Большой палец

Я его не выдам. Я не хочу, чтобы ему сделали больно. Я боюсь его потерять.Теперь я учёная! Я больше никогда и никому не скажу, что это он. Это я. Я одна. Я сама разбила свою жизнь. Вдребезги. До черноты. Вся душа - один сплошной синяк. Болит - невыносимо. Камнем стучит в виски. Но я буду молчать. Задыхаться от слёз, но молчать. Пусть хоть совсем отвалится! На её месте вырастет новая, лучше прежней. А если его потеряю, то это уже навсегда.
Палец был пунцового цвета и раздувался прямо на глазах. Я смотрела на него перепуганными глазами. Первые секунды я не чувствовала боли. Казалось, ничего особенного не произошло. Даже забавно было. Мы с ним и посмеяться успели по этому поводу. Правда, веселились мы не долго: в пальце появилась боль. Палец моментально начал раздуваться, багроветь, а внутри него что-то начало дёргаться. Поначалу мы надеялись, что это скоро пройдёт. Он меня успокаивал:
- Ничего страшного! Сейчас пройдёт! Ты потряси вот так рукой - тебе легче станет!
И заботливо показывал, как нужно трясти, размахивая собственной ладошкой с растопыренными пухлыми детскими пальцами.
И я тоже трясла в воздухе рукой так, как он мне показывал. Мне правда становилось легче. Боль в пальце затихала, становилась меньше. Но стоило мне на секундочку остановиться, как боль начинала стучаться изнутри с новой силой. Я начинала трясти рукой снова и снова. Но не смотря на это боль становилась всё сильнее и сильнее. Палец словно взрывался изнутри.
Он, с перепуганным лицом, пытался то успокаивать меня, то веселить, чтобы отвлечь меня от боли. Я видела, как он перепуган и расстерян. Я старалась, как могла, сдерживать слёзы и делать вид, что мне больно не так уж и сильно. Я и сама говорила ему:
- Ничего страшного! Сейчас пройдёт!
Я смеялась сквозь слёзы в ответ на его шутки. Он дул на мой огромный большой палец когда я переставала трясти ладонью. Чтобы мне было не так больно. Чтобы мой палец болел не так сильно.
Он и сам уже едва сдерживал слёзы.
Между тем, боль стала совсем уже невыносимой. Я ревела в голос. Он, со слезами на глазах, дул на мой фиолетовый большой палец.
И тут его словно бы осенило:
- Я знаю! - обрадованно закричал он. - Не плачь! Я знаю, что надо делать!
- Что? - сквозь слёзы, дрожащим голосом спросила я не отрывая глаз от пульсирующего раздувшегося пальца и тут же начала трясти ладонью и дуть на палец одновременно.
- Нужно что-нибудь холодное приложить!
- Холодное? Где же его взять, когда вокруг такая жара?
- Ну, не знаю, - расстерянно сказал он и стал озираться по-сторонам.
Я продолжала реветь.
-  Может этот камень приложить? - неуверенно спросил он - Он холодный! Посмотри! Потрогай!
И он решительно протянул мне тот самый булыжник. Увидев прямо перед собой этого серого округлого увесистого виновника моего несчастья я расплакалась ещё сильнее.
- Нет! Камень не годится! - пробурчал он угрюмо и положил булыжник обратно, рядом с кучкой абрикосовых косточек.
Я немного перевела дух и заревела по-новой.
- Нужен лёд! - уверенно заключил он.
- Где же мы летом лёд возьмём? - провсхлипывала я, захлёбываясь слезами.
- В холодильнике! - неожиданно весело ответил он.
Я улыбнулась сквозь слёзы обрадовавшись его сообразительности.
- Хочешь я сбегаю домой и принесут лёд для твоего пальца? - предложил он.
- Хочу! - обрадованно сказала я и мне на секунду показалось, что палец даже болеть стал не так сильно.
- Я быстро! - успел он крикнуть мне перед тем, как дверь соседнего подъезда захлопнулась за ним.
Я рыдала сидя на траве, тряся одной рукой в воздухе и обхватив другой свои коленки. Рядом, где заканчивалась трава и начиналась кромка тротуара, лежал тот самый булыжник. Возле него - кучка недобитых абрикосовых косточек. И ещё, вокруг, куча обломков от тех, с которыми мы успели разделаться.
