Царь зверей

               

Итак, поехали ребята! Пред нами Воронежская область, 2007 год и полная августовская благодать, когда зной и духота  царствуют в дневное время, а бодрящая прохлада  заступает на пост в ночное. Август, любимый месяц охотников. Они ждут его. Готовятся. Правда самая крупная и сытая птица в августе еще не летит с севера в теплые края, потому как ей рано. Но зато есть местная,  родная. Пусть и мелкая, но своя. И эта своя, не стесняясь, дерзко  дразнит охотников окорочками, крылышками и прочими прелестями. Напоминает им про барона Мюнхаузена, который мог подстрелить по семь уток разом. В общем, август это время охоты на полевую и болотную дичь с подружейными собаками. Так-то!
 Сама охота начинается с утренней зари. Соответственно подготовительная часть к охоте начинается с предшествующей вечерней зори. И эта предшествующая часть, в виде костра, шашлыка, фронтовых ста граммов со стрельбой по бутылкам и охотничьих баек гораздо главнее субботней, когда с трех утра вы лезете в ледяное болото, ставите на грань обморожения первичные и вторичные человеческие признаки и может быть, один раз, увидите утку. Поэтому приличные люди выезжают   к заветным местам еще с обеда пятницы.
И вот такие приличные люди, охотники, которые уже перестали ходить по улицам в спортивном трико и кроссовках Адидас, которые сняли с шей цепи, а с плеч малиновые пиджаки, променяв их на удостоверения «слуг народа», собрались заблаговременно выехать на мощной внедорожной технике к  воронежским лесам и болотам. Даже не столько с целью нанести ущерб живой природе в части водоплавающих птиц, а больше с целью пообщаться в своем кругу, попить водочки и вискарика, да вспомнить «дни золотые» и лихую юность. Вспомнить приличным охотникам, поверьте мне на слово, было что.
Но, их воспоминания, это  частное гражданское дело, а нам  надо отметить, что выдвинулись они из Воронежа ближе к трем часам дня, когда радио привычно сообщило, что на Камчатке полночь. Ехали парни по трассе длинным кортежем,  ехали не балуясь, по взрослому, людей не пугая, стволы автоматов из окон не демонстрируя. Потому было им немного скучновато. А нутро,  почуяв свободу, старательно искало праздника, веселья, при этом задница, так та вообще требовала приключений. 
Свернули на заправку. Стали в очередь небольшую. Двух девушек на пежо никак не обозвали и даже подсказали, что перед тем как уехать с заправки заправочный пистолет лучше из бензобака вынуть. От греха подальше. Потом сами заливали топливо под завязку. Потом первые ждали последних. И пока эти последние из кортежа (а по охотничьему - крайние)  еще дозаправлялись, то первые, отъехав радостно столпились у фур, по бортам которых были нарисованы веселые клоуны, гимнастки и прыгающий сквозь горящее кольцо лев. Витиеватые буквы сообщали, что это цирк Ивана Коробко. Быстро познакомились с небольшой труппой. Те рассказали пару веселых анекдотов и показали фокус с картами.
У оптимистов мгновенно родилась идея – а неплохо бы весь цирк взять с собой на охоту. Эту идею парировали пессимисты, мол,  когда выпьем - у нас и своего цирка хватит с лихвой. Но парировали как-то слабо. Поэтому циркачи почуяв к чему тут «слуги народа» клонят, дружно пошли в отказ, - Нет и нет! Гастрольный график рвать нельзя, нас ждут в Урюпинске. Там дети, пенсионеры. Нет, ни за какие деньги на болота к водоплавающей птице мы не поедем. Но «слуги народа» они тоже не лыком шиты, они такие огни и воды прошли, что никаким Рембо  не снилось, они просто спросили – А за большие деньги поедите?
Из труднейшего замешательства цирковую труппу вывел внезапный громовой рык льва. Рык был такой мощи, что на мгновенье показалось, что рядом находится космодром Байконур и с него стартуют сразу несколько ракет или же проснулся вулкан Везувий с целью засыпать пеплом Помпеи. Колени у людей подогнулись. Очередь в туалет и в кустики в разы выросла. Бензиновые автоматы и те со страху вместо трех по пять литров недолили. Жуть страшная.
- Цезарь! – хором ласково произнесла  привычная к такому рыку труппа, - Правда старый зараза уже, ослаб. На утилизацию отдаем…
- Оба-на! – заинтересовались этим фактом приличные охотники,  - Так, куда вы его везете?!
