Лекс. Книга Кластера. Эпизод Первый. глава 11

   
   Глава 11.
 

  Каджин осталась одна на ковре. Хатзорг не стал обременять себя ходьбой, а попросту растворился в воздухе, направившись неизвестно куда, по своим делам. Скорее всего в…

Она подозвала ближайшего аборигена-солдата. Потребовала:
- Принеси чего-нибудь.

- Вина?

- Нет. Рано пока. Лучше чего-нибудь поесть.

- Как будет угодно, Воительница.

    Удалился…

Минут через пять приволок целую корзину фруктов. Поставил перед блондинкой.

- Спасибо. – она даже не глянула на него. – Можешь идти.

      А смотрела она на маленького, отливавшего сталью, рыцаря, доламывающего, уже, препятствие. Любовалась, как накручивает на руку толстенные прутья решетки, и выдергивает их из пазов. Представляла, мысленно, с чего начнет вечер в его компании. Улыбалась. Глаза блестели.
Хищница. Чёртова хищница…



          Петров малость притомился. Опустил топор и отошел чуть, дабы в дыру чего-нибудь не просунулось и не затащило внутрь. Пару раз он уже был схвачен и сильно ударен о решетку. Но доспехи спасли от травм.

  С той стороны – доносилось рычание, шипение, хлюпанье, лязг разнообразнейших челюстей; монстры не боялись штурма и активно мешали Петрову. Хватались за топор, за руку, но все зря; мощь доспехов позволяла вырывать оружие вместе с частями тела ухватившегося за него монстра. Отрывать и отбрасывать за спину. Один раз получилось ухватить монстра, похожего на крокодила и вытащить его в дыру. Сломать местах в пяти…

   Лёха оглянулся на ожидающих варваров. Заметил что их стало еще больше. Ухмыльнулся. Заметил также, что и Хатзорг куда-то запропастился с ковра, и сидит там только Каджин. Что ж, это облегчит штурм. Вновь налетел на решетку. Оставалось совсем чуть-чуть… Каких-то пара прутьев.
Отмахнувшись от пары хоботов, швырнул  в дыру довольно мощную мину. Развернулся и побежал прочь от замка.

     Бух-х-х!!! Ворота вынесло напрочь, забрызгав окрестности щепками и кусками монстров. Дым рассеялся.

  И варвары, во главе с Петровым, ринулись в изувеченный замок…
Монстры были обречены. Гибли сотнями…

               

Из захваченного дымящегося строения Петрова вынесли на руках, как главного героя. Подкидывали вверх постоянно, плясали, выкрикивали всяческие похвалы. Свистели, радуясь сами. Кидали над головой шапки и шлемы, празднуя победу над осточертевшими монстрами. Несколько тысяч воинов занялись разграблением замка, остальные же – чисто празднованием. Откуда-то взялось спиртное, несмотря на строгий запрет предводителя.

Повара засуетились возле костров, готовя праздничный обед в честь рекордно короткого, по времени, взятия крепости. Практически без потерь, кстати.

          Петрова поставили на ноги уже возле Каджин. Оставили в покое, получив приказ отдыхать. Удалились.
   Лёха заметил, что они вдвоем. Обеспокоился:
- А где Хатзорг? По-прежнему отсутствует?

- У него дела, Алёшенька. Должен скоро появиться.

  Похлопала ладонью по ковру, похвалив:
- Присаживайся, победитель отлично укрепленного замка.

   Петров сел. Покраснел, мельком глянув на её стройные ноги, едва скрываемые короткой юбкой. Опустил щиток кивком головы.

 От блондинки это не укрылось. Даже красноту она заметила. Но заговорила о другом:
- Ты храбро сражался, Алёшенька. Молодец. Быстро учишься.

- Стараюсь. – Петров углубился в изучение рукояти топора, найдя себе занятие, как всегда это делал, когда терял способность говорить, в присутствии Каджин.

Тишина повисла над ковром.

- Хочешь яблоко? – блондинка наткнулась взглядом на корзину с фруктами. Решила предложить, чтобы скрасить повисшую тишину. – Спелое. Вкусное.

- Нет. – пришлось бы поднимать щиток, а там – краснота, и прочее смущенное. – Я не голоден.

