Шла саша по шоссе

Саша шла уже не один день, и в какой-то момент поняла, что крыльев за спиной больше нет. Будто и не бывало. Не то на солнце растаяло вещество, связующее перья, не то ветер подрастрепал – по-любому, крыльев больше не было!
Саша почувствовала страшную усталость, когда осознала нахлынувшую реальность. Но еще не время отдыхать. Еще несколько месяцев, и долгожданный отпуск – никаких забот, дороги, прошлого… А Та женщина будет исполнять любую ее прихоть. Он говорил, что Саша полюбит ее едва ли не больше жизни, а уж Та женщина точно отдаст за нее жизнь, если понадобится…
Саша села на обочину и запрокинула голову, жесткие локоны щекотнули плечи. По синим водам небес лениво скользили белые гондолы, за края их пытались ухватиться птицы, чтобы плыть в бескрайнем просторе, но то и дело срывались и кричали возмущенно. Гондолы пугались и превращались в пирамиды и замки, чудовищ и милых зверьков. Смешно, но Саша никак не могла привыкнуть к облакам. Не могла налюбоваться их красотой, подвижностью, пластичностью. Невероятные. Так бы и слепила что-то невиданное из податливой массы … Саша растянулась на траве такой же жесткой, как ее волосы.
Как же Он любил ее волосы… Саша вздрогнула. Нет, о нем сейчас не надо думать.. это уже прошлое… Но как Он любил ее серебряные дреды… сколько диковинных цветов вплетал в них, лелеял в руках, накручивал на пальцы. Как Он любил сидеть у ее ног, играя на свирели... Она заплакала бы, если б умела плакать. Но через несколько месяцев она научится… только она забудет Его… Саша легла на бок, подтянула ноги к подбородку и замерла в позе ореха иль-чи. Неужели она забудет? Как же это случится? В какой момент?
Она поднялась и провела ладонью по глазам. Сухие. Надо идти дальше. Саша подцепила лямки рюкзака, флейта стукнула ее по колену. Саша надела рюкзак и подтянула шнурок флейты. А он ведь скоро изотрется. Сколько же она путешествует? Семь месяцев или восемь? Саша оглянулась. Длинная песчаная дорога протекала молочной лентой к горизонту, прямо в дымчато розовеющее марево. Золотые сполохи молний встряхивали клубящееся облако. Туманные змеи разевали беззубые пасти и шипели беззвучно. Раскаты грома вторили им, сотрясая своды небес.
А впереди дорога была мирной и уютной. Она вилась меж зеленых лугов с просинью консолид и колокольчиков; ярко-желтые лоскуты сурепки будто пришитые неумелой, но старательной рукодельницей, вызывающе пламенели, слепя, успокоенные синевой, глаза.
Но что это? Гром воевавший вдалеке, приблизился, угрожающе заворчал. Саша снова обернулась. Громадные оливково-зеленые драконы клубились на горизонте, горчично-желтый дым, из которого они рождались и в котором исчезали, застил уже большую часть небосвода.

Гарпии – черные, с развевающимися лохмотьями крыльев, поистрепанных долгим путем, протяжно кричали и протягивали к Саше страшные черные руки. На ладонях ослепительно сияли зеркальные глаза, стремясь разглядеть что-то новое, необыкновенное в Саше, вращались в своих неудобных ложах, моргали гладкими веками. Слёзы, катясь по трещинкам кожи падали, разбиваясь на сотни сверкающих лучинок, но ни одна уже не могла уязвить сердца Саши. Она не боялась ни гарпий, ни горгулий, ни фениксов – они больше не имели над нею своей власти.
Лучники, заключенные в огромные сверкающие сферы, неслись по обе стороны дороги, натягивали луки, беззвучно крича и угрожая. Саша видела их искаженные лица, но и они были ей не страшны. Он ведь обещал, что как только она решится, никто не будет страшен ей. Ни черные дыры, не туманности, ни звездопады. А уж порождения Бездны и вовсе будут выглядеть нелепыми выдумками.
Саша запрокинула лицо, подставила щеки иглам серого дождя. Как непохоже на Его поцелуи… С глубоким вздохом вырвались изо рта клубы пара. Саша с удивлением огляделась. Прекрасный живой зеленый мир потускнел, размылся в пелене дождя… но она все еще помнила, кто создал этот мир. И себя в этом мире.

Чистая женственность, заключенная в корпускулу.

Но ведь у нее было тело – прекрасное, как и сама женственность. И Он – он тоже обладал  телом. Она помнила, как он впервые шел к ней, мягко ступая по невозможно-зеленому мху. Виноградный венок то и дело съезжал на глаза, и виноградные усики переплетались с выгоревшими на солнце длинными завитками волос. На загорелую кожу слетались бабочки и пили как росу его пот. Он, будто нехотя, сгонял назойливых насекомых, и они, обернувшись звездными туманностями, растворялись во Вселенной.
Саша лежала в расслабленной позе на удобно изогнутом широком стволе ивы, в сияющем ореоле распластанных белоснежных крыльев. Она играла на свирели и ждала. Она знала, что Он - создатель ее мира. Он придумал для нее каждую травинку, вдохнул в них  цвет и запах. Он и Отец ей, и самый добрый брат и восхитительный любовник, знающий каждую ложбинку ее тела и каждый закоулок ее мыслей…

