Три стороны магического кристалла

                Три стороны магического кристалла               


                Посвящаю своим наставникам,
                проведшим по тернистому пути
                ученичества.

Как чудесными нитями все мы связаны узами дружбы и любви.
 
   Даже, когда весь мир восстанет против тебя, найдется сердобольная рука, подносящая плат, как Вероника, и вытирающая слезы, как родная мать. И ради таких дарящих добро рук, у тебя хватит сил пережить все невзгоды и победить зло снаружи и внутри.

               

               
                Книга первая.
               
                Допределье.   


                Часть Первая. Элдорон.

Призвание.

  В этой стране никогда не становилось холодно... По утрам родители спешили на работу, забрасывая по дороге малышей в детские сады.
Там пожилые эльфийки следили, чтобы дети не разнесли меж собой дурные словечки внешнего мира. Но все малыши умели выражаться по–оркски и знали страшные истории про темные комнаты и неземной ужас.
  По вечерам усталые родители забирали малышей из садов и спешили побыстрей уложить их спать, чтобы хоть немного побыть наедине. Жизнь отдельных семей эльфов особо не отличалась – оплата труда была усредненная, и каждая семья могла позволить себе лишь маленький угол на маллорне, недорогую мебель и растительную еду. Галеты ели все, и за долгие века научились их готовить превосходно.
  Чужестранцы всегда восхищались их ароматом и хрустящей корочке, но Элдорон понимал, что и самая вкусная пища приестся, если только ее и вкушать.
Элдорон был вторым сыном в семье эльфов–писарей. Оба родителя с утра до вечера сидели в библиотеках, писали и переписывали великие труды, и ему со старшей сестрой Эларой приходилось большинство времени проводить в саду и обществе друг друга. На узкой ветке маллорна они построили аналог взрослого жилища и, занавешенные длинной шторой с маленьким светильничком внутри, проводили в этом убежище большинство свободного времени. Туда они забирали книги из шкафа родителей, там они разучивали песни и пересказывали услышанные страшные истории.
  Когда Элдорон начал ходить в школу, то изучил языки людей, гномов и троллей, и его ждала профессия родителей, не произойти с ним однажды нечто из ряда вон.
  Элдорон стал чувствовать других эльфов. Их эмоции, настроение, даже сокровенные мысли он разгадывал по чертам лица и еле уловимым движениям мускул. На свое десятилетие он пригласил всех уважаемых родственников, и за столом задал вопрос: "Для чего мы живем?" Чтобы вырастить следующее поколение – не то, чтобы продолжить дело предков – а зачем? "Чтобы сделать мир вокруг себя хоть чуточку лучше", – подумав, ответил отец Элдорона. Ради этого, пожалуй, стоит жить, признал юбиляр, и стал усиленно размышлять, как же это он сможет сделать мир лучше... "Я посвящу себя без остатка служению людям", – решил он тогда, и, закончив школу, стал мечтать о случае обучиться волшебству.
  Не предвидено ни для кого, на маллорн пришли гномы, присланные наладить союз с эльфами, и, поскольку Элдорон владел гномским, его пригласили сопровождать гостей. Гномам понравился молодой эльф, его живое сердце и готовность помочь. Узнав о его интересе к волшебникам, они позвали его с собой в орден магов в мрачном Подгороде, столице их гномской республики. Все ученики магов совершали паломничество в Город, и среди прочих, паломником стал Элдорон.

Откровение в Городе.

  У входа в Город молодых учеников и наставников приветствовал Верховный маг. Потом их расселили по комнатам у стен Города и дали свободное время. К вечеру все должны были собраться на общую трапезу, а пока у Элдорона было время побродить по древним улочкам, изучить корешки старинных магических книг и поискать подарки родным. В одном узком переулке навстречу эльфу вышла пожилая гномиха с тяжелой ношей, и Элдорон, не задумываясь, отправился ее проводить. Времени до общей трапезы было еще достаточно, и он согласился отпить травяной сбор у старушки. Ее пещера находилась за стеной Города, там висели свитки, пучки трав, а на полках множество книг, не покрытых, как обычно, вековым слоем пыли. Тут книги читали и знали им цену. Магисса переехала в Город еще в молодости, и каждый день ходила послушать верховного мага, попрактиковать чары и купить несколько мудрых книг. Разговорились, искренне, на равных, как две ищущие одного и того же души, и магисса подарила Элдорону свой посох. "Да не стоит, да, право, неудобно", отпирался эльф. "Прими и цени", – отрезала магисса. Взмахнула рукой и произнесла "Qualto kvabis". Моя сила будет с тобой, когда она понадобится тебе, и  ты вспомнишь старушку–гнома у стен Города. Со словами благодарности простился Элдорон с магиссой. Счастливый и преисполненный значимостью встречи, он вернулся к себе.

Трапеза у верховного мага.

  Молодые ученики, почтенные наставники, паломники и жители – все уселись за расставленными в старинном зале столами. Угощали повара–гномы. Корешки, настойки, жареная свинина, все в гномском вкусе. Все ели шумно и весело. Элдорон заметил, что верховный маг несколько раз пристально на него посмотрел. В конце торжества гном–разносчик поднес Элдорону тарелку с угощениями от самого мага.  Ученики за соседними столами зашептались. Эльф кивком выразил благодарность и послушно съел содержимое. Было понятно и без сверхчувствия, что маг его приметил, и что нажил себе врагов Элдорон среди завистливых учеников. "Что ж, я не ищу почести, смогу пережить и зависть".

Время бдения.

  Комнаты, где расселили учеников, выходили общим коридором на стену города. Вернувшись к себе, Элдорон понял, что замок у его двери поломан, и войти в комнату он не сможет. Выйдя на стену, он стал смотреть на звезды, напевая свою любимую эльфийскую песню о городе, где никогда не бывает холодно, где хрустят дети галетами и строят дома на ветках маллорна.

"Я вернусь туда, когда
В белом облаке луна,
В лунных отблесках вода
И весна".

  Слово "Весна" тянулось несколько нот, создавая необычную гармонию, знакомую только эльфам. Когда Элдорон закончил петь, услышал одобрительные хлопки за спиной. На стене, не далеко от него стоял верховный маг.
– Ты выбрал путь служения любви, это тяжкий путь, тернистый, одинокий и неблагодарный. Ты пройдешь им только, если будешь помнить, что в мире есть и другие, кто им идет, и все они, все мы, объединены незримыми узами... О чем это Я?  – Голос мага стал насмешливо веселым. – Ах, да, извини, иногда сам с собой люблю вслух поговорить... Так, значит, не можешь попасть в свою комнату? Идем, покажу тебе несложное заклинание.
  Они подошли к запертой двери."Cruzerto", верховный маг махнул пальцами, словно стряхивая воду, и дверь открылась.
- Наши враги – лучшие учителя. Запомнил, как проходить в зарытую дверь? Кру–зер–то и пальцами. Отдыхай, завтра тяжелый день". Элдорон поблагодарил за дверь и за угощения во время трапезы. "Ну, чтоб ты не мнил о себе лишнего, на вот, храни мои перчатки. Когда попрошу – вернешь. И, кстати, если когда иссякнет магия, надень их, руки согреются". С этими словами маг исчез.
  В комнате эльф надел перчатки и ощутил силу в пальцах, не известную ему ранее силу вытягивать боль и врачевать раны.

Музей истории магии.

  На следующее утро всех учеников пригласили в музей магии. Там их встретил ученый маг, высокий в черной мантии и с седой бородой.
– Что ж, пойдемте, я покажу нашу коллекцию, –пригласил он, распахивая кованные скрипучие ворота. Ученики последовали за ним.
  Надо сказать, что Элдорон был единственным эльфом среди учеников, большинство было гномами, но были и люди, и даже один дреней, представитель особой расы, восходящей к легендарным фавнам и сатирам. Дренеи были на голову выше людей и уж куда выше гномов. Вообще Элдорону встречалось видеть мельком великанов и дренеев прежде, но вблизи, и уж тем более общаться ему не приходилось. Поэтому он был рад представиться и пожать руку высокому, с козлиными ножками юноше, назвавшемуся Гионом. Они разговорились, и не заметили, как отстали от группы учеников.
  Переходы и длинные лабиринты здания музея напоминали гномьи ходы в Подгороде, но у обоих спутников не было большого опыта в прохождении гномьих нор. Утомившись от бесполезных поисков, они уселись на скамью перед огромным, на всю стену холстом, где изображался совет великих магов древности.
И, неожиданно, персонажи картины заговорили на старинном диалекте гномского, немного знакомом Элдорону.
  "Эти двое будут свидетелями великих битв и побед", – сказал глава совета. "Пусть всегда, когда они собираются вместе, им сопутствует наше благословение и мудрость древних".
  В тот момент пришел в зал ученый маг и сопроводил их к остальным ученикам.
Вечером всем предстояло вернуться в Подгород и начать обучение в ордене магов.

Школа послушания.

  Библиотека ордена была большая и доступная для учеников. Чтобы взять книгу, достаточно было лишь написать свое имя и название книги в библиотечной тетради. Через месяц обнаружилось, что тетрадь вся исписана именем Элдорона. Ему было интересно все: как жили древние маги, какие заклинания они использовали, какое пути к совершенству советовали. И вот, в одной старинной книге Элдорон прочел, что самым быстрым путем к совершенству является послушание. С тех пор, он стал усиленно стараться выполнить все просьбы и поручения окружавших его.
А просьб у учеников было много. За одного на стол накрой, за другого зал вымой, то за питомцем просмотри, пока хозяин отправится в путешествие. Элдорон безропотно выполнял все.
  Однажды в столовой ордена магов ученики накладывали себе печеную картошку. "А ты чего сюда пришел? Тут только для старшекурсников!" И Элдорона выгнали с кухни.  Сидя в минуты созерцания на полу в тот вечер, он заплакал о несправедливости других, но вдруг вспомнил слова Верховного мага о единстве всех, идущих путем добра, вспомнил магиссу у стен Подгорода, и испытал тепло внутри себя. Опираясь на это внутреннее тепло, он научился ходить по воздуху и перемещаться мысленно в разные страны.
  Другой раз его отругала старшая смотрительница, сказав, что он рисуется и хочет выслужиться. На доске ордена Элдорон повесил записку: "Прошу каждого, кто найдет мое поведение не правильным, дать мне об этом знать". С того времени он стал оглядываться на то, что о нем думают другие, и, переживал больше, чем обычно о пересудах и разговорах среди учеников.
  Тяжело было у него на сердце от всех этих упреков, но он старался находить в жизни ордена и положительные моменты. А таких было не мало. Прежде всего, уроки магии проходили как персональные беседы с магистром ордена, они прогуливались по парку и открывали друг другу самые сокровенные мысли. Такой персональное наставничество соединяла ученика с учителем как звенья цепи, через учителя с его учителем и всеми предшественниками, вплоть до верховного мага великого совета начала времен. И это было здорово, обворожительно. Хотелось петь от мысли, что через учителя с тобой беседует вся плеяда магов. Такие беседы случались редко и были слаще меда для усердного ученика.
  Другой отрадой в его жизни были приезжавшие погостить в ордене молодые отпрыски старых магов. Они не были заносчивы и находили, как поинтересней провести время. В отличие от других учеников, с ними всегда можно было поболтать, пошутить и просто попить чай вечерком за приятной беседой. От них Элдорон узнавал события вне стен ордена: отношения между эльфами и гномами накалялись, в эльфийском государстве произошла смена власти, злобные силы во всех государствах сплотились в борьбе с добром. В самой обители добра, среди магов Элдорон видел много нечестного, лукавого и злобного, что резало по сердцу и терзало душу. Для пользы своих соотечественников он начал переводить древнюю магическую книгу на гномский язык.
  Орден держался древних правил воздержания: на сытый желудок ни магия, ни наука не идет. Однако, предприимчивые гномы изменили обычный принцип малоедения и сухоядения в обильные трапезы с изысканными деликатесами: вроде простая запеченная картошка, но готовилась она не просто отвариванием. Из нее вынимали внутренность, смешивали пюре с сыром и грибами и укладывали обратно. Привыкший к скудной пище на маллорне Элдорон никак не мог понять, зачем это все нужно в училище магии...
  Число переложенных на Элдорона дел все возрастало, и в один прекрасный день он упал в изнеможении. Перестал есть и спать, и лежал на кровати, не имея сил повернуться. Совет ордена решил отправить молодого эльфа домой. Так случилось, что в это самое время произошла война между эльфами и гномами, и обычные отношения между ними были полностью разорваны. Прощаться с эльфом собрались наставник и смотрительница, другие поочередно подходили поблагодарить за оказанную помощь.
  Посох магиссы, перчатки великого мага, смена одежды и недоконченный перевод древней книги – вот и все, что увозил Элдорон из ордена. У границы Подгорода его обнял магистр со словами: "Добро среди нас", поклонился, и ушел навсегда...
Все мечты – стать выпускником школы магии, беседовать о великих материях с магистром, переносится в созерцании по далеким странам, практиковать заклинания, – все это рушилось. Возвращаться в страну вечного полутепла, галетов и работы с утра до вечера – от одной мысли об этом холодело в груди и не было сил бороться с немощью.
 
