Жажда

Однажды, когда я была маленькой, родители отвезли меня в Диснейленд. Я хорошо помню то чувство… Вначале ты не можешь произнести ни слова, потрясенно оглядываясь по сторонам, каменеешь под натиском стольких красок, звуков, предлагаемого счастья. Это счастье тебе предлагают во всевозможных формах, ходи – выбирай, и главное - сколько хочешь, потому что заплатить полагалось только за входной билет, и выпрашивать уже больше ничего не нужно.
И ты, конечно, бежишь к первому попавшемуся аттракциону и катаешься на нём, а потом ещё раз на нём же – потому что можно! Потом бежишь к следующей карусели, она ещё страшнее и интереснее, а подом к третьей и вдруг… вдруг ты поднимаешься на какую-то смотровую площадку, где все фотографируются, протискиваешься к самому краю и видишь, что… видишь, что парк в десятки раз больше, чем ты могла себе представить! И аттракционов так много что… ты бежишь к родителям и слитно задаёшь два вопроса: сколько сейчас времени и когда закрывается парк?  И получив ответ, каменеешь вновь, на этот раз от мысли, что ты не успеешь прокатиться на всём.
И с той самой секунды, как ты осознала это, время изменило свою природу. Прежде оно было невидимым и незаметным, кралось на цыпочках, говорило шёпотом, а теперь – а теперь оно вдруг стало самым громким звуком, самой яркой краской и ты увидела, что им пронизано всё, что оно в каждом шаге, каждом дуновении ветра, каждом взмахе воробьиного крыла. Как движется стрелка на башне, как растут тени, как вращается планета под твоими ногами – ты вдруг почувствовала это всё одновременно…
В тот день я не могла замереть ни на секунду. О, как я сокрушалась, что прокатилась на одном аттракционе дважды, какое это расточительство! Когда у тебя есть всего один день – ничего нельзя дважды. Я буквально бегом перебегала от одной горки к другой, пещеры страха, речные пороги, ракеты – мне нужно было испытать всё, всё. Я так жадно впитывала в себя каждый вдох, каждый камень, каждую вывеску, каждую секунду – ведь теперь я чувствовала их. Я сознавала их необратимость.
На бегу я с недоумением оглядывалась на детей, сидящих на скамейках и мирно похрустывающих поп-корном. Они вели себя так, словно солнце никогда не сядет. Словно они не чувствовали, как тень от их шляпы стала на миллиметр длиннее, как стрелка на часах сдвинулась ещё на одно деление, а сами они стали на мгновение старше.
Меня же раздражало любое промедление. Я не понимала, зачем обязательно нужно есть, можно ведь поесть завтра – завтра уже будет всё равно. Я злилась. Я пролезала без очереди. Я торопила – быстрее, быстрее.
Я знала цену каждому упущенному мгновению.

Я до сих пор так и живу и не знаю, счастье это или проклятие.
Наверное, счастье, ведь эта предсмертная жажда и позволила мне испытать всё то, что я испытала, пережить всё то, что пережила.
Наверное, проклятие, ведь не всякий и не всегда поймёт эту жадность до жизни и захочет разделить её. Ведь мне всегда будет мало. 
Надеюсь, всегда будет мало…