- На утилизацию… ну… там заплатим в ветслужбу, а они усыпят…
- Мужики, а продайте его нам! Мы его, так сказать, сами его утилизируем. На охоте. Сафари будет. Да, ёпрст ещё сфотографируемся! Ё, со львом-то! Атас!
Циркачи зачесали репу. Глазенками завращали. Видно было, как  денежку назвать и хочется, и продешевить страшно:
- Так мы… он ме-е-е.. на балансе…эээ…учет…
- Хорош мекать! – рявкнули охотники, - пятьсот баксов и зверь наш!
- Да!!! – дружным хором взвизгнули циркачи, шалея от внезапного счастья и от того, что вовремя сдержались да гораздо меньшую сумму не вякнули.
- Ой блин, а везти-то его как?! Укротитель же нужен! – тут же озадачились охотники.
- А очень просто везти, - заверещали циркачи, боясь расторжения сделки, - Он добрый! Он пугливый! Он всегда в клетке, он в ней и родился! Он воли не видел! Мы один раз ему для хохмы живого кролика сунули вместо мяса, так он в угол клетки забился и боялся на ушастого даже глянуть. Да! А один раз рядом сварка сверкнула, так он в обморок упал! Царь зверей, мать его! Еле-еле врачиха откачала. Успокоительное колола! Во! Вы его на веревочку и всё!
- Так! – резюмировали охотники, - Вы сами его на веревочку сажайте и выводите. И вон в ту Тайоту с кузовочком. Там и привязываете. А уж дальше  мы разберемся!
Ударили по рукам. Льва, бедного и несчастного, с выступающими ребрами, загнали в кузовок. Зверь затравлено осмотрел  бензозаправку,  скопление машин, прищурился от яркого августовского солнца и покорно, без эмоций, дал себя привязать. Люди рассчитались. Разъехались. Цирк отправился циркачить. Охотники двинулись теперь уже на львиную охоту. Их души и задницы ликовали.         
Итак, трасса М-4 Дон. Поток машин и на юг, и с юга. У некоторых в машинах есть собачки, у некоторых в кузовах овцы, и только в одной машине стоит живой лев. Вернее он стоял какое-то время, но когда встречный ветер заставил глаза слезиться, хищник лег. Тем, кому удалось рассмотреть животное, терялись в догадках. Это что? Это правда, живой? Не собака? Блин, а где таких продают? Ну и как у Высоцкого в песне, – Я, Вань, такого же хочу! Однако «таких» больше не было ни у кого.
Охотники по трассе проскочили мимо Лисок, не доезжая Павловска ушли налево. Потряслись по проселкам и вскорости въехали в Шипов лес, который еще Петром Первым за свои знаменитые дубы был объявлен корабельным и заповедным. Въехали в тьму. Дубы, сомкнув свои огромные кроны, света к земле почти не пропускали, небо пропало и если даже охотникам стало слегка жутковато, то льву и подавно все было неведомым, огромным, пугающим … Короче, лев со страха в первую минуту опустошил весь свой кишечник в кузов. На колдобинах хищная зверюга еще некстати поскользнулась, упала и в довершение растерла извергнутое почти по всей отведенной территории.   
Но вот двадцать верст блужданий по Шипову лесу завершаются. Машины выкатываются на берег небольшой речушки Осередь. Замирают. Уфф! Приехали! Народ весело выпрыгивает на травку. Сразу ко льву. Тот на месте. Стоит, виновато опустив голову. Людям в глаза не смотрит.  Весь кузов, так сказать, в отходах. Они вперемешку с мочой и воняют. Воняют достаточно мерзко. Все, кроме хозяина, ржут. Тот бросается за ружьем с целью лишить животное возможности увидеть последний закат в своей жизни. Остальные активно возражают, просят не горячится. Самый смелый предлагает плеснуть водой, смыть царский позор.
- Ну так смывай! – орут ему, - Не чешись! Мы хозяина придержим.
Следует рывок за ведром, потом к реке, потом черпануть и, обратно. Взмах рук. Лев руки видит, реагирует на взмах, решает, что он в цирке и как учили, издает громоподобный рык. С дубов осыпаются листья, рыба ныряет в глубины, а слышавшие этот рык местные звери понимают - в лесу грядут не лучшие перемены, потому никакой демократии и общеевропейских ценностей в ближайшее время не будет. Потерявшие дар речи это понимают и охотники. Рык слышат все в радиусе восьми километров, а кто был в непосредственной близости потом еще две минуты вообще ничего не слышат.
- Блин, он же лев! Настоящий! Он же сожрать может! Блин, когти, клыки.
