Заложники, Гл. 22

Гл. 22
- Ну вот, мы наконец-то одни, - он многозначительно улыбнулся, привлекая девушку к себе.

Саша уткнулась ему в грудь, гася о модную футболку жениха непроизвольный вздох. Рассказ подруги вселил надежду – а вдруг и ей повезло с такой физиологической особенностью? Аскер ничего не поймет, они поженятся, вылечат маму и будут жить долго и счастливо… В одном поселке с Димой Завадским. Впрочем, Дима поступит в краснодарский вуз, а со временем, скорей всего, окончательно переберется в кубанскую столицу. Что ему делать в их захолустье?

Или лучше все рассказать Аскеру? Уйдет так уйдет… Саша была уверена, что жених не будет ее позорить, так что кроме его личного неприятия бояться нечего. Но они так мило болтали сегодня по дороге в ЗАГС, Аскер так нежно обнимал ее, женщина, принимающая заявление – смотрела на них влажным взглядом и улыбалась, а потом сказала, подмигнув: «Ох, и красивые детки будут»… Теперь Саше уже очень хотелось выйти за него замуж. Если б не было этого маленького происшествия на выпускном….

А может и не надо ничего объяснять? Может Аскеру все равно, первый он или десятый? Саша же не интересуется тем, сколько у него было подружек. И в запасе есть еще одна отговорка, мысль которую подбросили Анжелкины откровения. Жаль, подробней не удалось расспросить.

- О чем задумалась, красавица моя? – он поднял ее лицо за подбородок, поцеловал сначала глаза, потом губы.

Саша попробовала отстраниться, но крепкие мужские руки удержали ее, сжав плечи.
- Сашуль, ну ты чего? – голос его стал густым и тягучим. – Ты меня с ума свести хочешь?
Она увернулась от очередного поцелуя, попросила:
- Давай подождем, - не слишком надеясь на то, что жених прислушается.
- До августа? Я умру, Саш. Тебе же не нужен мертвый муж?

Он мягко, но настойчиво, подталкивал ее к залу.
- Разве от этого умирают? – она невольно переняла его игривый тон.
- Хочешь проверить? Жестокая!
Его губы спускались ниже, обжигая кожу, к шее, ключицам, рука пробралась к груди. Саша чувствовала себя странно. Она то ныряла в новые, приятные, слегка пьянящие, ощущения, но только начинала расслабляться, отдаваясь ласкам Аскера, как возвращалась притопленная в зарождавшемся желании тревога и действовала как ледяной душ, вмиг сбивая наваждение. И тогда девушка словно со стороны видела себя: неестественно чуждую, неуместную в объятьях разгоряченного жениха. Но потом руки и губы парня, который сегодня был на удивление терпелив, не стремился форсировать события, опять успокаивали и одновременно распаляли, заставляя забыть о сложных вопросах, отмахнуться от них извечным «Будь что будет».

«Что-нибудь придумаю, у меня много вариантов», - решила Саша, касаясь подушки распущенными волосами, из которых ловкие пальцы Аскера успели вынуть заколку. 

Он и тут оставался терпеливым и ласковым, не давая страсти лишить себя рассудка. Сдерживаясь до судорог, медленно раздевал девушку, любуясь ею, со всей нежностью, на которую был способен, прикасался к шелковистой загорелой коже, в бледных, до поры до времени скрываемых одеждой островках, которые особенно манили былой недоступностью. Саша лежала, затенив длинными ресницами глаза, слегка приоткрыв губы. Он трогал быстрыми поцелуями уголки ее рта и возвращался к груди, дразнившей темными твердыми сосками. Входил в нее медленно, боясь причинить боль, ожидая встретить преграду. Саша охнула, широко распахнула глаза, в которых плеснулась тревога и тут же, следом, выражение крайней вины. Она попыталась отвернуться, но он удержал ее, сдавив скулу рукой, заставляя смотреть на него. И она смотрела, почему-то не закрывая глаз. Понимая, что все ухищрения, которые планировала пустить в ход, все оправдания и «физиологические» гипотезы уже бесполезны – она выдала себя с головой.
 
Аскер не останавливался, но от нежности не осталось и следа. Недоумение, обида, наслаждение, злость – эти чувства метались в нем сотнями демонов. И, казалось, выплеснулись все разом вместе с финальным стоном. Он упал рядом с Сашей опустошенный, эмоционально раздавленный. Она молчала, глядя в потолок, больше всего на свете желая, чтобы он оделся и ушел – ни о чем ее не спрашивая. Но на такую милость рассчитывать не пришлось.