Я ждала его возвращения глядя на серую дверь соседнего подъезда. И он вернулся - угрюмый, невесёлый. И медленно, глядя куда-то под ноги, направился ко мне. Он явно был расстроен чем-то. И никакого льда в его руках небыло.
- Где же лёд? - спросила я не переставая трясти ладонью.
- Дома нет никого - сказал он расстерянно - наверное мама ушла к соседке. Или в магазин. А у меня ключа нет.  - закончил он свою мысль и виновато посмотрел на меня.
Я зажмурила глаза и завыла пуще прежнего.
- Да не реви ты так! - пытался успокоить меня он - Вот, потерпи немножечко и всё пройдёт! Сама увидишь! До свадьбы заживёт!
И почему-то от его слов, от его переживания за меня и за мой большой палец мне стало немножечко легче. Не то, чтобы палец перестал болеть, но внутри стало чуточку спокойнее, а какой-то дикий страх, который рождался от невыносимой боли, стал помаленьку исчезать, растворяться в теплоте его глаз, слов, голоса...
- А у тебя же есть дома кто-нибудь? - осенила его вдруг очередная догадка.
- Да! - сквозь всхлип ответила ему я, глядя сквозь собственные слёзы в его перепуганно-заботливые глаза.
- Так тебе домой идти надо! У вас же есть холодильник дома? А там - лёд! Надо взять лёд из твоего холодильника и приложить к твоему большому пальцу! И всё! - и он радостно заулыбался почувствовав себя спасителем моего пальца.
Я слегка улыбнулась, но тут же разревелась опять:
- Нет! Меня дома поругают! - сказала я всхлипывая.
- Почему поругают? Ты же не сама себе палец прибила! Иди! - уверенно сказал он.
И я ему поверила. Глядя на свой сиреневый большой палец сквозь слёзы, потряхивая рукой я побрела в сторону своего подъезда.
- Булыжником?! - кричала мама - Булыжником по-пальцу? Зачем ты подставила палец под булыжник?
- Я не подставляла! - всхлипывала я - Мы кололи абрикосовых косточки, чтобы добраться до ядрышек. Я держала косточку, а он бил по ней булыжником.
- Что же он сам не держал?! - возмутился громко папа - Ну, это надо же! Додумались! Она держит, а он, значит, бьёт! А чего ж не наоборот?!
- Что не наоборот? - подхватила мама ошупывая мой, гигантских размеров, большой палец. - Кажется, перелом!
- Да! - возмущённо крикнул папа - свои пальцы он не стал под булыжник подставлять! Поберёг, значит! А твои ему не жалко! Можно и булыжником по-пальцам!
- Он не нарочно, нечаянно он! - завопила я не столько от боли, сколько от несправедливых выводов родителей. Но меня уже никто не слушал.
- Да это он специально! - уверенно заявила мама - Ты посмотри на её палец - это ж с какой силой надо было бить!
- Да он просто садист какой-то малолетний! - Вторил ей папа.
Я пыталась объяснить, что всё было не так, но меня никто не слышал.
- Сейчас я с ним разберусь! - Сказал папа и исчез за входной дверью.
Мама достала из холодильника какой-то мёрзлый брикет и приложила к моему пульсируещему пальцу.
- Смотри, какой синий! - возмущённо сказала она - Ты почему сразу домой не пошла?!
- Мы думали, что так пройдёт,  - сказала я пытаясь сдерживать слёзы. Лицо мамы было озабоченно-злым.
- Так пройдёт?! - возмутились она - Да у тебя же ноготь теперь отвалится!
- Как отвалится?! - недоверчиво спросила я и посмотрела испуганными глазами на устрашающих размеров большой палец.
- Вот так! - Сказала мама - Почернеет и отвалится!
- Как почернеет и отвалится?! - от страха у меня даже слёзы течь перестали.
- Да, отвалится! - уверенно подтвердила мама. Потом строго посмотрела на меня и добавила - палец тоже почернеет...
- И тоже отвалится?! - совсем уже перепугавшись спросила я.
- Конечно! - твёрдо сказала мама и направилась к двери - Держи лёд! - строго сказала она и скрылась за дверью.
