Стокгольмский синдром
Даруй всевиденье крота
Тому, кто вышел против бесов!
Итог – святая доброта,
С учётом личных интересов.
Пауль Бэг
Большинство современных людей хоть что-то, а слышали о Стокгольмском синдроме. В том или ином объёме, с разной степенью достоверности, но – наверняка. Но ведь было время, когда об этом понятии никто не знал. А значит – такое время ещё будет…
Линию первого оцепления они миновали легко, даже не предъявив документов. В конце концов, там стояли свои братья-полицейские, хорошо знавшие и Кузнецова и Сивцова. Коллеги сразу предупредили, что дальше работают фээсбэшники и фильтруют всех мелкой сеткой. С первым из них офицеры столкнулись ещё на подходе к дому, где произошло преступление.
– Стойте! – безапелляционно заявил худощавый молодой человек в сером плаще. – Запрещено!
– Ты, парень, ослеп что ли? – ласково поинтересовался Кузнецов. – Ладно, майор в штатском. Но у меня?! Вот погоны, фуражка и пуговицы! Или тебе ещё что-то более весомое явить?
Капитан потянулся к ширинке и, возможно, явил бы что-то весомое, но вмешался Сивцов:
– Отстань от человека, Сергей. На работе он…
– А мы на чём?! – возмутился Кузнецов.
– Там же. Но в другой плоскости, – усмехнулся Сивцов и вежливо попросил: – Вы со старшим свяжитесь. Ему уже наверняка позвонили. Скажите – майор и капитан…
– Малдер и Скалли, – уточнил Кузнецов.
Пока сотрудник спецслужбы, отойдя на несколько шагов, терзал рацию, а Кузнецов на все лады склонял СК, ФСБ и почему-то ЦРУ, Сивцов оглядел улицу и довольно хмыкнул:
– Нормально! Прекращай орать, Сергей! Работёнка нарисовалась. Может, и повезёт…
– Какая ещё работа? – недовольно пробурчал капитан. – Менты не работают – служба у нас! И не уважает никто, даже всякие мосадовцы! А ты ещё и работать хочешь заставить…
Свои рассуждения капитан прервал лишь потому, что задержавший их молодой человек сказал рации:
– Есть! – и обратился к ним: – Проходите! В подъезде слева дверь в подвал.
– Всех бы вам в подвал и на дыбу… – пробормотал Кузнецов и двинулся за майором. Но, миновав сотрудника спецслужбы, остановился и веско произнёс: – А фамилии наши тебе знать не положено. Сие – гостайна великая есть!
Следующее препятствие проявилось за дверями подъезда: здоровенный детина занимал весь проём двери в подвал.
– Вот это шка-аф… – восхищённо протянул Кузнецов.
– Проходите дальше, если вы жильцы, – низко и грозно прогудел мужик.
– Да мы, касатик, за картошечкой, в подвал, – зачастил Кузнецов. – Туда и обратно. Открой дверь, сим-сим. А этот майор – со мной.
Сивцов вздохнул и протянул лист бумаги с несколькими печатями.
– Может, ему прочитать, быстрее получится? – засомневался Кузнецов.
– Это вряд ли, – откликнулся детина и погрузился в изучение документа. Потом он включил рацию: – Первый! На входе двое с разрешением на…
– Я же сказал – пропустить! – почти истерично пролаяло из динамика, и связь оборвалась.
– Зря ты, касатик, в бумагу смотрел, – уже с лестницы сказал Кузнецов. – Теперь замучаешься подписки о неразглашении давать!
– Чего ты, Серёга, к ним цепляешься? – спросил Сивцов. – Они и так психуют.
– А ты не знаешь? У меня, Коля, эти козлы дело на втором эпизоде отобрали! А я, может, мечтал поймать маньяка и с тобой в звании уравняться?
– Ну и радуйся, что тебя висяка лишили. Это восьмой, а концов так и нет.
