Пироман

Приближался рассвет и ночное небо, ещё совсем недавно бывшее непроницаемо чёрным, начало светлеть. Из-за этого пламя слегка побледнело, однако не уменьшилось. Загоревшееся всего несколько минут назад трёхэтажное деревянное здание, было уже полностью охвачено неестественно высоким и жарким огнём, но это было не важно. Этот дом, давно уже заброшенный, стоял на окраине города, жилых строений в прямой видимости от него не было, а это значило, что пожар заметят не скоро. Тем более что в предрассветных сумерках разглядеть его будет намного сложнее, так как магическое пламя почти не даёт дыма, а зарево будет не так заметно, как ночью.

В сотне метров от полыхающего здания, на небольшом возвышении, стояло два человека. Один из них был на работе, а второй эту самую работу у него принимал. Этот второй стоял в распахнутом пальто и жадно вдыхал морозный апрельский воздух с привкусом  дыма и пепла. Запах этот навсегда будет означать для него Жизнь – лишь наполняя им свои лёгкие, он ощущал себя по-настоящему живым. Он знал, что здание будет гореть ещё очень долго – магическое пламя будет бушевать, даже когда гореть там будет нечему. Он же будет стоять здесь ещё несколько часов, в очередной раз убеждая самого себя, что он не задохнулся и не сгорел заживо, снова и снова возвращаясь мыслями почти на тридцать лет назад…

Тогда тоже был апрель, было такое же морозное утро, и окно его комнаты было распахнуто, потому что они с Мишкой снова уходили ночью играть во дворе, ища там приведений и вампиров. Взрыв бытового газа выбил в доме все стёкла и сорвал двери с петель. Этой взрывной волной его, сидевшего на подоконнике, и выбросило из окна. И лёжа на земле, сквозь дикий звон в ушах, он слышал, как в доме рушились перекрытия и истошно вопили сгоравшие заживо люди, которые уже не могли выбраться из огненного плена. Помочь им было некому, потому что вокруг просто не было других домов на этой окраине города. Некому было позвать на помощь, а ему было всего пять лет, и единственное, что он мог – это беспомощно смотреть на полыхающее здание, слыша, как люди, там, внутри, один за одним, замолкают, задыхаясь или сгорая заживо, и зная только одно – он выжил…

Сейчас он ощущал сразу два пожара. Глаза его видели пламя одного, а разум воскрешал образ другого. Они наслаивались друг на друга, постепенно сливаясь в одно, и уже казалось, что из этого пустого дома доносятся крики давно умерших когда-то людей. Их крики множились и дробились в его голове. Но ещё громче была одна единственна мысль:

«Я жив! Я жив! Я выжил!!! Я жив…»

Он чувствовал, как его сознание снова наполняется смыслом, как уходят старые страхи… Он уже чувствовал это, хотя здание перед ним горело не больше пяти минут, но он останется здесь до конца, пока оно не обратится в пепел, как и его прошлое.

Он блаженно закрыл глаза, вдыхая запах дыма и гари, когда из горящего дома раздался истошный крик – настоящего, живого человека…



Игорь Петрович Пономарёв, старший следователь следственной группы, стоял в стороне от сгоревшего здания, или, вернее, в стороне от того, что от него осталось, а осталось не так уж и много. По сути, довольно большое трёхэтажное деревянное здание, которое ещё вчера стояло на этом месте, сегодня представляло собой кучу золы и пепла, в которой изредка попадались обугленные фрагменты мебели и кухонной утвари, оставленной людьми, которые когда-то здесь жили.

Игорь Петрович держался в стороне, чтобы не мешать экспертам-парапсихологам, которые работали на месте происшествия. После того, как в отделе Пономарёва в течение полутора лет работал следователь-экстрасенс, что было довольно необычно для человека с такими способностями, Игорь Петрович на всю оставшуюся жизнь усвоил, чего этим ребятам стоит их «работа». Поэтому он старался не соваться к ним с вопросами и требованиями «на месте», и требовал того же от своих подчинённых.

Кстати, о подчинённых. Игорь Петрович огляделся в поисках Иванова и Никитина – следователей своего отдела. Они стояли метрах в ста от пепелища, у самой дороги, и что-то разглядывали в пожухлой траве. Пономарёв оглянулся на экспертов – сколько им ещё осталось? Махнув рукой на пожарище, которое точно никуда не денется, он пошёл в сторону своих ребят. Оба они стояли, поёживаясь и притопывая от холода. Лёша Иванов – ещё совсем молодой парень – из-за срочного вызова не смог получить выдаваемую раз в три года зимнюю форму, вследствие чего мёрз сейчас в своей летней униформе. Никитин же наоборот – совершенно не признавал форму, но и его кожаная куртка, надетая на свитер, не спасала своего владельца от пронизывающего ноябрьского ветра.

- Что тут у вас? – Осведомился Пономарёв, подойдя к ним.

Лёша кинул осторожный взгляд на Андрея Никитина, но тот лишь поёжился, и, подняв воротник куртки, отвернулся в сторону. На языке Никитина это означало: «я старший, но можешь говорить». Алексей тут же повернулся к Пономарёву.

- Следы автомобильных протекторов и две цепочки следов от дороги вон к тому камню. – Он указал на валун, возвышавшийся из травы метрах в двадцати от дороги. – Слепки уже взяли, парапсихологи тоже всё обработали. Оба вида следов – мужские.

- Следы свежие? – Нахмурился Пономарёв.

- Не больше пяти часов. – Сварливо отозвался Никитин. – В самый, так сказать, «разгар» событий. Судя по тому, как у камня примята трава, кто-то стоял там не менее двадцати минут.

- Стоял и смотрел, как горит здание? – Спросил Игорь Петрович, скорее себя, чем подчинённых, и недовольно нахмурившись, осторожно пошёл к указанному камню, стараясь не наступить на следы неизвестных «зрителей».

Остановившись у камня, Пономарёв поднял взгляд на пожарище, и увидел, что оттуда в его сторону идут три человека. Двое из них, в белых халатах, несли носилки. Третий, набросивший на свой халат коричневое пальто, нёс в руках металлический чемоданчик.

- Неужели тебе так не сидится в своём кабинете? – Окликнул последний полковника. Это был Артём Калик – руководитель экспертного отдела. О его экстрасенсорных способностях ходили легенды, равно, как и о его несносном характере. Единственным следователем, с которым Калик общался почти по-человечески, был Игорь Петрович – по той причине, что тот никогда не мешал его экспертам работать.

- Не дождёшься. – Ответил ему Пономарёв, когда все трое остановились возле него. – Что у вас?

- Труп. – Коротко ответил Калик.

- Взглянуть можно? Или его рука пока лучше не трогать?

Эксперт пожал плечами и молча отошёл в сторону. Пономарёв подошёл к носилкам и откинул белую простыню, которой было накрыто… тело.

- Ну как, труп? – Донёсся из-за спины полковника бесстрастный голос Калика. – Скорее – то, что от него осталось. А осталось, как видишь, не так уж и много, впрочем, как и от дома. Плоти на костях почти нет. Головешка.

- Сколько… времени он горел? – Обернулся Пономарёв к эксперту.

- Как всегда зришь в корень. – Усмехнулся тот. Если бы пламя было обычным, наш покойник выглядел бы несколько иначе. Для того, чтобы довести тело до такого состояния за короткий промежуток времени пламя нужно магическое. Это мы, конечно, ещё проверим, но ставшееся от дома пепелище говорит само за себя. Ладно, - Калик снова накрыл простынёй почерневший скелет, - нам пора. Бывай!

Эксперты пошли к машине, стоявшей на обочине дороги. Проводив их взглядом, Игорь Петрович направился обратно к Иванову и Никитину. В голове его ворочались крайне неприятные мысли. За последние полгода это был уже четвёртый случай, когда в сгоревшем дотла нежилом здании погибал человек. Причём пострадавшие не были бездомными. Во всех случаях это были молодые ребята пятнадцати-шестнадцати лет. И каждый раз было совершенно не понятно, чего ради их понесло в эти заброшенные дома на окраинах города. Равно как и то, зачем эти дома вообще поджигали?

Впрочем, с последним, как раз, никто разбираться и не собирался. Предыдущие три дела были списаны на несчастный случай, но в этот раз Пономарёв собирался продавить вопрос о возбуждении дела. Занятый этими мыслями, Игорь Петрович даже не заметил, как успел дойти до дороги и сесть в машину. К реальности его вернуло только утробное ворчание двигателя. Никитин пытался проехать между двумя, не совсем удачно припаркованными, авто-лабораториями экспертов, не стесняясь при этом в выражениях в адрес «провидцев и экстрасенсов с красными дипломами».

- А ведь они всё слышат. – Печально вздохнул полковник.

- Ну, вот пусть и слушают. Может, в следующий раз нормально парковаться будут. – Сварливо ответил Андрей.

- Игорь Петрович, - поспешил вмешаться Алексей, сидевший на переднем сиденье, - это дело закроют?

- Надеюсь, что нет. – Отозвался Пономарёв. – Есть у меня одна идея…



Спустя три с половиной часа у Игоря Петровича была вся необходимая первичная информация по пожару. Пора было идти к генералу Копейникову. Сложив все протоколы и экспертизы в папку, полковник попытался собраться с мыслями перед предстоящим разговором. Наконец, он глубоко вздохнул и поднялся из-за стола.

- К генералу? Ни пуха! – На секунду оторвался от своих бумаг Никитин, он ждал свидетеля по одному из своих дел.

- К чёрту. – Рассеяно ответил ему Пономарёв и вышел из кабинета.

Пройдя в конец коридора, он остановился у двери кабинета начальника следственного отдела, генерала Фёдора Михайловича Копейникова. Взявшись за ручку Двери, Пономарёв замер на секунду, с шумом выдыхая воздух – он был уверен, что разговор получится тяжёлым, и открыл дверь.

- А, Игорь, проходи. – Поприветствовал его генерал, сидя за своим, заваленным бумагами, массивным столом.

- Доброе утро, Фёдор Михайлович. – Ответил Пономарёв, садясь на один из стульев у длинного приставного стола. – Я по поводу утреннего поджога.

- Ты имеешь в виду тот несчастный случай на окраине? – Уточнил генерал.

- Я имею в виду поджог здания, повлекший за собой гибель человека. – С нажимом ответил полковник.

- Да? – Зло посмотрел на него Копейников. – А чем же тебе формулировка с несчастным случаем не угодила?

- Тем, что, как говорит наш главный эксперт, дерево – есть материал легковоспламеняющийся, а не самовозгорающийся. Тем более что в доме уже давно никто не жил.

- Поменьше б ты с нашим Каликом общался. – Проворчал генерал. – Почему это не может быть несчастным случаем? Аргументируй!

- Дом подожгли с помощью магии.

- А маги у нас никогда ничего случайно не поджигают. – Саркастично заметил Копейников. – Может пострадавший сам его и поджог.

- Пострадавший не был пироманом, его личность уже установили. – Тут же вставил Пономарёв. – К тому же, по заключению экспертов, после того, как здание полностью прогорело, пламя поддерживалось с помощью магии ещё около часа, и пострадавший, как вы понимаете, сделать этого уже не мог.

Копейников отбросил ручку, которую держал в руках и, сцепив руки в замок, с крайним неудовольствием уставился на следователя.

- Пономарёв, скажи, твоим ребятам что, дел не хватает? Так это легко исправить! Что ты вцепился в этот пожар?! Ну, сгорело одно здание…

- Не одно. – Бросил Пономарёв.

- А вот этого не надо. – Угрожающе предупредил генерал, откидываясь на спинку кресла. – Ты чего хочешь? Паники? Чтобы в городе слухи поползли – мол, появился маньяк, который сжигает людей заживо в заброшенных домах?

- Нет, не хочу. – Терпеливо ответил Игорь Петрович. – Но именно поэтому с ними нужно разобраться сейчас, пока таких слухов ещё нет. Потому что, если так будет продолжаться, они появятся.

Копейников вновь наклонился вперёд, облокотившись на стол, недовольно оглядел Пономарёва и отвернулся, напряжённо уставившись в окно. Генерал всегда так делал, когда принимал какое-то неприятное для себя решение.

- Но я же тебя знаю, Пономарёв, - повернулся он, наконец, - ты ж на это несчастное дело бросишь всех своих следаков и львиную долю экспертов…

- Это дело можно расследовать, не отвлекая ШТАТНЫХ следователей, - заметил полковник, чувствуя, что Копейников вот-вот согласится.



Спустя полчаса Игорь Петрович вернулся в свой кабинет – измотанный, но довольный.

- Ну что? – Осведомился Андрей, свидетель которого так и не явился в назначенное время.

- Дело у нас. – Удовлетворённо ответил Пономарёв, опускаясь в своё кресло.

- А как же «вагоны дел, находящихся в производстве и работающие в авральном режиме лаборатории»? – Усмехнулся Никитин, зная любимые аргументы генерала.

- Я пообещал, что дело будет вести гражданский эксперт.

Гражданскими экспертами называли ушедших со службы следователей, которых вызывали иногда для расследования дел, которыми, по тем или иным причинам, не могли заняться штатные сотрудники. А поскольку, возможность подобного «вызова» была одним из основных условий получения отставниками выходного жалования, и, тем самым, не влекла лишних бюджетных затрат, позволяя «скидывать» со следователей часть мелких дел, начальства против этого, как правило, не возражало.

- И он согласился? – Подал голос Алексей, который за время отсутствие Пономарёва, успел вернуться в кабинет из экспертного отдела и теперь подшивал полученные заключения к своим делам.

- Сначала нет. Но потом я сказал, что это будет следователь-парапсихолог.

- Пф! – Фыркнул Никитин. – И где ты такого найдёшь?

- Да есть кое-кто на примете… - Ответил Игорь Петрович и взглянул на часы. – Кстати, надо к ней ехать, а то не хотелось бы нарваться на её мужа…

«Так это ещё и женщина?» - Читалось на язвительном лице Никитина, но он предпочёл промолчать, глядя, как Пономарёв одевается и выходит из кабинета.



