Бесконечная история

На земли короля Дасгона, царство эльфов, напал Морвилас — страшное чудище, уничтожавшее все на своем пути. Никто не мог стреножить коня, несущего смерть: в его дыхании яд, пылающие адским огнем глаза сулят погибель, в гриве — шевелятся змеи, один их вид пугает, а злобное шипение способно остудить храброе сердце.
Дым жертвенных костров поднимал мольбы в небесную высь, к ушам Дуалы — богини, что всегда защищала своих эльфийских детей, пусть даже между ними и не существовало кровных уз. В тот раз ей было не под силу отвести беду: Морвиласа еще называли «палачом богов», и пока не получит хоть одну жертву, он продолжит рыскать по лесам и лугам. Лишь испив божественной крови и утолив голод, он вернется в свою обитель, где проведет следующие десять веков.
Дуала не собиралась нести покой мятежной душе Морвиласа, но и оставить своих детей один на один с чудищем не могла: не останется никого, кто будет возносить молитвы, дающие могущество и силу.
Однажды ночью богиня спустилась на землю, в покои Илнеалис, коленопреклоненная эльфийка без устали умоляла богиню о спасении своего народа. «Но готова ли ты сама стать спасительницей?» — спросила ее тогда Дуала.
Илнеалис вскочила с колен, но тут же почтительно склонила голову — и согласилась без раздумий. Но чтобы стать спасительницей, ей пришлось бы пожертвовать своей жизнью. Нет, не смерть стала бы тому причиной, а отказ от семьи и собственных устремлений, поскольку придется вечно хранить покой Коуфа.
«Вы… вы отправите на землю сонного фавна?!» — ахнула Илнеалис, услышав о намерениях богини. Она всегда считала, что Коуф не более чем выдумка сказителей. Однако фавн, с чьих круто завивающихся рогов и звонких копыт осыпалась сонная пыль, похоже, действительно проживал в чертогах Дуалы.
Богиня не видела иного способа сдержать Морвиласа: сонному фавну нет нужды близко подбираться к чудищу, он издалека зачарует его, уведет в мир грез — но вернуться в небесные чертоги не сможет, поэтому нужен тот, кто станет его хранителем на земле.
Дуала обещала эльфийке силу и способности, которые помогут исполнить предназначение. На вопрос Илнеалис, почему избрали именно ее, ведь в королевстве есть достойные воины, храбрые и сильные, Дуала ответила, что дух и отвага важны, однако она прочитала сердце эльфийки и увидела, что та сделает все ради блага своего народа.
Могла ли Илнеалис сказать, что богиня ошибается, если так и было на самом деле? Она сделает все, лишь бы на землях эльфов снова воцарился мир, вернулось прежнее благоденствие.
Дуала понимающе улыбнулась и протянула руку, призывая эльфийку к себе.
Илнеалис несколько мгновений не решалась взять протянутую ладонь, — кто она такая, чтобы касаться божественной длани? — однако нетерпение в голубых глазах Дуалы заставило поторопиться. Едва лишь пальцы соприкоснулись, продолговатый лунный камень на шее богини вспыхнул матовым свечением, однако эльфийка не могла отвести взгляда от глаз Дуалы, они сияли ярче кулона, казалось, прожигая насквозь. Но вместо боли Илнеалис ощущала лишь тепло, идущее от пальцев богини, оно наполняло тело ранее неведомой силой, заставляя кровь бежать быстрее по венам.
Богиня подарила хранительнице лук из черного тиса и колчан, в котором никогда не заканчивались стрелы, после чего переместила их обеих в свою небесную обитель…

Подождав несколько мгновений, Анриэль не выдержала:
— Сказитель! Что было дальше?
Веннинейл перевел взгляд с танцующего в камине огня на юную принцессу. Ее зеленые глаза, доставшиеся от матери-феи, горели нетерпением.
— Илнеалис вместе с Дуалой сквозь облака наблюдали, как Коуф резво кружил вокруг Морвиласа, зачаровывая вихрем сонной пыли, приближаясь все ближе и ближе... Наконец, конь смерти погрузился в грезы. На том месте богиня возвела каменный лабиринт, в котором предстояло жить фавну, сторожить Морвиласа, и, чтобы помешать людям добраться туда, за день взрастила лес. Дубы тянули мощные кроны в небеса, словно сама природа их подгоняла. — Веннинейл усмехнулся: их подгоняла Дуала.