Отдышавшись он сел на постели, сжав голову руками.
- Ну и кто он?
- Ты его не знаешь, - Саша удивилась тому, как ровно звучит ее голос. Таким можно врать – убедительно получается.
- Я всех в поселке знаю,– он усмехнулся.
- Он не из поселка, - легенда рождалась на ходу. – Это в Геленджике было, два года назад. Как раз перед папиной гибелью. Меня тогда бабушка к своей старой подружке отдохнуть на четыре дня отправила на майские праздники.

Саша выдохнула, физически устав от такой длинной тирады. Обманывать было тяжело. И в то же время на каком-то другом уровне сознания она любовалась собой. Надо же, и про четыре дня придумала. Это выглядит гораздо убедительнее, чем «три» или «пять».
- И? Что дальше?
Сейчас ей нужно было разозлиться, чтобы в гневе выкрикнуть «Тебе подробности нужны?». И она представила, что Аскер спрашивает о Диме. Но голос получился совсем не злым, дрогнул в обиде.
- Я не знаю. Я с ним даже не целовалась ни разу.

И это было правдой. Она же не виновата, что Завадский сам полез к ней с поцелуями. Она не отвечала. А если и отвечала, то не отдавала себе отчета в этом, одурманенная анашой. И теперь ничего не помнит.

Спокойствие улетучилось, девушка всхлипнула, спрятав лицо в ладонях.
- Изнасиловал тебя что ли?
Она быстро закивала, но следующая реплика обожгла, как пощечина.
- Ну да, так обычно и говорят. Не виноватая я, он сам пришел.

Саша взяла себя в руки, подавив рыдания. С укором проговорила:
- Ты бы еще анекдот рассказал. В тему.
Ей очень хотелось одеться. Голой она чувствовала себя уязвимой, незащищенной. Даже пододеяльник, натянутый до самого подбородка, не спасал.
- Ты раньше мне не могла сказать?
- Не могла. Я пыталась, но – как-то не выходило. Ты не бойся, если хочешь, я заявление сама заберу. Или ты…
- Круто, - он усмехнулся. – Теперь все будут говорить, что я тебе предложение сделал, чтобы только переспать, а потом бросил.
- Никто ж не знает.
- Угу. Тут все подъездные бабушки у глазков выстраиваются, когда я к тебе иду. А о том, что мои родители уже родственников из двух аулов понаприглашали, ты подумала? Что я им скажу?
- Скажи, что невеста оказалась тебя недостойна. Ваши, думаю, поймут.
Она отвернулась к стене, надеясь, что теперь-то он уберется. Но он вытянулся рядом, задумался.

Аскер готов был поверить Сашиным словам о насильнике. Целуя девушку в первый раз, он сразу понял, что она раньше ничего подобного не делала. Это смущение, нежную доверчивость – разыграть невозможно. А как Сашка краснела, когда он впервые прикоснулся к ее груди, нащупав сквозь ткань блузки манящий холмик. Не актриса же она, в самом деле, с двадцатилетним стажем. Вспомнил ее сегодняшнюю – такую желанную. Уйти и отказаться от нее? Чего ради? Только потому, что что-то там было два года назад? Этот эпизод не сделал Сашу ни гулящей, ни распущенной. У Аскера было много друзей в поселке, и если б его девушку заметили с каким-то посторонним парнем, ему бы сразу доложили. Так что он был уверен – здесь кроме него Саша ни с кем не встречалась. Знакомые и родственники ни о чем не узнают. Еще бы и самому забыть…

Мысли его переключились на родных, на родителей. Он понимал, что если решится отменить свадьбу, то придется в жесткой форме объясняться с отцом. Эх, Сашка-Сашка… Он глянул на обнаженное плечо девушки, выглядывавшее из-под сползшего пододеяльника. А если б Саша сказала ему раньше… он не лежал бы с ней сейчас рядом, и не было бы того, что случилось между ними. Воспоминание о полученном наслаждении, приправленном злостью и досадой, окатило новой волной желания. Он потянул к себе девушку, развернул, опять нашел губами губы. Она отвечала, не видя причин теперь отталкивать его и понимая, что Аскер все равно не уйдет, пока не получит всего, что хочет.
«До августа еще далеко…»