Пономарёв подъехал к нужному ему дому и, заглушив двигатель, ещё почти полчаса просидел в машине. С большим трудом заставив себя выйти из автомобиля, он огляделся вокруг. Сколько же он здесь не был? В последний раз он приезжал сюда, когда Аня ещё работала у него в отделе, а значит, это было больше пяти лет назад. После того, как её «списали», он здесь больше не появлялся, ему не хватало на это сил. В конце концов, в том, что с ней произошло, была и его вина…

Тяжело вздохнув, он, наконец, отошёл от машины, и, зайдя в подъезд, поднялся на третий этаж. Уже поднося руку к звонку, он ярко представил себе, как Аня посылает его куда подальше со всеми его просьбами или, что ещё хуже, как он натыкается на её мужа. Конечно, можно было бы найти другого сыскаря-парапсихолога, но Аня была лучшей. Игорь Петрович резко выдохнул, как перед прыжком в пропасть, и нажал на кнопку.

В квартире за дверью что-то весело протренькало, и Пономарёв задержал дыхание, вслушиваясь в тишину. Он уже подумал, что её нет дома, как раздался щелчок дверного замка. Игорю Петровичу понадобилось несколько бесконечных секунд, чтобы узнать в открывшей ему дверь девушке свою бывшую сотрудницу. Аня тоже явно не ожидала увидеть его на пороге своей квартиры. Несколько секунд она недоумённо смотрела на Пономарёва, после чего лицо её вдруг просветлело.

- Игорь! Ну и что ты стоишь? Заходи! – Она посторонилась, и ему не осталось ничего другого, как зайти в квартиру.

- Захлопни, пожалуйста, дверь. Прости, что не обнимаю, у меня руки в муке – ты будешь весь белый.

Закрыв дверь, он ещё раз оглядел её с головы до ног. Ему было странно видеть её такой… домашней. Пушистые тапочки, домашние бархатные брюки, какая-то цветастая футболка, поверх которой был повязан синий в белых ромашках фартук, руки в муке, глаза смеются, а длинные волосы, заплетены в косу.

- Раздевайся и проходи на кухню. У меня там пирожки в духовке!

Она быстро ушла на кухню к своим пирожкам, и Пономарёв остался в прихожей один. Медленно-медленно, он снял пальто и туфли и прошёл в маленькую кухню. Аня стояла у кухонного стола спиной к нему, и Игорь Петрович, замерев в дверях, попытался вспомнить её такой, какой он её знал, но это далось ему с большим трудом. Этой – сегодняшней – Ане настолько шли пирожки, фартук и пушистые тапочки, что он с трудом смог убедить себя, в том, что она, и та Аня Маркеева, которую он знал раньше – это один человек.

А ведь тогда, пять лет назад, он, каждый раз глядя на неё, удивлялся, насколько ей идёт форма, словно она в ней родилась. Даже тяжёлое, почти громоздкое, зимнее форменное пальто смотрелось на ней совершенно органично. Сапоги у неё всегда были начищены, воротнички и манжеты отглажены. Единственный атрибут формы, который она почти никогда не надевала – это головной убор. Ни форменную шапку, ни фуражку она не переносила. Зато всегда, даже летом, она ходила в кожаных перчатках. Это было единственное, что выдавало в ней экстрасенса. Тогда ему казалось, что в любой другой одежде она будет выглядеть, по меньшей мере, странно.

- Ты долго будешь стоять там, и предаваться воспоминаниям? – Уточнила она, не оборачиваясь.

- Прости. – Он опустил глаза, улыбаясь своим воспоминаниям, и прошёл, наконец, к стулу, стоящему у стола. – Как ты?

- А я всё ждала, когда ты задашь этот вопрос. – Улыбнулась она, наливая ему кружку чая. – Со мной всё в порядке, Игорь, честно. Не мучай себя этими вопросами, ты не был ни в чём виноват. Это был мой  личный профессиональный риск. Меня, конечно, не особо обрадовал тот факт, что меня успели списать «в запас», пока я лежала без сознания на больничной койке, но, учитывая то, что произошло – это было неизбежно. Если б не генерал, так муж бы постарался.

- И всё равно – прости.

- Прощаю. – Легко согласилась Аня. – Как в отделе? – Она пододвинула к столу ещё один стул и, усевшись, с любопытством оглядела своего бывшего начальника.

За пять лет, прошедших с их последней встречи, Пономарёв почти не изменился. Серые глаза были такими же уставшими, а узкие губы всё также плотно сжаты - только в волосах появилась лёгкая седина.

- В отделе всё хорошо. Лёша Иванов через полгода после твоего ухода получил корочки следователя, а на… - Игорь Петрович запнулся, подбирая нужное слово, - твоё… место перевели Андрея Никитина из группы Кавшича.

- И как вы с ним уживаетесь?

Пономарёв обречённо вздохнул, он и забыл, каково это – разговаривать с экстрасенсом.

- Вполне себе так, уживаемся. – Он вымученно улыбнулся. – Он, конечно, мужик вредный, но следователь хороший.

- Вот и славно. – Аня поставила перед ним тарелку с горячими пирожками. – Ешь, и не надейся уйти отсюда ненакормленным! - Погрозила она ему пальцем.

- Хорошо! – Усмехнувшись, Игорь Петрович потянулся к пирожкам, а Аня, удовлетворённо кивнув, решила сменить тему.

- А теперь расскажи, что случилось? Ведь ты приехал ко мне спустя пять лет не для того, чтобы поесть пирожков и рассказать, как дела.

Игорь Петрович отложил на время уже надкушенный пирожок, и поднял взгляд на бывшую коллегу.

- Не для этого. – Согласился он. – Скажи, ты помнишь случаи пожаров в пустых заброшенных домах на окраине города?

- Те сгоревшие «деревяшки»? Помню, конечно. За полтора года, что я проработала, их сгорело штук пять. Но они все были списаны на несчастные случаи, заморачиваться с ними никому не хотелось, тем более что там никто не пострадал. Я даже выезжала на один из этих пожаров, и пепелище, которое осталось на месте того здания, было явно устроено с помощью магии, но Копейников так и не дал мне разобраться с тем делом.

- На самом деле, этих пожаров намного больше. Вообще, это уже давно стало чем-то вроде городской легенды, что периодически ветхие здания из расселённых старых кварталов на окраине города просто загораются сами собой. Иногда в год сгорало всего один или два дома, а иногда – пять-шесть.

- И их всегда сжигали с помощью магии?

- Ну, экспертизы, в большинстве случаев, никто не проводил…

- Понятно. И, я так понимаю, что эти пожары не прекратились до сих пор.

- Нет, - Подтвердил Пономарёв, - не прекратились. Более того, теперь в них погибают люди.

Аня откинулась на спинку стула, на лице её появилось выражение, совершенно не вязавшееся с выпачканными в муке руками и фартуком в цветочек – это был взгляд ищейки, которая сосредоточенно пытается найти след, чтобы броситься в погоню.

- Зачем ты пришёл? – Аня внимательно посмотрела в глаза Пономарёву, словно пытаясь прочесть в них ответ на свой вопрос.

- У нас четыре трупа. По одному на каждый из последних сгоревших домов. Все пострадавшие – подростки. Делать в тех домах им было нечего. Копейников не хочет заниматься этими делами, считает это лишней тратой времени. Он согласился возбудить дело по последнему пожару только при условии, что дело будет вести гражданский эксперт. Мне нужна твоя помощь.

Она снова отвела глаза, уставившись в пространство блуждающим взглядом. Пономарёв замер в ожидании.

- Хорошо, - отозвалась Аня, - Когда мне приступать?

- Ну, если мы сегодня съездим в отдел кадров, то завтра можешь браться за дело!

- Ладно, - рассмеялась она, - сейчас. Только, - она подняла взгляд на висевшие за его спиной настенные часы, - тебе придётся подождать минут сорок.

- Почему?

- У меня противень с пирожками в духовке! И, кстати, ты ещё не съел пирожки, что я тебе положила. – И она пододвинула к нему тарелку.



Аня шла по знакомым коридорам, с интересом вертя головой. Это было очень странно – вернуться сюда спустя пять лет. Всё вокруг было одновременно пугающе чужим и до боли знакомым – перекрашенные в другой цвет стены, новые цветы на тех же окнах и старые таблички на новых дверях. И люди – те же, но в другой одежде и с другими причёсками, сидящие не в тех кабинетах, где были раньше. Наверное, так бы себя чувствовал путешественник во времени. Больше всего это напоминало сон, который ты видишь уже не в первый раз. Когда чуть-чуть изменились декорации, а если вернее – не изменились, просто ты, даже сквозь сон, осознавая, что видишь всё это не в первые, воспринимаешь всё это несколько иначе. Но сюжет остался прежним, и ты точно знаешь, что зачем последует, кто куда пойдёт, и что скажет.

- Аня, ты здесь? – Она отвлеклась от своих мыслей и увидела, что Пономарёв машет рукой у неё перед лицом.

- Ты не представляешь насколько. – Ответила она, отмахиваясь от его руки. - Прости. Это странно – оказаться здесь спустя пять лет, словно в машине времени прокатилась. Ну, или в параллельную вселенную заглянула.

- А тебя за эти пять лет ни разу не вызывали?

- Ну почему же? Вызывали, но не в наш район. Ладно, я так понимаю, что отдел кадров никуда не переезжал?

- Нет, они остались на месте. – Усмехнулся Игорь Петрович. – Их, вместе со всей их макулатурой трогать побоялись.

- Понятно. – Аня перестала смотреть по сторонам, и уверенно пошла в сторону отдела кадров.

Проходившие мимо служащих большинстве своём не обращали на неё внимания – в основном, потому что на ней было форменное пальто, которое осталось у неё, как у отставного следователя. Те же, что всё-таки цеплялись взглядом за её лицо, удивлялись, словно встретили в коридоре приведение. Впрочем, этого следовало ожидать. В конце концов, далеко не каждого следователя отправляли в отставку по состоянию психического здоровья…

Подойдя к двери с табличкой «Отдел кадров», она, даже не стучась, зашла внутрь, прервав тем самым традиционно-бесконечное чаепитие сотрудников означенного отдела. Они хотели было возмутиться подобной бесцеремонности, но увидели Аню и дружно поперхнулись чаем – двое от испуга, а третья за компанию. Аня подошла к стойке, что разделяла кабинет на две части и положила на неё паспорт.

- Временное удостоверение гражданского эксперта и допуск к работе с материалами уголовных дел, группа Пономарёва. Лариса Михайловна, чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее я уйду, а вы сможете заняться своими… делами. И да, я тоже очень рада вас видеть.

Лариса Михайловна Гибелик, которая за пять лет так и не изменила своей традиции делать химическую завивку и обесцвечивать волосы, попыталась воздействовать на Аню своим уничижающим взглядом, но последняя фраза напомнила ей, что Аня является экстрасенсом, и в прямом смысле может слышать её мысли. Слегка покраснев, и от этого – ещё больше разозлившись, начальница отдела встала из-за своего стола, подошла к стойке и положила перед Аней папку с документами, которые той нужно было заполнить. Две другие сотрудницы отдела выглядели более чем обескураженно. Одну из них – Марину – Аня помнила, и, судя по напряжённому лицу, та изо всех сил пыталась держать свои мысли под контролем. Вторая же откровенно ничего не понимала. Ну да ничего, Аня точно знала, что как только она отсюда выйдет, более сведущие коллеги обязательно её просветят, да ещё как!



Аня так стремительно ринулась в сторону отдела кадров, что Игорь Петрович нагнал её уже в кабинете, и был крайне удивлён увиденным. Не смотря на то, что никто и никогда не жаловался на скорость и оперативность работы отдела кадров, мало кто видел его сотрудников РАБОТАЮЩИМИ. Более того, им так хотелось избавиться от непрошенных гостей, что они оформили все документы за каких-то двадцать минут.

- Что ты им сказала? – Уточнил Пономарёв, когда они вышли из кабинета.

- Я – ничего. – Ответила Аня, убирая удостоверение во внутренний карман пальто. – Это они боялись, что я услышу, что они скажут.

- Что-то раньше я в тебе такого злорадства не наблюдал. – Усмехнулся тот.

- От мужа, наверное, заразилась. Куда мы сейчас?

- Вообще-то в кабинет. Сегодня ехать на место происшествия уже поздно, так что, думаю, лучше тебе пока посмотреть материалы дела. Да и с ребятами поздороваешься. Только сначала надо к Копейникову зайти, он…

- Игорь! – раздался с другого конца коридора голос Фёдора Михайловича, он двинулся к ним на встречу, попутно разговаривая с каким-то мужчиной, шедшим рядом. Мужчина этот был в штатском. Дорогой костюм и исключительно-вежливое обращение к нему Копейникова, говорили о том, что человек этот - скорее всего, какой-нибудь чиновник из городской управы.

- Вот, Вячеслав Сергеевич, позвольте представить вам: Игорь Петрович – наш лучший следователь, и Анна Владимировна – гражданский эксперт и отставной следователь-экстрасенс. – Представил их генерал своему собеседнику, когда они подошли ближе. – Они лично будут заниматься этим делом.

- Рад знакомству! – Чиновник протянул руку Пономарёву, а когда повернулся к Изверовой, та ответила быстрым, почти военным, резким кивком, сцепив руки за спиной.

- Простите, но я без перчаток, - пояснила она, хотя, это была не совсем правда – перчатки лежали у неё в кармане пальто, но ей совсем не хотелось… «контактировать» с этим человеком. Чиновник на секунду растерялся, но потом спохватился.

- Ах, да, вы же экстрасенс. Такие, как вы, редко берут что-то голыми руками.

- Точно так. – Кивнула Аня.

Чем дольше она смотрела на этого человека, тем меньше он ей нравился. От него исходили волны нервозности, а голубые глаза на холёном лице горели каким-то нездоровым любопытством.

- Я надеюсь, что вы как можно скорее разберётесь с этим делом. Сами по себе поджоги эти уже давно стали затянувшейся дурной шуткой, но гибель несчастных ребят…

- Не сомневайтесь, Вячеслав Сергеевич, - перехватил инициативу Копейников, - они сделают всё, что необходимо. Но мы с вами ещё не закончили наш разговор.

- Ах да! – Спохватился чиновник, - отвлёкшись, наконец, от следователей, и генерал повёл его дальше по коридору, быстро оглянувшись на ходу:

- Игорь, зайдите ко мне через полчаса.

- Всё в порядке? – Пономарёв дождался, когда генерал и его спутник скроются на лестнице, и наклонился к Ане. – Кажется, он тебе не очень понравился…

Аню передёрнуло:

- Неприятная личность. – Отозвалась она, натягивая перчатки.

