Предсказуемая музыка

               

Эта статья не предназначена для широкой аудитории (в ней употребляются узкоспециальные термины). Но, возможно, люди безо всякой музыкальной подготовки что-то для себя из нее извлекут. И сделают выводы.

В советские времена для того, чтобы реализоваться в музыкальном творчестве, требовался диплом композитора. Правильно ли это? Отчасти – да. Ниже я объясню свою позицию. Сейчас – другая крайность. Композитором считает себя каждый второй, если не первый… Теперь мы только и слышим: я пишу сама, я сам пишу, мы сами пишем. Причем говорят это как люди хотя бы со средним специальным образованием, так и вообще не знающие нот. Только ленивый еще себя не назвал композитором.

Движут людьми разные соображения – кто-то не хочет платить авторам (действительно, композиторам от бога), кто-то считает себя одаренным в этой области.

Все прекрасно понимают, что диплом – это не доказательство талантливости, Сальери был высокообразованным музыкантом, но его музыка не пережила свое время, оставшись в русле эпохи. Но настоящий дар композитора – это редчайшее явление. Дар исполнителя, литератора, критика встречается чаще. Мой отец – композитор, для меня с детства была задана очень высокая планка этого понятия.

В этой связи скажу немного о себе. Я защитила диплом как музыкальный критик. Печаталась в разных изданиях. Но в наше время для того, чтобы регулярно печататься и зарабатывать критическими статьями, надо вести тусовочный образ жизни, а это не каждому подходит по характеру. Поэтому критикой (музыкальной, литературной) я сейчас занимаюсь для собственного удовольствия, хотя заказы на статьи бывают.

В течение девяти лет я преподавала гармонию. Это наука об аккордах. О том, из чего состоит музыка, о ее «строительном материале». В полном объеме изучают этот предмет только музыковеды и композиторы, учащиеся других отделений – в облегченном виде. Для чего нужно будущему композитору нужно учиться – хотя бы частным образом, как члены сообщества «Могучая кучка»? За всю историю музыки разных эпох накопилось огромное количество музыкальных штампов – аккордовых, мелодических, ритмических. Для того чтобы мысль композитора не была предсказуема для профессионалов, он должен все это изучить. Иначе он не создаст свой музыкальный язык, а будет только повторять то, что создано задолго до него. То есть сделает вторичный, банальный музыкальный продукт. Когда следующий поворот мелодии или следующий аккорд можно предсказать – какими они будут.

Музыковеды делают стилизации – под венских классиков, под романтиков, под музыку двадцатого века. Они не называют это словом «творчество», употребляя термин «стилизация», воспринимая это как учебные упражнения. Воссоздают стили разных эпох, композиторов. Получается средненький Гайдн, средненький Скрябин, средненький Шостакович и т.п. Но эти учащиеся просто выполняют задания по учебной программе, они не претендуют на то, что они – композиторы, поэтому от них большего и не требуется.

Подражателей много. Чайковский один. А сколько «плохих чайковских»? Работающих в его манере, но гораздо хуже. Не сосчитать...

Хотя, разумеется, не все претендуют на то, что они – гении первой величины, их вполне устраивает определение «добротный автор второго ряда» с более или менее удачными произведениями.  А это очень приличный уровень, миллионы пишущих никогда и его не достигнут.

