Региональный этюд

  Где-то на окраине Саратова коротали свой вечер двое джентльменов. Вид они имели довольно потрёпанный – жизнь хорошенько помотала каждого из них. Они сидели около чадящего костра, сложенного из остатков уже давно никому не нужного забора, и всякого мусора, что валялся неподалёку от их импровизированной стоянки. Перед ними внизу под откосом пробегала железная дорога, по которой изредка и с шумом шли поезда. Осень ещё не вошла в свои права, но уже активно к этому готовилась, а потому джентльмены жались к огню. Ветер задувал в дыры на их видавших виды и давно не стираных одеждах. Рядом с костром кверху дном стоял ящик из-под овощей. На него была положена грязная картонка. А на ней покоилась полупустая бутылка дешёвой водки, хлеб, майонез, консервы, пять игральных костей. Джентльмены периодически прикладывались к бутылке, иногда делали себе нехитрые бутерброды, бросали кости, записывали результаты погрызенным карандашом на картонке, и вели неспешную беседу.

  -Всё-таки в покер надо играть при помощи карт, а не костей, - хрипло сказал один.
  -Не говорите мне про карты, Себастьян Христофорович! - ответил ему второй, - Я из-за этих карт коротаю вечер с вами на пронизывающем ветру, вкушая сие посредственное угощение, вместо того чтобы наслаждаться жизнью в своём имении, в окружении представителей интеллигенции, и мелкой буржуазии.
  -А чем это я, Эдуард Гаврилович, хуже интеллигенции и мелкой буржуазии? Что по-вашему? Я не смогу поддержать беседу на должном уровне? У меня, между прочим, историческое образование. И второе высшее, хоть и неоконченное, имеется.
  -Не смел усомниться в вас ни на секунду, Себастьян Христофорович. Сетую лишь на тяжёлые жизненные условия. А также на их причину – невоздержанность в области азартных игр. И да будет вечно чесаться в труднодоступных местах у многоуважаемого Искандера Игнатьевича – двоюродного брата моей ныне покойной жены, который в своё время пристрастил меня к техасскому холдему.
  -Так он ведь ныне тоже усоп!
  -Вот пусть там, куда он в итоге усоп, у него и чешется.
  -Ну, это уж вы перегибаете палку, Эдуард Гаврилович. С покойниками так нельзя.
  -Тише! Кто-то идёт.

  Джентльмены насторожились, привстали со своих мест. Упомянутые Эдуардом Гавриловичем тяжёлые жизненные условия приучили их к осторожности. Сам он сунул руку в карман, где у него пряталась свинчатка, а Себастьян Христофорович подобрал с земли свою клюку.

  Из темноты к костру вышел, как показалось, ещё один потрёпанный жизнью джентльмен. Но эта иллюзия развеялась, как только он открыл рот.

  -Как чего, братуханы? – поприветствовал он их, - меня Лёхой зовут. Пустите к огню?
  И не доживаясь ответа, он плюхнулся рядом со столом. Ночной гость потянул руку к стоявшей на нём водке, но Себастьян Христофорович такого поведения не вынес, и коротко взмахнул клюкой.
  -Ай! Ты чего, козлина!? – Лёха откатился от костра, прижимая ушибленную руку к груди.
  -Извольте объясниться, - с нажимом сказал Себастьян Христофорович, - По какому праву вы без приглашения вваливаетесь сюда, и ведёте себя столь дерзким образом? Вас не учили манерам? Так я могу взяться за обучение!
  -Чего-о!? – протянул Лёха, - Какое обучение? На кой мне оно сдалось? Я думал, вы нормальные пацаны! Думал, фишку рубите. Вон у вас кости на столе. Я подумал, что мы с толком побухаем, поиграем. А вы какую-то дичь мне втираете. Да я сам вас научу! Я, между прочим, и в турнирах участвовал. И поставить мне есть что…