- Ладно, пойдём пока в кабинет…



Кабинет, в котором сидела группа Пономарёва совершенно не изменился. Даже столы, и те, стояли на тех же местах: сразу от входа, по разные стороны от двери, друг против друг друга стояли столы самого Игоря Петровича и Лёши Иванова, а у окна, перпендикулярно им раньше был её стол.

- Ой. – Раздалось откуда-то слева, как только они зашли в кабинет. – Анна Владимировна!

- Лёша! – Она протянула руку бывшему коллеге, и тот подскочил со своего стула. – Ты изменился.

Алексей тут же залился краской.

- А это Андрей Никитин. – Игорь Петрович кивнул в сторону окна.

Аня выпустила руку Алексея и медленно повернулась в указанном направлении. Дружелюбная улыбка застыла на её лице, как карнавальная маска.

- Очень приятно. – Наконец произнесла она, с трудом разжав челюсти. – Да, это я. Да, меня списали по состоянию психического здоровья. Нет, я абсолютно вменяема и могу работать на следствии. И да, вам придётся меня терпеть.

В наступившей тишине отчётливо прозвучал скрип зубов Пономарёва. Он должен был предугадать, что Никитин выкинет что-нибудь подобное. Андрей терпеть не мог всех экстрасенсов, магов и парапсихологов, хоть и работал с ними бок о бок, и прекрасно знал, КАК сформулировать мысль, чтобы её обязательно услышали. Было очевидно, что Аня ответила ему на вопросы, которые он не удосужился сказать вслух.

- Не очень-то, знаете ли, вежливо лезть в чужую голову без разрешения. – Ответил Никитин уже вслух.

- Ваше подсознание об этом так прокричало, что ещё большой вопрос, кто в чью голову залез. Но факт остаётся фактом, пока дело о пожарах не будет закрыто, вам придётся терпеть моё присутствие в этом кабинете. – С этими словами она подошла к Никитину и протянула ему руку.

- Аня, тебе надо расписаться, что ты приняла дело, и нам пора идти к Копейникову. – Напомнил Игорь Петрович, глядя на их «дружеское» рукопожатие.

- Да, конечно. – Как ни в чём не бывало, отозвалась Аня, подходя к столу Пономарёва, на котором лежало дело, и как только она поставила свою подпись в нескольких бумагах, Игорь Петрович тут же поспешил вывести её из кабинета.

- Зараза! – Выругался Никитин, когда за ними закрылась дверь. – Ну почему? Почему из всех этих ненормальных парапсихологов он выбрал именно эту нездоровую?!

- Но… - Удивлённо уставился на него Алексей. – Анна Владимировна очень одарённый экстрасенс. Да, ей пришлось уйти со службы, но...

- Ой, только не надо рассказывать мне про ваше боевое прошлое. Я говорю тебе – она ненормальная! Ты знаешь кто её муж?

- Нет, - растерялся Иванов, - Игорь Петрович только упомянул, что с ним лучше не встречаться…

- Это уж точно! – Усмехнулся Никитин, возвращаясь к своим бумагам. – А ты посмотри на папке с делом. Вон она на столе лежит. Посмотри.

Алексей встал из-за стола, подошёл к рабочему месту своего начальника и бросил на Андрея недоверчивый взгляд.

- Смотри-смотри! – Отмахнулся тот.

Алексей взял папку с делом. На ней, в верхнем левом углу было прописано следственным отделом, какого района было возбуждено дело, какого числа, кто руководитель следственной группы, а в графе «следователь» с пометкой «г.э.», что значило – «гражданский эксперт», было вписано: «Изверова А.В.».

- И… Изверова? Ты хочешь сказать…

- Да, парень. – Злорадно улыбнулся Никитин. – Да. Она - жена Изверова.

Сергей Изверов был, по всеобщему мнению, самым жёстким и циничным следователем во всём отделении. А поскольку эта особенность его характера распространялась на всех, без исключения, в том числе и на коллег, с ним практически никто не мог сработаться.

Алексей помнил, что Аню, как парапсихолога и экстрасенса, часто подключали к расследованиям других групп, и ей пришлось несколько раз работать в «связке» с Изверовым. Помнится, Игорь Петрович тогда говорил, что она едва ли не первый человек, который смог с ним ужиться. Но чтобы она вышла за него  замуж?..

- Ну, вот и скажи мне, - донёсся до него голос Никитина, - какая НОРМАЛЬНАЯ баба выйдет за него замуж?



- Ну, что скажешь? – Осведомился Игорь Петрович у Ани, зябко передёргивая плечами. Это утро выдалось ещё более холодным, чем предыдущее, а противный холодный ветер, продирал до костей, так что Пономарёва не спасало даже зимнее пальто.

- А что я могу сказать? Впечатляющее пепелище! – Отозвалась она. Непонятно почему, но ей, кажется, не было холодно.

Они стояли на обочине дороги у пустыря, где сгорел последний дом. Было очень важно, чтобы Аня сама побывала на месте происшествия.

- Дай мне немного времени. – Попросила она, снимая перчатки и убирая их в карман пальто. Разминая пальцы рук, будто они у неё вдруг онемели, Аня медленно пошла в сторону пожарища.

Со стороны это выглядело довольно странно, она шла словно бы ощупью. Впрочем, так оно примерно и было, потому что глаза у неё, почти наверняка, были закрыты, и она двигалась, ориентируясь совсем на иные чувства. Подойдя вплотную к пепелищу, она замерла. В напряжённом молчании прошло несколько минут. За это время Аня несколько вздрагивала и передёргивала плечами, но не двигалась с места. Наконец, она открыла глаза и обернулась, внимательно оглядываясь по сторонам. Игорь Петрович понимал что она, скорее всего, ищет, а потому совершенно не удивился, когда она направилась к камню, возле которого Иванов с Никитиным нашли чьи-то следы. Там она простояла не больше полуминуты, после чего быстрым шагом вернулась к Пономарёву, на ходу натягивая перчатки. Руки у неё подрагивали, а челюсти словно свело судорогой. Она быстро прошла мимо Игоря Петровича к его машине и, оперевшись на неё руками, обессиленно опустила голову. В утренней тишине было слышно, как она с шумом втягивают воздух, и медленно его выдыхает.

Пономарёв не спешил подходить к ней. Хоть он и видел нечто подобное сотни раз, ему было не по себе. Следователи-экстрасенсы работали несколько иначе, нежели эксперты. Последние лишь собирали образцы и делали анализы. У следователей же с такими способностями, был допуск к ряду исключительных следственных действий. Они ловили ментальный след потерпевших, свидетелей и преступников. Это было всё равно, что влезть к ним в голову, а вернее – впустить их в свою. Конечно, экстрасенс не мог назвать имя и адрес преступника, но, зато, давали массу другой полезной для расследования информации. Вот только для них самих это никогда не проходило даром, потому что впустить кого-то в свой разум не так сложно, куда сложнее выгнать его оттуда.

Через некоторое время Аня подняла голову и окликнула Пономарёва:

- Всё в порядке. – Она обернулась, и оперевшись спиной о машину, скрестила руки на груди. Кажется ей, всё-таки, стало холодно.

- Прости, - обратилась она к Игорю, когда он подошёл и встал рядом, так же оперевшись на машину, - это с непривычки. Когда делаешь это каждый день, то как-то даже особо не замечаешь этих ощущений, а у меня за эти пять лет было всего четыре официальных дела.

- Что выяснила?

- Собственно, ничего такого, что вы бы не знали без меня. Здание подожгли с помощью магии. Погибший подросток на момент поджога находился на третьем этаже. Собственно, это его и сгубило. Даже магическому пламени нужно пару минут чтобы разгореться, по крайней мере – до таких масштабов. Он просто не успел выбраться. Что он конкретно там делал, я тебе сказать не могу, кроме того, что кто-то сказал ему прийти туда. Ну а ещё, ребята были правы – следы у того камня принадлежат людям, которые следили за пожаром.

- Следили? То есть, они знали, что здание сгорит?

- Более того, один из них и был пироманом, который поджог здание. Причём маг пришёл туда вторым, а вот его спутник тревожит меня куда больше. Я практически не смогла его прочитать, он явно был не в себе. Так что мага я сосчитала, а вот относительно второго лучше ориентироваться на данные экспертизы.

- Понятно, значит, ищем пиромана1. – Подытожил Игорь Петрович, обходя машину кругом, и садясь на водительское сиденье.

- Я бы даже сказала – двух. – Усмехнулась она, тоже садясь в машину.

- В смысле?

- Просто, термин «пироман» существует не только в парапсихологии и магии, но и психиатрии.

- Это что-то вроде мании к огню? – Уточнил Пономарёв, заводя двигатель.

- Примерно. – Кивнула она. – Болезненное восхищение разными проявлениями огненной стихии. И, судя по тому, что я смогла уловить, спутник нашего мага, если и не болен пироманией, то очень к этому близок.

- Прекрасно. Нам только психов в этом деле не хватало. – Проворчал Пономарёв. – Кстати, а у тебя муж-то в курсе, что тебя на работу вызвали?

- Надеюсь, тебя не мысль о психах натолкнула на воспоминания о моём муже? – Уточнила она. – Извини. Во-первых, о том, что меня вызвали, ему уже наверняка рассказали, причём ещё вчера. У нас в отделении слишком много «сердобольных» сотрудников. А во-вторых, ты уверен, что хочешь, чтобы Сергей узнал – кто и по какому делу меня вызвал?

Игорь Петрович на секунду вспомнил их первую и последнюю «неофициальную» встречу с Изверовым во дворе больницы, куда Аню увезли после того последнего её дела, и невольно поморщился.

- Нет, не хотел бы…



Через час они снова были в родном районом отделении. По возвращении им сначала пришлось зайти к экспертам – оформить по всем правилам то, что Аня смогла выяснить на месте происшествия. Подключенная к полиграфу и под присмотром двух телепатов, которые следили за уровнем её искренности, Аня во всех подробностях пересказывала все возникшие у неё образы и ощущения. Записывать показания вызвался сам Калик, аргументируя это тем, что не знает, когда ещё в ближайшее десятилетие он увидит живого следователя-экстрасенса, потому что в их районном отделении они все по увольнялись. Покончив с этой процедурой, они забрали у Калика протокол и, наконец, вернулись в кабинет.

- Что собираешься делать? – Спросил Пономарёв, снимая пальто, и убирая его в шкаф у двери.

- Пойду в архив, - отозвалась Аня, садясь за его стол, чтобы подшить протокол к делу. – Есть одна вещь, которая меня в этом деле беспокоит.

- Всего одна? – Раздался от окна ехидный голос Никитина.

- Пока – да. – Ответила она ему будничным тоном, и снова повернулась к Пономарёву. – Мне не
даёт покоя вопрос, зачем эти здания непременно нужно было поджигать? Если дело в самих зданиях, и
кто-то просто хотел их разрушить, то зачем для этого нанимать пиромана? Это старые, ветхие строения, достаточно было бы одного направленного подземного толчка, чтобы они рассыпались в щепки. С этим бы справился любой сейсмик2. Да и четверо «случайно» погибших подростков сюда не очень вписываются…
- Тогда какой твой вариант?

- Возможно, дело не в том, что это были за здания, а в том – как они были разрушены…

- Ты имеешь в виду фигуранта, который, который, возможно, болен пироманией? – Пономарёв сел напротив неё.

- Да. И поэтому меня настораживает то, что теперь в пожаре гибнут люди, ведь раньше такого не было. Возможно, что первая жертва была случайной, но три остальных вряд ли. Последнего подростка кто-то заманил в то здание. А если этот «заказчик» действительно болен, то он уже не остановится.

- А разве этот псих не должен состоять на учёте? – Снова подал голос Никитин.

- Не обязательно. – Повернулась к нему Аня. – Пиромания крайне редко встречается в форме, исключающей вменяемость объекта. Как правило, это обычные люди, ничем не отличающиеся от окружающих…

Её прервал затрезвонивший вдруг телефон на столе Пономарёва. Игорь Петрович снял трубку, а Никитин воспользовался образовавшейся паузой. Как бы он не пытался делать вид, что ему совершенно не интересно это дело, любопытство всё равно пересилило:

- А зачем тебе в архив? Не легче ли начать с мага?

- В теории – да. – Усмехнулась Изверова. – А на практике – ты когда-нибудь пробовал допрашивать мага?

- Да. – Помрачнел Андрей. – Один раз…

- Вот-вот. С этими ребятами вообще довольно сложно общаться, а если я спрошу, не они ли в свободное от основной работы время подрабатывают, поджигая на окраине города старые дома с подростками внутри…

Никитина передёрнуло. Задать такой вопрос магу-пироману – задачка для самоубийцы.

- Вот поэтому я и начну с архива. Во всех этих пожарах должна быть какая-то общая схема. Может в ней будет какая-то особенность, которая подскажет, куда копать дальше…

- Копаться в архивах, конечно, дело благое, но у нас тут возник неожиданный форс-мажор. – Прервал их Игорь Петрович. – Час назад, на Третьякова пятнадцать, в своей квартире был найден труп мага Максимилиана, по паспорту – Максима Витальевича Гаврилова. Кстати, он был пироманом. Туда со своей группой уже выехал Урядов. Но, ты же знаешь, что такое – обиталище мага. У экспертов все приборы будут глючить. Поэтому Копейников хочет, чтобы мы, то есть – ты тоже там была.

- Как будто и не увольнялась. – Усмехнулась Аня, закрывая папку с делом. – Поехали.



Хотя улица Третьякова и относилась по территориальной принадлежности к их родному третьему северному отделению, по сути это был уже исторический центр города. Основательные – либо кирпичные, либо каменные – здания в два-три этажа, имитация колонн, фальшь-карнизы и стены, толщиной едва ли не в метр. Во дворе пятнадцатого дома было же не протолкнуться из-за машин следователей, экспертов и всевозможного начальства. Видно, маг был не простой.

- М-да-а… - Протянул Пономарёв, паркуя машину, - в самой квартире сейчас должно быть вавилонское столпотворение…

- Сомневаюсь. – Отозвалась Аня. – Вон машина Калика. Он, когда работает, выгоняет всех, кого только можно выгнать, ты же знаешь.

Говоря это, она, кажется, не пошевелила ни одним мускулом на лице, глаза её смотрели в одну точку.

- Ты в порядке?

- Да. И прекрати, пожалуйста, всё время задавать мне этот вопрос. Или ты действительно думаешь, что я каждую секунду могу упасть в обморок или забиться в конвульсиях?

- Нет, просто раньше я не видел, что бы ты выглядел вот так, прежде чем зайти на место происшествия.