На родном маллорне.

  Элдорон лежал целыми днями на родном маллорне, родители и сестра уходили по утрам и возвращались поздно вечером. Никакой весточки от его магистра, кроме короткой фразы: "всегда помню", привезенный проезжим гномом. Так прошло несколько долгих месяцев: он спал, почти ничего не ел, смотрел с грустью вниз с дерева и писал песни. Чтобы обрести силы жить дальше, Элдорон при ходьбе стал использовать посох магиссы, опираясь на него, как на простую палку.  Раз от раза прогулки становились дольше, аппетит лучше, и Элдорон окреп.
  К большой его радости на маллорн приехал Гион, прослышав про его хворобу, и они решили вместе пуститься в странствие по Допредельному миру, добраться до Великого моря на границе с царством людей и побеседовать с отшельником, жившим там со времен основания ордена магов. Про него рассказывали, что он сам предсказал войну между эльфами и гномами и закрытие ордена, а так же битву всех, восстание злобы и еще многое, о чем ученикам не говорили. И вправду, вскоре после отъезда Элдорона, всех учеников стали отправлять по домам, школу магии сначала закрыли на ремонт, ремонт затянулся, и об открытии больше речи не было. Именно тогда Гион собрался навестить Элдорона, и тогда у обоих родилась идея навестить великого отшельника.
  Они запаслись галетами, составили карту и упаковали вещи. Гион привез книгу заклинаний дренеев, и они научились ходить по воде, вызывать огонь, прятаться от посторонних глаз. Родители, может, и беспокоились о Элдороне, но, пожалуй, были рады его уходу: слишком не вписывался он в среду других эльфов.
  Территория эльфийского царства была ограждена стеной, кое–где были охраняемые ворота, в других местах наглухо забитые двери. Через одну из таких дверей и вышли друзья, произнеся заветное: "Крузерто".
Сама собой в пути родилась песня:

"Дорога впереди,
А значит, не грусти.
Иди, давай, иди,
По трудному пути.

Пей воду из ручья,
Сними мешок с плеча,
Пусть в солнечных лучах
Уснет навек печаль.

Иди вперед пока,
Дорога далека,
И друга есть рука
И впереди закат".

У дренеев.

  Ближайшей к эльфийскому царству была республика дренеев. Гион родился в столице страны, Экзодаре, его родители сами практиковали магию и научили сына тому, что умели. Они же решили отправить его на обучение в орден к гномам, а потом посоветовали навестить  отшельника у Великого моря.
  Встретили Гиона и Элдорона радушно, угощали соленьями. Мать Гиона умела варить настои, придающие сил, врачующие и наделяющие иными нужными качествами. На прощанье она налила странникам Эликсир мудрости, прочитав охранное заклинание. Она заметила в сумке Элдорона перчатки Верховного мага, и сказала: "Я вам желаю доброго пути, но если нападут враги или постигнет иная беда, не замедлите воспользоваться оружием Великого мага. Силу его вы узнаете лишь в битве, а пока храните его, как зеницу ока". Простившись с дренеями, друзья прошли по Великому тракту вдоль Заколдованного леса и попали в Выжженные земли. Именно там и начались их первые испытания.

Выжженные земли.

  Рассказывали, что земли выжгли драконы в битве с людьми, и с тех пор там ничего не росло. Деревья, окутанные слоем лавы, стояли, как колонны заброшенного храма. Птицы не вили гнезд и звери не строили жилищ. Зато облюбовали это место бродяги, заблудшие, неприкаянные души давно умерших людей. Большинство из них погибло при битве с драконами, но появлялись и иные, приходившие сюда из разных уголков земли. Странникам они обычно вреда не причиняли, но охраняли свои владения от любых посягательств.
  Молодые путники все так же двигались по тракту, но то там, то здесь стали появляться огромные пауки, бродившие вдоль дорог и переплетавшие между деревьями липкие нити паутин. Стали слышны скрежет и шепот, но, обученные магии, Элдорон и Гион не слишком пугались внешних шумов. К вечеру было решено остановиться на опушке около тракта. Сумерки сгущались, и вместе с ними надвигалась неприязнь леса.
  Вместе с темнотой сгустился ужас, шорохи и скрипы в разных уголках леса. Спать друзьям не пришлось: поддерживая огонь, они произносили охранное заклинание и проносили по опушке перчатки мага, пока не отогнали тьму прочь. Наутро, в полудреме предавшись медитации, оба одновременно увидели верховного мага, простершего руки к небу в луче света. С этой минуты они научились видеть в темноте и испускать вокруг себя свечение, подобно светлячкам, так что их стали бояться духи тьмы.

У Великого моря.

  Выйдя к морю, оба путника испытали восторг, не знакомый прежде. Оно простиралось, дышало, и наполняло собой все вокруг, снимая усталость, печаль, и любую хворь. Да, если и выбирать, где отшельничать, то, наверно, где–нибудь на скале вдоль побережья, откуда видно заходящее солнце и где море сливается с небом, не образуя линии горизонта, а уходя в бесконечность. Именно, на таком утесе и оказалось скромное, выбитое в скале пристанище Отшельника. Однако, пещера была пуста, и сидя у входа в нее, друзья долго любовались закатным небом и розовой дорожкой на воде.
  Но вот, раздался шорох гальки, ссыпающейся с холма. По тропинке с горы сошел Отшельник.
– Здравствуйте, господа волшебники. С прибытием вас!
После не долгой беседы Гиона отшельник оставил при себе, а Элдорона отослал домой с наказом обзавестись семьей. Вся обыденность жизни на маллорне предстала перед Элдороном, но, помня о послушании из старинных книг, он решил последовать совету. Простившись с Гионом, он с торговым караваном вернулся на родину, убрал вглубь сундука посох и перчатки волшебника, и устроился переводчиком в книжную лавку.
А Гион тем временем обучался медитации, хитростям наложения чар и заклинаниям.
Год спустя, ужиная вечером с отшельником у костра, Гион спросил, почему Элдорона отправили домой.
– У него своя школа волшебства, и, встретившись с ним, ты еще подивишься его умениям.
  Больше Отшельник об этом не заговаривал. Гион прожил на берегу Великого моря с наставником три года, удил рыбу и обучался магии, ухаживал за одряхлевшим наставником, похоронил его, и, затворив пещеру, решил посетить друга. Из всех вещей Отшельника, Гион забрал себе посох и плащ старца. Книги и многочисленные рукописи, им досконально изученные, он продал торговцам, так что в пещере остались разве что деревянная посуда да покрывала.


                Часть Вторая. Втроем.
   
Слухи о войне.
 
  Торговцы, покупая рукописи, рассказали Гиону о начавшейся между всеми народами Допределья сечи. Причину всеобщей неприязни они не смогли объяснить. По их словам выходило, что эльфы рассорились с гномами, на дренеи поддержали эльфов, но им воспрепятствовали люди, орки объединились с троллями и пошли войной на воргенов. Воргены же, полулюди–полуволки, заключили военный союз с гномами, чем окончательно разрушили трещавший по швам альянс светлых сил. Повсюду грабили тролли, селения превратились в оборонные пункты, чужаку войти было не возможно, да и выпускали с неохотой. Так, меньше, чем за месяц Допределье превратилось в сплошной военный лагерь, и даже торговцам не было доверия среди племен.
  Гион изучил методы перевоплощения и чары невидимки, так что военные конфликты его не останавливали. Найти Элдорона тоже было не сложно, ведь они умели телепатически общаться. Но вот пройти через дренеев, и, может, оказаться втянутым в политические интриги ему совсем не хотелось. Поэтому он решил морским путем добраться до Подгорода, а оттуда уже отправиться к эльфам.

Подгород в осаде.
 
  Гион прежде всего направился в Город, поскольку должен был передать письмо Отшельника Верховному магу. Однако мага не было ни в музее, ни в библиотеке, и расстроенный Гион сел под сводами старинного здания, чтобы его мысленно призвать. Не прошло и минуты, как к нему подошла совсем ветхая старушка–гномиха, назвала по имени и передала книгу для Элдорона. Не удивляясь, Гион положил ее к себе в сумку, и краем глаза увидел Верховного мага. Тот смотрел на Гиона и словно не замечал его. Потом на древнем дренейском наречии произнес, словно молитву: "Передай письмо старушке и уходи отсюда, за тобой следят".
  Гион поспешил догнать уходящую гномиху, и со словами: "Вы это обронили", передал ей письмо Отшельника, поклонился и ушел своей дорогой. Спускаться в Подгород не было смысла: за ним постоянно недоверчиво наблюдали. Не вызывая подозрений, он сел на станции и дождался каравана, идущего на восток, к линии фронта и границе между гномским и эльфийским государствами. Только там он понял, что Город и Подгород находились в осаде у эльфов, так что любая его беседа могла быть расценена как шпионаж.
  Граница, высокая каменная стена, тщательно охранялась. Но, отвлекая стражников миражом, Гион прошел через стену, и оказался в вечно зеленой Эльфийском земле.

Подарок магиссы.
 
  Элдорон чувствовал приход друга и вышел его встретить. Они сели у дороги, и Гион достал книгу магиссы. Это был дневник Великого мага, писавшийся в течение 40 лет. На последней странице значилось: "сегодня умер Отшельник и Гион стал его преемником". Элдорон с благоговением поклонился другу, торжественно сказав: "Верховный маг поручил мне провозгласить тебя Отшельником и наследником духовного пути твоего предшественника".
  Друзья поднялись на маллорн. Там, Элдорон обосновался со своей молодой женой Мариэлью, в уютном углу, у самой вершины дерева. Мариэль была учительницей, и, поскольку своих детей у них не было, все время тратила на обучение, или скорее личностное становление учеников. Элдорон располнел и из стройного, строгого юнца превратился в красивого, уверенного эльфа со звучным голосом, весом в поступи и в словах. Мариэль напекла галет и ушла в школу, а друзья остались беседовать.
– Со времени нашего путешествия к Великому морю многое изменилось, – начал он, затепляя огонек в светильнике силою взгляда. – Я нашел себя в этом мире, и более не нуждаюсь в руководстве. Я сам себе хозяин, и никто не подчинит меня своему мнению и пристрастию. Пожалуй, я обрел свободу быть самим собой и делать то, что считаю правильным я, а не другие. Вероятно, осознание этого мной изменило и людей вокруг меня. Меня больше не  просят присмотреть за питомцами или сделать за других работу. Эльфы, да и гномы, даже люди приходят за советом, за исцелением от душевной раны и снадобьем. Я вспоминаю свою жизнь в Подгороде, бессонные ночи в бдении и чтении, послушничество и болезнь, как ученичество, через которые нужно было пройти, чтобы найти себя.
Гион ответил:
– И мне многое открылось у Отшельника: я выучился всему, изложенному в рукописях и старинных книгах, я наблюдал жизнь его и пропитывался ей ежедневно. Я видел смерть великого учителя, что само пор себе дороже тысячи книг. Я практиковал магию, и готов учить других.
  Гион поднял посох отшельника, и он засветился синим светом. Элдорон взял посох магиссы, и поднес к посоху друга – свет усилился и окрасился в фиолетовый цвет. Столп яркого сине-красного света озарил всю округу. поднялся к облакам и засветил, как комета в небе. Этот фиолетовый луч заметили маги в Подгороде, ученики ордена и враги света.
– Великий пророк пришел в мир. – Заговорили в Допределье.
– Гион и Элдорон закончили обучение,  – произнес верховный маг.
– Время битвы настало, – произнесли враги света, мрачные озлобленные князья темной силы, разбросанные между всеми народами и соединенные в тайный орден борьбы со светом. – Найти и обезвредить, – разнеслось повеление через гонцов по всему Ордену Тьмы.

