Охотник

Горячее солнце вскарабкалось в зенит. То самое время, когда ни у кого нет тени: ни у бедняка, донашивающего последние лохмотья, ни у самого богатого визиря. Воздух плывёт над пустыней волнами, не способными поколебать ничего, кроме далёких миражей.
На берегу родника, в редком оазисе, сидит Алмаз, старый и умелый охотник из тех, кому не нужно поворачивать голову, чтобы узнать, что за птица порхнула в ветвях финиковой пальмы. На крохотном огоньке костра жарится мясо. Огонёк так мал, будто стыдится гореть в полную силу, угнетаемый могучим раскалённым дыханием пустыни.
Алмаз смотрит в океан барханов не отрывая взгляда. Уж сколько лет он смотрит в неменяющиеся глаза пустыни, а она отражается в его зрачках. Но сейчас он видит не только свою старую сыпучую подругу. Всадник подъезжает к оазису, но Алмаз и не пошевелится.
Незнакомец спешился, отогнал потянувшегося было к чистой воде верблюда и не спеша напился сам. Всё это время он, прищурившись, смотрел на Алмаза. Даже когда пил, на губах его играла усмешка человека, ведающего последнюю сплетню.
Напоив верблюда, незнакомец присел у костра, не спуская глаз с хозяина оазиса. Алмаз всё так же изучал пустыню.
- Да... сказал незнакомец, кашлянул и, будто сделал нечто, заслуживающее награды, снял с огня прут с насаженным куском мяса.
Алмаз не шелохнулся.
Человек откусил ломоть и кивнул на лук и стрелы, притороченные к седлу верблюда.
- Да... повторил он снова. Улыбка стала ещё шире, - Уж сколько лет охочусь за ним.
Он снова откусил мяса и показал вверх, туда, где за проржавевшей листвой пальмой плыло солнце.
- Это я его туда загнал, - человек скромно опустил глаза.
- Вот подстрелю, - мечтательно продолжил он, - И сразу станет в пустыне хорошо. Посажу на цепь, заставлю греть вполсилы. Вот тогда и заживём! И будут все ко мне ходить, упрашивать взглянуть одним глазком на такое чудо. А захочу, и вовсе будет светить только по моему приказу!
Алмаз наконец пошевелился. Он буквально на миг задержал взгляд на лице охотника за солнцем и снова невидяще уставился в бескрайние пески. Незнакомец будто бы смутился. Он снова повторил своё многозначительное "да", молча доел мясо и встал.
- Хоть я и загнал его так высоко, скоро оно снова опустится вниз. Вот тут-то я его собью. Ты пойми: не для себя стараюсь, для людей. Закат скоро. Я должен подстеречь его, когда оно будет низко. Тут без сноровки никак.
Охотник подождал и, так и не услышав ни слова, взобрался на верблюда. Ещё мгновение смотрел на Алмаза, затем на его лицо вернулась та же многозначительная ухмылка. Он поправил за спиной тул и поплыл в волнах раскалённого воздуха прочь.
Пустыня - это два моря. То, что сверху, колышется, меняет свою форму, создаёт для себя собственные корабли. То, что снизу, неподвижно. Величественные волны катятся, выжигая всё на своём пути, но в то же время остаются на своих местах, как и старый охотник Алмаз.
Но и он, ничего не выражающий страж оазиса, приходит в движение. В быстро темнеющем небе показалась луна. Теперь главное - не спугнуть её. Силки расставлены. Приманка - слитки чистейшего серебра - брошены на дно родника. Уж сегодня-то надменная злодейка точно попадётся в его сети. О нём, об Алмазе, люди станут слагать легенды, приходить посмотреть на чудо - луну, посаженную на цепь. И холодная ночь в пустыне превратится в тёплый день, если заставить лентяйку светить в полную силу.
На губах Алмаза появилась улыбка.