- Зря отказываешься, Алёшенька. Я, вот, съела пару штук…

  Каджин сразу хотелось к делу перейти, но она не знала с чего начать. Правильно, вернее, начать. Не каждый день приходилось иметь дело с девственниками. Да еще и с такими. Ладно бы абориген какой, с тем проще – строгий приказ и всё сделано. Дело за самим процессом. И позами. Но сейчас все иначе. Перед ней – свой, родной практически, с тонкой, ранимой, психикой. Тут надо осторожнее, тоньше и провереннее действовать. Чтоб не вышло осечки ненужной. Чтобы после – развивался нормальный, полноценный мужик, без комплексов и прочей опасной дряни. Случись что не так – и всё, дело загублено. Придется неимоверно долго трудиться, пытаясь исправить. Пытаясь восстановить и направить по нужному пути.

     Каджин села так что бы меньше было видно ноги. Поинтересовалась на отвлеченную тему, стремясь направить мысли Петрова в другом направлении:
- Как ты смог спрятать от Хатзорга еще одну мину?

- Я оставил её в телеге с продуктами.

- Умно. Я бы тоже так поступила.

  Петрову такие вопросы не понравились. Поспешил заверить:
- Мин у меня больше нету.

- Я знаю. Да даже если и есть – дело твое. Тебе ими пользоваться. Ты сам их собирал, не у кого-то взял.
  Достала грушу из корзины. Откусила.
- Слушай, а что ты дальше будешь делать с войском?

- Не знаю. – Лёха ощутил что краска смущения сошла с лица. Поднял щиток. – Наверное прикажу разрушить этот замок.

- Зачем? Пусть стоит. Может быть люди здесь скоро поселятся. Спасибо тебе скажут, за то что оставил строение практически целым.

- Ну тогда я отдам приказ двигаться дальше. Вот только Хатзорга дождемся. Да и поесть не мешало бы…

- Съешь яблоко. Все равно обед еще не готов.

- Пожалуй стоит.
 Лёха выбрал покраснее. Откусил.
- А вообще я думаю, что надо дать отдых войску примерно на день. Пусть отдохнут от скучной дороги. Все равно все пьяные уже. Куда их сейчас вести?

- Правильно мыслишь, Алёшенька. Пьяное войско – просто небоеспособная толпа. Но весьма смелая толпа.

- С другой стороны – чем заниматься целый день? Просто сидеть и ничего не делать?

- Выпроси у Хатзорга какой-нибудь танк, как придет. – предложила блондинка. – Или автомат.

Петров поморщился.
- Да не даст он. Опять заставит с роботом заниматься.

- Ты прав. Но без тренировок тоже нельзя.

- Надоели они. До жути.
Глянул на зеленоглазку с интересом:
- А у тебя, Каджин, нет танков?

- У меня корабли только… Хотя, есть еще и аэротанк, который ты на части недавно разбирал.

- А корабли у тебя какие? – Петрову не хотелось повторно встречаться с пострадавшим от его рук аппаратом. – Маленькие есть?

- Только крупные. Извини. – она развела руками.
Тут же спросила:
- Хочешь посмотреть?

- Хатзорг скоро придет. Не успеем.

- Я ему всё объясню. Скажу что войско отдыхает, а нам нечем заняться. Пусть смотрит за людьми, пока ты отсутствуешь. Опыт управления армиями у него большой, справится и без нас. Мы же ненадолго, правда?

- Да. – Петров кивнул, предвкушая знакомство с большим кораблём. Подобрался весь, уже готовый лететь. Согласен был с Каджин полностью.

     Она встала с ковра. Потянулась, опять вогнав Петрова в краску. Отошла чуть-чуть в сторону.
  Развернула истребитель, прямо на виду у войска. Перепугала, естественно, всех. Напомнила, повернувшись:
- Отдай необходимые приказы своим заместителям. Скажи что будешь отсутствовать неопределенное время.

- А сколько?

- Ну… Дня три.

- Зачем столько-то?

- Хочешь сказать что успеешь осмотреть “Тектант” за один день?

Лёха аж подпрыгнул. Выдохнул изумленно:
- “Тектант”?!

- Ну да. Меньше у меня  кораблей нету. Могу, конечно, и “Атлакант” предоставить, но чтобы его весь обойти – не меньше недели потребуется. Да и опасно его на орбите держать рядом с планетой. Всё, иди. А я пока разверну корабль.

- Я мигом!

    Петров убежал отдавать приказы. А Каджин довольно улыбнулась. Всё, начало положено. Он согласился лететь на корабль. На её личный корабль. Остальное – дело техники и обаяния. Всё будет на высоте.
  Абсолютно всё.