На стороне Тьмы.
 
  На стороне тьмы собралось большое число разного сброда: орки, тролли, многие люди, некоторые гномы, дренеи и часть эльфов. Все те, для кого слова "любовь" и "добро" утратили смысл, а первичную значимость обрели термины "нажива", "власть", "обладание". Как произошла эта подмена в душе каждого из них, в общем и не скажешь. Одни разочаровались в любви, другие соблазнились богатством, третьих обманули красноречивые ораторы. И повсеместно росло число сторонников тьмы. За порядок и сильную власть ратовали они, но на деле уничтожали узы, объединяющие жителей Допределья: семейные, дружественные, родственные. Всех уравнивали в понятие "гражданин" и лишали права испытывать к кому бы то ни было особую привязанность.
  На стороне тьмы оказалась сестра Элдорона, Элара, считавшая, что сражается за счастье всех и каждого. Её приверженность Ордену тьмы была тайной, но, непрестанно отчитываясь обо всех в своем окружении, она донесла верхушке ордена, что имеет слабого здоровьем брата, который когда–то учился на мага, но был выслан за неуспеваемость, обзавелся семьей и потерял всякий интерес к магии. О друге его, Гионе, она знала не много, и не упомянула в отчете. Таким образом, сестра, волею судеб, развеяла подозрения Ордена тьмы относительно Элдорона, и даже когда на земле эльфов увидали фиолетовое свечение, никому не пришло в голову заподозрить грузного семьянина. Вместе с тем, по стране начались обыски и шпионаж, подслушивали и подозревали всех, повсеместно, поэтому Гион решил остаться на вершине маллорна, в затворе, наложив на дерево чары невидимости. Дерево оставалось, где и было ранее, но как–то перестало бросаться в глаза. Его словно никто не замечал, проходя мимо, и, если б спросили, усомнился в том, видел его или нет.
  Сестра, не чтившая семейные узы, почти никогда не захаживала к Элдорону. Но даже если б она зашла, то не заметила ничего необычного, и уж тем паче дренея на вершине маллорна.

Старые связи.
 
  Неожиданно для себя Элдорон оказался в паутине старых приятельских связей, появившихся во время его безвозмездной помощи ученикам, эльфам и всем вокруг. "Время платить по счетам" наступало в сознании каждого из облагодетельствованных им. Ученики–гномы, навешивавшие на Элдорона уборку в ордене, прислали ему в благодарность сундучок с самоцветами, поэтому ему больше не нужно было зарабатывать.
  Учителя школы магии, осознавая, что Элдорон был выслан и не доучился по их вине, выпросили у властей Подгорода паспорт на беспрепятственное посещение Города, Подгорода и остальных гномьих земель, а так же право на посещение известного гномского горного курорта, пещерного города Каптаки, где целебные воды и мягкий климат придавали сил влиятельным гномам. Посещаемые Элдороном в приюте для стариков бабушки-эльфийки, в благодарность за заботу подарили ему хранимую с древних времен реликвию, самодвижимый ковер, способный передвигаться по воздуху. Ковер имел имя собственное, Гунар, и отзывался на него, как собака на зов хозяина. "Гунар", произнес впервые Элдорон, и перед ним появился расшитый изумрудной нитью извивающийся в воздухе ковер.
  За один месяц из обычного эльфа Элдорон преобразился в обеспеченного, свободного в передвижении и не связанного общественными обязательствами учителя.
Поскольку к власти в стране эльфов пришли–таки те, кто ее добивался, и строгий контроль вводился над каждым маллорном, Элдорон объявил, что его старая немощь вернулась к нему, и он нуждается в повторном лечении. Под это он уволился в работы, забрал с собой Мариэль и много вещей (среди которых невидимо был Гион) и отправился в Каптаки, на лечение.
 
"Когда придёт пора уйти,
Скажу во след: "Прощай",
Пусть светом станет на пути
Та фраза невзначай.

Прощай, обиды не держи,
Про зло не вспоминай,
Благослови от сердца жизнь
И смерть не проклинай.

Прощай обидчикам своим,
Их с миром отпусти,
Пусть солнце светит даже им
В нелёгком их пути.

И в жизни многих встретишь ты,
Но сколько ни встречай,
Когда придёт пора уйти,
Скажи во след: Прощай".

  Эти строки написал Элдорон на дощечке у входа на маллорн, и все соседи поняли, что назад он не вернется.
 

Каптаки.

  Путь их лежал через Подгород. Там хозяйничали гномы, с недавних времен очень враждебные к эльфам. Словно забылись века дружбы и взаимовыручки, и злые языки цеплялись за все, что могло бы увеличить неприязнь между двумя народами. На границе их встретили крайне неприветливо и даже не хотели пропускать, не смотря на паспорт Подгорода. Не обошлось без чар благодушия. Уже в Подгороде они заметили за собой слежку. Простые обыватели–гномы не были опасны для них, но опытные чародеи, умеющие распознавать магию, могли доложить о них властям. В гномьих землях, как и у эльфов, у власти оказались самые алчные представители своего рода. И друзей спасало от обнаружения только то, что их дар был разделен между ними, каждый сам по себе, хоть и был выдающимся, не мог вызвать опасений темных магов. Вся их мощь обнаруживалась только, когда они были вдвое и стремились проявить свой волшебнический талант.
  Выезжая на упряжке из Подгорода, Гион поднял с обочины увесистый булыжник и произнес над ним заклинание. В этот же момент Верховный маг послал своего ученика к выезду из Подгорода с просьбой принести оттуда первое, что попадется под ноги. Под ноги ученику попался булыжник Гиона, и Верховный маг не без труда прочел наговоренные на нем руны. 
  Прорицатели, служившие тьме, ощутили, что Подгород покинула великая сила, и послали шпионов–мстителей по всем дорогам. Однако, как только повозка Гиона и Элдорона скрылась в лесу, они спешились, позвали Гунара и полетели напрямик, над кронами деревьев, в пещерную страну, курорт Каптаки.
Увидав на горизонте первые заснеженные вершины, путники спешились и свернули Гунар. Перед их взором открывалась гористая равнина. Скалы, обработанные умелой гномьей рукой, были все изрезаны отверстиями окошек и переходов. С самой высокой горы бежал ручей, срывавшийся с уступа в гремячий водопад. Действительно, воздух тут был целебным, и не случайно это место облюбовали старейшины гномы для отдыха и восстановления сил.
  Пройдя по главной улице Каптаки, они заметили на вершине одной из скал надпись "Сдается", и поспешили туда. У подножья сидел молодой гном и чистил палку. Они договорились о цене и на целый месяц стали жителями славной пещеры, с пятью комнатами и двумя этажами. Пещера чем–то походила на маллорн: разноуровневые комнатушки, переходы, но в пещере всегда было прохладно, и по ночам приходилось топить камин. Гномы Каптаки с подозрением отнеслись к путешественникам и на всякий случай установили за ними слежку. Поэтому друзья вели самый обывательский образ жизни, прогуливаясь по утрам по главной улице и угощаясь в таверне "у Старого Дворфа". И только по ночам они доставали Гунар и исследовали всю округу.
Ощутив скопление магии на вершине Каптаки, они поспешили туда и после не долгих поисков обнаружили тайный зал, где собирались представители темной магии, влиятельные особы Подгорода, напрямую связанные с разжиганием войны между народами. Гион зачаровал маленькое зеркало Мариэли и поместил его в стене, почти под потолком зала. Теперь они могли следить за тем, что творится в зале, находясь в своей уютной пещерке.
  Через несколько дней после обнаружения зала, зеркало Мариэль стало проецировать изображения на стену их пещеры. Маги собирались со всех земель, были среди них и дренеи, и люди, и даже эльфы.

Совет злобных магов.

  Каптаки в считанные часы словно весь вымер. Простые жители предпочитали оставаться дома, а улицу наводнили представители разных рас. Никто не знал, что готовится сборище в тайном зале на вершине Каптаки, для всех обывателей просто понаехало гостей на городскую весеннюю ярмарку. Только количество торговцев было намного меньше, чем число шпионов, окружавших их. Гион и Мариэль, как обычные туристы, бродили вдоль сувенирных лавочек. Элдорон сидел в пещере, наблюдая за проекциями зеркала.
  Около четырех часов пополудни зеркало стало воспроизводить голоса и шорохи. Гул стих и жрец тьмы, гоблин, переодетый в человека, произнес: "О, всезлобнейшие коллеги! Пришло время начать наступление: враг показал свою мощь в фиолетовом луче, необходимо сделать ответный удар! Наводним Допределье тьмой, и по одному истребим всех, способных излучать свет!" После этих слов, зеркало наполнилось черной мути, которая начала распространяться повсюду, включая пещеру Элдорона, как не затушенная головешка.
  Одновременно мрак сгущался на улицах Каптаки. Гион и Мариэль с трудом пробирались по выцветшим рядам: все разнообразие цветов и запахов словно опало, как осенние листья. Цвета превратились в оттенки серого, запахи наполнились привкусом гари. Гион задержатся у одного прилавка: пожилая гномиха собирала товар. Среди гномских безделушек лежал инкрустированный самоцветами старинный кинжал.
- Сколько Вы хотите за эту безделицу?"  – Показывая на блестящий колокольчик с изображением Каптаки, спросил Гон.
– Это волшебный колокольчик, он приносит удачу, – ответила бойкая торговка. – Три золотые монеты, – добавила она безапелляционно. Цена была втрое больше положенной.
  А сдача с пятизлатника найдется? – Наивно спросил Гион, точно знавший, что он первый покупатель, и торговый день завершается не начавшись.
"Нет сдачи, но возьмите что-нибудь еще из сувениров, я уступлю", – глаза гномихи разгорались от шанса заработать пятизлатник.
– Да, пожалуй, вон тот старенький ножик мне заверните", – небрежно махнул Гион на старинный кинжал.
  Гномиха не глядя упаковала обе вещицы, довольная, что провела несмышленого дренея. Гион и Мариэль отошли от прилавка и поспешили в пещеру к Элдорону.
Мрак все продолжал наполнять Каптаки, и почти в полной темноте они нащупали нужную дверь.

Волшебный клинок и блестящий колокольчик.

  Колокольчик прикрепили к входной двери, чтобы он звенел, когда кто–либо открывал дверь. Никакими другими свойствами он не обладал. Но вот кинжал оказался старинной работы и, судя по рунам, принадлежал вожаку племени воргнов, славному Вульфгану, объединившему разрозненные стаи и заключившему союз с людьми и эльфами. На кинжал были наложены чары, и, изучив их, друзья узнали, что эта реликвия способна и теперь объединить воргенов на стороне добра. Само собой созрело решение, что нужно безотлагательно отправляться в разрушенную столицу воргенов, город Гаврунис. Мариэль оставили в Каптаки, по возможности создавать видимость присутствия всех троих в пещере. Элдорон и Гион позвали Гунар и прямо из окна пещеры, под прикрытием вездесущего мрака полетели в Гаврунис. Собирались в спешке, и когда ковер растворился в темноте. Мариэль нашла на полу пещеры дневник Гиона. Предположив, что там может быть нужная информация, она начала перелистывать страницы: к ее удивлению это был сборник стихов, написанных Гионом и посвященных самой Мариэли. Вот одно из них:

«Я приеду к тебе, когда зацветет миндаль,
Среди чаек, зовущих вдаль,
На старинной ладье
Я приеду к тебе…»
В этот момент дверной колокольчик оповестил о посетителях. 


                Часть третья. Мариэль.

