Чивилизация

Июль стоял томный и жаркий,  и только вечерами приходила спасительная прохлада. Каникулы проходили незаметно, в сельских нудных, но неизбежных делах: сенокос, поливы, таскание воды. Пруд в тот год весной упустили,  и он лежал зловонным болотом, через которое пробивались немногие тропинки к речке. Рыбаки, с разочарованными  ожиданиями ловили ниже по реке. А на реке  в поселке, напротив ресторана, только купались в неглубоких омутах, и то чаще ночью, по пьянке. Пруд «упускали» где-то каждые 20 лет и сколько рыбы гибло при этом. Пруду было 150 лет, с еще Баташевских времен, запружали для костыльного завода, а потом, при советах, рыболовецкая колхозная артель ловила в нем рыбу на продажу. Карпа еще так массово не разводили, а была в основном «сорная рыба» - окунь, плотва, да щука, но  и леща, надо сказать, выволакивали сетями немало. Когда было много травы,  лещ подходил ближе к берегу и «чмокал», как поросенок в корыте. Забрасывали сети на закате,  часа на два, а потом из сетей выбирали леща, ровного, чуть поболе  килограмма, коптили в райповской коптильне, а затем отправляли в область, ну, и, конечно, по начальству расходилось. В магазинах ничего не было, так вот с этими лещами в институты поступали…
Сашка на каникулах прямо, скажем, заскучал. И вот выдалось, наконец, время навестить своего приятеля Костю в соседней деревне. Очень уж тот обещал занимательные приключения!  И вот приехал! Дома у Кости  днем тоже были дела до самой темноты: скотина, сено, дрова – чего только нет в деревенской жизни. А когда стемнело – начали искать приключений. Первым делом надо было найти девчонок и если повезет (по обещанной программе) попасть на посиделки, занятие для городского жителя странное – весь вечер точить лясы, лузгать семечки, слушать патефон, а потом, без света лежать спиной к понравившейся девушке всю ночь. Но Костина сестра Татьяна сказала, что вряд ли посиделки будут, не зима, на улице до рассвета все гуляют. Девчонок оказалось мало, не в городе, где они стайками везде ходят, но двух все же нашли. Познакомились. Для сближения решили выпить. Сашка пожалел, что с вечера не сообразили взять вина, что пришлось искать самогон. Подошли к избушке, почти на курьих ножках, и Костя постучал в маленькое оконце, вернее дверку в стене. Дверца распахнулась, и показалось лицо сто процентной бабы яги. Пересчитав протянутую мелочь, баба яга  протянула в оконце бутылку самогона, горлышко которой  было заткнуто кукурузной кочерыжкой,  и захлопнула дверцу-оконце. Самогон был красноватый, мутный. Из свеклы, заключили девчонки. Сашке приходилось пробовать хорошее вино, но такое он видел впервые, и к горлу стали заранее подкатывать спазмы.
Девчонки сбегали домой и подсуетились с закуской, принесли зеленый лук, хлеб и несколько яиц, еще теплых, видимо из гнезда.
Выпивать надумали в разрушенной церкви, около барского дома, где располагалась школа. В церкви было прохладно, у нее было крыши, зияло небо с месяцем и звездами как в телескопе. Встали ближе к стене, чтобы не задело кирпичами, время от времени падающих с верху.
Надо было выпить для смелости, опыт общения с противоположным полом был небольшой. Девчонки выпили дружно из зеленых эмалированных кружек. Запили сырым яйцом. Костя тоже привычно опрокинул свои полкружки, а Сашка все же был вынужден выбежать наружу,  освободиться от противной сивушной жидкости. Но все равно немного попало внутрь, стало тепло, и девчонки стали хорошими знакомыми, красивыми до неотразимости.
Затем пошли «провожать» девчонок, каждый свою.
Но планы изменились. Деревенские собрались на «разборку» в соседнюю деревню, Косте, как одной из действующих боевых сил отказаться было нельзя, а мне просто было неудобно отказаться. Долго шли ночным полем, какими-то балками и оврагами продирались по кустам, по росе картофельного поля. Наконец зашли в деревенский клуб – обычный старый посеревший дом с тусклой лампочкой у входа на крыльцо, заплеванному семечками. Среди «наших»  особой агрессивностью выделялся маленький и вертлявый.
- Зачем ребенка-то взяли, спросил я Костю?
- Да он не ребенок, «старичок», курил много с малолетства, вот мало и вырос.
Оказывается,  это по его наводке мы пришли мстить парням из соседней деревни. Дурь эта мне была малопонятной, почему в одних случаях можно было ходить к девчатам в соседнюю деревню, а в других случаях – должно жестоко пресекаться.
Чужие парни,  увидев нас сразу «просекли» ситуацию и бросились наутек: кто в открытое от духоты в окно, а кто стал пробиваться через наши более организованные ряды. У многих «наших» на руках были замотаны солдатские ремни с медными бляхами, которые внутри еще были усилены наплавленным свинцом. У Кости ремень был «моряцкий», с ярко начищенной бляхой. Понятно, что  сюда не на блины пришли, но все равно было неожиданно, когда Костя огрел незнакомого парня ремнем, а бляха ремня сорвала кусок скальпа с его головы, на котором замерли капельки крови. Свора парней кинулась его добивать, он бросился на пролом, прямо на меня, и я, от ужаса, что сейчас с ним сделают – пропустил его наружу. «Наши» на меня за такой афронт загалдели, но Костя их авторитетно пресек.
В клубе больше делать было нечего, там остались одни девчонки, которые просто визжали. Накал не спал, пошли ещё и в другую деревню. Мы деваться было некуда, пошел с ними и я. Там все повторилось, а потом пошли в свою деревню, горячо обсуждая подробности побоища.
Девчонки нас еще ждали,  и мы продолжили вечер. Я был возбужден, неопытен в свои шестнадцать лет, нес какую-то чепуху, что-то про огни цивилизации, мерцающие вдали.
А она меня спросила: «А что такое чивилизация?»
А я уже устал, объяснять мне не хотелось, ответил ей: да так…»
Вдруг в ночной тиши послышался гулкий нарастающий топот.
- Стадо что ли гонят? – спросил я Валю?
- Какое тебе стадо!, - закричала она и потащила меня на крыльцо  в сени дома.
Я мало сопротивлялся, отнеся её действия к внушению мною безудержной страсти, успел повернуться на шум,  и в это время половинка кирпича ударила меня в спину, чуть не перебив позвоночник.
Стало понятно все. Толпа ребят из «покоренных» нами деревень пришла мстить. Дом они штурмовать не стали, пошли вдоль деревни искать других зазевавшихся, и,  наверное, в клуб – главному скоплению молодежи. Кое-где уже слышался мат и победные крики диких индейцев.
Тут неожиданно два раза «рявкнула» двустволка, послышались голоса Кости и его старшего брата, который с ружьем пришел выручать нас. Пронесло!
От приключений я изрядно устал, и на утро уехал домой. Позже, когда Костя приехал в город на учебу, он рассказал мне, что за побитых парней завели уголовные дела на ту и другую стороны, которые потом пришли к взаимному примирению, и поставили друг другу по ящику водки. Цивилизация…