Скоро зацветет вишня

Как же это, друзья?
Человек глядит на вишни в цвету,
А на поясе длинный меч!
(Кёрай)

Алеко резво стучит по клавиатуре. Будь в комнате потемней, наверное, было бы видно, как из-под ее пальцев вылетают разноцветные искорки. А если при этом внимательно наблюдать за ее лицом, можно почти телепатически уследить за всем ходом мысли. Вот она оперлась щекой на левую ладошку и нахмурилась, из-под кончиков пальцев правой руки брызнули голубые огоньки, - тщательно подбирает слова, оборачивает их в тонкие мысли; теперь выпрямилась, надула щеки и возмущенно смотрит перед собой, - оцарапалась обо что-то или о кого-то в сети; закусила губу, хмыкнула и порывисто, быстро печатает, клавиатура искрит апельсиновыми отблесками,  - азартно и колко сыплет фразами, словно фехтует и, подшучивая, покалывает соперника кончиком шпаги; откинулась на спинку кресла и расхохоталась, - ну, тут и без интерпретации понятно…
Вдруг поднимает на меня взгляд, словно очнувшись от полуденной дремоты. Мы смотрим друг на друга, потом я отворачиваюсь, а она опускает глаза, но даже спиной ощущаю: из-под ресниц – грусть.

 - Ты опять уходишь. Туда, - не спрашивает, знает. Молчу, прикрепляя к ремню чехол с сотовым телефоном. Журнальный стол завален таким множеством предметов, что мысль о поисках кажется почти издевательством. Вдруг слышу позади характерное позвякивание. Обернувшись через плечо, вижу, - Алеко крутит мои ключи от машины на пальце.
- Отдам, если получу ответ, - и с каких пор на лице моей младшей сестры стало появляться это требовательное холодное выражение?
- Я ненадолго, - черт, реплика как из сценария дешевого фильма.
- Но ты же говорила, что весной все закончится… Посмотри за окно, на календарь, - весна ведь…
Замираю, глядя в пыльную розетку. Весна. За окном и по календарю. Только не в сердце, не в восприятии, не в самоощущении. Внутри, на самом донышке сознания, - задыхается под плотным снегом беспомощный подснежник. Слабый, тонкий, одинокий…
- Лина? – встревоженно. Вздрагиваю.
- Пока не могу. Это не так просто… Отдай ключи.

Подхожу к сестренке, осторожно прикасаюсь к темным волосам. Она молчит еще какое-то время, потом обнимает меня двумя руками за талию, как маленькая, утыкается лицом в бок. Догадываюсь, что проверяет наличие кобуры на поясе и внезапно успокаивается, понимая, что ее нет. Втайне хвалю себя за догадливость, и тут же становится стыдно.
Ключи – беспризорные – возле ноутбука с погасшим дисплеем. Смотрю на этот дисплей, и вдруг меня начинает заполнять густая тоска. Алеко просидит в своем кресле всю ночь без сна. Вглядываясь в ряды мерцающих строчек, словно в созвездия смыслов, с надеждой обрести какие-то свои ответы, натолкнуться на истину, применимую в какой-то один хрупкий момент. Будет бродить по интернету, как по лабиринту, заглядывать в окна, заходить на страницы, щуриться, вызывать кого-то на поединки, с кем-то соглашаться, с кем-то спорить, от кого-то ее передернет, а кому-то она улыбнется, словно другу, положившему руку на плечо в миг сомнения. И, втискиваясь и вживаясь в многочисленные роли, примеряя пестрые маски, она то и дело будет смотреть на дверь. На нашу тяжелую темную дверь. И ждать. Встанет, на цыпочках прокрадется в кухню, не включая свет, нальет в свою любимую кружку абрикосовый сок, немного постоит у окна. Темный парк, лишь в одном месте освещенный старым фонарем, заглянет в нее, словно в книгу, покачает головой и промолчит…
Хорошо, что я уже давно умею плакать с сухими глазами. Внутри себя. Как сейчас.

- Что у тебя там интересного? – глухим голосом спрашиваю Алеко, кивая в сторону ноутбука. Она отлепляется от меня, привычно будит уснувший компьютер.
 - Знаешь, интересные люди встречаются. Читающие, думающие! В наше время это рееедкость, согласись…
Невольно улыбаюсь в ответ. Алеко увлеченно рассказывает про своих сетевых друзей, зачитывает чьи-то стихи, отрывки дневниковых записей, писем. Некоторые мысли цепляют меня за живое, бережно складываю их в копилку воспоминаний. Подумаю на досуге… если доведется…
Поймав мой взгляд, сестренка умолкает. Потирает руки, словно ей стало холодно, - но я узнаю этот жест, выдающий внутреннюю незащищенность. В другом месте с другими людьми он бы о многом мне сказал, но сейчас, спохватившись, выключаю внутренний анализатор. Мне пора.
Беру ключи. Поправляю  пиджак. Прищурившись, смотрю в окно. Солнце. Действительно, весна пришла…

Алеко долго не закрывает входную дверь, стоит, опершись плечом о косяк. Оборачиваюсь, на ходу выбирая из своего арсенала служебных улыбок самую успокаивающую.

- Не кисни, растение, - выкрикиваю, спустившись на этаж ниже, в лестничный пролет. В ответ слышу, как дверь тяжело захлопывается.
Можно было бы обойтись и без ключей, но лучше Алеко и об этом не догадываться. За мной уже приехали. Опускаюсь в салон, не глядя в лицо водителю.
- Сигарету? - спрашивает Дэн.
- Забыл? Не курю.
- Ну тогда вот, - не повернувшись, протягивает мне сверток. – Твой пистолет и деньги. Проверь… Особенно, пистолет. Вообще-то это вне должностных инструкций – передача табельного оружия…
- Дома нельзя, - тихо прерываю его, пристегивая ремень.
- Хм. Ладно. Монгол ждет в аэропорту. Поехали? – поворачивает ключ, не дожидаясь моего ответа.
Когда мы проезжаем мимо парка, я вдруг цепляюсь взглядом за ветку вишневого дерева. Надо же, думаю с восхищением, скоро зацветет…