Тут же на военном совете определяют, что утро вечера мудренее. Что льву надо дать мясца, а самим разжечь костер. При этом ставить палатки никто не хочет,  все хотят спать в машинах. Мол, в тесноте, да не в обиде. И ничего, что по три мужика будут прижиматься друг к другу. Если кто по этому поводу хихикнет,  яйца отстрелим!
Всё. Решения приняты. Ото льва ушли подальше. Пару кило нарезанного кусочками мяса ему бросили. Костер разожгли. Столики поставили. Налили по стопочке. Хряпнули. Закусили. После четвертой стопочки страх понемногу начал отступать. Щеки зарозовели. Глаза заблестели. Анекдоты пошли. Истории. А там и черед до пустых бутылок наступил. Весело всем. Музон орет. Лепс про рюмку водки на столе надрывается. Бутылки выстраиваются по берегу речки. Подогнанный джипарь освещает фарами действо.
Ошалевший от происходящего лев, который  к музыке еще как-то был приучен,  но с фарам и со стрельбой картечью вообще никогда не пересекался, занервничал. Заметался по кузову. Поскользнулся. Еще больше занервничал. И тут охотники решили сделать одновременный залп из пяти ружей. Стали в линеечку, прицелились, - Пли!  Грохот жуткий, оранжевое пламя рвет ночь, звон стекла на всю степь,  ещё собаки залились где-то сердитым лаем. Сердце льва екнуло, дернулось сильно и понял он - похоже смерть идет, а спасения нет. Потому собрав оставшуюся храбрость, зажмурившись, прыгнул зверь из кузова прямо в пугающую темноту. Была, не была. Но далеко не улетел. Веревка рванула ошейник, тот впился в горло и хрипящая  зверюга, мотнувшись назад, больно стукнулась головой о борт машины. Понимая, что в довесок к стрельбе и фарам его еще и душат лев начал биться как в предсмертной агонии.
Теперь о том, что такое лев. Во-первых, лев в неволе массивнее диких собратьев, и весит под триста кило, а во-вторых, это когти и клыки по 8 см длиной. Блин, это машина для убийства и она в истерике. Она груда, хоть и старых, но мощных мышц. Она бьется в страхе, в борьбе за жизнь. Она оставляет страшно глубокие борозды на мягком металле джипа, мнет машину. Да она жить просто хочет. Попробуйте загнать в угол крысу и, крыса бросится на вас. И вырвется. При этом веса в ней полкило от силы. Смекнули. А тут лев, который ударом лапы буйвола убивает. То-то!
Но нет, не помер лев. Не задохнулся. Веревка на его счастье развязалась. Воздух сладкий в легкие пошел. Жизнь вернулась. Зрение восстановилось. И понял лев, что мотать нужно подальше от машин, от реки,  от выстрелов. Хоть и не жил он в Африке, не охотился в саванне, а инстинкты подсказали – Беги, лёва, беги!            
Ночью лев видит в шесть раз лучше человека. По-простонародному он вообще ночью видит  как днем. Ему убегать через лес, как два пальца обоссать. Он и убегает. Неспешной рысцой, мягко ступая широкими лапами, лев углубляется чащу, где окунается в мир новых звуков и запахов. В совершенно новый, ему неведомый мир. Правда никакие совы с желтыми глазами, как в мультиках, на льва не пикируют, никакие серые волки не окружают. Ежики под ноги не выкатываются. Даже наоборот, местные звери, сразу как бы вымерли. Пропали. Потому как встретится со львом, спросить у него вид на жительство желающих нет. Из леса лев выбирается на лужок там, прибавив хода бежит по мягкой, суховатой траве, еще не остывшей от дневного зноя и не вымокшей от росы.
Пропажу льва обнаружили спустя час или что-то около этого. Шашлычком пошли угостить. По-доброму! Как же - вдруг ему одиноко? Фонариком светанули. А там… Ой ты, мама моя! Ой, ты мама моя! Там кузов истерзанный так, что Голливуд отдыхает.  Парк Юрского периода, блин. Сцена встречи джипа с тираннозавром. Словами не передать. У хозяина авто выступают скупые мужские слезы. Он срывается в мат-перемат. Потом визжит - Да, что ж ты тварь наделала! В оба ствола загоняет патроны со свинцовыми пулями.
- Где ты?! – разрывает возмущенный голос ночь, - Убью, суку! Но эхо в ответ  ничего не сообщает.  Ночь тиха, а лес молчалив. В общем  льва нет. Есть только веревки кусок да дерьмо в остатках кузова. Убёг! Мля-аа! Зараза!