         В космосе Петрову бывать еще не довелось за свою жизнь. Он конечно видел его и по телевизору и в космосимуляторах, но вот когда столкнулся “в живую”, то понял что виденное ранее – ничто по сравнению с картиной открывшейся взору. Едва мелькнули последние облака и вокруг все начало синеть, темнеть, и чернеть, он позабыл о неловкости, позабыл что рядом, в кабине, сидит так смущавшая его своей красотой и совершенством светловолосая и зеленоглазая Каджин, позабыл, уткнувшись в обзорное стекло. Во все глаза смотрел за борт. Ощутил такой дикий восторг в душе, что захотелось вжаться крепче в кресло и не разжимать рук.
    А там уже сверкнули звёзды сквозь дымку гелиевой короны…

Внизу остался разноцветный шар планеты, подернутый пеленой облаков, а вверху… а вверху – “Тектант”. Предпоследний по величине корабль. Второй по величине!
   Ох и огромный!!!

     Гигант был недвижим, как и положено. Медленно выплывал из темноты, показывая свои могучие обводы корпуса. Постоянно увеличивался в размерах, заслоняя собой весь, практически, космос. Завораживал взгляд своим величием.
Слегка серебрились полупритушенные энергощиты. Мигали миллионы огоньков. Хищно уставились в пространство тысячи орудий, ракет, и излучателей.
  Мощь! Сила! Размер! Монстр!

        Люк ангара, одного из сотни, распахнулся приглашающе. Был похож на пасть огромного древнего космического монстра, который вот-вот проглотит малюсенький истребитель. Проглотит и разжуёт краешком одного зуба.
Захлопнулся позади беззвучно.

  … Темнота. Будто сожрали…

Зажглось освещение, явив глазам внутренности ангара. Агрегаты закачали пригодный к дыханию кислород. Нормализовалось давление. Истребитель медленно опустился на посадочную платформу, ведомый блондинкой. Появилась нормальная гравитация чуть позже. Можно, пожалуй, и выходить.
  Да, пора.

               Пока Каджин вела его по бесконечным коридорам и лестницам, Петров почувствовал головную боль от пресыщения впечатлениями и информацией. Аж шея заныла, и в глазах круги замелькали. Столько всего интересного и сразу в один день.
Но вскоре боль успокоилась, Лёха адаптировался. Перестал вертеть головой по сторонам, решив что хватит.

   Блондинка привела его в какой-то лифт. Нажала пару кнопок на панели, заказав нужный уровень. Пояснила свои действия:
- Сейчас прибудем на жилой уровень. Оттуда ты сможешь посетить капитанский мостик. Музыку послушаем, кино посмотрим, в баре посидим. С кораблем тебя познакомлю. Я, кстати, здесь много времени провожу, когда дальний космос исследую. Это мой именной корабль.

- Мне бы арсенал посетить…

- Это потом. Когда у Хатзорга разрешения спросишь.

- Да я ничего брать не буду. Просто посмотрю. И всё.

- Знаю я тебя. С танка тоже ничего не брать обещал. А на самом деле?

- Да, я взял. Но зато войско от большой драки спас. Случись бойня – треть погибла бы. И в крепости…

- Понимаю тебя. Но в арсенал мы сегодня не пойдем. Завтра – точно. Обещаю. – она мило улыбнулась, сим поступком выбив из головы Петрова мысль об арсенале. Да и остальные тоже. – Сегодня у нас будет развлекательная программа.

- Это какая же? – Лёха насторожился мигом.

- Я же говорю – музыка, кино, ресторан-бар. Вспомнишь Кластер, заодно. Ходил когда-нибудь в кино?

- Нет. Не ходил.

- А в ресторане был?

- В приюте этого не было, Каджин.

- Вот и попробуешь, что это за удовольствия такие. Всегда надо когда-либо начинать. А то так и не узнаешь.

- Я в восемнадцать лет на Кластере окажусь. По-любому узнаю. И в кино схожу. И в ресторан. И на музыкальные площадки попаду.

- И что же, будешь ждать этого целых семь лет?!

- Это я так, к слову…

    Лифт остановился на жилом уровне. Открыл двери.
- Приехали. Выходи.
 Подтолкнула в спину:
- Бар налево.

