочу, чтоби сэгодня било равноправие. Арсен, сдэлай мне приятное: нэ видэляйся из коллектива!
Гегешьян хмыкнул.
  - Надеюсь, это единственное, что мне придётся сегодня для тебя сделать!
Резким рывком он схватил десертный нож со стола и лёгким взмахом отсёк себе галстук: «Бери, дорогой!». Раздались бурные аплодисменты. Арсенчик довершил сцену словами: «Сегодня мы все в честь юбиляра должны сделать себе обрезание!»
 - Бэ=э-э-э-э!- раздалось из окна.
 Задыхаясь от смеха, гости сползали под столы. Когда все отдышались, пригласили, наконец, дрессировщицу с собачками, но особого удовольствия она публике не доставила. Когда номер закончился, вновь стало тихо.
 - Так я сегодня услышу что-нибудь хорошее?- Давид хитренько прищурился.
После зама, уже никто не хотел проявлять инициативы.
- Хорошо, тогда я скажу: выпьем за Бога!- произнёс именинник. Надо сказать, за Бога он предлагал выпить на каждом банкете, и это уже никого не удивляло. Тост был принят с большой готовностью, а овца за окном заблеяла с истошной силой, точно вопрос о Боге был для неё самым насущным. Она, наверное, просила Всевышнего о том, чтобы не стать шашлыком на праздничном столе. Выпив, все снова замолчали.
Давид посмотрел на сидящую рядом Киру.
- Говорят, у этой женщины чарующий голос. Может бить, она нам что-нибудь споёт? Жаль, нэт рояля. Ну, ничего, пусть прозвучит что-нибуд, так сказат, а capella.
- Почему бы и нет?- та пожала плечами, - если, конечно, никого не смутит мой академический репертуар…
Попробовал бы он кого-нибудь смутить, если Давид являлся страстным поклонником классики. Кира вышла в центр зала и спела «Многая лета» под громкие аплодисменты, после чего они с юбиляром смачно, но дружески расцеловались.
 «Спой ещё!»- попросил он. И Кира запела «Сильву». У овцы была явно расстроена нервная система, или же оперетта была ей не по вкусу, она отчаянно заголосила в унисон с солисткой. Когда прозвучала финальная, самая высокая нота в арии, овца издала звук, напоминающий предсмертную песню раненного воина племени Ахонга. Отхохотавшись, Кира подмигнула Давиду.
 - Вот уж не думала, что у меня будет такой аккомпанемент!
Тот хитренько посмотрел на зама.
 - Нэт, я нэ понимаю, что эта овца дэлает там, когда ми здэсь ждём гориачего, а?!
Предприимчивый зам, кинулся к дверям и отдал распоряжение неподалёку стоящему Михайлычу. Тот вышел и что-то приказал охране.
 Минут через пять взмыленный охранник подбежал к заму и зашептал: «Не даётся, стерва! Мы её и так, и эдак! А она - никак!»
Обозленный зам показал ему кулак. Тот ответил: «Понял!» и выбежал вон.
        Спустя десять минут, когда подавали дымящихся перепелов на вертеле, за окнами раздались дикие крики.
  - Твою мать, куда ты ей суёшь, дурак?! Не туда! Ты, что не видишь, где у неё морда, козёл? А-а-а-а-а-а-а-…
Глаза у Давида округлились.
- Слюши, что они там дэлают?
Заместитель задёргался, словно марионетка.
- Овцу ловят, батоно.
- Иди, помоги им!
- Как?
- Как – это уже твое дело, после твоей секретарши у тебя уже есть опыт общения с подобными особями.
Побагровевший зам пулей вылетел из зала. Присутствующих это обрадовало, поскольку его не очень любили.
На сцену вышел ансамбль цыганской музыки. Пока артисты вдохновенно голосили, Михайлыч подошел к аппаратуре и боязливо потрогал какую-то красную кнопочку. Та, среагировав на прикосновение, резко замигала и затем потухла. Пока всё шло как надо, дай Бог, чтобы студенты не подвели, и всё сработало! Сюрприз ожидался грандиозный, как только начнутся танцы,  должна включиться специальная система, и на сцене вместе с музыкой Штрауса, также как и на экране во всю стену высветится лесное озеро, а потом картину сменят кавказские горы, потом морской берег Италии, и так далее. Весь фокус был в том, что ощущался эффект присутствия, как будто всё настоящее. Давид за все эти штучки отвалил громадных денег, и Михайлыч знал, «что ему будет, если этого ничего не будет».
      Цыганские песни закончились, но юбиляр не захотел их отпускать. Артистов пригласили за дальний столик. В этот момент пронзительный крик, раздавшийся за окном заставил всех вздрогнуть.
  - Интэрэсно, что там происходит?- спросил юбиляр.
- Батоно Вано с овцой налаживает дипломатические отношения!- подал голос Гегешьян.
- Чувствуется опыт! – хмыкнул Давид.
- Откуда здесь это животное? – поинтересовался один из ведущих бизнесменов страны, господин Лютиков.
