Имя мое бесконечность XIV рагун и таргитай

Когда дровосек в сопровождении Умпы появился на холме, что возвышался над Ханты, солнце уже коснулось горизонта, цепляясь за кедровую гряду . Ханты – это старое название деревушки Таргитая. Сколько не пробовали новые царьки, сидящие в белокаменном граде, переименовать селение в более созвучное название - а таких было уже даже не счесть (Дубровье, Кедровый ров, Затопье, Холожары) - местные принципиально продолжали величать свой дом по старинке, Ханты. По правде говоря, Ханты деревушкой назвать было сложно. Деревня - это что? С десяток хат да молильный дом из сруба. В Ханты этих хат было более тысяч, и раскинулись они по всей долине торфяных лугов. Все улочки вели к дому старосты. Это строение немного выделялось на фоне остальных домов. В основном, жители Ханты строили продолговатые хибары с косыми крышами, укрывая их древесной доской. Подобные строения начали появляться не так давно, но очень быстро вошли в моду. Многие консервативно настроенные жители - в основном, из числа северных кочевников - продолжали сооружать чумы. Но, как правило, они пустовали и, скорее, служили дополнением к избе, выполняя роль летней кухни. С приходом зимы чумы собирали и прятали до наступления оттепели.

Старский дом (или дом старосты) переходил от одного старосты к другому. Выборы происходили каждую високосную весну.

Вещуп был одним из немногих старост, который задержался на своем посту уже на третий срок.  За эти годы старик порядком облысел и немного сгорбился. С виду мужик мужиком, с целым ворохом изъянов. Все время бурчащий и задающий сотни вопросов. Вещуп мог трижды переспросить, повторяя одно и то же, и даже после этого, если ответ его не устроил, он мог продолжить допрос собеседника. В основном, все вопросы сводились к деньгам. Он любил торговаться и уважал тех, кто достойно  стоит на своем. Его кровь была пропитана хитростью, а разум умел эту хитрость применить. Именно при его правлении Ханты избавились от годичной дани,  передавая в белокаменную лишь високосный налог.

Он сидел, опустив глаза, молча слушая посланника государя. Ему давно уже стало скучно от его монотонной проповеди. Вещуп поднял голову и в очередной раз посмотрел на Рагуна. Весь такой из себя в золоте и с изумрудной печатью, а чего только стоит одна брошь с высеченной головой орла! Странно, но старосте показалось, что посланник упивался своим видом, в каждом слове подчеркивая собственное превосходство.

- Староста, как ты можешь так говорить! Вам упростили дань только благодаря тому, что я вовремя замолвил словцо. А так гнули бы спину, как все. А ты, Дьяк, чего молчишь? Сказать нечего? Как сын твой малолетний? Поди, уже подрос, пришло время постоять за отчизну? 
- Ты тут права не качай, - отрезал староста. - И про дань не стоит поминать. Она-то, может, в столицу и не ушла, но часть ее осела, а где осела, припомнить?  Сколько золота было передано, соболя, норки, мяса,  птицы и прочей живности? Кто тут глотку рвал, что дорогу построит? Мы ж люди простые, большего и не просили. Ну и где дорога? Где она, каменная? Как дождь пройдет, хоть лодку бери да плыви. Никто на войну под палкой не пойдет. Выйдешь, поклонишься люду и попросишь. Только так и никак иначе.

Рагун аж побагровел от слов старосты. Что, что, а такого ответа он никак не ожидал. Он хотел еще что-то сказать, но ком в горле заставил его проглотить хлынувшие слова. Подойдя к столу, посланник схватил кувшин и начал жадно пить воду. Осушив кубок, с силой опрокинул его на стол. И уже затем попросту начал орать:
- Ты кем себя возомнил? Да я вас тут всех порешу. Это бунт?
Его глаза искрились, излучая поток негодования. Вещуп молча наблюдал за разъярённым посланником, который в любую секунду готов был взорваться. Староста не ожидал, что Рагуна можно вывести из равновесия. На миг Вещур представил, как Рагун взорвался от собственного негодования, и его плоть разметало по всему залу, заляпав даже дальние углы.