- Просто раньше тебе было не до этого. – Повернулась она к нему с грустной улыбкой. – Я должна привести себя в состояние покоя и максимально абстрагироваться от внешних раздражителей, потому что, как говорят маги, эмоции – это…

- Сочки для духов. – Закончил за неё Пономарёв. Он много раз слышал эту фразу от экспертов, но никогда над ней не задумывался.

- Вот именно. – Кивнула она. – В такой работе, как наша, любая сильная эмоция – это… не то, чтобы брешь… это как намагниченная проволока, к которой прилипает всё что ни попадя. А когда имеешь дело с человеческой смертью, можно «подцепить» такое…

- Ладно. – Продолжила она, после краткого молчания. – Лекция окончена, пойдём.

Она вышла из машины и медленно пошла в сторону подъезда. Игорь Петрович последовал её примеру, и, глядя на её опущенную голову, вдруг вспомнил, как она десятки раз, вот так же тихо и осторожно заходила в квартиры пострадавших и за натянутое у места происшествия ограждение.

«Ну и дурак же ты, Пономарёв…» - Обругал он себя и двинулся к подъезду.

Аня оказалась права, когда сказала, что Калик выгонит из квартиры всех, кого только можно выгнать. В итоге, на лестнице и лестничной площадке третьего этажа образовалась своеобразная «очередь» человек в двадцать, во главе которой оказался старик Урядов со своими ребятами.

- Игорь! Уже тут, и с подкреплением для наших экспертов? – Усмехнулся пожилой следователь.

- Николай Афанасьевич! Калик и вас на лестницу выгнал? – Пожал ему руку Пономарёв, но ответить Урядов не успел – дверь квартиры открылась и донёсшийся из прихожей голос Артёма Калика известил:

- Можете входить!

Игорь Петрович пропустил вперёд всю «очередь», и они с Аней зашли в квартиру мага последними. Пономарёв остался в прихожей, чтобы переговорить с Каликом, а Аня прошла дальше.

Не смотря на большое количество людей, в квартире было очень тихо. Все вокруг переговаривались исключительно шёпотом, громко звучал только голос Урядова, который начал диктовать протокол осмотра места происшествия. Она медленно шла через просторную гостиную к кабинету – гостиная была так называемой «проходной», и из неё вели сразу три двери.

Обстановка кабинета сильно отличалась от остальной квартиры. Если в той же гостиной стояла просто дорогая, хоть и несколько вычурная, мебель, то в кабинете все стены и полки были заставлены и завешены множеством безделушек, статуэток и картин, нарисованных на рисовой бумаге. От обилия золотых и нефритовых китайских драконов, перемежающихся с ярко раскрашенными японскими веерами, рябило в глазах. Письменный стол из дорогих пород дерева, стоящий в центре комнаты, на их фоне просто терялся. Стол явно был новым, как и придвинутое к нему массивное кожаное кресло, но сделаны были в так называемом ретро-стиле с затянутой зелёным сукном крышкой, в которой были предусмотрены углубления для чернильницы и пишущих принадлежностей. Сейчас половину столешницы занимало чёрно-бурое пятно. Тело отсюда, разумеется, уже унесли, чтобы эксперты-парапсихологи могли спокойно работать, и сейчас о покончившем с собой маге напоминало только это пятно крови и лежащий столе револьвер.

Аня глубоко вздохнула и стянула перчатки. Руки у неё слегка подрагивали, но она ничего не могла с собой поделать. Работать с самоубийством всегда страшнее всего. Любая насильственная смерть – это всегда боль, страх ужас и отчаяние, но самоубийство – зыбкая трясина. Одно неверное движение и…

Обойдя кругом стол, Аня решила начать с чего-нибудь более отстранённого. Справа от стола в стене был камин, причём не бутафорский, что очень часто бывает в современных квартирах, а самый настоящий, и, судя по всему, ныне почивший хозяин квартиры частенько его разжигал. Что ж, для начала – как раз подойдёт. Аня осторожно провела рукой по каминной полке. Её руку кольнуло холодной иглой, и до сознания донёсся, прозвучавший здесь несколько часов назад, выстрел, но, затем, пошли образы и ощущения более давние. Почти минуту Аня вслушивалась в исходящее от предметов эхо, пытаясь понять, что же именно ей не нравится в этом месте? Осознание пришло резко и неожиданно. Нет! Такого просто не бывает!

Аня стремительно вышла из кабинета, подошла к одному из диванов и, взяв в руки диванную подушку, тут же выронила её из рук, словно та билась током. Нет, ошибки быть не могло.

Игорь Петрович всё ещё был в прихожей – помогал одному из следователей Урядова допросить приходящую домработницу погибшего, которая и обнаружила тело Максима Гаврилова. Женщина и без того, очевидно, была натурой крайне впечатлительной, а после увиденного и вовсе не могла нормально разговаривать, только причитать и вскрикивать.

Аня тихо подошла к Пономарёву и осторожно тронула его за плечо.

- Игорь, - прошептала она, когда он обернулся, - мы должны забрать дело. Это НАШ пироман. Это он поджигал здания.



Остаток того дня прошёл в составлении протоколов и оформлении бумаг.

На следующий день, придя утром на работу, Андрей Никитин уже застал там Пономарёва и Изверову, склонившихся над коробкой с вещ доками из квартиры мага. Иванов стоял рядом со списком, и помогал им проверить, всё ли они взяли из квартиры, что было нужно. Андрей с трудом протиснулся мимо них к своему столу, и, чтобы показать, что он уже на рабочем месте, громко спросил:

- А как Урядов отнёсся к тому, что вы забрали у него дело?

- С большой радостью! – Отозвался Игорь Петрович, отрываясь от коробки. – Ему перед отпуском этот пироман и даром не нужен.

Они, наконец, закончили перебирать содержимое коробки, и теперь на столе Пономарёва лежала стопка записных книжек.

- Игорь, ты уж прости, но я снова займу твоё место. – Аня обошла стол и села в кресло Пономарёва.

Она быстро перебрала записные книжки, проверяя, какая из них была последней. Руки её, как всегда, были в перчатках. Аккуратно положив перед собой книжицу в красном кожаном переплёте, она стянула с рук перчатки.

- Так, - сказала она в пространство, безотрывно глядя на записную книжку, - для тех, кто раньше не видел, как это происходит, предупреждаю – я могу внезапно начать смеяться, плакать, у меня могут быть приступы паники и суицидального поведения. Последнее, конечно, маловероятно. Не обращайте на это особое внимание.

И, не дожидаясь ни от кого ответа, раскрыла записную книжку и осторожно занесла ладони над страницами. Пальцы её слегка подрагивали, глаза метались, словно читали невидимый текст. Спустя несколько секунд она аккуратно перевернула страницу и продолжила своё «занятие». Так прошло около десяти минут, Аня переворачивала страницу за страницей, пока не остановилась, откинувшись на спинку кресла и стряхивая руки.

- Есть что-нибудь? – Тут же осведомился Пономарёв.

- Пока нет. По крайней мере в феврале-марте ничего экстраординарного с ним не происходило. Единственное – он постоянно говорит об одном и том же человеке, судя по всему, это кто-то из его клиентов, но он даже в мыслях не произносит его имени. Ему приходилось постоянно выполнять для него какую-то работу, очевидно, он был зависим от этого человека.

- А такое бывает? – Подал голос Никитин.

- Вполне, если это маг-недоучка, которому кто-то помог оформить лицензию.

- Почему ты решила, что он был «недоучкой»? – Насторожился Пономарёв.

- Игорь, ты помнишь обстановку его кабинета?

- Да, кажется, там был вполне стандартный набор всяких безделушек с Востока…

- Да вот в том-то и дело, что безделушек… - Начала было она, но её прервал Никитин.

- И что? Он решил выпендриться больше остальных? – Осведомился он, заслужив тем самым гневный взгляд Лёши Иванова, который искренне не понимал, почему Никитин так себя ведёт, и донельзя вежливую, и от того – ещё более выводящую из себя, улыбку Изверовой.

- Скажите пожалуйста, Андрей Викторович, а вы знаете, где и в течение какого времени маги обучаются своему мастерству?

- Нет. – Коротко ответил он, чувствуя, что сейчас его очень подробно просветят по этому поводу.

- Для того, чтобы обучиться магическому ремеслу, они отправляются в Замки и Храмы магических Орденов, в зависимости от того, какой силой они хотят овладеть. – Продолжила между тем Изверова. – Там они сначала изучают теорию магии. Недолго – В зависимости от места обучения – от полутора до трёх лет, после чего получают так называемое звание Теоретиков. А чтобы стать действительными магами, они должны ещё несколько лет прожить при Храме, помогая людям и применяя свои знания под присмотром наставников. Опять же, в зависимости от места – это ещё восемь-двенадцать лет. И, если по истечении этого срока наставники решают, что их ученик уже достаточно овладел своим ремеслом, чтобы действовать самостоятельно – они признают его равным себе. Таким образом, маг проводит в другой стране десять-пятнадцать лет. Собственно, этим и обуславливается их «странный» вкус, они просто окружают себя предметами, к которым привыкли за эти годы, хотя, конечно, они зачастую перебарщивают. Но дело в том, что это, как правило, предметы мебели и одежда, потому что в Храмах нет никаких «безделушек» - это, знаете ли, довольно строгие заведения. А наш самоубиенный маг всего лишь скупил какую-то антикварную лавку, не позаботившись даже о том, чтобы все эти предметы были из одной страны…

- Подождите, - встрял в её пояснения Пономарёв, - но как тогда он смог открыть в городе практику?

- Обыкновенно. И очень даже законно. На самом деле, по нашему законодательству для открытия практики не обязательно иметь фактическое звание Мага, достаточно быть Теоретиком. Всю разницу в процедуре оформления составляет то, что Теоретик должен оплатить лицензию. Другой вопрос, что сумма, которую нужно за это отдать, весьма внушительна.

- Думаешь, в этом и заключалась «зависимость» пиромана от одного из своих клиентов? – Уточнил Пономарёв.

- Думаю, да. Особенно, если учесть, что на момент открытия практики в городе ему было всего двадцать три года. Скорее всего, кто-то оплатил для него лицензию. А теперь прости, мои руки уже отдохнули, и, если ни у кого больше нет вопросов…

Все трое отрицательно покачали головами, и Аня снова склонилась над записной книжкой. Но в этот раз она не просидела над ней и минуты, вдруг резко отпрянув от стола, стряхивая дрожащие руки и судорожно хватая ртом воздух.

- Подожди. – Предупредила она вопрос Пономарёва, снова занося руки над записной книжкой, но, не опуская ладони, - дай мне минуту… Что-то произошло…

«Это непоправимо… Как с этим жить?!.. Что мне делать?!.. Так не должно было быть!!!..»

Аня читала слова на страницах книжицы и, одновременно, слышала их у себя в голове. Она с трудом преодолевала этот мысленный сумбур, чтобы понять, что произошло.

- Игорь, позвала она, - когда погиб первый подросток?

- Шестнадцатого апреля. Потом был перерыв почти на четыре месяца. Поэтому, когда ещё один парень погиб в сентябре – на это никто не обратил внимания.

Аня молча указала ему на дату, стоявшую на открытой странице – шестнадцатое апреля.

- Игорь, пожалуйста, переверни страницы. На сентябрь. – Попросила она, и вновь замерла над страницами. – Напряжение. Какая-то беспрерывная нервозность.

Она пролистала весь сентябрь и октябрь.

- Его ещё дважды просили об «услуге», но он, судя по всему, не знал, что там тоже кто-то погиб. Похоже, он сидел в машине…

Она медленно, но верно, приближалась к восемнадцатому ноября – дате последнего пожара, и, добравшись до семнадцатого числа, снова попросила Пономарёва перевернуть страницы записной книжки. На этот раз она не заносила над ними руки, а положила их на стол – она и так чувствовала вопли, исходящие от исписанных неровным подчерком страниц.

«Это случилось опять. Но ведь Он обещал! Обещал, что такое больше не повторится!.. Дурак, я не должен был Ему верить… Но теперь уже не важно…»

На этих словах записи обрывались.

- Это последняя запись. Он сделал её уже утром девятнадцатого числа, перед тем, как покончить с собой. – Она покачала головой. – Слишком много эмоций. Не вижу почти ничего. Точно могу сказать только одно – перед смертью он виделся со своим нанимателем ещё раз – уже после пожара.

- Видишь, где это?

- Нет. Это нужно смотреть из квартир. Закрой. – Попросила она, указывая на записную книжку.

Игорь Петрович захлопнул книжицу и убрал её подальше от Изверовой. Та медленно выдохнула воздух, содрогнувшись всем телом.

- Нужно искать ментальный след и восстанавливать весь его последний день. – Она откинулась на спинку кресла, массируя виски.

- Может, лучше завтра… - Заикнулся было Пономарёв.

- Завтра? Когда это нужно было сделать вчера? – Остановила она его. – Ты же знаешь – чем больше проходит времени, тем сложнее это делать. Прекрати уже обо мне беспокоиться. Поверь, это есть, кому делать. Пока я оформлю допуск на это следственное действие, и мы доберёмся до квартиры мага, пройдёт часа полтора – этого вполне достаточно, чтобы я успела восстановиться. Ладно, мне надо к Калику. – Она поднялась из-за стола и стремительно вышла из кабинета.

- Зачем она пошла? – Спросил Никитин, чтобы немного разрядить обстановку.

- За допуском на ментальный поиск в квартире мага. Это одно из следственных действий, которые могут производить только следователи-экстрасенсы. Но, чтобы это считалось доказательством, ей нужно получить на это допуск, а после окончания следственного действия она должна вернуться в отделение и под полиграфом в присутствии экспертов записать все полученные данные.

- Так же, как она делала это на месте пожара?

- Почти. Там она считывала только внешнюю информацию, а здесь ей нужно будет поймать эмоции человека.

- То есть, она должна будет залезть в голову к уже мёртвому колдуну? – Подытожил Андрей.

- Да. – Мрачно подтвердил Пономарёв, давая понять, что не намерен дальше развивать эту тему. Однако, у Никитина был ещё один вопрос, на который он хотел получить ответ.

- Я понимаю, что наступаю на всеобщую больную мозоль, но – что случилось пять лет назад? Она же совершенно вменяема! За что её списали?

Игорь Петрович не горел желанием говорить о тех событиях, но он слишком хорошо знал Никитина.

