Булгакову посвящается

Дождь накрапывал на прекрасный город по-весеннему легко и ненавязчиво. Под ним благодарно дышали деревья и трава, а в лужах на булыжной мостовой отражались сизые и розовые предзакатные облака.
Михаил Афанасьевич лёгкой походкой, опираясь (больше для форсу) на трость, спускался по Андреевскому спуску к Подолу. Звенели колокола в соборах и церквях – звали к вечерней службе. На обочине тротуара сидел огромный чёрный кот с гипнотическим взглядом жёлтых глаз. Сидел так, будто делал этому неполноценному миру одолжение своим в нём присутствием.
– Бегемот, – с улыбкой прозвал красавца Михаил Афанасьевич.
Кот проводил его недовольным взглядом, – возможно, ему не понравилось его новое имя.
Возле любимой кофейни Михаила Афанасьевича стояла незнакомая девушка с корзиной фиалок. Вид у неё был «дуже шляхетный»: прямая, хорошо поставленная осанка, стройные ноги, небогатая, но чистая одежда, чёрная шляпка (так называемая «маленькая мама»).
– А зовут её Татьяной. Или Еленой, – загадал Михаил Афанасьевич.
– Позвольте букетик, – он поискал в кармане мелочь.
Девушка подняла глаза, протягивая цветы, и он поразился: её взгляд абсолютно повторял цветом фиалки. Этакие фиалковые глаза!
– Простите, как Вас зовут?
– Маргарита, – ответила девушка и потупилась. Она не знала, зачем назвала своё имя незнакомцу, ведь это было неприлично.
Михаил Афанасьевич приподнял в приветствии шляпу и пошёл дальше.
На трамвайной остановке было несколько человек: плотник средних лет, баба с огромной тяжёлой корзиной, полной последних прошлогодних яблок (видимо, она ехала на Житний рынок) и молодая мамаша с детской коляской.
Трамвай подошёл с характерным лязганием и скрипом. Михаил Афанасьевич уставился, как заворожённый, на металлические рельсы, поглощаемые острыми колёсами: «Не дай Бог, под них попасть…»
Он пропустил в трамвай женщину, поддержав её под локоть, помог поднять ей коляску. Торговка с корзиной грубо оттолкнула его и плотника и полезла в трамвай сама, чертыхаясь и проклиная всех на свете мужиков, трамваи, соседа с его противной собакой и ещё кого-то.
Внезапно Михаилу Афанасьевичу расхотелось ехать трамваем. У него с обеда оставалось немного денег, и он решил нанять пролётку. Жена Татьяна вряд ли бы одобрила его транжирство: все её золотые украшения были заложены в ломбард,  – несмотря на ежемесячную материальную помощь свёкра, ей никак не удавалось сводить концы с концами.
– Извозчик! – Михаил Афанасьевич отмахнулся от грустных мыслей. Дождик закончился. Воздух был восхитительно свеж. С каким удовольствием он проедется по вечернему нарядному Киеву в открытой повозке! К тому же у него побаливала спина. И он задобрит жену милым букетиком, купленным у Маргариты…