«Интересно,  а как же отреагирует на это Дьяк? - подумал староста. - Ведь он не выносит крови. Наверное, заблевал бы тут все. Получается, что пришлось бы не только кишки соскребать, а еще и вымывать за Дьяком блевотину».

- Кто кого собрался по миру пускать? - прорычал вошедший в избу Таргитай. Посланник аж присел от неожиданности. Дьяк и староста наконец-то вздохнули с облегчением.
- Ты что затих? Идем обнимемся!

Тарг с ухмылкой рассматривал старого товарища. Со времени последней встречи Рагун сильно изменился. Это уже был не тот славный воин, что первым брал Тевронскую крепость. Рагун не смог утаить нахлынувшее смятение: перед ним стоял сам Бес!  Человек-легенда, воин, чьи подвиги записаны на стенах белокаменного града. Минуло два года, но Тарг совсем не изменился. Все тот же острый и колючий взгляд, что пронизывал до костей и заставлял врагов трепетать. Ему казалось, что Бес своими глазами смотрит прямо в душу, минуя одежду и плоть.  И от этого становилось совсем моторошно.

- Ну, иди же, иди.
Бес обнял Рагуна, крепко похлопав по спине.
- Как там столица, карлик еще не сдох? Небось, ссохся от собственной желчи.
Рагун хотел было возразить, но, посмотрев на Дьяка, вовремя осекся. Возможно, Таргитай был единственным человеком в Империи, который не боялся открыто критиковать правящую элиту.
- Отин просил передать тебе свой поклон, - придя в себя, ответил Рагун.
- Ну и что ж ты не кланяешься? - продолжая язвить, спросил Тарг. – А больше он ничего не просил передать?
Рагун немного замялся. Бес нужен был ему как воздух. Он прекрасно понимал, что староста в одиночку не сможет поднять народ, и только Таргитай способен повести за собой северные земли.  Посланник сорвал с груди брошь с головой орла и протянул ее Таргитаю.
- О, красивая безделушка. Ну, рассказывай, зачем пожаловал!
- Кровушки нашей хочет, - прошипел Дьяк.
- Ну, будет тебе. Я же не по собственной воле, а по поручению Отина.
Рагун пожалел о недавней истерике и уже пытался исправить разговор, направляя его в нужно русло.

Таргитай присел за стол, жестом приглашая Рагуна. Дьяк немного нервничал. Он уважал старосту, но эти двое были ему противны.
- Наверное, я пойду, - произнес Дьяк, вставая из-за стола. - Вы тут и без меня уже разберетесь. После того как Дьяк покинул избу, староста наконец-то с облегчением вздохнул .

За окном стемнело, и Вещуп зажег свечи, что были воткнуты в небольшое блюдце с землей.  Старик любил коротать вечера в зале приемов. И каждый раз он думал о том, как много слышали эти стены. В его роду только прадед носил посох старосты, но, к сожалению правление его было недолгим. Прадеда и убили в этом зале.
Тогда труанцы сожгли всю деревню. Только старский дом не успели поджечь: им помешал подоспевший отряд  Рассичей, случайно оказавшийся неподалеку. Что делали Рассичи в Хантынских краях, по сей день осталось загадкой.  С тех пор Пригорье стало частью Белокаменного мира. Вещуп запомнил тот день на всю жизнь. Каждый миг, каждый вздох и даже самая крохотная песчинка остались в памяти, окропленные слезами.

Это была его пятая весна. Он уже научился считать до пяти и даже знал, что скоро нужно будет загнуть шестой палец, который оказался толстым на правой руке. Он был на болоте, когда услышал крики. Мать собирала клюкву вместе со старшими братьями, а отец пытался поставить чум.

Где-то вдалеке появилось темное облако. Отец и старшие братья схватили секиры и бросились в сторону деревни. Он остался один с матерью и больше никогда не видел отца. В глубине души Вещуп злился на него. Зачем он их оставил, неужто нельзя было переждать и не ввязываться в драку? Что бы от этого изменилось? Ничего. Деревню все равно бы сожгли, но отец остался бы жив.