— А что Илнеалис? — допытывалась принцесса.
— Она, как и обещала, хранит покой Коуфа. Тоскуя по небесной выси, он зачаровывает сам себя — и сон его длится двести двадцать два дня. Проснувшись, он целую ночь гуляет по окрестностям, убаюкивая каждого, кого встретит, а с рассветом возвращается домой. И только в эту одну единственную ночь Илнеалис имеет возможность передохнуть. В остальное время она, связанная клятвой, вынуждена лишать жизни каждого, кто переступит границу Сонного леса.
— И как долго… — голос Анриэль задрожал и пресекся. — Как долго Илнеалис хранит покой Коуфа?
— Уж скоро одиннадцать столетий.
— Так долго, — ошеломленно прошептала принцесса.
— Время стерло из нашей памяти жертву Илнеалис. Эльфы забыли про Морвиласа, они помнят лишь жестокость Коуфа. Даже если ваш отряд пройдет мимо хранительницы, даже если воинам удастся сразить сонного фавна, ничего хорошего это не принесет. Без усыпляющего воздействия сонного фавна Морвилас проснется в том же году. И его уже никто не остановит.
Дверь комнаты резко открылась: на пороге застыл высокий худощавый эльф — его длинные, до талии, белесые волосы венчала корона.
— Что здесь происходит?!
— Отец! — вскочила Анриэль.
— Ваше величество, — поклонился сказитель.
— Веннинейл! — громыхнул король, и затряслись ставни. — Я не стал слушать твои сказки, и ты решил посеять семена сомнений в голове моей дочери? Стража! — Позади короля тут же появились два воина. — В темницу его!
— Отец, прошу…
— Молчи! — отмахнулся от просьбы дочери король.
— Я ни в чем не раскаиваюсь, ваше величество. Умалчивать об этой истории опасно. Не только для тех, кто сотворил ее своею жизнью, но и для всего эльфийского народа.
Глаза сказителя на миг из блекло-зеленых стали ярко-голубыми. Заметив это, Анриэль удивленно открыла рот, но не успела и слова сказать, как Веннинейл поднес скрюченный старостью палец к губам, призывая сохранить тайну, после чего поклонился королю и сам последовал за стражей.
— Отец, умоляю, не ходите в Сонный лес!
— Я не позволю, чтобы и дальше мои подданные погибали из-за Коуфа. Неделю назад он усыпил целую деревню!
— Повремените с походом, отец. У нас есть еще больше двух сотен дней, прежде чем сонный демон снова покинет свое убежище.
— Ты поверила сказкам Веннивейла? — Король вздохнул. — Дитя, истории сказителя отличаются от настоящей жизни. Забудь все, что услышала, — посоветовал он и ушел.
Забыть? Не так просто, если снова и снова в голове звучат слова Веннивейла: «Связанная клятвой, она вынуждена лишать жизни каждого, кто переступит границу Сонного леса».
С рассветом отец, двое братьев и еще три дюжины эльфов отправятся на охоту за сонным фавном, стремясь воздать ему по заслугам за тысячи погубленных жизней, — все они сильные воины, прошедшие не через одну битву. Но сумеют ли выстоять против той, что впитала силу Дуалы? Против той, что уже одиннадцать веков оберегала Сонный лес?
Ночная дорога манила Анриэль. И пугала. Никогда еще принцесса не уезжала сама из дворца, никогда еще ее путешествие не было таким опасным. Казалось, даже Варра, двухлетняя лошадка черной масти, чувствовала угрозу: все время, пока Анриэль седлала ее, она суетливо переступала передними ногами, беспокойно фыркала и прижимала уши к голове.
— Ш-ш-ш! — эльфийка несколько раз провела ладонью по дрожащему боку лошади. Это был не только успокаивающий жест — в нем она сама искала утешение. И смелость: ее требовалось очень много для безрассудного поступка, который собиралась совершить.