– Девятый, – откликнулся Кузнецов. – Или – более…
Удивлённый Сивцов хотел уточнить цифру, но не успел – они вошли в большое, хорошо освещённое прожекторами, помещение. Никакой мебели, кроме венского стула здесь не было. Этот стул, с прилипшими обрывками скотча, мрачно разглядывал незнакомый Кузнецову крепкий мужик с явной сединой в ёжике волос. А вот Сивцов, похоже, хорошо его знал.
– Здорово, Пётр! Архангелам – слава!
– Привет, Николай, – вяло откликнулся архангел. Он посмотрел на трёх своих сотрудников, ползающих по бетонному полу с лупами, и поморщился: – Точно срубят у меня звезду на этом деле! Крайняк – выговор… А тебя, Сивцов, говорят, на повышение готовят?
– Ну, это за прошлые делишки, – пожал плечами майор. – И, если уж ФСБ обещает… Кстати, знакомься – капитан Сергей Кузнецов…
– Знакомы, – отмахнулся фээсбэшник.
– Рязанцев у меня лично дело это изымал, и я его запомнил, – зло подтвердил капитан. – Ну, как? Не жмёт чужая слава?
– Не ваш это профиль. Да и не наш, раз Сивцов здесь нарисовался… – Пётр оживился: – А хотите – я начальство уговорю спихнуть всё обратно, как было?
– Ну, уж нет уж, дорогой орган! – оскалился Кузнецов. – Умерла, так умерла!
– Да хорош вам, – примирительно вмешался Сивцов. – Что здесь, Пётр? То же самое?
– Как под копирку. – Рязанцев уселся на стул и опустил голову. – Сразу видно было.
– А ты что думаешь, Серёга?
– Скалли не думает, Скалли соображает! – Кузнецов сузил глаза и выпятил губы. – Но мысль появилась, однако!
– Так озвучь, – попросил Пётр. – Вдруг топор отведёшь от меня?
– Не собираюсь, – недобро покосился на него Кузнецов. – Информация только для Малдера!
Капитан осмотрелся, прокашлялся и, очень похоже на оригинал, пропел:
– «Мы показали вам драму пиф-паф! Охотник и заяц: кто прав, кто неправ? Думайте! Думайте! Думайте!»
– А что? – произнёс после паузы Сивцов. – Есть рациональное зерно – стокгольмский синдром…
– Хрень это, а не зерно! – поморщился Пётр. – Наши эксперды, иначе назвать их не могу, этот синдром обсосали и давно выплюнули! Привязать ни к чему не смогли. Психологи…
– Оружие то же самое?
– Австрийский глок семнадцать, – вмешался Кузнецов. – Очень похож на настоящий. Номер аш-зэт-ка два сорок четыре, а затвор почему-то с теми же буквами, но с номером ноль сорок. Пятнадцать патронов в обойме, один в стволе – люггер-парабеллум девять на девятнадцать, гильза валяется у камешка справа. Бред, в общем… А патроны – дрянь! Макаров клинят, собаки…
– А ты стрелял? – с интересом спросил Сивцов.
– Близко видел, – заверил Кузнецов.
– Вот видишь, майор, – обратился Сивцов к Рязанцеву. – И здесь у Сергея намёк на зерно есть – «очень похож»…
– Понятно, – усмехнулся Пётр. – Потому что при отстреле трещину в раме даёт на третьем патроне. И заметь – трещины идентичные… У нас этих треснутых глоков – полный сейф! – и Пётр витиевато выругался.
– Понятно, – кивнул Сивцов. – А жертва?
– Как обычно… – Рязанцев встал со стула, с хрустом в шейных позвонках покрутил головой и длинно выдохнул. – Девица двадцати-двадцати пяти лет… Да их разве угадаешь под краской и штукатуркой?! В истерике она. Сейчас, под руководством трёх психиатров вспоминает, как её зовут.
– Ну, есть ещё надежда, что вспомнит нечто полезное…
– Эта надежда, – перебил Рязанцев, – сдохла ещё на пятом эпизоде! Ни капли крови! А пострадавшие твердят о лужах кровищи!