Все последующие годы ему не хватало этого светлого и веселого великана. Его не было рядом, когда Вещуп научился ездить на лошади, он не увидел его курносую Татью, не благословил и не сидел по правую руку на их свадьбе.  И с той поры, как рассичи подарили покой северной долине, Ханты стало частью огромной империи. А государь - гарантом мира в его краях. Но почему же государь не разобрался с труанцами, как это когда-то сделали загорцы? Почему он не истребил это варварское племя, которое ничего в жизни не умеет,  кроме того, что нести смерть? А вместо этого он заключил с ними мир и стал союзником Труанской империи. «Где правда, где ее искать?», - думал староста, наблюдая за Таргом и Рагуном.

Все повторяется. Мы снова собираемся на войну. Может, это и правильно. Ведь лучше воевать у стен врага, чем встречать его на своей земле, где за спиной родовое гнездо, и отступление сулит лишь неминуемую смерть. Ах, если бы смерть забирала только жизни воинов! В этом староста не видел беды. Но смерть - неразборчивое существо, она не спрашивает, как тебя зовут и почему ты здесь.  Она просто берет и уносит с собой. Рагун зовет, а значит, нужно идти. Это - единственное, в чем Вещуп был уверен.

«Рагуну сверху виднее», - любил приговаривать старик. Ничего не стоит собрать сотенное войско – главное, дойти до конца. Староста слишком хорошо знал посланника, чтобы пытаться с ним спорить. Рагун вырос в семье столичных переселенцев - Актария и Анны. Актарий был родом из Ханты, но какое-то время провел в белокаменном граде. Там он встретил свою жену Анну и решил, что столичная жизнь не для него. Они вместе перебрались в Ханты. Рагун был очень любопытным ребенком, общительным, открытым, как светлый ангелочек. Когда ему исполнилось десять, Анны не стало, и Актарий с горя решил покинуть Ханты, где все напоминало о его возлюбленной.

Он осел поближе к столице, где лето и зима равноценны, а морозы не так суровы.  Все свое свободное время Актарий уделял воспитанию малолетнего Рагуна.  Он научил его держаться в седле и безупречно работать секирой. А когда тот подрос, отдал парня в красный легион. Это - военная школа, в которой из мальчиков делали настоящих воинов. После окончания школы Рагун удачно женился - на дочери царского шута, что вкорне изменило его жизнь. Ему пришлось переехать в столицу, и однажды он был замечен самим Государем. 

- Рагун,  а откуда ты родом? – спросил государь. - Ты не похож на дворцовую шушеру. Рагун признался, что родился в северных землях. Вовремя сказанное было вовремя услышано. Государь как раз искал человека, который был бы своим, а корнями вышел из северного края. 
- Я могу назначить тебя своей рукой в северных землях, но тогда тебя не примут твои же собратья, а зачем мне такой посланник? Бери денег, сколько сможешь увезти, и пусть тебя выберут говорить передо мной от имени северных земель.
- Но как я это сделаю? - поинтересовался  Рагун. – Я давно покинул Ханты, и меня там уже никто не помнит.
- Возможно, тебя и не помнят, но вкус денег они точно не забыли. Иди и купи себе право быть голосом своего народа. Время и правильные вложения творят чудеса.
Рагун не упустил свой шанс, он все сделал правильно. Вначале просто переехал в Ханты со своей супругой, построил дом, обжился. За это время у него родился сын, чему Рагун был несказанно рад. Он начал обрастать связями, и понемногу его стали слушать, а иногда даже слышать. Но этого было мало. Посланника назначал староста, и было неудивительно, что большинство посланников приходились старосте родней.

Рагун много думал, искал выход, даже пытался подкупить тогдашнего старосту, чтобы тот назначил его посланником. Керкер деньги  взял, но как-то не особо торопился выполнять обещанное. И возможно, все бы так и тянулось до бесконечности, если бы не появился Таргитай.

Они вместе учились в красном легионе, но Рагун был немного старше Тарга. Во время учебы особо не дружили, да там и не принято было заводить друзей. Каждый воин сам за себя - только так можно стать настоящим военачальником. Ты должен быть лучше всех, сильнее, хитрее, проворнее. Они учились в разные года, но все же пересекались во время утреннего построения на площади «боевых учений».