В плену у гномов.

  Мариэль вспоминала свое детство: как она всегда была заводилой в кругу сверстников, большей частью парней. Как выросла и осознала, что становится привлекательной для своих бывших друзей. Тогда она увлеклась обучением детей, и стала замечательной учительницей, перестав общаться с друзьями. Однажды в библиотеке она познакомилась с Элдороном, и, заинтересовавшись его рассказами о Подгороде, начала с ним встречаться. В отличие от других эльфов, Элдорон, казалось, не замечал ее синих миндалевидных глаз, длинных, пшеничного цвета волос, вплетенных в ленту вокруг головы. Но, разглядев ее чуткую, веселую и одновременно строгую душу, он осознал, что лучшей спутницы жизни ему не отыскать. И через месяц знакомства сделал ей предложение. С тех пор они никогда не разлучались: вместе учили молодых эльфов, обсуждали книги и изучали древние рукописи.  И тут в их жизни появился красавец–дреней, отшельник и маг, сероглазый Гион…
  Мариэль пресекла мысль и посмотрела на стену: шершавая поверхность пещеры, влажная и блестящая от сырости подземелья. Когда Мариэль спускалась с лестницы в их пещере Каптаки, черный маг, вошедший в дверь, наложил на нее чары дремы, и только сейчас она пришла в себя. Играть роль Мариэль умела очень хорошо, будучи лучшей исполнительницей любых типажей в школьном театре. Теперь, похоже, это качество как нельзя лучше пригодилось.  Надев маску простодушного возмущения, она громко постучала в дверь пещеры. Тотчас  зазвенел засов и вошел ученик черного мага, человек в черной тунике с капюшоном.
– Позвольте узнать, почему я здесь? – Произнесла Мариэль.
– Вы подозреваетесь в шпионаже, поскольку Ваше зеркальце было найдено… – Тут ученик, словно проглотил камень. На пороге стоял сам черный маг – гоблин, переодетый в человека.
– Пусть сама скажет, где она оставила зеркальце.
Мариэль задумалась, словно припоминая, и потом уверенно сказала:
– У меня его стащили на базаре в день праздника.
– Кто-то был свидетелем кражи?
– Я думаю, пожилая гномиха-продавщица сможет подтвердить, поскольку именно поэтому мы остановились у ее прилавка и купили колокольчик. Мой спутник посчитал, что это меня утешит.
  Мариэль говорила настолько простодушно уверенно, что сомнений не возникало. Тот час пригласили шпиона, дежурившего на базарной площади, и он подтвердил, что видел Мариэль, и как она с другим спутником покупала что-то у гномихи.
– Вы свободны, но слежка за Вами не закончена, - угрожающе произнес гоблин.
В ту же минуту Мариэль оказалась на улице, в переулке за базарной площадью.
Надо сказать, что Элдорон научил ее излучать свет, тому навыку, который приобрел в выжженных землях. Но привлекать к себе внимание Мариэль не хотела, поэтому, почти наощупь пошла к их пещере. У входа стоял молодой гном. Отныне пещера постоянно находилась под наблюдением.

Стихи Гиона.

  Вернувшись в пещеру, Мариэль продолжила читать стихи. Ее муж так же писал замечательные стихи, философского и пейзажного характера. В этих звучала светлая грусть от неразделенной любви.

« Спасибо тебе, что когда ты есть,
Я и люблю, и творю, и мыслю,
И радостью дышит каждая вещь,
И жизнь обретает просветы смысла.

Спасибо, что словно хранитель мой,
Оберегаешь меня от скуки,
По жизни с посохом и сумой,
Твои имею глаза и руки…»

  Сердце сжалось, словно переполненный сосуд, готовый выплеснуть эмоции через край.  Мариэль подошла к входной двери и обратилась к гному:
– Подскажите, я преподаю музыку, и пока мы находимся на курорте, могу обучать пению детей гномов. Как мне объявить это в Каптаки?
Гном тотчас махнул рукой проходящей старушке и пошептал ей на ухо.
– Не волнуйтесь, к вечеру весь город будет знать. Ждите учеников, учителя эльфы для нас в диковинку.
  Мариэль хорошо сочиняла музыку, и, растроганная стихами, она переложила стихи Гиона на мелодию. К вечеру шестеро малышей-гномов уже разучивали новую песню. Через неделю, каждый ребенок в Каптаки мог напеть нежный мотив грустной песенки о тайной любви.
  Когда Гион и Элдорон вернулись в Каптаки, они нашли в пещере малышей-гномов, поющих вместе с Мариэлью грустную песенку. Песня закончилась, и Мариэль, обернувшись, увидела, как ей низко поклонился Гион.

Дорога к Подгороду.

  Гномы очень полюбили Мариэль, и когда Элдорон объявил, что их отдых закончился, вызвались проводить их. Поэтому о том, чтобы воспользоваться Гунаром, речи быть не могло. Пришлось ехать по главному тракту с прикрученным к кибитке фонарем, рассекая мрак.
  У развилки дорог гномы попрощались с Мариэлью и повернули назад. Как только они скрылись из виду, Элдорон тотчас позвал Гунар, и они поднялись ввысь. Оказалась, что мрак, как грозовые тучи, покрывал лишь поверхность земли. На высоте ярко светило солнце, окрашивая облака в персиковый цвет. Эти персиковые сгустки пара походили на цветущие деревья, и вызвали в Элдороне стихи:

«Этот сказочный сад,
Словно кисти мазки,
Как восточный халат
Мастерицы руки.

Этот розовый, красный,
Малиновый цвет,
Весь причудливо разный
Оттенков букет.

И он дарит сполна
Пламени колорит,
Солнце как и луна
Не сгорая горит».

  Гион все за все время не вымолвил ни слова, погруженный в собственные думы.
– Так, мы летим в Подгород? – Спросила Мариэль.
– Мы летим к воргенам, - ответил вернувшийся из раздумий Гион.
  Удивленный взгляд Мариэли, переводимый с Элдорона на Гиона и обратно, заставил их рассказать о своем путешествии в Гаврунис. Как оказалось, возвращение реликвии в столицу воргенов повлекло к созыву совета старейшин, так что теперь они летели принять участие во Всеворгенском совете как почетные члены.
– А я там очень буду нужна? – Спросила Мариэль. – Что, если я вас ненадолго покину и погощу у гномов в Подгороде?
  Все утвердительно кивнули, и Гунар спустился к земле у задней калитки Города. Элдорон, хорошо изучивший Город во время обучения, заклинанием открыл проход и простился с женой. Мариэль помахала обоим друзьям кончиками пальцев и вошла в Город.

Встреча в Городе.

  Мариэль впервые была в Городе. Все там казалось загадочным и вызывало трепетное почтение. Эти многовековые стены, башенки, бойницы, – все дышало историей. Дорога, вымощенная огромными булыжниками, разветвления улиц, арки старинных зданий, она бродила по Городу часами, разглядывая дома и отпечатки истории, запечатленные на них. На одном узком переулке она чуть не наткнулась на старую гномиху с тюком продуктов.
– Простите, позвольте вам помочь, - вымолвила Мариэль. Гномиха улыбнулась своими глубокими, видящими насквозь, теплыми глазами и ответила:
– Так это за тобой просил приглядеть Элдорон?
  Мариэль с улыбкой кивнула. Забрав у магиссы сумки, она пошла за ней в пещеру у стен Города, где пару лет назад угощался настоем из трав Элдорон. Те же полки с книгами, вызывавшие благоговение. Мариэль, умевшая читать наискосок страницы, улавливая содержание, подсчитала, что ей понадобится несколько месяцев непрерывного чтения, чтобы перелистать все эти книги.
– Ну, может, все тебе и не нужны, – читая ее мысли, ответила магисса, – однако, кое-что тебе было бы полезно прочесть. Погости у меня, я поучу тебя некоторым приемам магии, чтобы тебе не выделятся среди друзей. 
  Так и порешили: неделю Мариэль гостила у гномихи в Городе, изучая руины и древности, практикуя магию и внутреннее зрение. По вечерам Мариэль с магиссой спускались в Подгород, где учили малюток-гномов эльфийским песням.
  Эта неделя была так насыщена событиями и впечатлениями, что Мариэль словно бы позабыла о Элдороне и Гионе. Она теперь могла сама созерцать, отделять мысли от желаний, чувства и голос разума, управлять эмоциями и слышать голос сердца.
Мариэль никогда не делилась своими чувствами, но магисса наставляла так умело, что эльфийка научилась управлять ими, как опытная подвижница.

Беседа с Верховным магом.

  Однажды, гуляя по Городу, Мариэль вошла в святилище магии, чтобы помедитировать, и увидела там Верховного Мага. Он так же заметил ее и сделал подзывающий знак рукой. Мариэль подошла к одетому в белые длинные ткани, седовласому старцу, человеку, ростом чуть выше ее, худощавому и бледнолицему. Глаза его светились веселостью, как у ребенка, но за морщинками улыбающихся глаз скрывались мудрость и проницательность.
– Здравствуй, странница. – Маг осенил ее рукой в знак благословения, потом взял за плечо и продолжил вполголоса:
– Не легкое тебе досталось испытание: два достойных и благородных мага испытывают к тебе глубокие чувства. Кроме всего прочего их связывают узы дружбы и магический союз.
  Мариэль посмотрела на него изумленно: маг говорил о том, что беспокоило ее саму, и о чем она ни разу никому не говорила.
– Мой тебе совет, – продолжал старец. – Усмиряй чувства силой разума, гаси мысли твердостью духа и цени в обоих их силу добра и любви. Ты прошла ученичество у магиссы с моего ведома, и я объявляю тебя достойной титула мага. Отныне твое магическое имя Мирана, и ты равная Элдорону и Гиону по силе заклинаний.
– Но откуда у меня силы? Элдорон имеет дар чувствования и прозрения, Гион прошел послушание у Великого Отшельника и унаследовал его благодать. Им есть, откуда черпать силы, мне не откуда.
– Твоя любовь придаст тебе недостающих сил. Твоя преданность сделает тебя стойкой, и ты найдешь внутри себя силы противиться искушениям и победить зло. Тебе поможет в этом дар, которым я наделю тебя, ибо есть много разных сторон любви, и, врачуя других, ты ощутишь, сколько любви сокрыто вокруг нас.
  С этими словами маг достал пузырек со снадобьем и отдал Мариэли.
– Это лекарство от духа слабости и уныния, победив их, ты сможешь вылечить любой недуг. Когда лекарство заканчивается, подливай в пузырек ключевой воды, и оно умножится.
  Мариэль с благодарностью забрала зелье. Передавая склянку, маг осенил им Мариэль и прочитал заклинание. И тотчас Мирана-целительница была вписана в скрижали ордена магов, и сама эльфийка ощутила внутри себя животворную силу.
– Передавай поклон Элдорону и Гиону, – прощаясь, произнес старец. – И забери у мужа мои перчатки, отныне это твоя подмога во врачевании. Он хранил их все это время для тебя.
  С этими словами Верховный маг повернулся и вышел из святилища.
  На стене у входа Мариэль-Мирана прочла древнее магическое изречение: «Чем шире кругозор твой, тем больше живых существ можешь вместить ты в своем сердце». Мариэль эти слова сильно обрадовали: она могла отныне хранить любовь к Гиону без зазрений совести.

Часть четвертая. Гион.

У воргенов.