Теперь вернемся к песенному творчеству, потому что речь в данной статье, в основном, о нем. В советские времена от композиторов-песенников требовалось умение сочинять в академических жанрах, это обогащало их профессиональные навыки. Почему та или иная песня талантлива, воспринимается как откровение, хит? К примеру, поет Роза Рымбаева: «Как много лет во мне любовь спала…» Казалось бы, песня построена на одних штампах. Нисходящая секвенция со скрытымдвухголосием в куплете. Так что сообщает ей свежесть? Синкопированный ритм во второй фразе. Если ритм сделать ровным, получится безликая музыка. Всегда можно найти, за счет чего произведение вдруг заиграло яркими красками и зазвучало свежо. В припеве – дробление мотивов, применение нонаккорда на кульминации. Нужен детальный анализ произведения, которое стало популярным. И можно найти ответ на вопрос, почему это произошло. Так же, как в песне Меладзе «Сэра». Казалось бы, все очень просто. Что «выстреливает»? В припеве – после доминанты взят септаккорд четвертой ступени. Прозвучало это красочно и свежо. То же можно сказать о любой песне Константина Меладзе. Цыганский надрыв – это не мое, но я не могу не отдать должное автору, он действительно по-композиторски одарен. «Нежность» Пахмутовой тоже кажется очень простой, но стоило ей поднять звено секвенции (повторяющуюся мелодию) выше не на одну ноту, а на две – сразу зазвучало пронзительнее.

Вообще лучше, если так называемые штампы (часто встречающиеся гармонические обороты из нескольких аккордов) встречаются в куплете, в припеве нужна изюминка, неожиданность. Музыка Фадеева, Агутина иной раз только кажется простой, если не анализировать детали. Нравятся они или не нравятся – это уже вкусовщина, но дар у них есть.

Я западную эстраду предпочитаю нашей. В ней для меня есть прелесть новизны – музыкальный язык по сравнению с предыдущими эпохами изменился: гармонически, ритмически. Тогда как у нас по большому счету этого не произошло. И отечественная эстрада не стала чем-то оригинальным на фоне всего музыкального потока двадцатого столетия, когда композиторы как никогда увлеклись экспериментами. Конечно, аккордовая непредсказуемость может быть достигнута искусственно, со специальным нарушением традиционной логики голосоведения. Возникает ощущение некой красоты искусственного цветка, сконструированного ради игры в оригинальность. И те, кому дан великий дар быть оригинальными естественно, так, будто иначе нельзя, выделяются: «Битлз», «АББА», Элтон Джон, Адель, Пинк, из наших – Земфира.

Земфира, как кажется мне, не специально усложняет аккордику, ее песни звучат на одном дыхании – как монологи. В ее музыке волевая чеканная атмосфера эпохи барокко соединяется с романтической красотой гармонии. Синкопированный ритм – элемент нашей эпохи. И получается синтез. Следующий аккорд Земфиры лично я предсказать не могу.

Западная гармония по сравнению с нашей более плагальная – с опорой на субдоминантовую группу аккордов (септаккорды второй, четвертой, шестой ступеней). Их музыканты это очень любят. За счет таких сочетаний музыка звучит мягче, воздушнее. Если у венских классиков было принято после субдоминанты брать доминанту, а наоборот – воспрещалось, то блюзовая гармония иная – после доминанты следует субдоминанта. На этом построена песня Ifeelgood. Часто встречается дорийская субдоминанта в миноре (с шестой высокой ступенью). Припев знаменитой песни Элтона Джона Believe построен на фригийском обороте в басу (нисходящий тетрахорд – четыре ноты подряд вниз), так что же сообщает звучанию свежесть, не избитость, как логично было бы предположить? Доминанта с секстой, синкопированный ритм.

Если поставить цель сделать коммерческий хит, не претендуя на высокую художественность произведения, надо добиться следующего: песня должна врезаться в память. Как двадцать пятый кадр. Чтобы люди даже не думали, нравится им это или нет, просто не могли мысленно отвязаться от этого назойливого звучания в голове. И здесь у профессионалов есть свои хитрости – что повторить, на чем сделать акцент. Но в данном случае речь идет не об искусстве в чистом виде, а в какой-то мере о манипулировании сознанием населения.

А теперь зададим себе вопрос: так почему же сейчас все говорят о дефиците авторства, обилии прекрасных голосов и отсутствии для них достойного репертуара?

Когда авторов сколько угодно… Ведь понятие «автор» применяют к себе едва ли не все.

Домашнее бытовое музицирование насчитывает многовековую историю, и оно должно быть, явление это полезное, другое дело – на что претендуют эти люди. Если ни на что в глобальном смысле… на нет и суда нет.