- Тарг, какими судьбами? - радостно выкрикнул Рагун, увидев приехавшего в ханты воина.
- Домой вернулся!. А тебя сюда как занесло?
- Я родом из Ханты, здесь мой дом.
- Что-то я не припомню, чтобы ты был из наших краев. Мне казалось, что ты из белокаменной. Или я ошибаюсь?
- Нет, не ошибаешься, но вырос-то я здесь. Я сын Актария, мы жили во-он на том холме.
Он жестом указал в сторону южного холма, на котором виднелось больше сотни домов.
- Отец переехал в столицу, ну, и я с ним.
- Рагун? - переспросил Таргитай. 
Он внимательно всматривался в лицо парня - и ему казалось, что он вспомнил эти глаза, строение лба и даже уши.
- Ты тот, кто запускал воздушного змея?
- Да, это я. Но только змея запускал отец, а я попросту придерживал веревку.
- Не может быть, я помню. Еще мы бегали с холма к белому камню. 
Тарг обрадовался своим воспоминаниям.
- Это было так давно. Почему мы в легионе с тобой не общались? Ты же знал что я родом с Ханты.
- Нет, не знал, - сухо ответил Рагун.

На самом деле он соврал. Конечно же, он знал, ведь Таргитай был ярким представителем своего народа. Широкое лицо с вывернутыми глазами, которые, казалось, все время были прищурены, завышенные скулы и очень узкий лоб. Это Рагун был другим, унаследовав от матери расские черты.

- Сколько нас там было, целое войско! Да и учились мы в разных казармах.
- Возможно, ты и прав.

Тогда еще бесхитростный Тарг без лишних вопросов принял доводы Рагуна.
Они быстро сдружились. А спустя год Таргитай взял в жены Сою и решил построить свой будущий дом рядом с Рагуном, чтобы было с кем коротать зимние ночи.  Понемногу их жизнь потекла в спокойном и размеренном русле. У Таргитая появился сын, которого он назвал в честь лучшего друга – Рагуном. Они вместе охотились и вместе парились в срубе.

Годы летели, и Рагун понемногу начал забывать о своей миссии. В те времена в горных землях было неспокойно, и в Ханты прибыл посланник из белокаменной. Он велел Керкеру собирать войско, которое должно было присоединиться к другим селеньям севера. Взамен он привез указ об отмене дани на две високосные весны. Этого времени должно было хватить, чтобы восстановить утрату мужиков, которые, возможно, не вернутся из горного котла.  Тогда на площади, перед домом старосты собралась вся деревня. Многим не удалось пробиться поближе, и они облепили все сколы прилегающих холмов, чтобы видеть и слышать слова посланника.
 
- Братья мои, верующие в частичку огня и наши с вами души! - кричал посланник Императора. - Отин призывает  нас подняться и вступиться за наших братьев. Они гибнут, их вырезают целыми селениями. Мы должны им помочь, спасти их жен и сыновей. И если не остановить агрессора, то далекая война придёт в каждый дом!
- Остановим агрессора! - эхом пронеслось по Хантынским холмам.
- Остановим агрессора! - прокричал посланник. 
Подняв посох, он обвел им вокруг себя невидимый круг.
- И мы будем помнить наших героев, мы никогда не забудем их имена!
- Мы помним героев! - снова ответила толпа.
- Так вот,  я буду честен. Многие не вернутся, и я не смею врать, обещая, что война быстро закончится. Она будет суровой и долгой. Возможно, пройдет не одна весна, прежде чем наступит мир. Но мы должны отправить своих сыновей и мужей, чтобы приблизить час долгожданной победы. Императору нужны добровольцы! Кто станет героем и навсегда будет вписан в страницы истории, как истинный сын своего народа?
- Складно говорит, - прошептал Рагун на ухо Таргитая.
Тогда они стояли в первых рядах и молча слушали посланника. Мог ли Рагун предположить, что спустя время он так же, как и этот посланник, будет собирать народ на войну, отправляя земляков на верную смерть в чужие земли?
- Ты пойдешь? - шёпотом спросил Рагун.
- Да, - без тени сомнения ответил Таргитай.
- А как же Соя и мой названник?
- Ничего, подождут. Ты слышал, что сказал посланник? Если их не остановить, то они до нас доберутся.
Таргитай внимательно слушал посланника, пытаясь запомнить каждое произнесенное им слово.
- Да перестань, Тарг. Загорцы загнали эту нечисть в далекие песочные степи. Куда они дойдут? До севера? Не смеши. Да они скорее потонут в трясине, или их замучает черная хворь.
- Видать, не всех загнали, - парировал Тарг.
- Да не слушай ты этого шута, - не унимался Рагун. – Он просто делает свое дело, а его дело - собрать мясо и отправить это мясо на войну. А  чья война и зачем, ему знать не положено. Ты за кого собираешься воевать?
- За свою деревню.
- Так и воюй. Для этого не нужно ехать бес знает куда.  Мы своей деревне нужны здесь. И если доберутся до нас какие-то труанцы, мы их положим в болото, они же тут ничего не знают. Бурого увидят - и обделаются от страха.
Рагун пытался отговорить своего товарища, но тот уже принял решение. И нужно было знать Таргитая, ведь он никогда не отступал от своих слов.
После окончания сборов Рагун и Таргитай еще долго сидели на пригорке, рассматривая далекие звезды. Что предшествовало тому, как они скрестили кровь, уже сейчас никто и не вспомнил бы.