  Гион сидел на Гунаре, опершись локтями в колени и наблюдая под собой лес. Совершенно не тронутый, древний и заросший, он тем не менее не превратился в бурелом. То там, то здесь проглядывали тропинки, и на опушках цвели цветы. Голубые, прямо как любит Мариэль. Где-то она сейчас? Гион попробовал помедитировать, и узрел духовным взором ее, перелистывающую книги в маленькой кельи Города. Где-то у стен, когда-то он и сам часто гулял в Городе, обходя самые необжитые уголки. Когда-то он только и мечтал, что о волшебниках и силе заклинаний. Но с тех пор, как встретил Мираэль, его мечты то и дело обращались от высших материй к земной, самой обыкновенной любви. Гион усердно гнал от себя эти мысли, а когда отгонять их становилось невмоготу, сочинял стихи, посвящая их музе своих дум.
  Неловко получилось, что эти стихи нашла Мариэль. Даже больше того, она их прочла и сочинила песню. Теперь можно было улететь на край света, чтобы спрятаться от себя, перестать думать и закопаться в делах.
– Самое время устроить переполох у воргенов, – вслух произнес Гион.
  Элдорон практиковал заклинание тучи, периодически сгущая и разгоняя облака вокруг. Гунар всегда парил над облаком, так что не был виден с земли. И вот, между облаков возник Земляной город воргенов, Гаврунис. Они спешились, и вошли главными воротами, мимо мощной земляной насыпи в уютный город, где вместо домов были норы.
  На главной площади города, перед статуей праотца воргенов, доблестного Лаурика, их встретили старейшины. Гион торжественно передал главе совета нож Лаурика. Бытовало поверье, что нож этот объединит все кланы и укажет путь. Получив нож, старейшина поднес его к сложенной в кулак лапе статуи. Нож лег в руку как ключ, повернув который, присутствующие увидели лестницу вниз, под статую.
  В открывшемся подземелье было все необходимое для поддержания жизни целого клана. Туда перевели молодых воргенок беременных и с малышами.  Остальные воргены, и женщины и мужчины, были призваны на охрану границ.
  Гион и Элдорон вновь соединили посохи на совете старейшин, и над Гаврунисом образовался магический купол, заслон от всех темных сил. Отныне столица воргенов стала прибежищем для сил добра, и одновременно невидимкой для темных магов.
  Тот час во все концы помчались волки с вестью, что у светлых сил есть прибежище в Гаврунисе. Элдорон остался в городе, чтобы учить приходящих противостоять злу и множить добро.  А Гион на Гунаре отправился на гору отшельников, чтобы там возвестить о новой столице добрых сил.

Гион в плену.

  Выйдя из-под магического купола, Гион сразу угодил в ловушку орков. Те, по приказу совета злобных сил, караулили всех, кто входил или выходил из купола. Перешагнуть границу они не могли, но выследили и схватили Гиона. Попав на допрос к опытным магам, Гион, чтобы не прочли его мысли, наложил на себя заклинание забвения. Он перестал отзываться на имя Гион, перестал помнить все заклинание и свое обучение у отшельника, даже Элдорона и Мариэль забыл. Была единственная лазейка в его прошлое – песня «Спасибо тебе» в исполнении молодых гномов.
  Несколько раз совет темных магов сканировал его мысли и воспоминания, но, кроме мелодичной детской песни, там ничего не было. Подержав Гиона с неделю в плену, его отпустили на все четыре стороны.
  Но куда было податься лишенному памяти и забывшему свое имя дренею? Подчиняясь внутреннему голосу, он дошел по тракту до Великого моря. Но даже проходя мимо кельи Отшельника, ничего не припомнил.
  На его счастье его узнали торговцы, которым он продал книги. Пробуя поговорить с ним, они убедились, что дреней болен, и решили отвезти его в Город.

Возвращение памяти.

  Торговцы оставили Гиона у стен святилища магии, как простой попрошайка, он сидел у входа, когда мимо прошли гномы-дети, напевая песню, выученную с Мариэлью.
… «Спасибо, что руку мне протянул…», услышав эти слова, Гион встрепенулся, он мог назвать следующую строчку:
«Надежду вселил», – произнес он. Дети остановились, потом один из них повернулся и побежал в святилище.
– Учитель Мирана, там бродяга на пороге знает нашу песню.
– Наверно, часто вы ее поете, вот он и запомнил, - ответила Мариэль.
– Нет, этого мы раньше не видели, дренеев вообще в Городе не увидишь.
  Сердце Мариэли сжалось. Она, не накинув покрывало, как делали учителя Святилища, побежала ко входу и встретила там усталого и измученного Гиона. Однако Гион смотрел не узнающим, опустошенным взглядом.
– Вы обладаете врачебным даром? – Сказал он Мариэли. – Может, сможете мне помочь вернуть память.
– Смогу, – уверенно произнесла Мариэль и позвала за собой.
  Они спустились в Подгород, и оттуда туннелем, известным только старейшинам гномов, перебрались на механическом поезде в Гаврунис.
Беспрепятственно преодолев магический купол, они сразу стали видны духовному взору Элдорона. В Гаврунисе на конечной остановке механического поезда Элдорон стоял с перчатками Верховного мага. Без приветствий и лишних слов он передал их жене. Мираэль надела перчатки и положила руки на голову Гиону.
  И память, как наплывы вещих снов, вся, с учениками, Отшельниками, стихами и дружбой вернулась к нему.
«Спасибо тебе», – произнес он одновременно строчку из песни и благодарность.

                Часть пятая. Втроем.

Искушение.

  Вереницей потянулись в Гаврунис к великой целительнице Миране увеченные и отчаявшиеся. Мариэль проводила в лечебнице все дневные часы и часто возвращалась домой далеко за полночь.
  Элдорон собрал вокруг себя молодых воргенов, объединив их в гильдию магов, и уча основным законам созерцания и силы. Среди его учеников молодая воргенка, Киома, ловкая и внимательная, стала чаще других отвечать на вопросы, дольше оставаться на тренировках. И в короткое время заняла мысли Элдорона.
  Гион, готовый, как и прежде, улететь на другие планеты, ради великого подвига и рады величия духа, наблюдал пока за границами Гавруниса, не давая темным силам преодолеть магический купол. Однажды он возвращался поздно вечером в Гаврунис, и, неожиданно решив навестить Элдорона, встретил его с Киомой, непринужденно беседующим и смеющимся. Сердце Гиона сжалось, как никогда прежде, и, затаившись в темноте в форме дерева, он пропустил их мимо, и тотчас поспешил к Мариэли.
Мариэль в этот вечер сидела со старцем, доживавшим последние дни в больнице Гавруниса, и вспоминавшего всю историю Допредельного мира со стародавних времен. Она слушала его рассказы, в дальнейшем сверяя с летописями Гавруниса. Однако мысли ее были далеко…
  Гион вошел в палаты и услышал слабый голос старца. Мариэль повернулась на звук шагов и поймала взгляд, который не выходил из ее мыслей. Без слов и телодвижений, они смотрели друг на друга, словно все суетные дела и заботы покинули их, и на пороге вечности встретилось две родственные и открытые друг для друга души. Время подходило к полуночи, и точно так же без единого слова Гион проводил Мариэль до дома и, поклонившись, ушел. Мариэль открыла дверь, и услышала, как смеются Киома и Элдорон.
– Здравствуй, – непринужденно сказал Элдорон, - это моя ученица Киома.
– А что ученица делает ночью в твоих, в наших, покоях? – Спросила Мариэль. В ее голосе не было ревности или раздражения, но скорее печаль. До сих пор глаза ее, как отпечаток памяти, были полны взгляда Гиона.
  Киома поспешно поторопилась уйти, Элдорон пылал возмущением, Мариэль сидела у окна, глядя вослед растворившихся в темноте Гиона и Киомы.
– Это всего лишь одна из моих учениц!
– И ты, заглянув в свою совесть, сочтешь, что относишься к ней так же, как и к другим?
  Элдорон призадумался. Совесть соглашалась, а сказать лукаво жене, наделенной магическим даром, было бесполезно.
– Нет, не так же. Последние дни меня охватывает вдохновение юности, я хочу петь и творить, и я признался Киоме, что если б не ты, я бы сочел за честь быть ее спутником.
  Мариэль широко открыла глаза. Погруженная в хлопоты по больнице, ухаживая за немощными, она и не заметила, как ее муж увлекся ученицей! И ведь так долго и тщательно таила она свою любовь к Гиону, уговаривая себя поступать правильно и честно.
– Что ж, я не виню тебя. Мне тоже нравится Гион. Нам только стоит решить, будем ли мы продолжать наш с тобой союз, или разойдемся… Обманывать себя и других не имеет смысла.

Возобновление обетов.

  Они сидели обнявшись и плакали. За долгие и хлопотливые годы их чувства притупились, словно и не было знакомства, прогулок вдоль реки и бесед обо всем на свете. Теперь, оказавшись перед выбором, оба ощутили великую боль от опустошенности, наполнившей сердце.
– Если что и было не так, – заключил Элдорон, – мы начинаем все заново, обновив обеты.
  Произнеся заклинание очарования, Элдорон предстал перед женой в красном бархатном плаще и эльфийских придворных доспехах. Вослед ему Мариэль повторила заклинание очарования и предстала перед ним в белом длинном платье из лепестков лилий. Элдорон снял свое кольцо и протянул его Мариэли.
– Согласишься ли ты стать моей женой и жить до старости в горе и радости, пока смерть не разлучит нас?
– Да, – произнесла Мариэль и надела кольцо на палец Элдорона.
Потом она так же протянула свое кольцо мужу и произнесла:
– А ты, берешь ли меня в свои жены, чтобы быть мне верным и оберегать от всех невзгод этого мира до последнего вздоха?
– Да. – Элдорон надел кольцо на палец жены. И, словно впервые заключив друг друга в объятья, они слились в поцелуе, полном преданности и решимости пройти вместе до конца.
  Эта ночь, полная слез и ласки, вернула Элдорону и Мариэль их значимость друг для друга. Их общие вкусы, устремления, мечты наполняли жизнь настолько, что любая посторонняя влюбленность просто не смогла бы найти себе места в преисполненных душах.

Утро нового дня.

  На следующее же утро Элдорон, наткнувшийся на ворох разбросанных свитков, высказал Мариэль свое недовольство. Она ничего не возразила, а про себя произнесла: «У меня нет времени на эту ругань». Тотчас всплыл образ Гиона, провожавшего ее до дома. И так, каждый раз, когда муж не являл собой идеал супружества, она убегала мыслями в хранилища памяти.
  Элдорон часто в суматохе дел забывал все то, что наобещал жене, но когда вновь это вспоминал, приходил домой с цветами.
  Гион почувствовал, что что-то произошло между друзьями, и решил отправиться в Запределье, в неведомые земли, чтобы во множестве дел найти новые воодушевляющие и жизнеутверждающие стимулы.
  Гаврунис оставался под магическим колпаком, и равновесие сил на время закрепилось в допредельных землях. Тьма рассеивалась около Гавруниса, и воспринималась скорее, как полумрак,  с которым свыклись. Жизнь текла своим чередом в Подгороде, Экзодаре и на эльфийских меллорнах. Про войну света и тьмы напоминали разве что патрули на границах государств и отсутствие солнца.
Именно поиск солнечных лучей и объединил вновь силы трех великих магов: Мираны Целительницы, Элдорона Учителя и Гиона Отшельника, но это уже другая история…









                Книга Вторая.


                Запределье.

                Часть Первая. Гион.
Переход в Запределье.

  Гион сидел на лугу у границы Гавруниса и медитировал. Сначала мысли унеслись в школу магии, потом бродили вдоль берега Великого моря у кельи Отшельника, и,  наконец, встретились с самим Отшельником. Он стоял, испуская свет, и наполняя душу радостью, и вдруг заговорил:
– Следуй со мной в Запределье, Гион.
– Но как мне перешагнуть туда? – Мысленно возразил Гион.
– Мой посох поможет тебе открыть портал туда. – Тотчас Отшельник исчез.
Гион посидел еще немного на лугу, изучая послевкусие события, потом медленно поднял посох и произнес «Крузерто». Радужная сфера закрутилась вокруг посоха, разрослась в проход и поглотила Гиона.

Запредельная история.

  Когда образовалось Запределье, никто точно не знал. Вероятнее всего, его отделили маги для себя, поставив предел посреди Великого моря. В Запределье переселялись все, кому был ведом путь созерцания и просветления, но переселялись после разлучения с телом.  Туда ушел после тяжелых болезней Отшельник, туда уходили его учителя и наставники, но иные, самые великие, могли переходить туда при жизни и беседовать с «тамошними» непосредственно. Было известно, что Верховный маг мог туда переправляться, когда хотел; были и другие, но про них никто не знал наверняка. Запределье было навсегда закрыто темным силам, и это подстегивало их установить свою власть в Допредельном мире.
Никто из рожденных не рассчитывал попасть в Запределье при жизни, и если кому это и удавалось, то обязательно приходил посланник «оттуда» и показывал путь.
Именно так и случилось с Гионом:  Отшельник открыл ему путь, и Гион, не задумываясь, им прошел.
…Прошел, и оказался в пронизанной солнцем, цветущий, как весенний сад, гористой местности, где были разбросаны маленькие хижины завсегдатаев и приюты-гостиницы для приходящих.
Солнце правило везде и указывало путь. Гион словно ведомый лучом, пришел в постоялый двор «Мэллон» и нашел там Отшельника и Великого мага. Начался их вне времени и без слов разговор.