- Мы ловили маньяка – Забгаева. – Вздохнул он. – Помнишь такого? Он насиловал и убивал девочек-подростков. Чтобы поймать его, Аня залезла к нему в голову. В прямом смысле. Она видела ЕГО глазами и передавала нам информацию о его передвижениях, чтобы мы смогли подготовить операцию по захвату… Всё уже было готово, но в последний момент этот псих раскусил одного из наблюдателей и попытался убежать. Знаешь, как любят говорить наши эксперты? Эмоции – это сочки для духов. Вот она в него и попалась. Когда Забгаев внезапно занервничал, она не смогла разорвать ментальную связь и «отцепиться» от его сознания. Забгаев мог уйти. Поэтому нам был отдан приказ стрелять на поражение.

- То есть, когда Забгаева застрелили, она была в его голове.

- Да. Она впала в кому. Шансов на то, что она очнётся практически не было, и поэтому её быстренько списали. Каким образом она смогла очнуться через два с половиной месяца, у меня не спрашивай. Это вопрос к Изверову…



Спустя полтора часа они втроём – Никитин, движимый любопытством, увязался вместе с Пономарёвым и Изверовой – вернулись на квартиру Максима Гаврилова. Пройдя в кабинет, Аня села за стол мага, а её спутники пристроились в углу на диванчике. Единственное, что они сейчас могли для неё сделать – это сидеть и молча ждать.

Аня сняла перчатки, положила их в карман пальто, и, оперевшись локтями о стол, начала медленно массировать виски, входя в транс. Зажмурившись, она откинулась на спинку кресла, ладони её были прижаты к поверхности стола, которая была приятно прохладной. Открыв глаза, она посмотрела на открытую дверь кабинета, перевела взгляд на свою левую руку, потом – на правую. Со зрением было что-то странное, оно выхватывало из окружающего мира отдельные картинки, и, поворачивая голову с лева на право. Она продолжала видеть свою левую руку, но потом она резко сменилась правой. Самой ей было, почему-то, было очень холодно, но ладони словно горели. Она поднесла их к лицу и осмотрела с обеих сторон. С руками всё было в порядке, но ей всё равно хотелось засунуть их в ведро со льдом. Каким-то краем сознания она вспомнила, что такое бывает у огненных магов-пироманов.

«Вот ведь дурак! – Пронеслось в голове. – Я ведь и есть пироман!»

Чуть наклонившись, она открыла один из ящиков стола справа от кресла и вытащила оттуда несколько газет. В каждой из них была заметка о сгоревшем на окраине города доме, в котором погиб человек.

«Это я их убил… Я. Идиот, зачем я согласился на это снова, после того, что случилось весной? А теперь уже слишком поздно. Но ведь ОН знал, что они там были. Знал.

Значит, я заставлю и ЕГО признаться в том, что мы сделали. Я его заставлю! Я найду для этого способ!»

Поднявшись из-за стола, она прошла в прихожую и вышла из квартиры. Игорь Петрович и Андрей следовали за ней по пятам. Даже не думая застегнуть пальто на холодном ноябрьском ветру, она проходила улицу за улицей. Мысли покойного мага заставляли её сердце биться с перебоями от чужих переживаний, но она упрямо шла вперёд, даже не помня сейчас, кто она такая…

Не смотря на то, что Игорь Петрович уже не раз видел, как экстрасенсы идут по ментальному следу, ему было не по себе. Про Никитина же и говорить было нечего. Ему достаточно было один раз увидеть глаза Изверовой, когда в них отчётливо проступило чьё-то чужое сознание, чтобы его язвительный язык приморозило к нёбу. Он был уверен, что ещё не раз увидит это в ночных кошмарах.

Они шли за ней на расстоянии нескольких метров, чтобы не помешать трансу. Судя по направлению, которое она держала, им нужно было куда-то в центр города. Вот впереди показался мост Святой Софии, видимо, им нужно было его перейти. Из-за того, что мост был очень старым, пешеходные дорожки по его бокам не были отгорожены от проезжей части, и Никитину с Пономарёвым пришлось немного приблизиться к Ане.

Всё шло, что называется, по плану, и Игорь Петрович даже позволил себе немного расслабиться, но в этот момент Аня пронзительно закричала. Дойдя до середины моста, она вдруг схватилась за голову и, как подкошенная, упала на землю. Не прекращающийся крик раздирал барабанные перепонки, и руки Пономарёва дрожали, пока он пытался вытащить из внутреннего кармана пальто мобильный телефон. Он не мог оторвать взгляда от девушки, бившейся перед ним в конвульсиях, когда её тело сводило судорогами фантомной боли. Кто-то поставил на мосту ментальную ловушку. И поставил, без сомнения, специально для них…



Сергей Изверов гнал машину по городу, чудом вписываясь в повороты. Он был зол, что не способствовало рациональности мышления, и поэтому даже не замечал, насколько сильно давит на педаль газа.

О том, что его жену вызвали для расследования, Изверов узнал ещё до того, как Пономарёв успел привезти Аню в отделение. Чего-чего, а «доброжелателей» у Сергея хватало, едва ли не всё отделение злобно шипело у него за спиной. Впрочем, только на это их и хватало, никто не решался сказать ему что-либо в лицо. Да и что говорить? Как профессионал, он мог заткнуть за пояс каждого второго из своих коллег, что их и бесило больше всего. Зато Изверов всегда был в курсе всех новостей. Окружающим зачастую так хотелось «зацепить» Сергея, что они начинали делиться, порой, совершенно бесценной информацией. Как, например, в этот раз.

То, что она ему ничего не сказала, Изверова не удивляло. Да в этом, собственно, и не было бы ничего необычного – её, как бывшего следователя-экстрасенса часто просили помочь – консультацией или анализом, чаще всего даже не оформляя официального вызова. Но это был вызов от Пономарёва! Руки Сергея до боли сжались на руле. Конечно, она ничего не сказала. Ему и так стоило огромных трудов не броситься в тот день домой, чтобы спустить с лестницы драгоценного Игоря Петровича!

Мало того, что Пономарёву хватило наглости заявиться к ним домой спустя пять лет, так он ещё и скинул на его жену какое-то мутное дело о пожарах. Дело это вызывало у Изверова чувство какой-то смутной тревоги. Почти такое же, как дело Забгаева пять лет назад. Но он слишком хорошо знал свою жену, она не остановилась тогда – не остановится и сейчас.

Но этим утром, неотступно следовавшее за ним беспокойство – нудное, как беспрерывно ноющий зуб – вдруг превратилось в настоящую тревогу.

Он был на месте происшествия, когда почувствовал, что с Ней что-то происходит. Он без зазрения совести подгонял экспертов и двоих своих стажёров, но когда он смог вернуться в отделение, около одиннадцати часов утра, Анны там уже не было. В кабинете Пономарёва был только долговязый мальчишка – Иванов.

Изверов вполне дружелюбно осведомился, куда это с утра пораньше черти потащили Пономарёва за компанию с его женой? Но парень, вместо того, чтобы по-человечески ответить на вопрос, напустил на себя, как он думал, грозный вид, и выдал что-то вроде того, что это секретная информация, и он-де не может разглашать её кому ни попадя. На этом терпение Изверова и закончилось. Нервное напряжение, которое нарастало в нём с самого утра, так что у него уже руки дрожали, прорвалось наружу, и он, прямо через стол, схватил парня за грудки. Изверов не обладал шикарной спортивной фигурой и был небольшого роста, а потому Лёша Иванов никак не ожидал, что тот окажется настолько силён. Он попытался было вырваться из стальной хватки жилистых рук, но лишь услышал, как жалобно затрещали швы его кителя.

- Не зля меня, щенок. – Прошипел Изверов. – Куда они поехали?

Сбитый с толку такой реакцией, Алексей назвал ему адрес пиромана, и уже через секунду Сергея Изверова не было в кабинете. Он пулей вылетел из здания и помчался по указанному адресу.

До улицы Третьякова оставалось всего два перекрёстка, когда Изверова настигло эхо ментального удара. У него перехватило дыхание, словно кто-то ударил его под дых, и Сергей резко вывернул руль, разворачивая автомобиль – теперь он ЗНАЛ, где его жена. В ушах у него беспрерывно звучал её крик, и Изверов погнал машину, уже не обращая внимания на светофоры и дорожные знаки…



Никитин искренне считал, что его в этот день уже ничем не напугать, но он понял, что это не так, когда Изверова вдруг закричала. Так кричат люди, которым делают ампутацию без анестезии – режут и пилят по живому. Руки и ноги у неё сводило судорогами и словно выкручивало. Что это? Припадок, которого так боялся Пономарёв? Обернувшись к своему начальнику, он увидел, как Игорь Петрович трясущимися руками пытается найти в карманах пальто мобильный телефон, который сам же двадцать минут назад положил в карман брюк. Белый, как мел, Пономарёв что-то говорил шёпотом.

- Ловушка. Ментальная ловушка.

Андрей не успел спросить, что означают эти слова – раздался звук визжащих тормозов. В нескольких метрах от них затормозил серебристый автомобиль, из которого вылетел Сергей Изверов. Он промчался мимо следователей, едва не сбив Пономарёва с ног, и упал на колени рядом с женой. Никитин увидел, как тот, приподнимая её, зачем-то стягивает с руки перчатку. Не прошло и нескольких секунд, как крик прекратился, и мост погрузился в звенящую тишину. Изверов взял девушку на руки, поднялся и направился к своей машине. Возле Пономарёва и Никитина он остановился. В глазах его была такая ненависть, что Андрей краем сознания порадовался, что у Изверова сейчас «заняты руки».

Пока они с Пономарёвым смотрели друг на друга, Андрей внимательно разглядывал Изверова. Он был абсолютно таким же, каким Никитин привык видеть его на работе. Педантично отутюженная форма, холодные голубые глаза, высокий, с ранней залысиной, лоб, стрижка почти «под ноль», тонкие губы в обрамлении усов и бородки, аккуратная форма и длина щетины, не более трёхдневной небритости, в которых тоже явно тщательно поддерживалась. И всё это было приправлено ехидством, сарказмом и мёртвой хваткой бультерьера. Как Никитин не старался, он не мог понять, что Изверова в нём нашла.

Наконец, спустя несколько бесконечных секунд, Изверов пошёл дальше к своему авто, бросив на ходу:

- Открой дверь машины.

Никитин недоумённо посмотрел на своего начальника, но тот лишь развернулся и пошёл за Изверовым.

- Заднюю. – Уточнил Сергей, дойдя до своего автомобиля. Андрей думал, что тот положит жену на заднее сиденье и просто увезёт её, но он сам сел вместе ней.

- Садитесь вперёд, - кивнул он мужчинам.

Игорь Петрович сел на водительское сиденье, и Никитину не оставалось ничего другого, как сесть в машину вместе с ним.

- Ключ в замке. Адрес ты знаешь. – Скомандовал Изверов, но его перебил слабый, дрожащий голос его жены.

- Сергей, нет… Нам нужно в отдел… пока я ещё всё помню… я его видела… Я прошу тебя… нам надо в отдел…

В зеркало заднего вида Андрей видел, как у Изверова заходили желваки. Дикая злоба прорывалась наружу тяжёлым прерывистым дыханием, но, через несколько секунд он сдался и с бессильной злобой сказал Пономарёву:

- Поехали в отдел.

Больше он не сказал им ни слова. Склонившись над Аней, он что-то тихо шептал, прижимая её к себе и осторожно поглаживая по голове. Выглядело это настолько странно, что Никитин не сразу сообразил, что ему стоило бы отвернуться. Понятия «Изверов» и «заботливость» были для него не совместимы…



Аню трясло всю дорогу до отделения, она всё ещё наполовину пребывала в трансе, и выходить из него ей пока было нельзя – она могла забыть то, что увидела. Судорожно цепляясь за рубашку мужа, она старалась отодвинуть ещё жившее в ней тошнотворное чувство ужаса и боли, чтобы оно не затмевало случайно пойманные воспоминания человека, которого им теперь нужно было найти. Лишь один раз она обратилась к Пономарёву:

- Игорь, позвони Калику – нужно убрать ловушку с моста.

Игорь Петрович кивнул, посмотрев на неё в зеркало заднего вида. Связавшись с экспертами, он высадил Никитина у дома пиромана, чтобы тот встретил Калика и пригнал к отделению его собственную машину, на которой они приехали туда утром, и погнал автомобиль дальше.

В отделении, как бы он не переживал за Аню, Игорю Петровичу пришлось заняться другими вещами – выяснить характер ментальной ловушки, написать по случившемуся служебную записку, и, скорее всего, получить по шее от Копейникова. Поэтому, он лишь проводил взглядом Изверова, отправившегося в экспертный отдел с женой на руках, и вернулся в свой кабинет.

Спустя пару часов, получив ожидаемый нагоняй от Фёдора Михайловича, Пономарёв спустился на первый этаж к экспертам. Аня ещё была там – Игорь Петрович увидел её сквозь стеклянную перегородку, отделявшую кабинет, где один из экспертов записывал её показания. Она выглядела уже намного лучше, о случившемся напоминала лишь лёгкая бледность, но Изверов по-прежнему был рядом с ней.

- Ты за ней?

Игорь Петрович вздрогнул, когда за его спиной раздался голос Калика.

- Не совсем… Как она?

- Для того, что с ней произошло? Вполне, знаешь ли, нормально. – Отозвался эксперт. – Она очень сильна. Если бы она пошла в эксперты, а не в следователи, то сейчас она бы уже была легендой. Меня куда больше беспокоит её муж – больно он нервный. Так и не отошёл от неё за эти два часа.

- Что можешь сказать?

- Много чего, пошли ко мне. – Калик указал куда-то в конец коридора.

Кабинет Артёма всегда поражал Игоря Петровича своей безликостью – ни фотографий, ни безделушек – ничего, что могло бы поведать о хозяине помещения, кроме таблички на двери, разумеется. Но иногда Пономарёву казалось, что будь на то воля Калика, он бы и табличку эту отвинтил.

- Садись. – Артём указал на диванчик в углу кабинета, а сам подошёл к столу, чтобы взять из выдвижного ящика увесистую папку. – Значит так, сначала по ловушке, - начал он, но, посмотрев на Пономарёва, сочувственно протянул. – У-у-у… Подожди.

Калик вернулся к своему столу и вытащил из одного из ящиков пузырёк с таблетками.

- Две под язык. Прямо сейчас. – Он бросил пузырёк Игорю Петровичу.