     Петров переступил порог ресторан-бара. Осмотрелся:

… Все в розово-синих тонах. Пол – единственно – выкрашен в золото. Несколько столиков, в форме перевернутых пирамид, справа, на возвышении. Стулья выполнены в таком же стиле. Стоят, по четыре, вокруг.
 Розовые шторы на видео-окнах. Синие ковры с коротким ворсом. Громадная хрустальная люстра под потолком. Какие-то цепочки, во множестве, свисающие сверху.
Слева – барная стойка с гигантскими колонками по бокам. За ней – полки с бутылками, во всю стену.

  Каджин прошла к стойке. Подмигнула Петрову.
- Хатзорг разрешил тебе выпить немного пива сегодня.

- Я не пью. Только вино.

- Ладно. – она кивнула. – Пусть будет вино. Какое?

- Не знаю. – Лёха пожал плечами. – Хорошее.

- Сейчас сделаю.

     Извлекла из хранилища пару бутылок. Наполнила бокалы. Протянула со словами:
- Выдержка конечно не ахти какая, но зато улучшено с помощью нескольких хороших технологий. Почти как сорокалетнее. Да ты присаживайся, чего стоять-то? И защиту свою снимай, на моем корабле опасаться нечего. Никто плохой сюда не проникнет.

  Сама же принялась ворожить над музыкальной установкой.

     Петров попробовал вино, сначала понюхав. Счел пригодным для питья. Отставил бокал на стойку.
 Стал снимать надоевшие порядком, за последнее время, доспехи. Немного был рад, что удастся посидеть с Каджин наедине. Вино должно помочь преодолеть стеснение, главное сейчас – поменьше краснеть. Глядишь – и поцелует, даже, в щечку. Недавно почти поцеловала, Хатзорг, блин, помешал. А всё-таки она красивая… Жаль, что ему так мало лет. Будь он постарше – наверняка попробовал бы то, что Каджин проделывает с другими; уводит в тихое место и дарит свою любовь. Судя по стонам – ей это занятие очень нравится. Да и мужики в восторге от нее.

    Кое-как избавившись от доспехов, Лёха подключил их к корабельной энергосети, для зарядки аккумуляторов. Поправил одежду, после. Ощутил себя немного слабее, теперь, чем в доспехах. Не было такой легкости в движениях.
Сел на стул, что стоял возле стойки, отрегулировав предварительно высоту. Вновь попробовал вино, сделав на этот раз глоток побольше.

  Каджин закончила с музыкой. Включила, поведав:
- Знаешь, я редко музыку слушаю. В основном сплю, да на вылетах. Так что извини за то что моя коллекция давно устарела и не так обширна. Но думаю, тебе понравится.

- Я её вообще не слушаю.

- А что, в приюте у тебя не было стерео-гнезда?

- Было. Но я им практически не пользовался. – Лёха изо всех сил старался не краснеть. – Думаю, мне понравится твоя устаревшая коллекция.

- Это хорошо.

     Заиграла обещанная музыка. Являла собой нечто спокойное и довольно медленное. Под такое, обычно, книжки читают, пишут, или беседуют по-трезвому. Не отягощает, знаете ли, ненужными и резкими звуками.
- Ну, как тебе?

- Нормально. Нравится.

- Вот и отлично. – Каджин пригубила слегка из своего бокала. Призналась: – Люблю мужчин, которым нравится моя музыка. Уважаю таких.

  Лёха чуть бокал не выронил, расслышав. Напрягся.
- Странно такое слышать…

- Не обращай внимания, Алёшенька. Это я так, о своем…

     Петров пожал плечами, изобразив безразличие на лице.
- Я и не обращаю. Надеюсь, мое посещение твоего корабля  пройдет нормально?

- А ты сам как хотел бы? – она поставила бокал. Закурила от пальца. – Хочешь что бы я сидела молчком, не смотрела тебе в глаза, и не вела себя так раскованно?

- Ну… Не знаю… Наверное не хотел бы. Будь … обычной…

- То-то же. А ты не красней.

- А что мне еще делать? Ты красивая. Я и не хочу краснеть, а оно само получается. Само.

Блондинка пододвинулась поближе. Груди почти легли на поверхность стойки. Декольте, ещё, это… Она-то может этого и не заметила, а Петров точно заметил.

Пододвинулась. Глянула в глаза:
- Я знаю, что красивая. А то что ты краснеешь – вполне естественно. Этого не стоит стыдиться. Хочешь совет дам?

- Какой?

- Как перестать краснеть.

- Хочу…

  Каджин лукаво подмигнула. Сказала:
- Надо поговорить об этом. И расставить все точки над нужными местами. Я не права?