Жизнь в Запределье.

  Гион был назначен сочинителем снов. Важные сны, с сокровенным смыслом, какие должны были научить чему-то жителей Допределья, сочинялись кем-то из Запределья и посылались с феями снов  в Нижний мир. Одновременно, феи читали и другие сны, воспоминания, предчувствия и страхи спящих и передавали их на изучение сочинителям снов.
  Верховный маг, как узнал Гион, участвовал в противостоянии силам тьмы, склоняя неокрепшие души к добру. Однако злобные маги высасывали все его силы, и с каждым месяцем его противостояние обходилось все дороже. Отшельник, в свое пребывание в Допределье, рассеивал злые мысли обитателей, сколько хватало сил. Теперь, в Запредельном мире он мастерил добрые идеи и посылал их, как облака, в Нижний мир.
Запределье словно жило заботой о несовершенных и не увершившихся, но это было до поры. Ожидалась Великая война, и исход ее не был предрешен. Обитатели Запределья уповали спасти от злобы своих бывших родных, друзей, соседей, неразумных подростков, несмышленых детей…

Встреча с Леоной.

  В один день, прогуливаясь перед работой, Гион увидел дренейку, в белом, расшитом золотой нитью платье и в венке из полевых цветов.
Надо сказать, что чувства были открыты между всеми обитателями Запределья. Поэтому стеснение, или там скрытность, невнимание, а уж тем паче злоба, зависть, похоть, в этом мире не имели силы. Все, встречаясь, радовались друг другу и любовались внутренней красоте других без негативных эмоций, открыто и искренне.
И именно так встретился Гион с Леоной, молодой дренейкой, увезенной в Запределье Великим магом в детстве, когда погибли ее родители. Леона занималась растениями в Запределье, высаживая цветы и собирая семена, чтобы передать их в Нижний мир. Она верила, что цветы учат добру лучше советов и книг, и сама походила на нежный цветок.

Другие обитатели Запределья.

  Гион встречал и многих других – все были полны любви и открыты к общению. Каждый имел особый дар и интерес, с каждым хотелось говорить и узнавать его ход мыслей. 
  Знакомясь с новыми обитателями, Гион стал чувствовать, что в этом мире каждый хорош по своему, и все настолько прекрасны, что невозможно сделать предпочтение. Чтобы сложилась пара, не нужна влюбленность, поскольку всё тут объято любовью. Скорее, общее дело, которое соединит интересы и предпочтения, и объединит время и заботы. Это было настолько ново и немного странно: печальные стихи, бессонные переживания тут казались жалким подобием красочных открытых чувств. Тут все любили и любовались друг другом, без ревности и желания обособиться. Это скорей походило на крепкую дружбу, поэтому создающиеся пары не разлучались, но и не отстранялись от других.
  Вспоминая своих друзей, Мариэль и Элдорона, Гион увидел их отношения в новом свете, как идеально вписывающиеся в мир Запределья, и немного взгрустнул о том, что их тут нет.

                Часть Вторая. Элдорон и Мариэль.

Жизнь в Гаврунисе.

  Мариэль все так же врачевала немощных и учила детей воргенят петь эльфийские и свои песни.  Иногда она вспоминала песни на стихи Гиона и грустила о нем. Он исчез неожиданно и бесследно. И она сама, и Элдорон чувствовали, что он жив и с ним все в порядке, но даже весточки не прислал. Это было печально и немного больно. Элдорон взрастил уже опытных магов, которые и сами могли следить за куполом над Гаврунисом. Поэтому последнее время он все чаще стал переходить через купол и бороться с силами зла, рассеивая его около границ. Эти вылазки забирали много сил, и возвращался он всегда безумно уставшим и истощенным. Мариэль отпаивала его целебными травами, которые на удивление и на радость ей все гуще росли в полях Гавруниса. Еще неожиданное приятное изменение она стала ощущать: добрые красочные сны о сказочной стране, где волны отливают оттенками опалов, солнце, свет которого давно уж скрылся в Допределье, там светило в полную силу и наполняло радостью. После этих снов она просыпалась отдохнувшей и полной энергии для врачевания и педагогики. Такие же сны снились Элдорону, и это было необычно и волшебно. Словно была возможность им там даже встретиться, настолько одинаково описывали они пейзажи и краски из сна.

Покушение на Элдорона.

  Темные маги за куполом Гавруниса постоянно выслеживали источник сопротивления их силе. Появление там и сям около границ Гавруниса огненного эльфа облегчило их поиски. За куполом, словно всепроникающий туман, распространилась аура холодного забвения. В одну из своих вылазок Элдорон надышался магическим смрадом и позабыл дорогу домой. Его окружили и, чтобы избежать пленения, Элдорон произнес заклинание рассеяния, и потерял облик. Теперь он не походил на эльфа, его черты лица стали расплывчаты и скорее напоминали бродягу-человека, но никто не смог бы точно описать его. Такой пленник не вызывал интереса, и его отпустили. Отпустили, конечно, по недосмотру охраны, но припомнить и вернуть человека, черты лица которого терялись в памяти, было невозможно. Таким неприкаянным бродягой Элдорон дошел до Подгорода: теперь он не знал ни кто он, ни откуда произошел и зачем здесь. Единственно, что ему смутно что-то напоминало, это в самой глубине сердца тонкое смутное чувство любви к кому-то. Усевшись у стен Подгорода, Элдорон попытался проникнуть в глубины сердца, чтобы увидеть и вспомнить лицо той, что согревала его, но не мог. Неожиданно рядом с ним присели еще несколько человек и завели беседу. Элдорон стал прислушиваться.
– Что делать потерявшемуся и навсегда брошенному? – Спрашивал один.
– Броситься под копыта скачущей лошади или в глубокий омут, – уверенно говорил другой и странно посмотрел на Элдорона.
Впервые за свою жизнь Элдорон испугался. Он не помнил ничего, а этот незнакомец словно знал о нем все и предлагал выход.
– Да кому он нужен, такой, всеми оставленный и забытый? – Спрашивал третий. – Он только коптит землю и мешает другим быть счастливыми. Не место ему среди нас.
И вновь зло и странно незнакомцы посмотрели на Элдорона. Страх сковал его волю, но в самом сердце стучала тихо, но настойчиво любовь.
– Да, не знаю, как я здесь и почему один. Всеми брошенный, без родных и друзей, без памяти о прошлом и надежды на будущее. Но я не пойду под копыта и в омут, пока бьется сердце, и в нем таится любовь. Пусть я бродяга и дурачок, но любовь во мне.
  Неожиданно незнакомцы, словно услышав мысли Элдорона, озлобились:
– Ну, раз он сам не хочет, придется принудить его. – Посмотрев еще раз злобно в его сторону, они начали шептаться. Тут Элдорон понял, что пора уходить. Он встал и побрел к воротам города. По дороге проскакал всадник, словно напоминая о предложении броситься под копыта. За ним еще один, в форме стражника Подгорода. Этот остановился, увидев бродягу, и попросил его документ. Со времен начала войны проходить в города можно было только с письменного разрешения городского совета. У Элдорона никаких бумаг не было, и его отвели в караульню. Досконально осмотрев и не найдя ничего примечательного, Элдорона вывезли на повозке за стены города и выбросили на дороге, чтобы шел, куда ноги поведут, но в Подгород больше не заглядывал.
  Кто были беседовавшие незнакомцы, Элдорон даже не подозревал, но начал сторониться прохожих и вообще всех, передвигаясь лишь в сумерках.

Весть от Гиона.

  Сразу, как произошла беда с Элдороном, об этом стало известно в Запределье. Гион волновался за друга и порывался вернуться к нему на помощь. Но переход в мир допредельный не был ему знаком. Он по-прежнему мог лишь узнавать о происходящем из снов, пересказанных феями. Встретив Верховного мага в таверне, где трапезничали все гости Запределья, Гион тот час заговорил о Элдороне.
– Не бойся за него, он сам пройдет испытание и станет крепче.
Гион не соглашался, но противоречить не стал.
– Но хоть как-то я могу помочь?
– Посылай ему подсказки во снах. Это единственное, что ты можешь, – резюмировал Верховный маг.
  Весь оставшийся день Гион думал, что показать во сне Элдорону…
  А тем временем Элдорон брел по гуще леса, питаясь лишь ягодами, которые находил. Легко взобравшись на большое дерево, он устроился там на ночлег.
В ту ночь ему снился запах свежеиспеченных галет,  запах очень знакомый и как будто детский. Проснувшись, Элдорон решил, что наверно был когда-то пекарем. Не зная, куда идти, он решил поискать селение людей и поискать работу в пекарне.

Мариэль отправляется на поиски.

  Жизнь в Гаврунисе после исчезновения Элдорона сильно изменилась. Никакие вылазки больше не предпринимались, и основной задачей жителей стала защита купола. Мариэль чувствовала, что Элдорон жив и нуждается в ее помощи, поэтому выждав несколько дней, она решила отправиться на его поиски.
  Призвав Гунар, Мариэль полетела в Подгород. Она нашла келью знакомой магиссы у стен Города, и попросила ее совета.
– Ты его не найдешь глазами, он изменил облик, и теперь подобен человеку. Ищи его среди людского племени, и сердце подскажет, где он.
– Но люди селятся и у моря, в Гранулисе, и в горах, в Швидулисе, куда мне держать путь?
– Элдорон потерял память и ощущение личности, но у него остались припоминания, что-то из прошлого запечатлелось и не было стерто чарами. Поэтому вспоминай его жизнь и ищи отголоски вокруг себя. Это тебе должно помочь.
  Размышляя над словами магиссы, Мариэль решила, что бывавший у моря Элдорон наверняка склонится отправиться к морю. Уснув после долгих раздумий, она увидела во сне песчаный берег и следы вдоль воды. Приглядевшись, она увидела другую вереницу еле заметных следов. Во сне у нее родилась уверенность, что Элдорон не один, кто-то незримо сопровождает его, и наверняка поможет ей в поисках.
Проснувшись, Мариэль пробовала представить пейзаж из сна, и для памяти запечатлела его в песенной форме.
«Где тот сказочный, лунный берег,
И иду я вдоль края воды,
И цветет там всегда нежный вереск,
И алмазные скалы вдали…»
  Песня получилась благозвучной, и Мариэль напевала ее всегда, как девиз поисков.
В этот же день она решила лететь в Гранулис. Уже в дверях, прощаясь с магиссой, она столкнулась в дверях с молодым гномом.
– Миране Целительнице шлет поклон старец древний. Найди вход в Запределье, и там ты встретишься с мужем. – Произнеся это, гном исчез.
  Мариэль теперь стояла в нерешительности. Теперь она уже не была уверенна, что нужно направляться к морю. Но кто ей откроет портал в Запределье?
Поклонившись магиссе, она шагнула на Гунар и отправилась в Гранулис.


Род людской.

