Гребенские казаки

Из открытых источников.
Из архива(Грузия)

Свидетельство о публикации №216030502170
Настоящим свидетельствуем, что литературное произведение «Гребенские казаки Геноцид Терского казачества Гено» было обнародовано на сервере Проза.ру 05 марта 2016 года. При этом было указано, что его автором является Валентина Душина.
Адрес размещения произведения: http://proza.ru/2016/03/05/2170
Обнародование литературного произведения на сервере Проза.ру в соответствии со статьей 1268 ГК РФ было осуществлено на основании Договора, который заключили Душина Валентина Николаевна и ООО «Проза». Авторские права на произведение охраняются законом Российской Федерации.
Единый номер депонирования литературного произведения в реестре: 216030502170.

Генеральный директор
ООО «Проза»

Д. В. Кравчук
Свидетельство о публикации действует в электронной форме, распечатывать его не требуется

Приложение: текст произведения в первоначальной редакции
Гребенские казаки Геноцид Терского казачества Гено

» Гребенские казаки » Геноцид Терского казачества » Геноцид казачества начала 20 века

1933 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
Это письмо из станицы К. Кубанского войска сообщил В.Ф. (Франция).
"В казачьих краях всё тревожнее. Население голодает. Русские пришельцы (переселенцы из России - прим. редактора) покидают наши края. Почти все железнодорожные станции переполнены обратными переселенцами. Снова ездят на крышах вагонов.
По железной дороге от Кавказской на юго-восток (на Кубани и на Тереке) ходят бронепоезда, так как партизаны рискуют нападать на железнодорожные станции, разбивают продовольственные склады, бьют коммунистов. Под Армавиром был недавно обстрелян поезд, в котором ехало коммунистическое начальство. Недалеко от Кавказской часто разбирают рельсы (особенно в сторону Тихорецкой). Один раз даже разобрали небольшой мост.
На Кубани после выселения трёх станиц население ещё более озлобилось против оккупантской власти. Очень часто происшествия со стрельбой. На днях под Усть-Лабинской был убит ревизор, приехавший из Краснодара и ехавший на лошадях.
Самочувствие сов. власти очень неспокойное, у казаков же озлобленно-приподнятое. И на Кубани, и на Тереке казаки убеждены в скором конце теперешней власти, проявившей, особенно в последнее время, полную бесхозяйственность".
Обратите внимание, что казаки-современники характеризуют навязанный им режим, как оккупационный, держащийся на грубой военной силе (бронепоезда), с которым вступили в партизанскую войну.


1934 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
Адресат не указан, но видимо речь идёт об одной из станиц ТКВ, Сунженского или Владикавказского полков.
"С начала 1931 года и до настоящего времени я живу в Грузии. О причине сам можешь догадаться. Таких, как я, здесь чуть ли не полстаницы. Семья К. вся здесь, как много и других семейств.
О положении нашего хутора можешь догадаться сам. От него не осталось и потрохов - начиная от хаты Ш. и кончая хатой Г., сплошные пустые места. И. Ш. и его жена умерли в Ставропольской губернии. Кум Г. живёт со своим семейством на Урале. Мария умерла, Дуня умерла ещё в Тифлисе.
Твоё семейство живёт пока в станице, а А. - со мной в Грузии. Его хата отошла в станичный совет...
В общем, как видишь всё хорошо. Если хочешь, чтобы я описал тебе всё, пришли мне буквы на тарабарском наречии (тайные знаки - прим. редактора). Только пиши не прямо мне, а домой - мне перешлют. Хата моя на колёсах, сегодня тут, а завтра в другом месте."


1932 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
С северного Кавказа.
"Хотя и невозможно сосчитать, но по глазомеру приблизительно везут на север народа раза в полтора больше прошлогоднего. В прошлом году везли под тем предлогом, что кулака, теперь же больше всего за несдачу хлеба, а также за неплатёж налогов, ещё везут родственников восставших. Если в станице или хуторе есть восставшие, то забирают всю родню, и кумовьёв, и сватов. Десятого к стенке, а остальных везут.
До холодов держали в страхе и заставляли пахать, сеять и убирать, а когда выпал снег, стали народ увозить. Заложников выпустили по домам, но им сказали, что если что-нибудь случится с теми, за кого их держали под залогом, то они ответят своею жизнью. Так рассказывают те, которые сами добровольно уезжали, побросав свои хаты и пожитки. Говорят, что стало опасно существовать в своём хозяйстве. колхозы тоже ни от каких неприятностей не защищают. таких, которые уезжают, мало, хотя к Ростову едут меньше - больше, надо полагать, пробираются на Грозный и Петровск.
С севера же через Ростов и Тихорецкую едет много народа под валом рабочих. Есть, которые по командировкам, но есть и самотёком, но такие, что возле них лишнего слова нельзя сказать, - все у них контрреволюция. Народ это такой, который едет будто против контрреволюции, но казаки считают, что истинная цель - захватить кубанские и ставропольские земли, выгоняя и уничтожая старых жителей, а сами сажаясь на их место. так как у них если не партийный билет в кармане, то сотрудницкая карточка, и от власти им полная поддержка, но старые жители ничего против них не могут. Народ считает так, что это будущие помещики едут, а советская власть не разбирая дела, помогает им истреблять и выгонять тех, кто честно на земле трудился..."