- Подарочек из Пензы! – вздохнул Карташвили,- Ида удружила.
Лютиков выразительно посмотрел на Иду:
- Не ожидал, что это твои штучки, впрочем, ты в своем репертуаре!
В этот момент в зал вполз Вано в замызганном пиджаке и, шатаясь, подошел к шефу.
- Как хотите, батоно Давид, а я больше не могу! Можете меня расстрелять, но я больше не пойду к этой … овце!
- Что, такая страстная оказалась? Ида, у вас в Пензе все дэвушки такие?
-  Ты же у нас там был, Давид Зурабович! Тебе виднее! – парировала красавица из Пензы.
Давид захохотал: «Сучка ты моя прэкрасная, всэгда только тэбя любил!»
 - Но что с тобой она сдэлала?» - спросил он, повернувшись к заму.
- Она меня своей башкой толкнула, два раза…- ответил тот.
- А ты?
- А я в грязь упал.
«Ты отказала мне два раза…» - пропел Гегешьян.
- Слушай, если ты мужчина, ты должен справиться с ситуацией! – и шеф указал пальцем на выход.
- Иди, дорогой, иди! Страна жаждет подвигов!- сладенько улыбнулся Гегешьян, у них с замом были особые отношения: Вано иногда навещал  секретаршу Арсена, в то время как Гегешьян забегал в гости к его жене. При этом владелец супермаркетов был в курсе дела, а зам прибывал в счастливом неведении. Когда дверь закрылась, Давид задумчиво проговорил: «Ему всегда было трудно с женщинами».
- Вы думаете, если это был бы баран..- начал, было, Лютиков, но Гегешьян его перебил: «Баран здесь без надобности, да ещё и из Пензы! Баранов у нас своих хватает!»
- А у нас исключительно овцы!- добавила Ида.
- Что, в самом деле, одни овцы? – спросил именинник,- Как же они там, бэдные? Бэз баранов?
Будущий директор филиала, Юленька сделала предположение: «Очевидно, её привезли в Москву для скрещения и улучшения породы?» Глаза её в этот момент были абсолютно невинны.
- Ти думаешь, что помэсь этой овцы с мэстными козлами даст хороший результат? – глаза шефа игриво заблестели, - надо найти самого большого и рогатого. Бичико?!
- Да, Давид Зурабович?!- Бичико был красивый холенный мужчина тридцати лет.
- Ты займёшься этим вопросом.
- Я?
- Ты, ты.
- Что, надо достать барана?- С чувством юмора у парня были проблемы.
- Тэбэ это будет не трудно, у нас здэсь этого добра хватает. Можешь даже съездить на фирму к конкурентам.
Глядя на страдальческую физиономию Бичико, Юленька произнесла: «Судя по всему, все бараны уже давно ассимилировались в Москве. Произошла миграция со всех уголков страны всего бараньего поголовья!»
        В саду в это же время царил полный хаос. Кто-то неблагоразумно отвязал животное, и овца, увидев кучу абсолютно чужих людей, в испуге носилась по территории, вызвав несказанное удивление окрестных собак.
Учёные установили, что баранина это единственное мясо, в котором нет вредных веществ, так как баран, в силу своей природной глупости, не чувствует смерти и спокойно даёт себя прирезать. На сей раз, овца, вопреки всем природным законам, носилась как чумная с налитыми кровью глазами и явно не хотела умирать.
       Охранники взирали на зрелище в глубокой задумчивости. После того, как боднули зама, им рисковать не хотелось. Сам же он, держа за спиной нож, как тореадор маневрировал между перебежками овцы, вращая глазами. С левой стороны сада на овцу шёл красавчик Гиви, главный повар. Раздетый по пояс, издавая страшные звуки, он напоминал Тарзана. Его помощник по кухне сидел на дереве и давал советы.
Один из участников спектакля уже выбыл из строя: бедолага Отар, получив удар головой в живот, лежал в кустах, схватившись за больное место.
- Вано, что ти всё бэгаешь? Ти её успокой, скажи что-нибудь ласковое, пагавари, она же жэнщина! К ней подход нужен! – советовал, свесившись с дерева Нико, ещё один кавказский мачо из команды Давида. Заместитель, запыхаясь, ответил: «Эта жэнщина с посторонними мужчинами нэ разговаривает!»
- О! Тогда это рэдкий экземпляр! Она достойна лучшего, чем стать шашлыком на столе!
- Слушай, ты или помогай, или заткнись!
-Какой ти грубый, фи! Противний малчишька!- Нико захохотал свесив ноги, Они с Вано росли в одном дворе.
- Дэвочка моя, лапушка!- начал уговаривать овцу зам. На лапушку та остановилась и удивлённо посмотрела на него. Зам, улучив момент, аккуратно обошёл её и подкрался сзади, продолжая нашептывать ласковые слова и пытаясь схватить овцу за ногу. Сразу стало ясно, что Вано вырос в городе, потому, что этого делать было никак нельзя. Никогда не стоит подходить к испуганному парнокопытному сзади.