  Люди издревле селились в Допределье. Были среди них алчные и добрые, но жили они очень не долго, поэтому вечно торопились, и на взгляд эльфов были поверхностными и не внимательными. Насладиться красотой цветка, вечерним пением птиц или шуму ветра в кронах вековых деревьев могли только единицы из них, остальные не поднимали головы от земли, и даже, когда смотрели вверх, не прекращали суетиться в мыслях.
  Мариэль никогда раньше лично не общалась с людьми, и пыталась вообразить себе знакомство. Но кроме как пойти в таверну, ей ничего не шло на ум. Уже к вечеру Гунар спустил ее у стен Гранулиса. Трактир стоял на обочине дороги, бегущей в город. Туда и зашла путница, прикрыв свои заостренные ушки капюшоном.  У входа стоял охранник-вышибала.
– Кто ты и откуда в наших краях? Есть ли у тебя разрешение на вход в город? – Спросил он строго.
– Я и не подумала о разрешении, когда отправлялась в путь, а ищу я человека, задолжавшего мне крупную сумму.
– Тогда обратись к городской охране. Изложишь им свое дело и получишь разрешение. – С этими словами вышибала отошел к стойке.
  Люди сидели у столиков, громко ели, смеялись и поднимали бокалы. Доносились глупые анекдоты, вызывавшие в Мариэль скорее сожаление, чем улыбку.
Однако в углу у окна таверны сидела девушка, и когда глаза их встретились, то обе поняли, что испытывают одинаковую неприязнь к происходящему. Улыбнувшись друг другу, они осознали, что будут рады знакомству. Мариэль подошла к столику.
– Улина, – представилась девушка и предложила Мариэль присесть. Оказалось, Улина торговала книгами в городе, а на тракт выходила каждую неделю, чтобы купить старинные рукописи у кладоискателей. То были грубые мужчины, приходившие попить эля и продать найденное. Мариэль рассказала, что потеряла друга, утратившего образ, и только чутьем пытается отыскать его. Девушки решили остаться в таверне на ночлег, а на следующий день вместе отправится в город.

Тайная рукопись.

  Все свои книжные находки золотоискатели выложили на большом столе для Улины. Мариэль подошла вместе с подругой стала рассматривать рукописи. И среди прочих была одна, написанная эльфийской скорописью. Улина не предала рукописи значения, поскольку она была написано небрежно и неразборчиво, однако Мариэль внимательно ее прочла. На двух, выделанных из кожи листах, находилась инструкция, как найти эльфийское святилище. Буквы кое-где стерлись и смысл только угадывался. Но выходило, что на побережье Великого моря, за чертой Гранулиса было древнее поселение, и святилище было тщательно укрыто от людских глаз, когда эльфы покинули эти места. Мариэль без труда запомнила описание, хоть оно было завуалировано: «К югу от людского города. У мраморной колонны отыщешь вход».
  Когда Улина расплатилась с золотоискателями и забрала купленные книги в свою комнату, Мариэль рассказала о находке.
– Пожалуй, стоило выкупить тот свиток, чтобы святилище раньше нас не нашли другие. Мы же хотим отыскать святилище? – Обратилась к эльфийке Улина.
Мариэль кивнула.
– Знаешь, чтобы не усложнять твое положение, ты войдешь в город как моя служанка, только не смотри лишний раз в глаза людей и не заговаривай с ними без надобности. Так, глядишь, никто тебя и не запомнит.

Странный пекарь.

  Золотоискатели рано утром съехали из таверны и через час уже предлагали свои находки на городском базаре. А рядом с ними продавал выпечку рослый, немного округлый  пекарь. И уж слишком верно ароматно пахли его горячие булочки, только не давали они покоя окружающим продавцам.
– Не выберешь ли чего из нашего товара в обмен на твою выпечку, – предложил молодой грузный золотоискатель пекарю.
  Тот удивленно кивнул и подошел к прилавку. Среди различных находок, скрывавшихся в земле, пекаря заинтересовала одна рукопись. Вроде написанная на совершенно непонятном языке и неразборчивым почерком, но каким-то чудесным образом он понимал тут каждое слово.
– Вот это я возьму за 10 булок.
  Золотоискатели были рады отдать непонятный свиток.
  А пекарь, как только закончил торговлю, вернулся в дом к хозяину, нанявшему его в подмогу себе. Улучив удобное время, он раскрыл рукопись и внимательно ее изучил. Не понятный язык, но он понимал каждое слово. И догадывался о тех пропущенных словах, которые не поберегло время. Чтобы раскрыть загадку, пекарю ничего не оставалось, как в ближайший свободный день отправится к югу от города в место, указанное в рукописи.

Мраморная колонна.

  Море в этот день тихо набегало на берег. Травы наполняли воздух пряным ароматом. Было так сказочно хорошо, что Мариэль запела, сама не замечая как:

«Где тот сказочный, лунный берег,
И иду я вдоль края воды,
И цветет там всегда нежный вереск,
И алмазные скалы вдали.

Где тот сказочный тихий берег,
Где лазорева неба гладь?
Я найду его, знаю, верю,
Хоть всю жизнь свою буду искать.

Где звенят хрустальные струи,
Где опаловый отблеск вод?
И встречаю там тех, кто любит,
Чтоб идти с ними дальше вперёд.

Где страна самоцветов, света?
Где прекрасное пенье птиц?
Может, прячется в мире где-то
Дальше сфер и превыше границ.

И во сне тонком, чутком, нежном,
Постучит в моё сердце рукой…
Лишь останется жить надежда,
Что над миром есть мир другой».

  Мариэль закончила петь и остановилась. Перед ней стоял человек, замерший, чтоб не спугнуть прекрасное пение. Она немного смутилась и ускорила шаг. Но вскоре повернула обратно: незнакомец стоял перед колонной, описанной в свитке.
Это была колонна из белого с розовыми прожилками мрамора, ее основание упиралось в каменную плиту, а на капители были выгравированы птицы.

Секрет портала.

  Мариэль и Улина обошли колонну со всех сторон, не обращая внимание на человека, присевшего неподалеку и пристально рассматрившего древний памятник.
Подумав, Мариэль произнесла заклинание раскрытия сокровенного, но ничего не произошло. Присев у колонны, она мысленно обратилась к магиссе из Города за советом, но неожиданно ее мысли прервал человек, обратившийся к ней:
– Я слышал Ваше пение, простите, что нечаянно, но оно мне что-то очень напомнило, и теперь я пытаюсь вспомнить, что именно.
– И с каких это пор мужчины стали говорить не представившись? – Бойко запротестовала Улина.
– О, прошу прощения, пекарь Ластун к вашим услугам, – мужчина встал и чинно поклонился.
– Книжница Улина, – так же церемонно раскланялась девушка. Потом кивнула на Мариэль:
– А это моя талантливая служанка Эля.
Мариэль поклонилась, не поднимая глаз.
  Но в эту минуту, словно откровение, ее осенила мысль или слова, родившиеся в голове: «Призови Гиона».
  Сама не зная зачем, Мариэль стала произносить заклинание призыва, и увидела, что вокруг колонны появляется радужное свечение.
  И, неожиданно рядом с колонной появился Гион. Мариэль была удивлена настолько, что потеряла дар речи. Однако Гион, улыбнувшись ей одними глазами, подошел к пекарю, взял его за руку и затянул с собой в свечение. Повинуясь внутреннему чувству, вслед за ними прошла и Мариэль. И в самом последнем отблеске в портал прыгнула и Улина.

Встреча старых друзей.

  При переносе в Запределье Мариэль ощутила прилив магической силы внутри себя: обострились все чувства, и она, как никогда раньше, почувствовала легкость и невесомость собственного тела. Казалось, разбегись, и полетишь. Она раскрыла глаза и увидела Улину, лицо которой отражало те же ощущения. Чуть поодаль стоял Гион и держал в руках… нет, не человека-пекаря, а ее мужа, мага и учителя Элдорона. Друзья смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Да и не нужны слова там, где чувства открыты и отображены во взгляде.
  Придя себя, все громко и весело обменялись приветствиями и рукопожатиями. Гион предложил дойти до ближайшей таверны и отметить их встречу. Пытаясь помочь друг другу, друзья обнаружили древний, забытый всеми портал. Теперь в любое время могли переходить в Запределье и появляться в Допределье все хранители этой тайны. Было что отметить и о чем рассказать. Гион познакомил друзей с Леоной, показал устройство Запределья и предложил обосноваться на постоялом дворе в ожидании Верховного мага.  И, пока маг находился в Допредельном мире, у них было время насладиться лазурным морем, опаловыми скалами и сказочным, состоящим из множества оттенков закате. Мариэль ловила себя на том, что видела именно этот пейзаж во сне, про который потом сложила песню.

Совет у Великого мага.

  Наутро всех обитателей Запределья собрали на совет. Для этого выбрали зеленый склон горы, пологий и заросший мелкими пестрыми цветами. Каждый говорящий не надрывал голос, но слышно было превосходно как рядом, так и на самом отдаленном уголке склона. Рассказ о нахождении портала обрадовал всех: теперь, если так решит совет, все обитатели Запределья могли лично участвовать в судьбе Допредельного мира, могли помочь своим родным и друзьям, и в случае опасности спрятать их в Запределье. Если силы зла наполняли мраком Допределье, теперь им могли противостать, не опасаясь потерь, храбрые воины Запределья.
  Решено было, как можно незаметнее перевести в Запределье детей и стариков, и после этого начать повсеместное наступление на силы зла.
  Элдорон и Гион научились проецировать мраморную колонну в любой точке Допределья и открывать портал. В вечер того же дня сотни обитателей Запределья стали появляться в городах и селениях Допредельного мира, то тут, то там. Поползли слухи о исчезновении соседей и друзей, но никто ничего не мог сказать определенного.
  Гион остался в Запределье, чтобы открывать портал тем, кто собрался вывести друзей из Допределья. Элдорон ходил по городам допредельного мира, рассказывая о Запределье и предлагая желающим перенестись туда. Мариэль и Улина стерегли колонну, у которой могли переноситься желающие туда и обратно. Верховный маг, насколько мог, охранял своими чарами всех четверых, делая их неуловимыми для сил зла.

                Часть третья. Наступление.


Что произошло дальше – об этом сведения сохранились у всех переселенцев Запределья. Однако описания разнятся, и только изучение разных источников дает наглядную картину.

Легенды.

Предание поморов.
  В столице людей-поморов сохранилась память о доблестной хранительнице священной колонны Улины. Предание доносит рассказы о ее проповеди всеобщего обращения и перехода в мир Запределья. Очень скоро слухи о ней разнеслись по всем селениям людей и дошли до Швидулиса, откуда был послан гонец с приглашением для Улины. Но через несколько недель проповеди Улину стали разыскивать прислужники темных магов, и она вынуждена была навсегда переселиться в Запределье. Однако, ее послания появлялись и дальше среди людей, и маги не могли этому никак воспрепятствовать. 

Легенда о Мариэль.

  Про Мариэль сложили баллады эльфы-переселенцы. Они повествуют, как отважная эльфийка вывела соплеменников в Запределье и исчезла в портале, оставив друзей горевать о ее судьбе.

Дренейские анналы.
 
  У дренеев сохранились свитки о мудром Гионе-отшельнике, который открыл путь в волшебный мир и при помощи магии вывел туда весь свой род. Однако о дальнейшей судьбе Гиона анналы умалчивают.

Воргенские сказания.

  И, наконец, воргены сохранили память о мужественном учителе Элдороне, который прилетел издалека на волшебном ковре и вывел всех в Запределье.

Начало захвата.

  Друзья вчетвером собрались в таверне у подножья горы Грез в новой провинции Запределья. С каждым днем число переселенцев возрастало, и всем отводились бесчисленные луга на склонах гор.
– Что ж, сегодня пришли последние из воргенов, осталось лишь перевести людей, – заключил Элдорон рассказ о проделанной работе. – Улине больше нельзя появляться там…
– Вам тоже опасно, – возразила Улина. – Ладно, я останусь, чтобы помочь обустроиться прибывшим, но, если что, зовите.
Друзья закончили пить травяной сбор  и поднялись с мест. Гион открыл портал, и туда шагнули Мариэль и Элдорон. Вслед за ними в Допределье вступил сам Гион.
В этот же момент Верховный маг, сидевший в Городе на скамье у Святилища, ощутил боль в сердце, и, прежде, чем потерял сознание, мысленно призвал Элдорона и Гиона.
– Ты ничего не почувствовал, – спросил Гион, выходя через портал к колонне.
– Да, я тоже ощутил призыв. Летим? – Произнес Элдорон и осекся. Вокруг колонны собрались охранники. Не заметная прежде, она стала видна, как только Верховный маг перестал защищать ее покрывающими чарами. Охранники были заняты осмотром странной колонны, и когда оттуда появились трое неизвестных в серебристых плащах и с капюшонами на головах, потеряли дар слова. Они стояли завороженные несколько секунд, и Мариэль, вышедшая раньше других через портал, призвала Гунар и успела затянуть туда друзей прежде, чем стражники пришли в себя.  Когда спохватились охранники, ковер уже поднялся высоко над морем. Однако, они доложили о «странных пришельцах» начальству и получили указ вырыть колонну и перенести ее в Гранулис. Место, где находилась колонна, обнесли забором и поставили стражу.