Именно в этом году моя бабушку Марию Михайловну Тарасенко из ст. Старовеличковской, мать упросила погрузить на товарный поезд. Приехав в Грозный она, опухшая от голода едва прошла несколько сот метров от вокзала до казачьего майдана в бывшей ст. Грозненской, где жила её родная тётя - жена красного командира. С порога она увидела богато накрытый стол, несколько комиссарских семей что-то праздновали, не обращая внимания на сотни умирающих вокруг людей. Тётка выходила её и через два года вышла замуж за кубанского казака Михаила Матвеевича с боем вышедшего из окруженного коммунистами хутора Надзорного. С 1933 года и до середины 90-х годов проживали в с. Правобережном (совхоз №4, напротив ст. Калиновской), где вырастили четверых сыновей.
Интересно, не потомки ли тех борцов с "контрреволюцией" принимали 13 мая с. г. в Новочеркасске главного коммуниста страны в казаки?

1932 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
С Терека.
"Дорогой Ф.И., письмо Ваше получили, за что очень Вам благодарны. Вашему сообщению и Вашим словам мы очень рады.
Вы обижаетесь, что мы не пишем, - нам теперь не до писем. Уже, можно сказать, подошёл конец, жить нечем, тем боле хлеба нет. На станциях люди часто ложатся под поезд, другие взбираются на высокую ветку (внизу ПРИМЕЧАНИЕ-дерево) - и оттуда вниз головой, а то просто бросаются с мостов. через голод мука страшная, а пуд хлеба стоит 130 руб., мяса же не увидишь, потому у кого даже есть курица, так её нечем кормить.
Половина станицы разорена совершенно, а люди многие сосланы на Урал, можно сказать, самые примерные хлеборобы. Подворья их растащены. К. бондарем на Урале, Д. тоже где-то, А. З. в Закаспии, а я удрал со своими в Н., где работаю на заводе. А в станице ни в коем случае жить нельзя, тут хоть кукурузы больше. Даже с Украины народ хлынул сыда.
Ты обижаешься, Ф. И., что тёща не отвечает тебе о своих. Она как получит оттуда письма, так скоре их уносит со двора, очень боится. Твою карточку тоже прислала мне, а то строго преследуют за это.
Народ весь худой, бледный - на кого ни глянь. Многие из наших покончили жизнь в Пятигорске. Под Машуком, напр., невинно погибли И. и С., П. и Ч., И. Ф. К., И. К., С. Н., В. М., В. и Е., М. Д., М. В., а в станице сейчас живут вдовы да самая шантрапа. Станицей правит сейчас Н., а тётка твоя - активная работница, получила красную повязку. Работаем, как моторы, без отдыха, а питаемся больше воздухом да водой. С тем и до свидания.
Затем передай привет всем станичникам. Желаю им много, много здоровья".

1929 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
С Терека.
"Ни мужики, ни казаки, ни служащие не хотят быть коммунистами, и наверное, к социализму их можно притянуть только верёвкой, если она выдержит и не оборвётся. Все ждут переворота... На днях даже казаки в станицах Зольской и Горячеводской начали почти восстание. Раскрыт был заговор, поарестовали человек 200, и конечно, с ними расправятся умело, а остальные, несмотря на зиму, захватили оружие и поуходили в горы.
В общем, у нас в данный момент, можно сказать мирной обстановки нет. Народ живёт как-то на нервах и в ожидании ещё худшего, а вся армия на военном положении. Мы и сами не знаем, что происходит в нашем Союзе. Среди казаков и мужиков только ходят слухи. Хотя у нас у допущена самокритика, но при этом говорит опасно - сочтут за контрреволюционеров, а потому все молчат".

1930 год. Письмо опубликовано в казачьей прессе за рубежом.
"Вы нас укоряете, что мы не пишем Вам писем, но как мы были бы рады с Вами переписываться, да невозможно. Вы, наверное, слышали, что нас выслали в 22-м году: станицы Ермоловскую, Романовскую, Самашкинскую и Михайловскую. Нас рассеяли по белому свету, кто куда смог, - к ингушам, чеченцам, осетинам, грузинам - так что сейчас мы, родные, не видимся друг с другом. я и К. были взяты от мамы и увезены в соседние станицы, а мама и тётя - в Ставропольскую губернию.
Вашу семью в 23-м году угнали и 10 декабря ночью за г. Грозным расстреляли всех шестерых, только С. убили прямо на улице. Утром весь Ваш двор растаскивали - дом взорвали, сараи, амбары и ворота отдали чеченцам. Сады начали рубить и корчевать, курорт жечь... Когда выселяли, тогда мы Вам писали, что многие умерли - это расстреляли.
Нашу станицу разделили на три категории. "Белые"- мужской пол был расстрелян, а женщины и дети рассеяны, где и как могли спасаться. Вторая категория - "красные"- были выселены, но не тронуты. И третья - "коммунисты". Включённым в первую категорию никому ничего не давали, "красным" давали на семью одну подводу, на которую можно было брать всё, что желали, а "коммунисты" имели право забрать всё движимое имущество.