- Держи её, Вано!- раздался истошный крик. Под руку тоже говорить, а тем более кричать не следует. Нервное животное в испуге лягнуло заместителя прямо в лоб. К счастью не сильно. Или может, лоб у него был крепкий. Свалившись замертво, он всё-таки дышал.
Нико пророчески возвёл глаза к небу.
- Я говорил, не надо её трогать! Это знак дурной!
Овца же, как ни в чем не бывало, стояла и любовалась на травку.
Когда в зал внесли полуживого заместителя, воцарилась гробовая тишина.
- Кто это его так?- спросил главный.
- Овца!- с коротким вздохом ответили дети гор.
- Не всякая девушка может дать такой отпор!- тихо пошутил кто-то.
- Вот тебе и гостья из Пензы!
- Овца из Пензы, а баран из Сухуми.
- Хотел би я видэть такую дэвушку!- произнёс юбиляр.
Горцы, привыкшие говорить по грузински, русский язык понимали плохо и переносного смысла не уловили.
- Что он сказал, Нико?- спросил Гиви.
- Сказал, овцу хочет видэть.
И они вышли из зала с умными лицами.
В это время Михайлыч безуспешно постигал тайны техники. Студенты свою работу вроде сделали, но, не успев что-либо объяснить, исчезли. Ненароком нажав какую-то кнопку, Михайлыч подскочил от резкого звука. Наконец, когда аппаратура была включена, объявили танцы. Зрительный эффект с различными природными видами буквально потряс присутствующих. В тот момент, когда зазвучал вальс Штрауса и высветился вид альпийской поляны в горах, два джигита вывели овцу. В аппаратуре в этот момент что-то не заладилось, раздались громкие щелчки, громко бухнуло и, на фоне идиллического пейзажа,  почему-то заорал рокн-ролл.
     Шокированная громким звуком овца, вырвалась из рук своих мучителей. Увидев зеленую травку на экране, решила бежать к месту спасения, то есть на природу. И с размаху врезалась в экран. Очумев, от удара в голову, ничего не понимающее животное ринулось в сторону гостей. Раздался женский визг. Гиви с Нико гонялись за нею по залу, создавая ещё большее оживление. Крики усилились, когда овца, нарушив все правила природы, как заправский жеребец вскочила на стол и совершила марафон, сметая со скатерти деликатесы. Одним словом, каждый был занят своим делом: овца носилась, женщины визжали, мужчины имитировали бурную деятельность, громко лаяли прибежавшие на шум дрессированные собачки, а именинник громко хохотал, задрав ноги вверх. Сидевшие рядом с ним Кира и Юленька молча смотрели на шефа. Тот вытер слёзы и сказал: «Вай ме! С кем приходится работать!»
 Сидящая в подвале и порядком выпившая компания удивилась шуму, но банкет продолжила. Вспотевший Михайлыч, чтобы взять новый ящик киндзмараули, который все выпьют, когда успокоятся, с ключом подбежал к двери подвала и открыл её. Что интересно, ключ каким-то образом выпал из кармана бесчувственного заместителя. Когда Михайлыч открыл дверь, его сразу кто-то горячо обнял и прошептал: «Милый, пойдём, выпьем!». Из глубины подвала стройный ансамбль мужских баритонов выводил: «Ты отказала мне два раза…».
 Спустя пять минут, в особняк приехала милиция и скорая помощь для зама. Компанию пьяных техников выволакивали из подвала поочерёдно силой. Они, прижимая к груди, точно родное дитя, по бутылке оставшегося киндзмарауди, никак не хотели выходить.
      Врач скорой помощи деловито поинтересовался у Гегешьяна: «Ну и где этот клиент, овцой пришибленный? Сколько лет работаю, а это первый случай в моей практике!».
Уже небо стало черным, из-за туч показался месяц, а овца стояла снова привязанная в саду. Рядом именинник смотрел в задумчивости на звёзды. Затем он кинул взгляд на опустивших головы кавказских мачо.
-Зачем Ви привэли её в зал, идиоты?
- Так ты сам хотел её видеть, батоно! Сказал, что хотел видеть овцу!
- Да я же в переносном смысле!
Давид нежно погладил овцу.
- Никто тэбия не тронэт, малэнькая моя! А Вам – и он грозно сверкнул глазами, - даю указание! Не виполнитэ, отправлю назад, домой коз пасти!
- Скажи, что дэлат, батоно! – последовал ответ сыновей гор. Они стояли наготове, сжав кулаки. А юбиляр продолжил:
- Главный талант хорошего работника в том, что, преждэ, чем исполнит приказ начальства, он как слэдует думает головой! Всегда за чужими словами надо слышат нэ сами слова, а их смисл! Постарайтэсь сдэлать так, чтоби ваша исполнитэльность не вишла боком, ни вам, ни мне! А то уже били в этой стране исторические моменты, когда слишком старательные идиоты... Впрочем, не будэм об этом!