- Братья навеки! - произнес Таргитай и лезвием полоснул по ладони.
- Братья навеки! - подхватил Рагун, рассматривая окровавленную кисть.
Они обнялись, сжимая руку друг друга.  Рагун позабыл о просьбе Государя и о золоте, которое закопал неподалеку от серой березы. Забыл и о жене, и даже о сыне. Тогда он точно знал, что поступает правильно.
- Знаешь, Тарг, пойду я, пожалуй, с тобой! Кто-то ведь должен сдерживать твою ярость, когда ты набросишься на всю эту труанскую нечисть.
- Возможно, ты прав! Эх, загорцы! Славные воины, они уж точно знатно потрудились.  Знаешь, мне жаль, что мы не жили в те далекие времена, - с грустью произнес Таргитай.
- Почему? – ухмыльнулся Рагун. - Не понимаю, к чему такое сожаление.
- Мы бы тоже подвигов много совершили! Нет больше  Героев, другие нынче времена, все не так, как было раньше. И разве можно сейчас совершить подвиг?
- Мне кажется, что да, возможно. Главное, не высовываться и вернуться домой живым. Если выживем - это и будет наш с тобой подвиг.
- Дело говоришь, дело. Эх, умный ты, мне бы хоть немного твоего ума.
- Зато ты лучше меня дерешься! Ты что думаешь, я не знал, кто поставил десятника Гарана на колени? Я все видел! Видел, как он едва не обделался от страха!

Рагун замолчал. Он действительно вспомнил тот случай. До окончания легиона ему оставалось всего несколько недель. Он, как и полагается выпускнику, уже мысленно был по ту сторону каменной ограды. Рагун представлял, как его встретит отец, и он протянет ему хвалебную грамоту. Не сдерживая слез, Актарий обнимет его и скажет такие простые, но очень нужные слова:
- Я горжусь тобой, сын, горжусь!
Витая в таких мечтах, Рагун случайно забрел на задний двор южной казармы, дальше которого были только изгородь и таинственный лес. Из глубины двора доносилась чья-то брань. Голос, что кричал громче всех, принадлежал десятнику второго отряда Гарану. Он был на несколько лет младше Рагуна. По словам учителей, призыв Гарана был лучшим за последние тридцать лет. Это были воины от Бога. Среди новобранцев не было слабых ребят, а некоторые из них были просто гигантами, рожденными только для того, чтобы крушить и разрывать. Рагун не знал, что не поделили между собой хантынский парень и десятник Гаран. Их перепалка была в самом разгаре.

Гаран кричал:
- Я тебя, гладкорожий, разорву и на ремни порежу!
Они друг друга стоили. Таргитай, который был вдвое меньше Гарана, обещал своему противнику, что отрежет его приданое и заставит жевать, пока тот не сдохнет. Рагун молча наблюдал за разгаром перепалки, но решил не вмешиваться, так как до выпуска оставались считанные дни. Он понимал, что эта разборка могла перерасти в серьезные неприятности. Если они таки сцепятся, то Гаран попросту задушит северного выскочку, а все, кто был замешан в происшествии, попадут под трибунал . Не так давно Рагун стал Сотником, и подобный конфликт ему был совершенно не нужен.

