29. Полуторный закон

                (Фрагмент романа "Крепостная герцогиня". 1711 год.)

     Принесла дева юная ведро и поддерживала графа анонимного, дабы тот с оного не навернулся! Наконец, встал больной, Малашкой поддерживаемый, намереваясь в постель вернуться. Но тут взгляд его в окно устремился. И узрел граф амазонку прекрасную, на не менее прекрасном коне воронОм арабском гарцующую. Отверз он уста свои, но ни единой мысли не высказал!
    Усмехнулась Малашка:
    - Видать, попал барин под чары сестры моей Глафиры прекрасной.
    - Ошибаешься, любезная! – ответствовал больной, в постель возвращаясь. - Не может фея сия сестрой твоей являться, ибо явно из общества светского.
    Глянула служанка юная в окно и молвила:
    - Не привыкла я ошибаться, ибо глаголю токмо то, в чём уверена! Глашка и есть! Мужики токмо на нея так пялятся!
    «Ревнует уродка ко красавице!» – помыслил Уолтер и молвил:
    - Похоже, недолюбливаешь ты ея!
    - Не без сего! Однако вовсе не по причине наличия красоты у нея и отсутствия оной у меня, о чём глаголил батюшка мой: «Глаша и Малаша достойны кисти великих живописцев нидерландских. Первая – Рембрандта ван Рейна, вторая – Иеронима Босха!»
    - Да ты, прямо, мысли читаешь … аки ведьма!
    - Похожа я на даму сию сказочную (но не в смысле красы!). Однако лишь внешне, ибо ведает ведьма много, я же лишь те крохи, что от родителя моего перепали. Правда, песнь сей эрудитки лесной прямо про меня писана, особливо учитывая наряд мой непризентабельный!
    - И что за песнь?
    - Да так … расейская народная.
    - Спой, детка, не стыдись!
    - Не могу … без слёз…
    - Ну, так спой со слезами.
    Откашлялась девица неказистая и запела мелодично гласом нежным:
    - Я веду себя со всеми строго,
      И никто не женится на мне.
      Выхожу одна я на дорогу
      В старомодном ветхом шушуне …
    Засим, аки и было обещано, заплакала певица юная. Понял слушатель взволнованный, что сие существо вовсе не бесполо и бездушно, аки ранее казалось, а имеет трепетную душу и мечтает о простом бабьем счастье!
    (Аки опосля выяснилось, песнь сия расейская вовсе не народная, ибо суть ария Бабы Яги из оперы Римского-Сардинского «Доска», главный герой коей купец новгородский прозван так был за то, что натянул на доску струны и получил гусли звончатые. А дуэт главного героя и русалки привёл к созданию выражения популярного: «Доска и два соскА!»
    Кстати, автор, любящий о себе трепаться, читателей раздражая, обожает в сей опере арию иудейского гостя: «Не счесть алмазов биржи Рамат-Гана!», ибо в трёх километрах от биржи сей проживал!)
    Наконец, успокоилась Малашка и вернулась к теме прерванной:
    - А к сестре своей отношусь я согласно закону полуторному.
    - Много законов я ведаю – и природных, и юридических. Но подобный закон неведом мне!
    - Первый случай в жизни моей недолгой, когда хоть кто-либо в некомпетентности своей признался! Но в нашем случае оная простительна, ибо закон сей батюшка мой создал. И гласит он следующее: «Тех, кто тебя любит, люби в полтора раза более. Тех же, кто ненавидит, ненавидь в полтора раза менее!»
    (Впоследствии в двадцатом веке был создан иной полуторный закон. Сей «закон трёх вторых»  относился к электронным лампам. К существующим же во времена описываемые керосиновым лампам он (увы!) неприменим.)
    - Ты, Малашка, про недолгую жизнь глаголила. Вообще-то у дам возраст не спрашивают. И ты можешь не отвечать …
    - Но могу и ответить, ибо не столь  уж древний возраст мой, дабы скрывать оный. Вот уж скоро три часа, аки стукнуло мне тринадцать лет. Учитывая, что ныне столь же тринадцатое августа, а число сие безобидное несчастливым почитается, то выходит, притягиваю я неприятности,  … но лишь на главу свою!
                ***