- Прочешем, найдем! Не сбежит! – следует предложение одних.
- Угу, найдем и  нарвемся! Машина железная, а мы из мяса! – резюмируют другие, - На машинах надо! По глазам светящимся искать!
Моторы рявкают с пол оборота. Десяток фар отнимает у ночи изрядное пространство. Сначала джипы следуют гуськом друг за другом, потом рассредоточиваются. Потом съезжаются вместе. Пять машин в огромном лесном массиве это как иголка в стоге сена. Прикинув, что трусливый лев по лесу скорее всего не побежит, а уйдет в поля, решили осмотреть и их. Час катания не дал ничего. Моторы ревели, колеса уминали стерню, лучи фар мотались из стороны в сторону, освещая сотни метров пространства, но никаких глаз во тьме не обозначилось. Вернулись. Чуть протрезвели. Задумались. Блин, завтра охота открывается, люди кругом, а лев на свободе, ЧП.   
Набрали по мобиле увдэшное начальство. Те тоже на охоте. Тоже шашлык и всяческие дополнения под шашлычок. У них отдых, расслабленная ночь, а тут звонок, тут лев какой-то. Идиотизм. Дурнее истории не придумать. Поэтому охотникам ласково говорят отвалить и больше эти номера не набирать. Второй раз по звериному вопросу тревожить отдыхающую полицию никто не решается. Выпивают без куража, доедают без вкуса. Стелятся в машинах. Машины запирают изнутри. Стекла не опускают. Ночью по даже малой нужде никто из машин не выходит. Все люди с понятием. Нужду терпят.
Наступает утро. Солнышко с нежным светом будит охотников. Вдалеке за рекой виднеется бескрайнее болото. Над ним туман и пороховая дымка. Там побоище. Там палят из всех стволов десятки охотников. Гильзы сыпятся под ноги горами. Две несчастных утки мечутся над болотом ища спасения. Собачий лай только усиливает эффект масштабности события. Для схожести с бородинским полем не хватает французской кавалерии. Но есть «совет в Филях». И он заседает. Звучит извечный российский вопрос, - Что делать?!
Есть варианты ответов: а) снова искать, б) снова звонить в полицию, в) самим оповестить охотников на болоте,  г) самим поохотится, д) просто выпить, а там рассосется.  Без голосования  утверждается последнее. Выпивают. Закусывают. На душе теплеет. Включается радиоаппаратура. Фильтруется эфир. На увдэшных частотах, сквозь треск и хрип, сообщается об аварии на трассе под Лисками. Авторадио помешано на именинниках. Русское радио думает глобально, сразу обо всей России. Про льва нигде, ни мур-мур. К обеду проехались по соседям. Те рассказывают как с утра в болоте, бах-бах-бах, уток немеряно. Настреляли гору. Правда жарят свинину и к осмотру ни одной птичьей тушки не предъявляют. На вопрос, - Было ли что странное? – жмут плечами, - Вроде нет. Так, «клоун» один, в болоте каучуковые сапоги за штуку баксов утопил, вот и всё.
Приходит воскресение. Тишина. Покой. Ничто про пятницу не напоминает. Никакое радио про льва не сообщает у соседей тоже тихо. Так, разве, что порванное в клочья крыло джипаря, да веревка развязавшаяся навивают грусть. Куда ж он делся? – Ну, куда?! – Сдох что ли  в лесу от страха. Утонул в болоте. Может замерз ночью в поле или побежал к бабушке в Африку. Может цирк свой ищет. Да! – вспомнив про циркачей, взбадривается народ, - Вот бы их найти и навешать люлей для порядка, да деньги вернуть!
Лев же не пропал. Он сам самостоятельно обнаружился в понедельник. В тот момент, когда веселый школьный автобус желтого цвета, свернув с утвержденного маршрута движения на фестиваль загородных лагерей,  срезал путь по проселку через цветущее, фантастически красивое, желто-зеленое поле подсолнечника. Водитель сразу отметил, что вдалеке, из ниоткуда,  появилась на дороге огромная собака, явно с целью перейти проезжую часть в неположенном месте. Но не перешла почему-то, а разлеглась на этой части, создав помехи движущемуся транспорту. И чем ближе водитель подъезжал к собаке, тем меньше у него было уверенности в своей правоте. Из рыжеватой живности подобного размера на ум пришли только теленок и косуля, но профиль их голов не совпадал с тем, что было впереди. А уж когда стали различимы грива и кисточка на конце хвоста, то в голове водителя осталось только один вопрос, - На кой ляд ты свернул в это поле?!