Солнце застыло за спиной Рагуна, что позволило ему спрятаться в тени казармы. Это была хорошая маскировка:  если кто и попытается его заметить, то все равно не сможет рассмотреть.

- Ты что, страх потерял или смерти не боишься, бессмертным себя возомнил? - орал гигант, пытаясь схватить юркого Таргитая.
- Это ты страх потерял, давай иди сюда, лысый медведь! Я таких, как ты, пачками укладывал и топил в болоте!
Противники перешли от слов к делу. Гаран схватил Таргитая за плечо, и тот едва успел вывернуться из его стального хвата. Тарг нырнул под руку гиганта и уже через миг выскочил у него за спиной. Гигант не понял, куда подевался Тарг, он вертел головой направо и налево. Хантынец же, словно паук, запрыгнул на плечи атланта. Обхватив ногами шею противника, он  принялся его душить. Гаран судорожно пытался сбросить своего обидчика, но хватка хантынца оказалась стальной. Гаран стал задыхаться и, обессилев, рухнул на колени.
Рагун мог предположить любой исход, но только не этот. Неужели  Таргитай смог его победить?
- Отпусти меня! - хрипел человек-гора. - Мне дышать нечем.
- А ты не дыши! - злобно парировал Тарг. -  Я обещал тебе оторвать яйца, и я их оторву! Так что сам выбирай, как я оторву их, у мертвого или у живого!
- Пощади, Таргит…т..ай!

Гаран распластался на земле, а вместе с ним и Тарг, который не ослабил свой железный хват.   

Таргитай выпрямился,  заправил скомканную рубаху и затем с силой пнул Гарана в живот. Тот застонал и затих.

- Живи, мразь, и радуйся, что я сегодня добрый! - прошипел Таргитай, разжимая затекшие кулаки.

Рагун стряхнул с себя воспоминание.

Побратавшись, Тарг и Рагун уснули на холме. Каждый видел свой сон. Таргитаю снилось, как он мчится на коне в авангарде огромного войска, как небо накрыл рой выпущенных стрел. Он слышал свист  и тысячи стонов. Воины падали, корчась в предсмертных муках. Тарг прижал к лицу щит - и сразу несколько стрел вонзились в него друг за другом. Он был один, оставил позади огромное войско. Где его Рагун? Неужто сгинул? Что это за земли? Что это за крепость впереди? Как он здесь оказался? Воин отбросил все мысли и просто мчал вперед, прижимаясь к черному скакуну.

У Рагуна был свой сон, там не было битвы. Он встретил мать: в последнее время она часто посещала его в снах. Анна прижимала его ладони к своим щекам и молча плакала. Он запомнил эти слезы: в них не было горечи и сожаления, не были это и слезы радости. Рагуна переполнило чувство  гордости за себя, ведь он добился всего, о чем мечтал! Смог создать семью, окружил ее любовью, в этом чувстве зачал сына и построил дом. 

Растворившись в нежности материнский рук, он провалился в синюю бездну: огромное и необъятное озеро. Рагун падал, раскинув руки, словно паря  в невесомости. Казалось, что у этой бездны нет дна. Он перевернулся на спину и увидел солнце, что мерцало над покровом воды. Где-то из-под самого края оторвалась крохотная тень. Он провалилась в воду, оставляя за собой тоненький кровавый шлейф. Где он? Что это за место? Вспомнит ли он о нем, когда проснется?  Рядом проплыло рухнувшее тело. Это был пожилой воин в дорогих доспехах. Он точно был голубых кровей. Воин поравнялся с Рагуном, и парень смог его рассмотреть. Воин сжимал в руке царский скипетр.  Рагун запомнил его стеклянные глаза, и это было все, что удалось сохранить в памяти с наступлением рассвета.

Целых два года Таргитай и Рагун провели в военном походе. То, что они остались в живых, уже было большим достижением. Уходила сотня юнцов, а вернулось не более двадцати бывалых воинов. Их глаза изменились, слова стали жёстче,  поступки проще, а мысли суше. Таргитай гордился, что смог послужить Императору, но война сильно изменила его взгляды. Он совершил свои подвиги, и сотни воинов остались благодарны ему за то, что вернулись домой. Даже Отин, узнав о подвигах Таргитая, пригласил его в белокаменный град, чтобы лично поблагодарить воина за заслуги перед отечеством.