  У Эдуарда Гавриловича заблестели глаза.
  -Позвольте, Себастьян Христоворович, я поговорю с эти джентльменом. Алексей… как вас по батюшке?
  -Илларионович.
  -Ну так вот, Алексей Илларионович. Поведайте нам поподробнее, в каких таких турнирах вы участвовали? И что у вас там есть поставить на кон?
  -Ха, - Лёха утёр морду рукавом, - так это легко. Только горло пересохло. Позволите?
  Но Себастьян Христофорович упёр клюку подавшемуся было к водке гостю в грудь.
  -Сначала информация. Про водку потом поговорим.
  -Ладно. Ладно! – Лёха сглотнул слюну, - Я с Бреста сам. По области у нас фраера какие-то устраивали соревнования. Я тогда побогаче жил. Потом водка взяла за горло, и всё сдулось. А когда-то денежки водились, я фартовый был. Все в Бресте знали Лёху-пять костей. Меня так звали, потому что у меня были особые кости из алмазной стали. Приметные. Все шулера мечтали их заполучить себе, но я был в фаворе у пары авторитетов, и достать были руки коротки.
  -Алмазная сталь? – недоверчиво усмехнулся Эдуард Гаврилович, - Это что ещё такое?
  -Ха! Про алмазную сталь не слышали? А я думал, вы знающие люди!
  Джентльмены нахмурились, и угрожающе придвинулись к ночному гостю.
  -Ну ладно! Ладно! – Лёха примирительно вскинул руки, - Алмазная сталь – это такой металл с добавлением алмазной пыли. В Бресте один ловкач замешивал, и лил поделочки. Финочки, ключики-часики, кости вот сделал. Фишка в том, что алмазная сталь прикипает к человеку. Как бы родная становится, понял? Ну, вот и эти кости ко мне прикипели. И выпадали всегда так, как мне нужно. Все Брестские, ясен пень, со мной отказывались играть. А вот приезжих лохов развести – раз плюнуть. Или на гастроли куда скатать ненадолго.
  -Так понимаю, - перебил Лёху Себастьян Христофорович, - что этих костей у вас больше нет.
  -Верно, верно. Авторитетики мои сдулись, как шарики, от дырок в боку. И я остался без крыши. Тем же вечером ко мне пришил пятеро хапуг, поломали меня так, что потом три месяца ссал кровью. Не убили – спасибо. Косточки мои забрали. Но осталась у меня другая дельная вещица, на которую могу с вами сыграть…
  Лёха попробовал сделать эффектную паузу, но под взглядами джентльменов быстро стушевался, и, насколько мог загадочно, выдал, вытянув руки вперёд, и растопырив пальцы:
  -Дыхание Дракона!
  Себастьян Христофорович и Эдуард Гаврилович, переглянувшись, стали обходить Лёху с двух сторон.
  -Не знаю, за кого вы нас принимаете, сударь, - сказал Себастьян Христофорович, - но я не позволю вам делать из нас дураков.
  -Постойте, постойте! Я всё объясню, - у Лёхи в голосе отчётливо проступили панические нотки, - Я выиграл Дыхание Дракона в кости у какого-то заезжего индуса. Я ему тоже сначала не поверил, а он хлебнул водяры, и дыхнул на стену. А она возьми, и полыхни! Еле потушили потом. И я поверил! Как тут не поверить? Мы стали играть, я поставил нехилое бабло против его дыхалки. Он проиграл, конечно, и написал мне слова на бумажке. Я их сказал, и у меня появилось Дыхание Дракона! А у него исчезло… Волшебная штука. Мантра! Эти слова так назывались. Теперь я могу огнём пыхать, если только водки хлебану. Дайте водки – покажу.
  Эдуард Гаврилович хищно оскалился.
  -Так вот чего вы, милостивый государь, Алексей Илларионович, сразу к водке без разрешения рванули. Хотели спалить нас моментом, и ужин каш к рукам прибрать?
  -Помилуйте, Эдуард Гаврилович! – Себастьян Христофорович скептически хмыкнул, - Неужели вы поверили в эту ахинею? По мне, так этот господин находится в столь сильной зависимости от алкоголя, что изобретает небылицы – только бы приобщиться к предмету страсти. Я предлагаю лгуна бить.
  -Полностью солидарен, Себастьян Христофорович. Начинайте вы. У вас в руках клюка, вам сподручнее.

  Но Лёха оказался проворнее, чем можно было ожидать, судя по его нездоровому виду, прихрамывающей походке, и чудовищному запаху (впрочем, джентльмены пахли немногим лучше). Он сделал отчаянный рывок, ушёл в пируэт так, что клюка лишь слегка скользнула по плечу, потом ввёл в замешательство обманным движением Эдуарда Гавриловича, совершил и вовсе невероятный кувырок, и оказался таки около стола. Молниеносным движением он опрокинул часть содержимого себе в горло, а потом развёл руки в стороны, и выдал шикарную струю пламени. Огонь имел зелёный цвет, и был адски жарким. Джентльменов спасло лишь то, что, толком ничем не попав по Алексею Илларионовичу, они неловко повалились наземь. Ошарашенные, Эдуард Гаврилович и Себастьян Христофорович молча смотрели с земли на ставшего грозным и опасным бомжа Лёху родом из Бреста.
  Тот победоносно взирал на них, всё так же расставив руки в стороны, и гордо подняв подбородок. А потом вроде как поник.
  -Ну что, мужики. Сыграем партию?
  -Отчего ж не сыграть, - нашёлся через секундочку Себастьян Христофорович.
  -Раз уж вы, Алексей Илларионович, оказались не лжецом, а приличным господином, то милости просим к столу, - подтвердил, поднимаясь с земли, Эдуард Гаврилович, - Будете ставить на кон эту вашу способность?
  -Нет. Я передумал. Теперь уже нет нужды. Я хотел понтонуться, чтобы вы поняли, что я не лошара какой, а ровный пацан. Что у меня ещё что-то есть за душой. Но с этим мы, кажется, разобрались. Так что предлагаю ставить по мелочи. И от угощения не откажусь.
  -Ну что ж, ну что ж - Себастьян Христофорович поднялся с земли. Отряхнувшись, он подошёл к столу, и подкинул веток в костёр, - по маленькой, так по маленькой. Во что мы играем?
  -Предлагаю в покер.
  -А мы здесь, Алексей Илларионович, других игр и не признаём.
  -В покер бы лучше в карты таки…
  -Себастьян Христофорович, и слышать про ваши карты ничего не хочу.

  На землю спускалась ночь. Загорались звёзды, стремились куда-то поезда. Трое бездомных бродяг спали вповалку около погасшего костра. А где-то далеко, в небольшом пролеске под Брестом лежали пять бездыханных тел с многочисленными следами побоев и множеством колотых ран. Через трое суток их обнаружил деревенский мальчуган, и следствие установило, что они поубивали друг друга, а последний скончался от кровопотери. Он застыл с широкой улыбкой на лице. В его окоченевшей руке были зажаты пять игральных костей, выполненных из странного металла, состав которого милиционеры не смогли определить с ходу. А когда было установлено, что никаких других преступников, кроме тех, что уже лежат в пролеске, больше нет, эти кости моментально куда-то потерялись. Мало ли, какая судьба ждала их потом. Да и про Алексея Илларионовича, Эдуарда Гавриловича и Себастьяна Христофоровича я тоже больше ничего не знаю. Так что придётся довольствоваться тем, что есть.