усы и часы

Усы и часы
Я маленькая  Вика, ну, не совсем уж премаленькая, ведь мне уже исполнилось восемь месяцев, но всё равно, так все считают –  маленькая. Хотя себя маленькой я уже не ощущаю. Я могу ползать, стоять, крутиться как юла (хотя, что это такое – я не знаю, но так все говорят). Вот только ходить я пока ещё не могу, но это дело поправимое: захожу, когда стукнет нужный час.
У меня есть мама и папа. Мама очень добрая, а папа требовательный, но тоже очень добрый. Шумливый только больно. Мама тихая и спокойная, а вот папа шумливый и всё время куда-то спешит. Но самое, что странное, так я больше люблю папу, чем маму. Уж не знаю почему. Маму я тоже люблю, но папу больше.
А ещё, когда мама и папа куда-то уходят, как они говорят по своим делам (хотя, что такое дела я не знаю, но видно что-то очень важное, раз уходят сразу и мама и папа), ко мне приходят по очереди две тёти и один дядя. Тёти,
как мне попытался втолковать папа (правда, у него ничего не получилось), это мои бабушки  а дядя – это мой дедушка. Бабушек я люблю обеих, потому что они добрые и весёлые, особенно баба Надя (но и баба Оля тоже ничего), а вот деда (как его называют деда Андрей) я немного побаиваюсь, хотя он очень добр и ласков ко мне. Дело все в том, что он очень пугающий на вид. У него большой нос, а под носом растут волосы. Ни у кого не растут, а у него вот растут. А ещё у него есть на руке такая штука, которая всё время издаёт звук: тик-так, тик-так. И опять же ни у мамы, ни у папы, ни у бабы Нади, ни у бабы Оли такой штуки нет, а у деда есть.
И мне почему-то кажется, что они очень вкусные эти тик-таки. Но опять же почему-то деда Андрей не даёт их засунут в рот и грозит при этом пальцем.
Когда меня целуют мама, папа и бабушки, мне очень приятно, а вот когда это делает деда Андрей, то волосы, что растут у него под носом и которые называют все усами, щекотят меня, а то и колются, что не очень приятно. Когда щекотят, то мне становится смешно, а вот когда колются, тогда мне это целование не нравится.
А ещё смешно, что когда дед говорит, то усы у него двигаются так вверх-вниз, вверх-вниз. Я всегда при этом улыбаюсь и даже смеюсь. А поэтому деда частенько просто так шевелит усами, от чего мне становится весело.
Когда мы играем с дедом, то я частенько дёргаю деда за усы. На ощупь они мягкие, но попадаются и колючие волосинки. Я думала, что эти усы можно снимать с лица, раз их нет ни у кого: ни у папы, ни у мамы, ни у Бабы Нади; ни у бабы Оли нет и попробовала схватиться двумя руками за дедины усы и дёрнуть их. Усы у деда остались на месте, а у меня в руках оказались два волоска, и было видно, что деду Андрею больно. Деда Андрей погрозил мне пальцем и что-то сказал (я не знаю, что конкретно он сказал, потому что слов ещё я не понимаю, но мне кажется, что, дескать, Вика, так не делай, мне больно). Я деда послушалась и теперь дёргаю за усы только одной рукой. Чувствую, что деду при этом даже приятно и нисколечко не больно.
Интересно, когда я вырасту, у меня будут такие усы или их не будет, как у папы, и у мамы, и у обеих бабушек.
А вообще, это очень интересное занятие сидеть на деде, когда он лежит на мамином с папой диване, и дёргать его за усы, при этом с аппетитом посматривать на блестящие часы (так дед называет то, что говорит тик-так, тик-так) и представлять какими они на вкус.
Но деда не даёт мне даже лизнуть их. Когда я это пытаюсь сделать, он грозно трясёт пальцем и что-то говорит (наверное, что эта штука невкусная). А сам дед периодически посматривает на эти тик-так и что-то там где-то (я пока не знаю что) соображает.
Вот такой у меня смешной дед. С усами и тик-таками. И когда он приходит к нам, я первым делом хватаю его за усы, чтобы проверить, что это такое и нельзя ли их оторвать и попробовать на вкус, а потом стараюсь лизнуть тик-так, чего мне делать не дают. Но я всё-таки надеюсь, что у деда усы я отдеру (ни у кого нет, значит и у деда не должно быть), а тик-так лизну. Во благодать-то будет!       26.08.2013 8:17  А. Смолюк.