Она бесстрашно выдержала взгляд серо-зеленых глаз, приближенных на расстояние поцелуя, и протянула ладонь к его губам. Сухие и твердые, они сжались в насмешливую полоску. Она соскользнула с дерева и бросилась бежать, он нагнал ее посередине ручья и осыпал фонтаном брызг. Пульсирующие медузы галактик прыснули из-под ног, не причинив им вреда. Он запрокинул ее голову, придерживая за подбородок и поцеловал. Мириады пульсаров выбросили потоки волн, миллионы квазаров замаячили в глубинах Вселенной, тысячи комет отправились в странствие, неся по мирам лед и пламя…

- Я люблю тебя… - сказал Он, и Саша согласно кивнула головой. – Ты – мой ангел, ты - мое вдохновение…
- И я люблю тебя, - прошептала она так тихо, что замерли, прислушиваясь, метеоритные потоки, бомбардировавшие какой-то несчастный планетоид. – Я очень люблю тебя, ты – мое зеркало, ты - мое дыхание, я хочу любить тебя так, как никто другой на свете… А ты любишь меня больше всего на свете?
- Ты знаешь, что такое боль?
- Нет.
- Ты знаешь, что такое терпение?
- Нет! – крикнула Саша, она поняла, что не может наполнить его. – Зачем ты спрашиваешь?
- Ты знаешь, что такое время? Ты слышала его шуршание, когда оно по секундам ускользает из сжатой ладони?
- Нет… Нет. Не-ет! – закричала она и взлетела.

Он нашел ее лежащей у жерла вулкана, желто-зеленые меганевры лениво бряцали над нею муаровыми крыльями, в фиолетовых глазах стрекоз-исполинов бездумно блестело отражение Создателя, прекрасные твари рассматривали Его как очередную закуску.

Он встрепал ее серебряные кудри властной рукой, вжал их в черный песок – тонкие пальцы, тонкие запястья, но сколько в них переливающейся мужской энергии и силы! - овладел ее телом на миллиард нескончаемых мгновений - скрипели перья ее крыльев, рвались струны ее музыки, задыхающейся от восторга, и отпрянул разочарованный.
- Я – не совершенна… - Тебе придется смириться с этим, но ты ведь не смиришься, ибо мое несовершенство – это и твое поражение, значит, и ты не совершенен.
- Мне не за что упрекнуть тебя. Но если бы ты обладала душой! – голос его дрогнул, Саша почувствовала как сжалось внутри нее несколько пространств.
- И как? Как мне получить эту душу? Если даже ты не мог дать мне ее! Чем же она так трогает тебя?
- Душа, претерпев боль, преодолевает время… когда она такая тонкая, ранимая, трепетная, жалкая, измученная лежит на моей ладони, трепеща от страха за свое существование и существование себе подобных, и все-таки любит меня, я не могу сдержать слез. Умиление – это смешно и стыдно, но это и прекрасно… Только не смейся надо мной, я не выдержу насмешки.
- Что ты, - Саша прикоснулась к его руке, безвольной птицей замершей на загорелом колене. – Я и не думала… но что мне сделать, чтобы обрести душу?
- Для этого надо преступить границы привычного, отринуть страх неведомого и идти по пути…. Так просто… Там в конце пути портал. Там все иначе и все идентично, абсурдно и парадоксально. Там ты будешь одна… какое-то время ты будешь слышать меня и разговаривать со мною, но ты не будешь знать меня, только помнить. И кроме меня никто не поймет твой лепет. Но ты меня забудешь…. На долгие годы, если не навсегда. И если забудешь, окажешься в подземелье своих заблуждений, и раз за разом примешься открывать один портал за другим, будешь ошибаться, падать, мучаться, страдать, а я ничем не смогу помочь, даже если мое сердце надорвется от боли… Ты сама должна вспомнить и вернуться…
- И тогда ты будешь совершенен?
- А ты решишься на эту жертву? – голос его был грустен, но и выжидателен.
- А ты любишь все свои души? – ревниво, вопросом на вопрос, ответила Саша.
- Моя любовь безгранична…
- Я подумаю…

Горгульи рвали ее тело на части, гулко хлопали на ветру их иссиня-черные лохмотья. Фобии, ревность, бессильная злоба вырвались наружу и сотрясали мироздание. Он покинул Сашу, и она осознавала, что он примет любое ее решение, но ее, Сашина, любовь, великая и всепоглощающая, стала яблоком с червоточиной, и из этой червоточины рождаются новые и новые демоны, завораживающие и подчиняющие себе ее волю.
И все-таки она вырвалась, и ступила на путь. Не сказав слов прощания, не прикоснувшись к Нему еще раз. Сделала шаг в теплой звездной пыли, шаг по дороге, тонущей в молочной пустоте. И еще шаг. И ещё.
Дорога превратилась в присыпанную серой пылью тропинку. По обе стороны от нее шумно сопели мохнатые облака в блестящих лужицах. Пахло мокрой шерстью и акварелью. Саша не сама знала, что пахнет шерстью и акварелью, в ней как в зеркале отражались посторонние чувства теплых живых существ. Вот оно. Сейчас начнется.
Маленький домик, окруженный березовым палисадом встал посреди тропы. Саша чуть помедлила и тронула рукой калитку…

- Кого ты больше хочешь, мальчика или девочку? – спросил он, поглаживая заметно округлившийся животик жены.
- Ты же знаешь, что я всегда хотела мальчишку, но… будет девочка...  Я уверена. Назовем ее Сашей…
10.11. 2015 г.