Для Рагуна поход стал чистилищем. Он словно заново родился, и с перерождением наступило понимание того, как устроен этот безумный мир. Он почувствовал, что игра в войну гораздо больше, чем поле кровавой битвы.  И с каждым днем, проведённым в походе, Рагун стал задавать все больше вопросов, не находя на них ответов. Он усомнился в чистоте помыслов прявящей элиты. Поделился своими мыслями с Таргитаем, но тот поначалу наотрез отказался их принимать.

- Что ты несешь, - раздражённо буркнул Тарг, словно его обвинили в воровстве.
- Ну, послушай же, пожалуйста, - взмолился Рагун. - Неужели ты думаешь, что эта война праведная?  Рассуди сам.  Помнишь, мы попали в засаду возле речной мельницы?
- Да, помню, как не помнить.
- Тогда вспомни, с кем мы дрались? – спросил Рагун и несколько раз постучал указательным пальцем по виску. - Постарайся вспомнить!
- Ну, кочевники какие-то в черных бараньих шкура, - пожав плечами, ответил Тарг.
- Правильно, ты все помнишь! А были ли там труанцы? И вообще, ты видел хоть одного труанца за все время нашего похода? Ты хоть знаешь, как они выглядят? Вместо ответа Тарг отрицательно покачал головой, не понимая, к чему клонит Рагун.
- А я знаю, как они выглядят, знаю! Вспомни Шона из серебряной сотни, он был старше тебя на год!
Тарг молча слушал, кивая головой. 
- Так это и есть труанец, самый что ни на есть настоящий! Его Бог приходил к нему с восходом солнца, и каждое утро он садился на колени, чтобы его почтить. Он все время пел одну и ту же песню и поднимал ладони вверх, а затем вновь и вновь преклонял колени. Так вот, ни одного такого воина мы не встретили на своем пути. И земли их гораздо южнее. Я видел, как Шона орудует своими клинками, его движения словно танец, и этот танец смертелен. Он движется словно вода, завораживая свою жертву, а затем молнией вспаривает живот и перерезает горло. Он хищный зверь, у которого нет в глазах страха. Тысячи таких воинов в состоянии поставить на колени огромную армию. И если бы мы их встретили на своем пути, то сейчас уже бы не разговаривали. Почему вместо труанцев мы все время сражались с какими-то баранами?
- Ну, допустим, ты прав, и что это меняет? - уже не так скептично спросил Таргитай.
- Это меняется все. Все это время нам врали. И самое обидное, что они даже не пытались оправдать свою ложь или как-то ее прикрыть. Они говорили, что мы воюем с труанцами, а на самом деле мы вырезали совсем другой народ.  Вспомни деревню на зеленой реке! Там тоже были воины в бараньих шкурах. Они защищали свой дом, а мы пришли на их землю и все сожгли. Никто не вторгался в империю, это империя вторглась, одурманив нас патриотическими лозунгами.  Эти люди жили без войны, а мы пришли и всех их вырезали.

Так Таргитай впервые усомнился в искренности помыслов Государя: Рагун открыл ему глаза. Кровный брат был прав: это не война, а геноцид целого народа. Им говорили: это все труанцы, их нужно вырезать - женщин, детей, стариков – всех, пока вражеское семя не иссякнет. А тех, кто чудом остался жив, тысячами отправляли в северные земли.  Воины в бараньих шкурах отчаянно сопротивлялись: устраивали засады, отравляли колодцы, сжигали мосты, по ночам пробирались в лагерь имперских войск и, словно тени, резали спящих воинов. Они проиграли войну только потому, что их было в тысячи раз меньше. Таргитай почувствовал себя мясом, которым Отин забросал своих недругов. Рагун был прав. Не было никаких труанцев, не было!
После возвращения из похода долго отдыхать не пришлось: нужно было позаботиться о семьях, чьи мужья не выжили в этой кровавой войны. Зима стояла на пороге, и Таргу пришлось крепко потрудиться, чтобы нарубить достаточное количество дров.
Тогда, Рагун был впервые призван к Императору. На некоторое время он покинул Ханты, оставив жену и сына на попечительство Таргитая.

продолжение следует...