- Что это? – Недоверчиво осведомился тот.

- Успокоительное. Пей, я тебе говорю, не отравишься. На тебя смотреть страшно. Я так понимаю, что действие «менталки» ты вживую видел впервые? – Уточнил он, глядя, как следователь закидывает в рот пару таблеток. – Да, согласен, зрелище не для слабонервных. Но, эмоции нескольких десятков умирающих мучительной смертью людей бьющие по незащищённому во время транса разуму – это действительно… больно.

- Мы могли её найти? – Глухо спросил Пономарёв.

- Кого, прости?

- Ловушку. Мы могли найти её до того, как она к ней подошла?

- Однозначно, нет. Обычные люди, конечно, тоже чувствуют такие вещи. Они ощущают беспокойство, страх, нервозность. Если человек более чувствителен, у него может начаться паника, но не более того.

- Что это было?

- Бубновый валет. Игральная карта. – Пояснил Калик. – Она лежала метрах в пятнадцати от того места, где упала Изверова. Вообще, вам крупно повезло, что её просто подложили вам на пути. Ловушка была мощная, и Изверову свалило, стоило ей только войти в радиус её действия. А вот если бы вы шли по улице в толпе, и кто-нибудь просто кинул в неё эту штуку, так, чтобы Анна сразу оказалась в эпицентре её действия – она бы, скорее всего, умерла бы на месте.

- Где она сейчас?

- Ловушка? Отправили на обезвреживание в Минобороны. Мы такими вещами не занимаемся. Знаешь, самое смешное, что подложив вам «менталку», этот пироман фактически вам помог. Да-да, ловушку на мост принёс человек, наблюдавший за давешним пожаром.

- Но как? Вы нашли что-то на мосту?

- Не мы. Аня. Видишь ли, те, кто продал этому психу ловушку, оказались достаточно умны, чтобы не «светиться», устанавливая её на месте, а предоставил это своему клиенту. Тот и так-то был, судя по всему, не в самом лучшем эмоциональном состоянии, а от непосредственного контакта с «менталкой» его вообще, что называется, развезло, и в итоге он оставил на мосту кучу своих эмоций и воспоминаний. Будучи в трансе и воспринимая мир от лица мага, она бы этих эмоций не почувствовала, но ментальная ловушка буквально пробила брешь в её защите, куда, как в воронку, начало затягивать всё, что было вокруг неё. И за несколько секунд до того, как её вырвали из транса, она успела зацепить одно из этих воспоминаний. Более того, чтобы мы смогли провести сравнительный анализ с тем, что было найдено возле пожара, она всю дорогу держала свой разум на грани транса, чтобы уберечь это воспоминание в изначальном виде.

- Что это было за воспоминание? – Спросил Пономарёв после минутного молчания.

- Ну, это тебе лучше у неё самой спросить. Я занимался ловушкой и протоколов ещё не видел. Но предупреждаю, спросить её об этом ты сможешь только завтра. Сегодня ей нужен только отдых. Да и я сомневаюсь, что её муж тебя к ней подпустит. – Усмехнулся эксперт.

Игорь Петрович молча поднялся с дивана и направился к выходу, но, взявшись за ручку двери, вдруг обернулся:

- А как он смог привести её в чувство?

- Кто? – Не понял его Калик.

- Изверов. Он появился, когда мы были уже на мосту. Он только взял её на руки, и она почти сразу пришла в себя…

- Кто знает? – Протянул Артём. – В конце концов, Изверов тоже всё время ходит в перчатках…

- Ты хочешь сказать, что он… тоже?

- А почему нет? Далеко не все люди, имеющие способности к магии и экстрасенсорике, развивают их. А у Изверова достаточно высокий интеллект, подкреплённый хорошей интуицией и мёртвой хваткой бойцовской собаки. Зачем ему что-то ещё? А что касательно того, как он привёл её в чувство… Психоэмоциональная связь между ними достаточно сильна, так что ему было достаточно просто позвать её. Этим же, кстати, можно объяснить и её выход из комы пять лет назад.

- Ты думаешь, это Изверов вытащил её? – Удивился Пономарёв.

- Скорее всего. – Отозвался Калик, садясь за свой стол. – По крайней мере, сама она вряд ли бы выбралась. В этом ты мне можешь поверить.

- Подожди, а ты разве видел её тогда?

- Да, Откровенно говоря, когда я узнал, что её решили списать в запас, то надеялся, что смогу уговорить её перейти в свой отдел. При условии, конечно, что она очнётся. Поэтому я следил краем глаза за её состоянием.

- Постой, а… - Начал было Игорь Петрович, но Калик его оборвал.

- Хватит, Игорь. Если ты хочешь узнать о том, что случилось пять лет назад – спрашивай её саму. А сейчас – лучше иди домой и ложись спать. Рабочий день уже закончился, а на тебе лица нет. Иди.

Чувствуя, что Калик больше ничего ему не расскажет, Игорь Петрович покинул, наконец, кабинет эксперта. В коридоре он остановился у стеклянной перегородки, за которой видел Аню. Ни её, ни Изверова там уже не было. Он взглянул на часы – без четверти семь. Да, Артём был прав, пора было ехать домой.



Изверов гнал машину молча, до боли в суставах сжимая руль. Аня сидела рядом, на переднем сиденье, прижавшись лбом к оконному стеклу, и глядя на пролетающие мимо огни. Хоть ей и стало намного лучше, она всё равно ощущала слабость, страх и дикую усталость. Наконец, Сергей не выдержал:

- Почему ты мне ничего не сказала?!

«Ты был бы против» - Тихо раздалось в его голове.

- Говори вслух! – Почти крикнул Изверов так, что Аня вздрогнула, и затормозил у обочины, чувствуя, что иначе просто врежется во что-нибудь.

Это было их правилом. У человека в голове могут быть десятки тысяч мыслей, но вслух он произносит лишь некоторые. И хотя они с Сергеем прекрасно слышали мысли друг друга, общались они исключительно вслух. Но сейчас у Ани не было сил даже на это, да и она не была уверена, что смогла бы сказать ему вслух хоть что-нибудь. Сжавшись на своём сиденье, она ждала, когда Сергей успокоится, и они поедут дальше. Наконец, он глубоко вздохнул и тронул машину с места.

Остаток пути они ехали молча. У дома, стоило ему остановить машину, как Аня тут же вышла и стремительно скрылась в подъезде. Сергей медленно последовал за ней. Его начало отпускать то дикое напряжение, что владело им целый день, и, поднявшись на третий этаж, он почувствовал себя полностью разбитым. Аня не включала свет, и в квартире было темно. Пройдя в гостиную, он увидел свою жену у окна. Она стояла, обняв себя за плечи, и смотрела в темноту. Глядя на её напряжённую фигуру, Изверов вдруг остро ощутил, что с момента их знакомства прошло больше шести лет.

Когда он увидел её в первый раз, она показалась ему маленькой девочкой, которая вечно ходила «хвостом» за Пономарёвым и послушно выполняла всё, что он скажет. Впрочем, это впечатление быстро рассеялось, когда ему пришлось впервые поработать с ней в одной связке. Она оказалась на редкость хладнокровным и уравновешенным человеком, а своеобразная манера общения Изверова её совершенно не напрягала.

Да, Артём Калик был прав, предположив, что они начали встречаться, когда она ещё работала в отделе. А после того, что с ней случилось, Изверов два с половиной месяца ночевал у неё в больницы. Умом он понимал, что не смог бы ни остановить, ни отговорить её от участия в деле Забгаева, но неотступное чувство вины каждый день нашёптывало ему, что, возможно, если бы он поговорил с ней ещё раз, то она могла бы передумать. Он два с половиной месяца звал её по имени, пока она не услышала его и не очнулась…

Сергей тихо подошёл к ней и обнял за плечи:

- Прости меня, я испугался. Я боялся, что ты меня не услышишь. Что ты не сможешь вернуться. – Слова давались ему с трудом, но он знал, что их нужно произнести.

- Мне тоже было страшно, - Она обернулась и прижалась к нему, - но я не могла не услышать тебя. Я знала, что ты придёшь за мной. К тебе я вернусь всегда.

- Ты ведь не оставишь это дело? – Спросил он, и так уже зная ответ.

- Ты знаешь, что нет. – Отозвалась она в темноте.

- Знаю. – Усмехнулся Сергей, целуя её в губы. – Я же знал, на ком женюсь.



На следующее утро в кабинете группы Пономарёва было непривычно тихо. Иванов всё ещё переживал, что не смог дать достойный отпор Изверову, а Андрей и Игорь Петрович сидели чернее тучи, изредка обмениваясь мрачными взглядами. Все они пришли на работу раньше обычного, но ни один из них никак не мог заняться делом.

Из оцепенения их вывело странное шуршание за дверью, словно кто-то пытался ухватиться за дверную ручку, но всё время промахивался.

- Может кто-нибудь уже встанет и откроет?! – Донёсся из-за двери голос Изверовой.

Игорь Петрович бросился к двери. На пороге стояла Аня с внушительной стопкой архивных папок в руках.

- Спасибо! – Благодарно отозвалась она, проходя в кабинет. Она положила папки на стол Пономарёва и, оглянувшись на лица своих коллег, воскликнула. – Отставить мрачные лица! И не надейтесь, я не приведение!

- А чему радоваться-то? – Поперхнулся Никитин, выходя из оцепенения. Он искренне считал, что она, после случившегося, должна лежать едва ли не при смерти, а не являться на работу бодрой и весёлой.

- Ну, я, конечно, понимаю, что ментальный след мага мы потеряли. Ловушка выжгла всё, что было на мосту, как напалмом. Но у нас появилась другая возможность найти заказчика пожаров. – Ответила Аня и вдруг разозлилась. – Да хватит! Вы бы за экспертов так переживали, когда они по квартирам покойников ходят. Я бы и врагу не пожелала хотя бы половину тех кошмаров, что снятся им по ночам. Или вы и вправду решили, что меня можно убить какой-то «менталкой»?

В её голосе появилась сталь, которой Пономарёв никогда от неё не слышал. Она выждала минуту в напряжённой тишине и осведомилась:

- Ну что? Будем делом заниматься или мои похороны справлять?

Игорь Петрович закашлялся и с трудом выдавил из себя:

- Калик говорил, что ты поймала какое-то воспоминание…

- Да, - обернулась к нему Аня, возвращаясь к привычному спокойному тону, - воспоминание. Я была права, когда собиралась в архив, но – я ошиблась со временем.

- То есть? – Отозвался Пономарёв, входя, наконец, в рабочее состояние.

- Воспоминание, которое я «поймала», в точности повторяет наши пожары: предрассветные сумерки, пустырь, горящее деревянное здание. По ощущению, сейчас этому человеку около тридцати пяти, плюс-минус пару лет. Но воспоминание очень старое, ему тогда было лет пять, не больше. Он чудом остался жив. В доме, скорее всего, был взрыв бытового газа. Он сидел на подоконнике открытого окна на первом этаже, и его просто вышвырнуло из здания взрывной волной. Теперь нам нужно только найти это дело. Данные всё те же: окраина города, ветхая трёхэтажная «деревяшка», пожар. Но – это должно быть дело тридцатилетней давности и из всех жильцов дома, там должен был выжить всего один единственный маленький мальчик.

- Это, конечно, проще, но придётся перерыть дела не только в нашем архиве, но и в городском, потому что мы не знаем, какое отделение возбуждало дело. Возможно, придётся делать кому-то из них запрос. Ещё, конечно, можно обратиться в пожарную охрану, по их системе учёта вполне можно узнать адреса подобных происшествий…

Пока Пономарёв говорил это, в дверь постучали, и, судя по звуку, постучали ногой.

- Ну, наш архив из списка можно вычеркнуть, - весело сказала Аня, вставая, чтобы открыть дверь.

В дверном проёме показалась стопка папок, раза в четыре больше той, что принесла она. Бумаг было так много, что из-за них не было видно человека, который их принёс. Впрочем, надетые на руки кожаные перчатки говорили сами за себя. Неизвестный прошёл к столу Пономарёва, опустил на стол свою ношу, и Игорь Петрович смог убедиться в том, что это Сергей Изверов.

- Это… - Начал было Пономарёв, но Изверов его тут же перебил:

- Все дела о пожарах в период с восемьдесят третьего по восемьдесят девятый, которые имеются в архиве нашего отделения.

- А вы что, ночью туда вломились, чтобы это найти? – Невинно осведомился Никитин, округлившимися глазами глядя на стопки бумаг.

- Открою тебе тайну, - лучезарно улыбнулся Изверов, - у нас в отделении работает архивариус, который, не в пример окружающим, приходит на работу ровно в восемь часов утра.

- Но, чтобы всё это найти…

- А, брось! Ты даже не представляешь, на что способны люди, только ради того, чтобы я оставил их в покое! – Изверов откровенно забавлялся, и Никитин тут же вскипел.

- А может тебе заняться СВОИМИ делами? Сколько их у тебя в производстве?

- Мои дела – это моё дело, согласись! Но ты мыслишь в верном направлении, друг мой. – Сергей уселся на стул у стола Пономарёва, возле которого, сдерживая улыбку, стояла его жена. – Я был вынужден прийти к выводу, что оставлять на вас мою жену просто нельзя, и поэтому вам придётся терпеть моё присутствие, пока мы не разберёмся с этим делом.

В кабинете воцарилось молчание – Никитина душила злоба, Аня сдерживала смех, а Иванов, при виде Изверова, сжался за своим столом, в надежде, что его не заметят. Наконец, Пономарёв решил разорвать тишину, нервно кашлянув, и возвращаясь к теме прерванного разговора:

- Значит, остаются городской архив и пожарная охрана.

- Советую тебе съездить в городской архив самому, - Отозвался Сергей, - удостоверение полковника добавит сотрудникам архива скорости. С «пожарниками», правда, договориться ещё сложнее, и поэтому туда поеду я.

- Почему? – Нахмурился Пономарёв.

Изверов оглянулся, окинув критическим взглядом Никитина с Ивановым, и снова обернулся к Игорю Петровичу:

- Я вреднее.

- Согласен. – Тут же отозвался Пономарёв. Тогда отправляемся.

- Отлично. – Ответил Изверов и тут же встал и направился к выходу, но остановился в дверях и, кивнув в сторону Иванова, сказал на прощание. - Кстати, научите парня огрызаться, как следует.

Когда дверь за ним закрылась, Никитин за своим столом протяжно выдохнул воздух, клокоча от злости.