Едва лишь Анриэль вскочила в седло, Варра успокоилась — и резво припустила вперед.
Ночной воздух бодрил, звезды, густо усеявшие черный небесный луг, задорно подмигивали всякий раз, когда путница поднимала к ним взгляд. Яркий лунный свет разливался по округе, и лошадь, понукаемая всадницей, перешла на рысь. Быстрая скачка помогла сбежать от страхов и сомнений — с рассветом от них даже тени не осталось.
Весь день принцесса была уверена, что поступает правильно, однако с наступлением сумерек вернулась нерешительность. Что, если она не сумеет вовремя разыскать Илнеалис? Что, если не получится уговорить ее встретиться с королем, чтобы объяснить: Коуф — спаситель, а не наказание, которое Дуала послала за неведомые грехи эльфийцев?
Анриэль все еще раздумывала, как поступить, если отец не пожелает слушать Илнеалис, — король известен своим упрямством, — как вдруг Варра резко остановилась, и всадница едва не вылетела из седла.
— Ну же, милая, вперед, — принцесса провела рукой по мощной шее лошади. Но та помотала головой, не собираясь пересекать тень от мрачных деревьев. — Тогда я пойду одна.
Угроза на Варру не подействовала, и Анриэль одна вошла в Сонный лес. Она не знала, как разыскать хранительницу Коуфа, просто шла по тропинке, уводящей все дальше и дальше в пугающую тишину: ни птичка не чирикнет, ни листик не колыхнется — все подпали под чары сонного фавна.
— Стой! Ты кто?
Анриэль подняла глаза вверх: в кроне высокого дуба, примостившись на толстой ветке, сидела Инлеалис. Изящная, хрупкая — и смертоносная, как лук в ее руках, как стрела, натянувшая тетиву.
Не выстрелили без предупреждения — уже хорошо.
— Меня зовут Анриэль, — бодрым голосом заговорила принцесса, хотя сердце сжималось от страха. — Я лишь вчера узнала правду о Коуфе. Но наш король считает сонного фавна настоящим злом, поэтому собирается сразить его. Отряд придет на рассвете. Прошу, встреть воинов на границе Сонного леса и расскажи, как все есть на самом деле.
— Не собираюсь ничего делать. Уходи, или я выстрелю!
— Послушай, ты должна…
— Ничего я не должна! — вспылила Илнеалис. Убрав стрелу обратно в колчан, она просто спрыгнула с ветки — и, будто кошка, легко приземлилась на траву у подножия дуба. — Уходи. Я слишком устала для споров…
— Устала? — спросила появившаяся из ниоткуда Дуала. — Верю, дитя. Я не думала, что ты продержишься так долго. Но ты сильна духом.
Илнеалис не выглядела удивленной, возможно, привыкла к визитам богини, а вот Анриэль даже ахнуть от удивления была не в силах, лишь смотрела во все глаза. От проникновенного взгляда Дуалы захотелось затаиться в ближайшем кустарнике.
— Скажи, дитя, нужно ли мне освободить Илнеалис от клятвы?
Анриэль перевела взгляд на хранительницу: та прижалась к дубу спиной — лицо белее серебряных волос, под глазами темные круги, а в них самих плещется вековая усталость. Такая жалость захлестнула принцессу, что она сумела выговорить:
— Да.
— Кто-то должен остаться вместо нее. — Ответ читался в голубых глазах Дуалы.
— Я?!
— Ты согласишься?
Анриэль украдкой посмотрела на Илнеалис: хранительница вновь надела маску безразличия, однако невозможно забыть выражение надежды, промелькнувшее за мгновение до этого. Она жаждала освобождения — но не смела о нем попросить.
— Согласна? — продолжала допытываться богиня.
— Если убедишь отца позабыть о Коуфе.
Дуала довольно улыбнулась, словно ожидала услышать именно это.
— Так тому и быть…

***

Восемь веков прошло с тех пор, как Анриэль хранительницей стала,
Она исправно выполняла предназначение свое, но, несмотря на это,
Дуала снова замену ищет: душу безгрешную, готовую на жертвы.
Может, это ты?..