– Ясен пень! Стреляет-то он в голову. – Кузнецов повернулся к Сивцову и вытянулся по стойке смирно: – Экселенс! Позвольте картинку акварелью тиснуть?
– Давай, – кивнул майор. – Лишь бы польза была.
– Пользы приносить по должности не обязан, да и ответственность несу только по первой паре преступлений, товарищ Малдер! А картинка проста, как яйцо в профиль. Молодой красавЕц-брюнет цепляет на улице даму возраста двадцать-двадцать с небольшим, без претензий к параметрам объекта, смотрит на неё чистыми голубыми глазами с золотистой поволокой и зовущим в лучшую жизнь светом… Прошу прощения, товарищи офицеры – это во мне евроценности бродят. Но именно таким образом и описали ощущения первые две жертвы. Итак! Все они следовали за своим съёмщиком, словно сомнамбулы, до тех самых пор, когда враг, привязав их к венскому стулу, не заклеивал им ротовое отверстие. Чтоб не орали в экстазе. Затем на свет Божий являлся Глок. Но не сам Гастон, а плод его изысканий на семнадцать патронов. Преступник угрожал жертве пистолетом и неминуемой смертью. Заметьте – несколько часов! Здесь есть проблемное несоответствие по времени, но мнением других свидетелей и фактами можно пренебречь. Тем более что по моему хронометражу он укладывался в тридцать минут. Продолжать, экселенс?
– А как же? Живописец ты наш! – подбодрил Сивцов. – Две-три явные зацепки проскользнули.
– Как-то не заметил, – буркнул Рязанцев. – Ничего нового.
– А не для работников славного фе-эсь-бе я тут жемчуга разбрасываю! – без всякой теплоты в голосе заявил Кузнецов. – Здесь делишки глобального масштаба проворачиваются! Кстати! – Кузнецов прищурился. – Я всё думаю – почему это дело СК не прибрал, а сразу вы заграбастали?
– Это, Серёга, истинное чутьё, – вместо Рязанцева ответил Сивцов. – На внешнее вмешательство.
– Моссад?! – сделал большие глаза Кузнецов. – Ты сказал – Моссад? Но это не важно! – Кузнецов вдруг перешёл на монотонный речитатив: – Схватил прекрасную принцессу Змей Горыныч и давай стращать её своим толстым пистолетом! Затвор передёргивал, в бело личико тыкал стволом железным, слова злые-гадкие в три головы говорил. А потом, как расплачется! На жизнь свою беспутную жалился, исправиться обещал и на общественно полезную работу устроиться. Пожалела его красна девица, обнадёжила… – Кузнецов перевёл дух и совсем другим голосом продолжил: – А потом эта тварь начинала орать: «Хочешь, я сейчас застрелюсь?! Хочешь?!» И независимо от пожеланий клиентки всаживал себе пулю в черепушку. С натуральным разбрасыванием мозгов по стене. Жертва впадала в очередной транс, а так как перед стрельбой злоумышленник освобождал ей руки, то она стремилась на вольный воздух… Вторая из моих ухитрилась вместе со стулом из подвала выбраться! А там её добрые старушки ослобонили при помощи выкидного ножа. Вот скажите мне, экселенс, откель у старушек выкидной ножик?
– Старушки ныне разные встречаются, – кивнул Сивцов. – А ты, Пётр, ущучил нюансы? Ведь в лицах и с выражением рассказано!
– Я такой! – с гордостью подтвердил Кузнецов.
– А я не ущучил, – сверкнул глазами Рязанцев. – По мне, так всё оно едино! Ни одной зацепки. Лучше, Коля, скажи: почему он пистолеты бросает, почему оружие такое одинаковое и где кровь и мозги?!
– Ну, вот и ты начал правильные вопросы задавать, – улыбнулся Сивцов.
– Вопросы задавать любой дурак может. Ты мне хоть одну отмазку для начальства дай!
– Одну дам, – Сивцов достал из кармана фонарик. – Но больше не проси! Разные у нас задачи. Тебе поймать надо и не пущать, а мне велено только прекратить безобразие… Гасите свет!