Прощание с Верховным магом.

  Когда друзья опустились у стен Города, уже стало темно. Солнце никто не видел много месяцев, и полумрак дня сменялся темнотой ночи. В ночном небе не было ни луны, ни звезд, поэтому когда Элдорон, Гион и Мариэль спустились с Гунара, то беззвучно прошли вдоль крепостной стены и остались незамеченными.  Свернув в калитку в стене, они дошли до святилища и увидели лежащего на скамейке мага. Два молодых служителя святилища принесли ему подушку и воды, но он так и не приходил в себя. У входа толклись прохожие и зеваки: весть о том, что при смерти маг, ко мнению которого прислушивались даже властители Допределья, облетела Город. Мариэль, подойдя к скамье, достала пузырек с зельем, когда-то подаренный самим Верховным магом, и, не  задумываясь, вылила все содержимое на голову старца. И, тотчас, маг открыл глаза и поднялся на локоть:
– А вот и Мирана-целительница пришла выручать меня. – Потом маг обратился к Элдорону и Гиону: – Друзья, прежде, чем я навсегда отойду в Запределье, мне нужно сказать вам кое-что важное. – Маг глубоко вздохнул. – Я, сколько мог, удерживал зло от распространения, теперь вам предстоит сражаться самим. И никто не придет на помощь из Запределья, портал уничтожен, и вы остаетесь здесь одни. Но страшнее то, что злобные маги попытаются сломить ваш дух. Вы оба сражались с забвением, но есть у них и другие чары. Никогда не сдавайтесь, даже если кажется, что все уже потеряно. – С этими словами маг стал развоплощаться и перешел в мир духов, оставив на скамье бренное тело.
Весть о смерти хранителя святилища и старейшего мага облетела весь город и окрестности. Кто постарей, задергивал шторы, кто помоложе, ожидал широких поминок. И вот, на поминальной трапезе в честь мага над толпой собравшихся распространилось облако желтого тумана.
– Что за дым? – Спрашивали дети у взрослых, но никто не знал ответа наверняка.

Дурман злобы.

  Город окутал всепроникающий туман, наполняющий голову дурманом неприязни и недоверия. Молодежь затеивала драки прямо на поминках, среди толпы. И бились с остервенением, как заклятые враги. Среди всех Элдорон, сколько мог, противился чарам, и наблюдал сторонним взглядом, как лучшие друзья превращались во врагов, как злобились друг на друга супруги и дети бросали матерей.
Гион так же не принял в себя дурман. Он сидел за поминальным столом и читал отгонное заклинание, не допускающее злобу внутрь. Но Мариэль, не ожидавшая такого быстрого нападения, не приготовила никакой оградительной магии и тотчас глотнула желтого дурмана. В ее мыслях начался переполох: идеи добра схлынули, и наползло странное ощущение, что она тут чужая и никому не нужная. В смятении она встала с места и отошла от стола. Не замеченная ни кем, она ушла с площади, вдыхая и дальше желтый смрад. Друзья, муж, врачевание и даже песни стали для нее чужими. Ноги несли подальше от всех, но в душе кипела неприязнь сразу всеми, словно каждый был виноват, что не светило солнце, не пели птицы, да и пение в ее голове превращалось в раздражающее визжание, хрип и стон.
Когда Элдорон и Гион заметили, что Мариэль нет на поминках, ее уже и след простыл.

Новые правила.

  Неожиданно для всех повсеместно установились новые порядки: теперь жители были прикреплены к своему городу и не могли никуда переезжать. На рынках исчезли торговцы, а товары можно было приобретать только в управе города по строгому учету. Сами эти продукты сильно изменились: вместо привычных фруктов, молочных и мясных товаров выдавали сушеный суррогат, который становился съедобным после долгой варки. Желтый туман заполонял все новые города. И жители переставали ощущать вкус и запах, так что подмена прошла почти незамеченной. Ели, по положенному, три раза на дню, но испытать удовольствие от приема пищи никто не хотел и не мог.
Во избежание многочисленных стычек между озлобленными горожанами, на всех улицах стояли охранники, нанятые из числа самых грузных орков. И, само собой, начальствовали над ними так же орки. Так незаметно, у всех жителей Допределья в правительственных органах засели орки.
Чтобы угомонить и занять озлобленных допредельцев, в каждом городе устраивались орочьи бои, массовые схватки между заслуженными орками. Все новости города, выступление градоправителя, продажа хмельного зелья – все это проходило перед боями и являлось единственным развлечением для горожан.

Поиски Мариэли.

  Элдорон и Гион тотчас отправились на поиски, но Мариэль нигде не было. Уставшие от блужданий они заглянули к магиссе. Старушка наложила чары на свой дом, так что туман туда не проник. Посидев у старицы, друзья решили на время задержаться у нее, и вовремя. В тот же день прошел орочий караул по городу, и все, кто вел себя не достаточно злобно, не задирался и не пил хмельное зелье, были отведены в караульню к допросу. Пересидев облаву, Элдорон преобразился в хмельного гнома, а Гиона переиначил в придурковатого человека. В таком облике они не вызывали подозрений и отправились искать вновь.
  Прошла неделя и другая, и вот, на гранитной мостовой когда-то столицы воргенов, а после их исхода, прибежища орков, в Гаврунисе они увидели растрепанную Мариэль. Но она смотрела мимо них, и, не узнавая, продолжала сидя зазывать жителей на бои. Подошел огроменный орк и повел ее за собой. Вслед за ними поспешили новоиспеченные гном и человек.

Орочьи бои.

  Подсев поближе к ряду, где среди орков сидела Мариэль, друзья наблюдали за ней. Казалось, бой забавил ее, но Элдорон чувствовал ее не перестающее раздражение. Орки много пили, сначала орочьей бормотухи, потом и все, что подносили гостям. К середине боев, Мариэль сидела в ряду одна, а ее соседи повскакивали с мест и протиснулись поближе к сцене. Они истошно галдели, подначивая бойцов. Элдорон снял заклинание преображения и подошел к супруге.
– Здравствуй, милая.
Мариэль узнала мужа, но не выразила ни радости, ни удивления.
– Доверься мне, ты же умница, – с этими словами Элдорон произнес над ней и собой то же заклинание, и они превратились в двух ожиревших орков.
– А теперь идем, и не говори ни слова. Вон, прихватим того хмельного парня и в путь.
  Мариэль не очень понимала, что происходит, но ей, кажется, было почти все равно.
Пройдя городскую стражу Гавруниса, Гион призвал Гунар, и они поднялись над городом, обретая свой изначальный образ. Спрашивать и вызвать Мариэль на разговор не представлялось возможным. Друзья переглянулись и вместе начали усердно читать заклинание снятия чар. Мариэль сидела, как и прежде, растрепанная и равнодушная. Гунар поднимался все выше, и как только выплыл из желтого тумана, чары рассеялись.
– Вы ли это? – Воскликнула Мариэль в изумлении, – отчаянье сковало мое сердце, но вот я вновь с вами, та же, Мирана – Мариэль. Спасибо, что отыскали меня.

Глоток свежего воздуха.

  Над толщей мрака, заволакивающего Допределье, чуть ниже горных вершин, открывалось все такое же яркое солнце и бесконечный горизонт.
Там воздух целил от сомнений и злобы, и жизнь казалась бесконечно прекрасной и простой.
– Как нам справиться с этим туманом? – Спросила Мариэль.
– Постараемся выжить в нем, – ответил Гион. Он вдруг вспомнил ту песню, которую сочинила Мариэль после сна, в котором он показал ей Запределье.
« Где тот сказочный, лунный берег…», – запел он, и Мариэль заплакала.
– Как могла я забыть обо всем нашем, о Верховном маге, магиссе, о Запределье и всем, что мы пережили. – Она достала платок и долго вытирала  заплаканное лицо, а затем, подумав, сказала:
– Мы можем пустить свой воздух, целящий и напоминающий все самое дорогое в жизни, и таким образом победим зло добром.
Гион и Элдорон переглянулись, кивнули, и, соединив свои жезлы, начали произносить заклинание… Однако, безуспешно.

Сила трех.

  Гунар опустился на вершину Горы. Там не было деревьев, и только мелкая, стелющаяся трава обнаруживала приход лета. Мариэль не могла надышаться этим чистым, медвяным воздухом, доносящим вкус моря и аромат луговых цветов. Внутри себя она видела и безобразие отчаяния и величие любви. Из этого чувства родились слова и песня:

«Бессменно, испокон веков,
Течет река любви людской,
Выведет из страны дураков.
И введет в свой священный покой.

Пусть течет любви нашей глоток,
И пусть каждый получит глоток».

  Пела она тихим задумчивым голосом, но постепенно звук усиливался, и сила ее слов исполнила сердца всех троих. Элдорон представил поток струящейся с гор воды и у него родились слова заклинания: он запел вместе с Мариэлью, а вслед за ними мелодию подхватил Гион. Мысли последнего кружили по цветущим лугам Запределья, и вдруг подул теплый душистый ветер, наполненный всеми запахами далекого запредельного мира: тут угадывался и аромат соцветий, какие высаживала и собирала Леона, и душистый травяной чай из таверны, и запах хлеба, выпеченного эльфами по старинным рецептам.
  Ветер дул все сильнее. Он срывал с земли желтый смрад и нес его в море. Словно песня троих волшебников открыла окно в задымленную комнату, и свежий ветер выгнал весь дым.

Чудесное преображение в Допредельном мире.

  Орки все еще галдели над побоищем, когда неожиданно странный медвяный ветер проник в зал борьбы. И вдруг, каждый вспомнил детство, маму, баюкающую перед сном. Гоблин, поднявший кулак, чтобы ударить верзилу напротив, вдруг опустил руку, повернулся и побрел со сцены. А человек, оставшийся один в поединке, вместо того, чтобы ликовать о своей победе, поднял обе руки и обратился к собравшимся:
– Друзья, что мы прожигаем здесь жизнь за хмельным зельем и кровавыми развлеченьями. Пойдемте в свои семьи, к матерям, женам и детям.
  И вместо привычных свистов и гиканий, все орки, гномы, люди и другие представители разрозненных царств Допределья, впервые поглядели в глаза друг другу и направились каждый восвояси.
  …Маги-чародеи, наведшие желтый туман, и спрятавшиеся от его разрушительной силы в пещерах гномов, ничего не подозревали о происходящем наверху. Когда они вышли, чтобы убедиться, что все их замыслы выполнены, то сами попали под чарующее действие запредельного ветра: он сдувал все амбиции, стремление к власти, к могуществу и роскоши, и открывал простые истины домашнего очага, теплу дружеского рукопожатия и незатменного величия маминой колыбельной. В каждом, и самом злостном и закостеневшем, теплилась, пусть в зачаточной форме, любовь хоть к чему-то в этом мире. И даже круглый сирота, изгой и нелюдь ощущал под действом ветра из Запределья себя частью целого, мира, вселенной.
  Так была выиграна без боя и кровопролития война между добром и злом, но портал в Запределье навсегда остался закрытым. И хоть не было больше эльфов и воргенов, хоть поредело число людей и гномов, переселившихся во время войны в Запределье, однако оставшиеся в допредельном мире жили намного счастливей и добрей.
  Элдорон, Гион и Мариэль так и поселились в горах, спускаясь на Гунаре в города только по великим праздникам. Их песня-заклинание присылала все новые, свежие струи запредельного воздуха и обновляла мир. И подумать о том, чтобы оставить его, такой дорогой, и нуждающийся в постоянной опеке, им не приходило в голову… Разве только иногда, когда ветер доносил чарующий запах галет и душистых лугов Запределья.