Гид
Напротив выхода из метро на старом измученном фасаде вместо привычной вывески «McDonald’s» горела огнями шикарная надпись: «Я ЗАКРЫВАЮ ГЛАЗА И ДЕЛАЮ НОЧЬ В ТВОИХ ЛЕТАРГИЧЕСКИХ СНАХ»! (что, по непреклонному убеждению администрации стольного града, справедливо замещало вредоносные американские привычки питаться вредною же пищей в самом центре столицы, а именно в её Замоскворецкой части).
У входа в заведение стояли три молодые красавицы в красных навершниках, надетых поверх тугих праздничных сарафанов. Можно было долго любоваться изысканной красотою юных дев, которые с благородным достоинством предлагали прохожим пирожки с расписных лотков, расположенных у каждой из них чуть ниже груди и закрепленных на дорогих кожаных ремнях, пересекаемых накрест на спине в виде портупеи.
Студенты и немолодые разночинцы подходили к лоткам. И всякий покупал что-то, ибо не купить было невозможно.
«Испробуйте пирожок, сударь, - нежным приятным голосом предлагала красавица, сверкая белыми зубами, - Вот этот, с сёмгой, очень хорош». И покупали…
Некоторые и вовсе заглядывались поверх лотков на прелести юных дев, но те, замечая праздный интерес, лишь передёргивали плечами, и изредка поднималась дугою соболья бровь одной из девушек. Те же, кто покупал, имели радость видеть тёплый свет, которым на мгновение награждала их природная красота, брошенный кратко нежным лучом из-под пушистых ресниц.
Эпидолфор сразу узрел «русскую тройку» выйдя из метро. Ибо обустроено всё было таким манером, чтоб всяк, исходящий из недр, мог приобщиться к справедливым и прекрасным изменениям, которым подверглась Москва.
Хладный весенний ветер пробежал по лицу Эпидолфора, принуждая его пристально оглядеть брусчатую площадь, где и было назначено свидание с мадам Олесьи ван дер Меер.
- Олеся, - негромко, обращаясь к элегантной молодой даме, которая внимательно разглядывала «тройку» позвал он. Женщина обернулась.
- Роботы исключительной тонкой выделки, - заметил он, пристально взирая на красавиц в кокошниках, - Такой великолепной красоты уже давно нет в природе, мадам. Замечательных киборгов нынче изготовляют на московских мануфактурах.
- О, Эпл… Вы приехали точно вовремя. Это мило.
Эпидолфор взглянул на свежее лицо француженки, приосанился и неожиданно для себя сказал:
- Обстоятельства ныне таковы: что я, немолодой уже мужчина, (исполненный всякого благочестия и не лишённый внешней приятности), решительно сражён прелестью Ваших сокрушительных глаз. – Возникла пауза, после чего он добавил: - Excuse-moi, Олесьи.
Женщина опустила глаза, и щёки её зарумянились.
- Так куда же мы пойдём, мой друг? – сказала она, поднимая голову и уже уверено смотря прямо на Эпидолфора, продолжила: – И ещё, Эпл, Вы волшебник и смутить можете любую клиентку. И я знаю, что почти все они испытывали нежный трепет пред Вами, но Вы ни разу не воспользовались замешательством их и были удивительно стойким к женским чарам. Признаюсь Вам, меня это интриговало, и я долго представляла нашу первую встречу. И Вы всё-таки застали меня врасплох.
- Мадам…
- Эпл, я не мадам. Мне всего двадцать семь лет, - улыбнулась Олесьи.
- Это по старому стилю… почитай семнадцать, - немного прищурив левый глаз, подсчитал Эпидолфор.
- С Вами приятно иметь дело, Эпл, - ответила Олесьи и взяла под руку своего провожатого.
Пара неспешно направилась в Ордынский тупик, пересекая суетливую и уже одностороннюю Большую Ордынку, стилизованную после многослойного ремонта под старинную, местами разбитую от грубых повозок, улицу купеческой Москвы. Идеально чёрного цвета большой ворон с блестящим глазом восседал на указательном знаке, резко поворачивая голову в разные стороны, с любопытством озирая чудный мир под своими смоляными крылами. А именно - Государственный музей русской кухни, который объёмно находился в бывшем уже японском ресторане на самом углу Ордынки и одноименного тупика.
А меж тем, как шли они по узкому и кривому Ордыскому тупику, случился такой разговор.
продолжение следует...
Свидетельство о публикации №216030401380