– Ну что застыли?! – прикрикнул Рязанцев на подчинённых. – Отрубите эти чёртовы прожектора!
– Не ори, Пётр, – поморщился Сивцов. – Правильно они себя ведут – одного коновода слушать положено…
В наступившей темноте лучик фонарика Сивцова выглядел совершенно несерьёзно. Ещё хуже стало, когда свет вдруг стал бледно-синим.
– Ну, Николай, и морда у тебя… – хохотнул Кузнецов.
– А ты, Серёжа, и без того на упыря похож. Глаза привыкли, Рязанцев?
– И что? Чудо где?
– Да под ногами у тебя!
И Сивцов направил фонарик на бетонный пол.
– Ё-моё! – воскликнул Рязанцев, глядя на мерцающее зелёным неровное пятно. – Держи свой волшебный фонарь ровно, Сивцов! Быстро десяток фоток мне этого факта с разных точек!
– В качестве клея для погон? – поинтересовался Кузнецов, пока кто-то бегал вокруг в темноте и щёлкал затвором фотоаппарата.
– Очень на это надеюсь! Но мы ведь тоже в ультрафиолете смотрели! Везде! И никаких пятен крови не нашли.
– Это тоже исчезнет через пару-тройку часов, – заверил Сивцов. – Да и не кровь это. Полимер какой-то странный.
– Сдаётся мне, господа, – задумчиво произнёс Кузнецов, – Что это сама эктоплазма!
– О-о-о! Какие ты фильмы смотришь!
– Стараюсь соответствовать текущим задачам своего патрона!
– Я этого бреда не слышал! – отмахнулся Рязанцев. – Взять пробы! Минимум из четырёх точек! А вот если бы ты ещё сказал, куда трупы делись…
– Жаден ты, хоть и майор всего лишь, – вздохнул Сивцов. – А я тебе ещё один фокус показать хотел…
– Показывай! – согласился Рязанцев. – Сам знаешь – за мной не заржавеет!
– Это точно! – Кузнецов прокашлялся. – Если придётся, то он для тебя дыбу смажет, чтоб не скрипела! Кстати! У меня зажигалка есть китайская. С фонариком. Так вот этот девайс справляется ничуть не хуже твоего навороченного фонарика.
– Значит ты уже… – начал было Сивцов, но его перебил фээсбэшник:
– Давай уже свой фокус, Николай!
Синий луч переместился на стену, и она заискрилась зелёными точками.
– Вражьи мозги! – восхитился Рязанцев. – Как раз вокруг пулевой отметины… А это что за тёмные полосы?
Сивцов сделал несколько шагов назад и, пятно на стене потускнело, но зато стала ясно различима цифра «девять».
– Трафарет, что ли? – удивился Рязанцев. – И почему – девять? У меня это шестой эпизод, да у Кузнецова два было…
– Ты прям не фэесбешник, а бухгалтер с отрицательным стажем, – пробормотал капитан и обратился к Сивцову: – Надо бы, товарищ Малдер, его к нам в банду взять – инактивированных призраков считать будет.
Сивцов перевёл фонарик на Кузнецова.
– Однажды, – веско сказал он, – тебе, Серёжа, несмотря на твою синюю морду, придётся растолковать всю эту бухгалтерию. И радуйся, если будешь давать пояснения мне, а не Курильщику…
– Прекратите! – возмутился Рязанцев. – Верни свет на место, Николай! Люди работают! А подраться вы сможете и на улице…
Но на улице Сивцов нападать на Кузнецова не стал. Только спросил:
– Пистолетик прикарманил?
– Ну… – Кузнецов выпятил нижнюю губу, – Дрянь это, а не пистолетик. А мне, как верной Скалли, положена нормальная машинка – инопланетян отстреливать!
– Куда глок дел?
– Как его от трещины перекосило, пристроил в фундамент новостройки на берегу Канала. А патроны прописал веером в самом водоёме – надёжно и не затратно.