Я несколько секунд смотрела на свой большой гигантский палец пытаясь представить его будущее, то, как он сперва станет чёрным, а потом сам собой отвалится и я останусь совсем-совсем без большого пальца. От этих мыслей я даже про слёзы забыла. И даже про боль. Нет, мне совсем не хотелось, чтобы палец чернел и отваливался! Но причин не верить маме у меня не было. Тем более, что большой палец уже был весь синюшного цвета и тем сильно отличался от всех остальных пальцев на руке.
И тут вдруг я вспомнила про него! И тут же ринулась к входной двери, отбросив мёрзлый брикет в сторону.
Он стоял на том самом тротуаре возле всё того же булыжника и был такой же заплаканный, как и я. И хотя его пальцы все были целы, но, глядя на его лицо можно было подумать, он пострадал не меньше, чем я.
Мой папа что-то возмущённо ему кричал. Он, всхлипывая, пытался что-то объяснять моему папе:
- Мы просто кололи абрикосовые косточки! Вместе! Мы сегодня только подружились с ней! У меня дома были абрикосовые косточки и мне хотелось угостить её! Они вкусные очень! Но их надо сперва расколоть! А они упрыгивают из под камня. А она стала придерживать, чтоб не упрыгивали. И мы их вместе кололи. И вместе ели! Нам весело было вместе! А по-пальцу случайно вышло!
- Ах! Весело, значит! Это веселье такое значит! У неё весь палец синий! Что за веселье - по пальцам бить! - расходился всё сильнее папа.
- Да это он нарочно ей по-пальцу! - подключалась мама - У неё теперь ноготь почернеет и отвалится! А может и весь палец!
- Я нечаянно! Я не хотекл по-пальцу бить! - сквозь слёзы оправдывался перепуганный он.
На шум сбежались соседи и прохожие, которые стали не менее шумно выяснять суть произошедшего. И тут же давать свои советы по-поводу лечения моего пальца, делая укоризненные порицания ему, стоявшемуц в некотором отдалении от меня. Мне хотелось подойти к нему, чтобы успокоить его, сказать, чтобы не переживал, что всё пройдёт. Но между ним и мной стояли взрослые - мои родители,  соседи,  прохожие. Кто-то из них успел сказать о случившемся его маме. Она выбежала из соседнего подъезда и стремительно приблизилась к нам. Сверкнув недобрым взглядом в мою сторону, гаркнув что-то очень злое в сторону моих родителей и недовольно фыркнув на собравшихся зевак, она взяла сына за руку и потащила в сторону соседнего подъезда - там, на каком-то этаже была их квартира. Он, на вытянутой руке, пятился вслед за ней, но при этом всё время оборачивается в мою сторону. В его глазах стояли слёзы.
Я тоже плакала. Но не от ушибленного пальца. О нём я в этот момент забыла. Я даже перестала чувствовать пульсацию в пальце. Теперь мне было больно в каком-то совсем другом месте. Какая-то странная, непонятная боль появилась у меня в груди: как будто внутри что-то сжалось, как камень. И от этой вот боли из глаз у меня текли слёзы. Я смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь соседнего подъезда и молча ревела.
- Где лёд?! - услышала я сердитый восклик мамы - Ты что, хочешь, чтобы у тебя палец отвалился?! Ну ка быстро домой! А то отвалится палец, кому ты бьудешь нужна такая?! Тебя без большого пальца и замуж никто не возьмёт!
Палец, к счастью, не отвалится. Отвалится только ноготь. Сперва, правда, почернел. Как мама и обещала. Палец тоже почти чёрного цвета был. Я всё с опаской смотрела на него, боясь, что он и вправду отвалится, и я тогда останусь без большого пальца. Но вскоре он стал светлеть, а потом и вовсе вернул себе свой прежний цвет.
Новый ноготь отрастал довольно долго. Зато казался каким-то особенным - новым! Я даже стала думать, что если бы палец всё-таки отвалится, то на его месте бы тоже вырос новый, красивый, лучше прежнего. И так я себе это живо представляла, что даже жалела временами, что этот мой большой палец всё-таки не отвалился.
А вот с ним я так больше никогда и не встретилась. Кто-то сказал, что они переехали. А ведь он мне так понравился! С ним было весёло. И глаза у него были добрые. Как ни у кого!