- Ладно, - Пономарёв тоже поднялся из-за стола, - тогда вы здесь…

- Мы здесь займёмся этими делами, - закончила за него Аня, похлопав по двум стопкам папок.

Пономарёв рассеяно кивнул, взял своё пальто и вышел из кабинета.



Вячеслав Сергеевич Первинов сидел в кресле перед горящим камином и, слегка покачиваясь, смотрел на огонь. Иногда он наклонялся вперёд, словно желая окунуться в огонь, но потом снова откидывался на спинку кресла. Это был крупный мужчина в дорогом светло-сером костюме, пиджак от которого вместе с галстуком лежал на полу. Его голубые глаза лихорадочно блестели.

Огонь был внутри него, и от этого он видел его повсюду. Тридцать лет он потратил на глупую борьбу со своей Пироманией, с этим, так называемым, недугом, а оказалось, что бороться не надо было вовсе.

Подумать только! Целых тридцать лет! Как он боялся огня тогда, когда был мальчишкой. Он думал, что огонь его убивает. Что он его убил. Он сотни раз просыпался в холодном поту, потому что ему снилось, что и он сам тоже сгорел в том пожаре. Его, оставшегося сиротой, некому было водить по врачам, а штатный психолог детского дома, куда его определили, мало чем мог ему помочь. Он жил так больше пятнадцати лет, пока, однажды, ему не довелось снова увидеть пожар. Это были ощущения, которые он никогда уже не забудет. Огонь словно проник в него самого и растёкся по венам вместе с кровью. Это была сама Жизнь, которая вскипела внутри него. Тогда Вячеслав Сергеевич впервые вспомнил, мучавший его в кошмарах пожар, не со страхом, а с благодарностью. Он остался жив! Ведь именно это он чувствовал тем далёким апрельским утром, когда смотрел на полыхающее здание. И почувствовав это вновь, он, наконец, понял, в чём так нуждался все эти годы.

Первые несколько лет ему приходилось делать всё самому. Но потом, занявшись общественной деятельностью и став, в конце концов, членом городской Управы, он, с одной стороны, с лёгкостью мог найти подходящее бесхозное здание (потом он даже смог возглавить работу по сносу ветхих и нежилых домов, чтобы контролировать этот процесс), а с другой стороны – у него появился неожиданный помощник.

Случайная встреча в кафе свела его с молодым и талантливым, но, к сожалению, нетерпеливым магом – Максимом Гавриловым. Огненный маг был для него просто подарком судьбы. Выслушав печальную повесть юного недоучки, он предложил сделку – оплаченная лицензия для открытия в городе практики взамен на его услуги, как мага огня. От этой сделки выигрывали оба, ведь, в конце концов, ничего противозаконного они не делали… Ну, то есть, не совсем. Конечно, поджог здания, пусть ветхого и нежилого, всё-таки был правонарушением, но Вячеслав Сергеевич легко смог убедить молодого человека, что, в крайнем случае, дело обойдётся административным штрафом, тем более, что никто при этом не пострадает, да и пострадать-то не сможет, поскольку здания эти давно заброшены.

Так появилась отлаженная схема, при которой маг мог спокойно работать и безбедно жить, а он сам, всякий раз, когда чувствовал новые приступы страха, мог просто обратиться к своему новому «другу», чтобы тот сжёг для него очередное подходящее здание. Эта схема работала безукоризненно, но чуть больше полугода назад она вдруг дала сбой…

Всё было, как обычно. Ранним апрельским утром, маг поджог для него очередное пустое здание. Но, по какому-то глупому стечению обстоятельств, в доме кто-то был. Они стояли на пустыре, когда раздался крик, и, в первое мгновение, Вячеслав Сергеевич испугался так же, как маг. Но, кем бы ни был этот несчастный, крик его продлился не больше нескольких секунд, что означало, что человек этот уже умер. Вячеслав Сергеевич понимал это, а нанятый им пироман – почему-то нет. Маг закатил настоящую истерику, желая остановиться и найти умершего. Дурак, чем он собирался ему помочь? Ведь тот уже умер! Он с трудом урезонил мага, напомнив тому, что теперь, в их же интересах, чтобы тело не опознали, а ещё лучше – вовсе не нашли среди пепла этого пожарища. В конце концов, всхлипывающий колдун продолжил своё дело, а сам он смотрел, как здание тихо догорает. Он не испытывал сострадания к погибшему, скорее – раздражение, но сама мысль, что там, внутри, кто-то погиб, доставляла какое-то странное удовольствие.

«Он сгорел. Он сгорел, а я – нет… Да! Он сгорел, а я остался жив!»

В этих словах не было никакого смысла, ведь ему самому в этот раз не нужно было спасаться из огненного плена. Но именно эта фраза вернула ему ощущения, которые он почти потерял в то утро из-за этой глупой смерти. Они нахлынули на него, одновременно знакомые и незнакомые. Такие же пьянящие, но в сотни раз более яркие. Словно всё это время он только играл в игрушки, и лишь сейчас сделал то, чего хотел на самом деле. Он понял, наконец, что чтобы по-настоящему ощутить Жизнь, сначала надо почувствовать вкус Смерти.

День за днём, он жил, опьянённый этими ощущениями, и больше всего боялся, что они от него уйдут. Проблема же была ещё и в том, что колдун – этот истеричный мальчишка – наотрез отказался выполнять впредь подобную работу. Впрочем, четырёхмесячный перерыв его слегка успокоил.

О да! Эти четыре месяца были лучшими в его жизни. Их не омрачило даже то, что тело погибшего всё-таки нашли и опознали, впрочем, уголовное дело всё равно никто возбуждать не стал.

Однако, с наступлением сентября он снова почувствовал беспокойство – эти бесподобные, великолепные ощущения начали понемногу меркнуть в его сознании, но теперь он точно знал, что ему нужно было сделать, чтобы ощутить их вновь.

Самым сложным было уговорить этого нервного мага, которого, видите ли, мучила совесть, снова взяться за дело. Пришлось пообещать ему, что больше никто и никогда не погибнет, и что он лично за это ручается. Но сам-то он прекрасно понимал, что без смерти в этом деле больше не обойтись.

Он даже удивился, с какой лёгкостью ему удалось уговорить случайно встреченного на улице паренька прийти в заброшенное здание на пустыре. Ему даже не пришлось придумывать причину, лишь объяснить это шуткой над старым знакомым, и пообещать небольшую сумму денег. Правда, ещё нужно было уговорить мага, чтобы он во время своей работы оставался в машине, но тот, как оказалось, и сам не горел желанием видеть всё это и с лёгкостью согласился… А потому был новый пожар и новый крик, и вновь захлестнувшее его желание жить. Всё прошло, как по маслу, но эффект оказался ещё более краткосрочным. Уже через месяц он почувствовал, что ощущения эти вновь начали ослабевать, и ему пришлось организовать третью смерть.

Самым смешным оказалось то, что его никто не искал. Никто даже не пытался возбудить уголовные дела. Да и маг оказался на диво глуп и наивен. Но ещё через месяц вся эта идиллия рассыпалась, как карточный домик. Гаврилову, видите ли, стало жарков машине, и он попросил сидевшего с ним охранника опустить стекло и впустить немного воздуха, и охранник, которому было приказано не выпускать мага из машины, выполнил его просьбу. Услышав крик, он выскочил из машины и бросился к Вячеславу Сергеевичу. Маг долго истерил, кричал, что Он его обманул, что он всё расскажет полиции. Пришлось напомнить этому дураку, что, фактически, убийство совершил именно он, и если ему так хочется получить пожизненный срок,  он может идти туда хоть прямо сейчас.

Он думал, что вопрос исчерпан, но, на следующий день, маг явился к нему домой с новой порцией своих бредовых угрызений совести. Пришлось выставить его из квартиры. Кто же знал, что этот идиот, придя домой, не придумает ничего лучше, чем покончить жизнь самоубийством?!

Это бы не имело никакого значения, если бы по последнему пожару не возбудили-таки дело.

Он всегда наводил справки, относительно того, обратил ли кто особое внимание на очередной пожар, но за десять лет он настолько привык, что до этого никому нет дела, что, узнав о возбуждении дела, не выдержал и поехал в отделение полиции.

Генерал Копейников недолго думая представил ему обоих следователей, которые должны были вести это дело. Наведя о них справки, он получил новый повод для беспокойства. Мало того, что полковник, продавивший вопрос о возбуждении уголовного дела, оказался одним из самых въедливых следователей в городе, так он ещё и уговорил генерала подключить к делу бывшего следователя-экстрасенса, о способностях которой тоже ходили всякие небылицы.

Он успокаивал самого себя, что если они не нашли его следы сразу, то теперь его смогут найти только через мага, а значит нужно просто узнать, когда они выйдут на Гаврилова и принять соответствующие меры, чтобы тот рассказал следователям только то, что ОН ему скажет.

Но, на следующий день, с помощью того же Копейникова, Вячеслав Сергеевич узнал, что Гаврилов покончил с собой и дело о его кончине передают Пономарёву и Изверовой. Вот тогда он, пожалуй, впервые по-настоящему испугался. Особенно, когда понял, что маг приходил к нему перед самой смертью. А значит, эта их Изверова могла в любой момент «взять след» и прийти прямо к нему домой! С трудом себя контролируя, он вызвал помощника и потребовал, чтобы тот, неважно, как и каким путём, достал ему к вечеру какое-нибудь средство, способное сбить со следа экстрасенса. И тот достал - тем же вечером принёс ему эту проклятую «ловушку». Мало того, что для этого пришлось связаться с чёрным рынком психического оружия, за что можно и пожизненное схлопотать, так эта их хвалёная «менталка» даже не смогла убить Изверову!

Впрочем, нет худа без добра. Ловушка уничтожила все ментальные следы в радиусе тридцати метров от моста, и теперь его уже не найдут. Никто уже не найдёт связи между ним и пожарами. Никто и никогда. Даже если они перероют все архивные дела о пожарах за последнее десятилетие!

Но… что, если… Счастливая, торжествующая улыбка сползла с лица пиромана. Он вдруг вспомнил, что всё ещё есть одно дело, в котором фигурирует его имя. Его дело. Хотя этому делу уже тридцать лет, и до него вряд ли кто-нибудь доберётся. Да и зачем? Но пироман ощутил приступ крайнего беспокойства. Дело нужно было срочно забрать из городского Архива.

Мужчина поднялся с кресла и стремительно подошёл к письменному столу у противоположной стены комнаты. Вызвав по телефону своего помощника, он, вдруг, со всевозрастающей тревогой, начал набирать номер генерала Копейникова. Ему нужно было срочно узнать, где сейчас Пономарёв – эта деятельная личность никак не давала ему покоя. Он чувствовал, что полковник так просто не остановится – он будет копать всё дальше и дальше. Даже Изверовой, со всеми её невероятными способностями, пироман боялся меньше, чем Пономарёва, потому что именно на нём всё было завязано. Именно он настоял на возбуждении дела и поставил на него эту ищейку – Изверову. Но если Пономарёва как-то вывести из игры, то он сможет добиться по своим каналам, чтобы это дело как можно скорее закрыли.

В трубке, наконец, послышался звук соединения. Голос у генерала был злой и недовольный. Ему страшно не понравилось, что на его сотрудника, пусть и бывшего, поставили ментальный капкан. Со злости он даже дал Пономарёву карт-бланш на расследование этого дела всеми средствами, какие взбредут в его голову. Узнав, куда, а главное – зачем, отправился полковник, пироман уже не сомневался в том, что ему следует с ним сделать. У него как раз имелось на примете подходящее здание…

Лицо пиромана вновь озарила счастливая улыбка.



В начале одиннадцатого Игорь Петрович уже был в Центральном городском Архиве. Старое, ещё каменное, здание, как и большинство строений в центре города, было построено ещё в позапрошлом веке. Где-то в недрах этого монументального сооружения, ушедшего на три этажа под землю, находился спецотдел, в котором хранились старые уголовные дела.

О вредности, медлительности  и бюрократичности сотрудников данного учреждения давно уже сочиняли анекдоты, и Игорь Петрович заранее готовился просить, уговаривать и угрожать. Но, как верно подметил Изверов, удостоверение полковника МВД сделало своё дело, и, уже менее, чем через час, на столе перед ним высилась стопка дел за интересующий его период. Памятуя о том, что ему сказала Изверова, он быстро нашёл дело, в котором среди живых пострадавших числился только Первинов Вячеслав Сергеевич, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, которому на момент пожара было пять с половиной лет. Пономарёв успел порадоваться тому, что все дела о пожарах за те годы оказались в Архиве, и ему не придётся делать запрос в какое-нибудь другое отделение, но потом внезапная тревожная мысль заставила его ещё раз перечитать имя выжившего мальчика. Кажется, он уже знал, кого они ищут.

Вернув остальные дела архивариусу, он заполнил формуляр, позволявший ему забрать дело с собой, и заспешил на выход.

Уже на улице, подходя к своей машине, он хотел было позвонить в отдел и рассказать о своей находке, но, вытаскивая из кармана мобильный телефон, он не заметил, как за его спиной возникли два молодых человека в строгих чёрных костюмах. Он лишь успел ощутить прикосновение чего-то холодного к своей шее, и заряд психического «шокера» лишил его сознания.



Андрей, Аня и Алексей втроём сидели в кабинете и просматривали архивные дела, когда Аня вдруг остановилась. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла лицо руками, массируя лоб и виски. Аня старалась дышать глубоко и ровно, но сердце у неё в груди всё равно билось, как безумное. Безотчётное чувство тревоги овладевало ею всё больше и больше. Изверова пыталась сопротивляться ему, но ничего не получалось. Она понимала, что из-за пойманного ею на мосту воспоминания, между ней и пироманом установилось некое подобие связи. Воспользоваться ею, чтобы прочитать мысли этого психопата она не могла, после случая с Забгаевым, это будет для неё смертельным номером. Но она чувствовала, что пироман что-то задумал.

«Что? Что ты опять собрался сделать?»

Она начала раскачиваться взад-вперёд, схватившись за голову, пытаясь разобраться с царящим в голове хаосом, когда вдруг поняла, что неправильно задаёт вопрос: не «что», а «кто»!

«Господи! Игорь!!!»

Она схватилась за телефон, лихорадочно набирая номер Пономарёва, но тот не брал трубку – скорее всего, выключил звук на телефоне, когда зашёл в Архив.