– Хорошо. – Сивцов достал сигареты и они закурили. – Теперь – работа…
– Я вся в готовности! – заверил Кузнецов. – Кого валить будем? Предлагаю начать с этого кренделя, в оцеплении, он к нам ближе. Второй-то потолще будет…
– Головой не крути, – попросил Сивцов. – И не юродствуй. Я понятия не имею, с кем или чем мы столкнёмся. На той стороне улицы слева проходной двор. А прямо напротив – парадное…
– Знаю, – тихо подтвердил Кузнецов. – Там тоже выход в переулок есть.
– Точно, – кивнул Сивцов. – Сейчас разойдёмся в стороны и метров через сто вернёшься к проходному и пройдёшь в парадное. У тебя подошвы каучуковые, может, и без шума обойдёшься.
– У вас, экселенс, глаз-алмаз, – восхитился Кузнецов. – Обойти-то я обойду, а вот кто там будет? Привидение или тролль горный?
– Образованный ты, Кузнецов… Надеюсь, что там человек окажется. Тот самый паренёк, который похититель. Но личное оружие приготовь! На двух предыдущих эпизодах я, в подобных местах, следы нашёл.
– А ещё Петра в жадности обвинял! Мне-то мог сказать? – обиделся Кузнецов.
– Не уверен я. А не уверен – не гони!
– Ладно, проехали, – Кузнецов придавил брошенный на асфальт окурок. – А твои друзья из ФСБ нам помогать не полезут?
– Есть у меня идейка, как их делом занять. Ты из глубины проходного посмотри – как они засуетятся, так и действуй. А я, если что не так, снаружи его приму.
Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
Из тёмного туннеля проходного двора было хорошо видно, как вдруг на улицу сыпанули оперативники ФСБ и принялись внимательно изучать крышу дома. Очень хотелось посмотреть на продолжение шутки майора, но об этом Кузнецов думал уже на бегу. Дверь с другой стороны парадного предательски скрипнула, а собственные шаги по плитке подъезда казались слишком громкими… Тем не менее, Кузнецов не отвлёк человека у двери от очень важного дела – через какую-то светящуюся пластинку он смотрел на улицу.
Без нежности прихватив шею пискнувшего молодого человека пальцами, Кузнецов ткнул стволом Макарова в бок:
– Дернешься – пристрелю! – добро сказал капитан и приоткрыл ногой дверь. – Заходите, экселенс! Медведь меня поймал и крепко держит!
Как и ожидал Кузнецов, в парадное немедленно проскользнул Сивцов. Быстро обыскав трофей Кузнецова, майор посветил фонариком в лицо:
– Ну, вылитый фоторобот!
– Я буду жаловаться! – со всхлипами пригрозил задержанный. – Верните транспондер… Пожалуйста…
– Этот? – Сивцов показал прибор, похожий на большую флэшку.
– Да!
– Хорошая, видать, штука! – похвалил Кузнецов. – Транс… Ну, явная евроценность! – и спросил, – Как звать-величать тебя, болезный?
– Билор… – пленник, стараниями Кузнецова, стоял почти на цыпочках, что никак не способствовало уверенности в голосе.
– Ты смотри! – восхитился Кузнецов. – Во обоняние у конторы Рязанцева! Это ж махровый шпиён!
– Он не шпион… – раздался голос со стороны распахнутой двери в подвал.
Кузнецов резко развернул Билора и переместился за его спину, Сивцов направил фонарик в подвал, а в другой его руке возник пистолет. Правда, и пришелец из подвала оказался вооружён, хотя свой пистолет держал неуверенно и слишком низко.
– Ты, дедушка шпиёна, положи глок на ступеньки, – попросил Кузнецов. – А то, неровён час, пальну внучку в позвоночник, и твоей черепушке хватит…
– Подожди, Сергей! – остановил Сивцов. – Здесь иначе надо… – и грозно заявил: – Мы представители законной власти! Немедленно бросьте оружие и представьтесь!