Почти уткнувшись во льва автобус стал. У водителя дрожали руки, пот стекал по лицу. Зрачки зафиксировались в одном положении. Дети радостно завизжали, полезли за телефонами.  Началась фотосессия. От постоянного перемещения детей автобус начал раскачиваться. Руки и головы стали высовываться в окна. Двери нам откройте! – потребовали фотографы. Нет! – обозначилась молодая учительница, - Никаких дверей! Она пробралась поближе к водителю, оценила состояние бедолаги, и воткнув ему в загривок хорошо отточенные ногти ледяным голосом прошептала, - Заводи урод, объезжай зверя…      
Льва объехали. Несогласные с таким решением педагога дети, в знак протеста,  отдали свои завтраки животному, выбросив их из окон. Завидев, как лев потянулся к сверткам, дети заверещали: - Ест! Ест! Он голодный! Его кормить надо!
Дальше по секундам. Райцентр. Зав районо. Такая фрекен Бок в весовой категории «100 плюс». Сразу крик на учительницу, - Какой лев!? Сбрендила, малолетка! Юбку одерни, с детьми работаешь! Потом фото в телефоне. Потом уже завша сама мчит к главе района, снося и давя всё посмевшее встать на ее пути. Потом смех главы, - Да, утка это охотников! Увэдешники уже смешили! Снова фото. Рев самого главы, которому бы и лев позавидовал, - Всё УВД сюда, мать их! МЧС тоже!
Льва вторично нашли ближе к обеду, в стерне, на сжатом поле. Он дремал, положив большую голову на передние лапы. Над ним пели жаворонки, а в стороне паслось небольшое стадо коров. Коров царь зверей ничем не напрягал и они к нему были равнодушны. К месту события полицейский прибыли как положено в касках, с автоматами, в бронежилетах. МЧСовцы пригнали пожарную машину. Всезнающие дети подглядывали издалека. Полицейские опустили стекла на касках, передернули затворы, замерли.
- Войну ещё тут развяжите, бомбу бросьте! – ругнулся успевший вовремя  подъехать старший охотовед района. Как есть, в брезентовом плаще, кирзовых сапогах, с веревкой в руках он двинулся к зверюге. Шел,  нутром четко понимая, что опасности ото льва не исходит, что опасность в касках и автоматах сзади. Что лев не видит в нем добычи, так как никогда не охотился. Поэтому, если с ним по хорошему…то наверное, обойдется.
 Солнце припекало, небо было бездонно синим, а скошенные поля темно-желтыми. Пахло соломой, полем, деревней. Живи - не хочу! – подумал охотовед и обратил внимание, что лев совсем не шевелится, что мухи облепили всю его морду.  Что что-то не правильно здесь, не так. Будучи опытным человеком   быстро понял, - А льва с нами уже и нет! Лев поди с полчаса как на свободе. В Африке, наверное, там где просторная саванна, гора Килиманджаро и великая река Нил.
Убедившись, что животное  мертво, охотовед просигнализировал главе, - Опасности нет! Подъехали машины. Вышли все из них насторожено. Осмотрели боязливо зверя. Попинали его. Мертвый. Журналисты тут же достали камеру. Им сюжет быстрей. Мчеэсовцы подтянули брантспойт. Сказали, что так положено. Полиция взялась за протокол, мол, - Так надо! Глава района в заявлении на камеру успокоил местных жителей, что хищническая опасность в результате спецоперации ликвидирована.
Р.S. Когда, спустя три дня, заметку про льва в районной газете прочитал главврач местной психиатрической лечебницы, то он на некоторое время оказался в замешательстве. Надо же, - с сомнением пробурчал главный, - Лев?! Живой?! У нас?! Странно! Почесав затылок, он прошелся по кабинету, подошел к шкафу, вынул оттуда начатую бутылку коньяка и две рюмки. Налил одну себе, другую, подошедшему  заму и попросил того выписать из больницы четверых грибников. Этих бедолаг,  которые  почти неделю, несмотря на все уколы и таблетки, стоят насмерть и утверждают, что видели в воронежском лесу настоящего африканского льва. Живого! Понятное дело их изолировали от общества. А как иначе! Больные! Тесты, и взятые анализы явно свидетельствовали о наличии мозговых отклонений. Даже нянечки и те смеялись над историей грибников. А тут и вправду лев! Живой! И у нас, под Воронежем!  Странно!
Ну что, давай уже по рюмочке, за в мире животных!