- Чёрт! – Выкрикнула она и, подняв голову, наткнулась на два встревоженных и недоумённых взгляда. – Звоните Пономарёву! Каждую минуту, пока не ответит!

- Что-то случилось? – Осторожно спросил Иванов, переглянувшись с коллегой, но Изверова уже поднялась из-за стола, и быстро надевала пальто.

- Звоните! – Резко бросила она. – Если ответит – пусть зайдёт в какое-нибудь людное место и перезвонит мне или вам. Если он ещё будет в Архиве, пусть остаётся там. Я постараюсь его перехватить. Звоните! – Она дождалась, когда они оба возьмутся за телефоны, и выбежала из кабинета.

Снова достав телефон, она набрала номер мужа.

- Сергей, ты ещё в пожарке?

- Да, скоро закончу. – Раздалось из трубки. – Что случилось?

- Этот псих решил устранить Пономарёва, но я не могу до того дозвониться, пока он в Архиве.

- Понятно. Моя машина на стоянке, ключи в ящике моего стола в кабинете.

- Спасибо.

- Только не делай глупостей. Без крайней на то необходимости.

- Обещаю.

Положив трубку, она влетела в кабинет следственной группы, в которой работал Сергей, забрала из стола ключи от его машины и никому ничего не объясняя, также быстро выбежала прочь.

Сев за руль автомобиля, она заставила себя на минуту остановиться. Если она по дороге кого-нибудь собьёт или врежется в столб – это точно никому не поможет. Наконец, она завела двигатель, и, чтобы хоть как-то отвлечься от лезущих в голову чужих образов, постаралась мысленно «поймать» Пономарёва, что бы понять, где он. Это был довольно сложный приём, но она достаточно давно и хорошо знала Игоря, чтобы он сработал. Она чувствовала, что он ещё возле Архива. Но где-то на полпути к нему, в её мозг ворвалась волна чьей-то дикой, извращённой радости. Она помчалась по улицам, вдавливая педаль газа в пол, но у городского Архива её ждала лишь пустая машина Пономарёва. Ей уже не нужно было заходить в Архив, чтобы убедиться, что его там нет. Она чувствовала, что опоздала, что его отсюда уже забрали.

- Ну ладно, св****ь, давай поиграем! – Она зло усмехнулась, делая глубокий вдох и «настраиваясь» на волну пиромана. Она знала, что рискует, потому что образовавшаяся между ними связь, с одной стороны, могла помочь его найти, а с другой – в любой момент могла затянуть её в сознание пиромана. Но сейчас это не имело значения, Игоря она ему не отдаст!

Ещё раз усмехнувшись, она снова завела двигатель, и, развернув машину, помчалась на северную окраину города.



Аня осторожно переходила из комнаты в комнату, медленно продвигаясь к цели. Она чувствовала, что пироман где-то совсем рядом, но где точно, понять уже не могла. Теперь вся её выдержка уходила только на то, чтобы не впустить его в своё сознание.

Выбранное пироманом здание было старым и полуразрушенным. С одной стороны это позволило ей незаметно пробраться внутрь, не попавшись на глаза телохранителям этого психопата, которые привезли сюда Пономарёва. Но с другой стороны – прогнивший скрипучий пол и гулкое эхо сильно замедляли её продвижение.

Наконец она услышала какой-то шум в соседней комнате и остановилась, до боли в руках, сжимая рукоять пистолета – наградного Вальтера, полученного за раскрытие дела уже после выхода в отставку. Меньше всего ей хотелось устраивать здесь перестрелку.

Подобравшись к дверному проёму, она осторожно заглянула в соседнее помещение. Кроме Игоря, там был только сам пироман. Пономарёв, кажется, без сознания, полусидел-полулежал у окна со связанными за спиной руками, а пироман, стоя к ней спиной на коленях, что-то делал со стоящими на полу канистрами.

Уже не таясь, она быстро прошла в комнату и нацелила пистолет в голову похитителя.

- Не двигаться! Руки за голову. Медленно поднимайся с колен.

Пироман издал сдавленный смешок, но подчинился.

- Скажите, - спросил он, поднимаясь на ноги и оборачиваясь, - что вы собираетесь со мной сделать? А вернее, что вы сможете со мной сделать?

Его лицо показалось ей знакомым, но она не успела вспомнить, где она его видела. Мужчина улыбнулся с безумным весельем в глазах, и её сознание словно прошило молнией. Выронив пистолет, она схватилась за голову, пытаясь унять внезапную нестерпимую боль, но ничего не могла поделать. Он всё-таки ворвался в её сознание, и её же собственный мозг, который ещё пытался этому как-то сопротивляться, словно рвал её на части…



- Эй, очнись! – Кто-то бил её по щекам. – Если вы оба будете молчать, то у меня ничего не выйдет!

Она с трудом смогла открыть глаза, в нос ей ударил запах бензина и машинного масла. Значит, она смогла-таки удержаться в своём сознании. Она сидела на полу рядом с Пономарёвым, верёвка до боли врезалась в связанные за спиной запястья.

- Так-то лучше! – Удовлетворённо заключил, стоявший над ней мужчина. – Не плохо я вас уложил, правда?

Пироман держал в руках канистру, тщательно поливая всё вокруг бензином.

- Знаете, когда Гаврилов сказал мне однажды, что экстрасенса, находящегося в состоянии сильного эмоционального напряжения можно остановить внезапной сильной эмоцией – я ему не поверил. Оказывается, зря. Вы ведь меня нашли с помощью этих своих особых методов, а когда экстрасенсы что-то ищут, они открывают своё сознание. Наверное, вам было больно… Знаете, - он поднял на неё глаза, - я бы сказал, что больно больше не будет, но это не так.

Он отошёл к дверному проёму, и, достав из кармана зажигалку, зажёг её и бросил на пол. Старые доски, уже пропитавшиеся бензином, моментально вспыхнули, но до Изверовой с Пономарёвым огонь сразу не добрался, видно, этот ненормальный не смог залить горючим весь пол. Ему же хуже. Аня не могла остановить пламя, зато – она могла остановить пиромана.

- Эй! – Окрикнула она его, пока он не успел отвернуться. Пироман машинально посмотрел ей в глаза, и она «поймала» его в капкан. – Стоять!!!

Его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что не может пошевелиться.

- Что ты делаешь?! – Истошно завопил он, тщетно пытаясь высвободиться из ментальной хватки.

- Ты сгоришь вместе с нами! – Крикнула она ему. Все её силы уходили на то, чтобы удержать пиромана на месте. Ей уже не удастся «заставить» его отпустить их, но уйти она ему отсюда не даст.

Но тут, над её головой раздался какой-то треск и, подчиняясь инстинкту, она разорвала зрительный контакт и бросила взгляд на охваченный огнём потолок. Получивший свободу пироман, в ярости схватил с пола какую-то палку, уже горящую с одного конца, и бросился к ней через полыхающую комнату.

- Я не могу сгореть! Кто угодно, но – не я! – Он замахнулся, чтобы проломить ей голову, но его настиг выстрел, и пироман, не успевший даже обернуться, чтобы знать, кто в него выстрелил, повалился на пол…



Игорь Петрович Пономарёв сидел в кабинете и подшивал дело пиромана-Первинова. Иванова ещё в шесть утра выдернули из дома на происшествие, а Никитин должен был подойти с минуты на минуту.

Дверь кабинета открылась, и зашёл Андрей.

- Доброе утро! – Поприветствовал его Пономарёв, не отрываясь от своего занятия.

- Доброе! – Отозвался Никитин. – Подшиваешь дело этого психа?

- Да, сегодня передаём дело в суд.

- Хорошо, что Изверов промахнулся, а то судить было бы некого. – Усмехнувшись, заметил Андрей.

- Хорошо, что Изверов приехал на место с пожарной командой. – Отозвался Пономарёв. – А ты правда думаешь, что Изверов хотел его убить?

- Думаю, да. – Ответил Никитин, садясь за свой стол. – Сам посуди, он нас-то с собой чуть не убил тогда на мосту, только за то, что мы втянули его жену в это дело. А мы сейчас говорим о человеке, который пытался сжечь её заживо. Я бы, на месте Изверова, его пристрелил.

- Возможно, - пожал плечами Пономарёв, - но Изверов, насколько я знаю, очень хорошо стреляет. Сомневаюсь, что целясь в голову, он мог попасть в правое плечо…

Утверждать, куда на самом деле целился Изверов, Игорь Петрович не мог, потому что в себя он пришёл уже на носилках, когда его грузили в машину скорой помощи. Поэтому, единственное, что он успел тогда увидеть, это неимоверное скопление машин полиции, прокуратуры, скорой помощи и пожарной охраны. Уже позже, в больнице, Иванов с Никитиным рассказали ему о том, как через полчаса после того, как Аня выскочила из кабинета, приказав им непрерывно ему звонить, до них дозвонился Изверов. В свойственной лишь ему одному манере, он сказал им брать группу захвата и ехать на северную окраину города к бывшим заводским общежитиям.

Уже на подъезде к заброшенным «деревяшкам» они нагнала машину пожарной охраны, которая мчалась в том же направлении. И как оказалось – не зря, пироман к тому моменту успел поджечь одно из зданий. Так что Андрей даже не удивился, когда из алой «пожарки» выскочил Изверов и бросился в дом. Иванов с Никитиным побежали следом, не смотря на предостережения пожарных. Но, в отличие от них, Сергей, кажется, точно знал, куда именно надо идти. Они смогли найти его, а заодно и Пономарёва с Аней и истекающего кровью пиромана, только после того, как услышали выстрел…

- Я вот только одной вещи  не могу понять, - голос Никитина вырвал Пономарёва из задумчивости, - как Изверов всё это узнал?

- Что именно? – Осведомился Пономарёв, возвращаясь к реальности.

- Всё. Где именно находился пироман. Что он схватил Анну. Что он подожжёт дом и нужна будет пожарная машина… Он, что… тоже, как и она?..

- Ну… - Игорь Петрович усмехнулся, вспомнив разговор с Артёмом Каликом, - Кто знает? Он ведь тоже всегда ходит в перчатках.

- Ладно, у меня от этих вопросов голова болеть начинает. Кстати, о голове. А что будет с пироманом?

- А что с ним может быть? Посадят. Хотя, скорее всего, он проведёт остаток жизни в психиатрическом отделении тюремной больницы.

- Ясно. А Изверову сегодня выписывают? – Решил Андрей сменить тему.

- Сегодня-сегодня! – Раздалось от двери. На пороге стояла Анна Изверова собственной персоной. – Что, моему мужу кости перемываете?

Она прошла в кабинет и села на стул у стола Пономарёва.

- Как самочувствие? – Первым делом поинтересовался Игорь Петрович. Её увезли с места происшествия в полубессознательном состоянии, и прошедшие двое суток она провела в больнице.

- Всё хорошо, спасибо. – Улыбнулась Аня. – Так о чём вы тут говорили?

- О том, как твой муж узнал, где тебя искать? – Отозвался Никитин.

- Ну-у-у… - Протянула она, хитро улыбнувшись. – Он же ведь МОЙ муж, а муж всегда знает, ГДЕ его жена.

- Это не ответ! – Начал закипать Андрей, но Аня его перебила:

- Знаешь, по-моему, тебе и так известен ответ на этот вопрос.

- То есть он…

- Да. – Подтвердила она и обернулась к Пономарёву, почувствовав, что тот уже устал от их обмена многозначительными фразами. – Прости, я отвлеклась, ты хотел что-то сказать.

- Да. Тебе нужно расписаться в приказе о передаче дела и сдать удостоверение…

- Удостоверение уже сдала. Я, собственно за этим и приехала, дело ведь закрыто…

Дверь в очередной раз открылась, и в кабинет стремительно зашёл Сергей Изверов.

- Я даже не сомневался, что ты здесь. – Он наклонился, чтобы поцеловать жену.

- Ты всегда входишь без стука? – Уточнил у него Пономарёв.

- Ты хотел сказать – без приглашения? – Усмехнулся тот. – Как правило, да.

Игорь Петрович окинул Изверова недовольным взглядом и вдруг замер. Никитин, заметивший это первым, уже почти минуту смотрел на Сергея с недоумением. Изверов был в штатском: костюм-тройка, галстук, белая рубашка. Но чего ради он, ярый фанатик формы, мог изменить своей традиции?

- Да скажи ты уже им! – Не выдержала Аня.

- Сказать что? – Посмотрел на неё Сергей. – Ах, это! Ну что ж. С прискорбием для себя, вынужден сообщить вам радостную новость – я только что уволился.

- С чего вдруг? – Недовольно спросил Андрей.

- Видишь ли, друг мой, последние события показали, что удержать мою жену от расследований практически не возможно. Даже для меня. А чтобы с ней ничего не произошло, мне всё время нужно быть рядом с ней. Поэтому я вынужден уйти вместе с ней в частный сыск.

- И тебя так просто отпустили? – Поинтересовался Игорь Петрович.

- Я, кажется, уже говорил это: окружающие меня настолько «любят», что готовы сделать всё что угодно, лишь бы я от них ушёл! – Рассмеялся Изверов. Пономарёв с Никитиным переглянулись, им было странно видеть Изверова таким добродушным. Сергей же, тем временем, снова склонился к жене.

- Нам пора. Ты здесь уже закончила?

- Да. Удостоверение сдано, дело подписано. – Она поднялась со стула и обернулась к Пономарёву. – До встречи. Если будет нужна помощь – звони. Но учти, что теперь я работаю только вместе с мужем. – Она улыбнулась, махнув на прощанье Никитину, и вышла из кабинета вслед за мужем.

Несколько минут Никитин и Пономарёв просидели в странном оцепенении, а потом Андрей вдруг подскочил на ноги и быстро подошёл к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Изверовы подходят к автомобилю, и Сергей открывает перед женой дверцу. Вот он обходит машину, что-то говоря, и садится за руль.

Андрею было странно видеть их такими: весёлыми, оживлёнными и, одновременно, спокойными. Но он уже знал, в чём тут секрет – просто они сейчас были вместе. Андрей им даже немного позавидовал, и с лёгкой грустью проводил взглядом отъезжающий серебристый автомобиль. Впрочем, он был уверен, что ещё не раз их увидит…



Примечания:
Пироман1 – маг, работающий с огненной стихией. А так же, человек, страдающий пироманией – редким психическим заболеванием, заключающимся в болезненном восхищении огнём.

Сейсмик2 – маг, занимающийся земной стихией, специализирующийся на контроле над сейсмической активностью.