Лысый дед выполнил указания Сивцова буквально: уронил пистолет, и тот глухо застучал вниз по ступеням.
– Мы историки, – тихо сказал он.
– Это не ответ! Вы совершили серию преступлений в нашем городе и будете арестованы!
– Но как?! Мы всего лишь экспериментировали и ничего плохого не сделали!
– Незнание законов не освобождает экспериментаторов от суровой ответственности! – ввернул Кузнецов. – Лет на пятнадцать-двадцать строгой изоляции.
– Это невозможно… – растерянно пробормотал старик.
– Ещё как возможно! – заверил Сивцов. – Похищение людей и доведение их до нервного срыва… Немедленно выходите из подвала!
– Я не могу, – возразил старик. – Прервётся связь с базой и освободится энергия транспондера. Возможен мощный взрыв.
– Ещё и террорист! – обрадовался Кузнецов. – Надо отдать молодого Рязанцеву! Он из этого Билора все коды и явки вместе с жилами вытянет! А старый пусть в подвале торчит…
– Нет! – взвизгнул старик, и лицо его исказилось от страха. – Мы должны вернуться вдвоём!
– Ладно, – перешёл на более спокойный тон Сивцов. – Из какого года?
– Три тысячи четыреста пятьдесят второго, – автоматически ответил старик и тут же спохватился, – Я, наверное, не должен был говорить…
– Ничего, – успокоил майор. – Вы у нас Стокгольмский синдром изучали?
Старик кивнул, а Билор дёрнулся и заголосил:
– Они здесь все неправильные, профессор! Пятеро из девяти послали меня к какому-то чёрту и предложили застрелиться! Это же нонсенс!
– Я те покажу нонсенс! – Кузнецов чуть напряг пальцы на шее и Билор взвизгнул. – Молчи, юнец, пока старшие говорят!
– Отпусти его, Кузнецов, – приказал майор. – Пусть уходят. Но предупреждаю! Если ещё хоть один человек у нас от вас пострадает…
– Нет! – мелко затряс головой старик. – Мы больше никогда…
– Это правильно, – похвалил Кузнецов и убрал руку с шеи Билора. – Потому что стрелять буду на поражение и без лишнего базара! А почему это вы глоков у нас набросали столько, профессор?
– Копировать эти пистолеты здесь легко, а вот проносить через временной вихрь невозможно, – вздохнул старик.
Билор, потирая шею и постанывая, двинулся к двери подвала, но на полпути вернулся и протянул руку:
– Транспондер и репликаторы… Пожалуйста…
Сивцов вложил ему в ладонь прибор и связку каких-то разноцветных шариков. Историки спустились по ступеням, и в глубине подвала неярко вспыхнуло зелёным.
– Надо было хоть что-то у них отобрать! – нахмурился Кузнецов. – Для отчёта. Или Рязанцеву подарить…
– А тебе оно надо? – спросил Сивцов. – Вдруг ядовитое или взрывоопасное? Да и приказа такого не было…
Несколько минут друзья наблюдали через тщательно протёртое Билором стекло за суетой перед домом напротив и мельтешением фонариков в чердачных окнах.
– Это ты Рязанцева озадачил? – спросил Кузнецов.
– Ага. Позвонил…
– Дай-ка мне свой волшебный фонарь, – потребовал капитан. – Надо глок прибрать, а то пацанва найти может.
Пистолет, когда Кузнецов выбрался из подвала, Сивцов забрал себе, спрятал в карман и улыбнулся:
– Вот и всё. Уходим через переулок.
– Ага. Слышь, Сивцов! Это что же получается? Тебе опять ордена, да звёзды на погоны, а мне – одни воспоминания?
Майор пожал плечами, а Кузнецов осторожно пощупал в кармане прямоугольную пластинку-бинокль, которую в последний момент стянул у Билора.
Свидетельство о публикации №216030302420
Ирина Маракуева 26.01.2017 00:04 Заявить о нарушении
С уважением.
Павел Мешков 26.01.2017 14:49 Заявить о нарушении