 Лёха вновь пожал плечами. Согласился:
- Давай поговорим, раз это поможет избавить меня от стеснений. Может ты и права.

  Она стряхнула пепел с сигареты. Отпила из бокала. Отставила его. Начала:
- Понимаешь, между нами не должно быть тайн. И ты не должен чувствовать себя неловко в моём присутствии. Я, конечно, могу многое для этого сделать, всё практически, но вот согласишься ли на это ты сам?

- На что именно?

- На что? Хм … Ведь говорим же с тобой на эту тему, так?

- Так.

- А ведь этот разговор – некий решительный шаг, как для меня, так и для тебя тоже. Для меня, лично, это попытка помочь тебе преодолеть стеснение, разъяснить некоторые неизвестные для твоего разума вещи, запретных тем коснуться. Для тебя, же, вообще, этот разговор – подвиг, можно сказать.

- Какой же это подвиг? Сидим, болтаем, вино пьём…

- Ага. О том, о сём. Вдвоём. Музыку чувственную слушаем. – Каджин усмехнулась. – Спорим, что тебе охота сейчас сесть в аэротанк и улететь на поверхность.

- Есть такое желание. Но все-таки надо поговорить. Зачем оттягивать?

- Ты прав. Тогда хочу тебя спросить вот о чем.

- О чём?

- А если бы я разрешила тебе потрогать мою грудь, ты смог бы?

- Не знаю. – Лёха отвел глаза в сторону. – Наверное, смог бы…

- А если я позволю тебе погладить меня по спине? Провести рукой по попке. Если я займусь с тобой любовью? Знаешь что это такое?

- Знаю. – Лёха себя не почувствовал в этот момент. Как будто ватой бочку набили и его туда посадили. Даже в ушах зашумело. Кое-как смог выдавить: - Я еще мал, Каджин…

- Это тебе Хатзорг внушает. Постоянно причем. На самом деле ты далеко не мал. Тебе, по общепринятым меркам, около шестнадцати. Не по годам, естественно, а по физическому развитию. Сверстники от тебя намного отстали.

- Быть такого не может.

- Может. Я же вижу. – Каджин положила свою руку на его. Придержала, чтоб не отдернул. – Так что ты, Алёшенька, не совсем уж и маленький. И тебе вполне можно познавать то, что доступно всем взрослым. Иными словами – мы можем сейчас пойти в спальню, и все решить там. Будем кататься по кровати, широченной кровати, и любить друг друга. Я встану в любую позу, какую ни попросишь… И, поверь мне, после этого ты не будешь больше краснеть и стеснятся в моем присутствии. Никогда. Будешь настоящим мужчиной, не обремененным стеснением, и ведущим себя естественно и свободно. Раскованно.

 Лёха забыл про вино. Сглотнул ком, подступивший к горлу. Хотел сказать про “надо подумать”, но не успел. Блондинка опередила его.
- Ну так что, почувствовал в себе силы пойти со мной в спальню?

- Не знаю… А стоит?

- Тебе решать. Ты краснеешь, а не я.

 Она допила из бокала. Отставила в сторону. Предложила другой вариант:
- Можем, конечно, в кинозал сходить. Кино взрослое посмотреть. Пойдешь?

- Кино?

- Ну да. Про “это”. Увидишь сам, как “все” происходит. Может что и ощутишь. Может смелость необходимая появится. Посмотришь, как мужики девок спиной к себе разворачивают, наклоняют, и… и, глядишь, меня также развернешь! Прямо в кинозале!

Каджин распахнула широко свои колдовские зеленые глазища и придвинулась еще ближе, заставив Петрова отодвинутся. Спросила:
- Ну что, пойдешь кино смотреть?

Петров покосился на стакан в своих руках. Кивнул, мысленно ощутив себя в еще большей бочке, с еще большим количеством ваты.
- Пойду…

- Вот и отлично. – она расцвела. -  Оставляй алкоголь здесь, нам нужно быть трезвыми. И идём.


             Кинозал был дальше по коридору. Дверей через сорок.

- Садись на первый ряд. – указала рукой Каджин, включив освещение. Пошла к системе, соблазнительно повиливая бедрами.

- Хорошо. – Петров оглядел зал. – На первый, так на первый.

Проводил её взглядом. Вспотел тут же.

       Пока блондинка выбирала фильм, уселся на первый ряд. Помня про наставления Каджин, все же достал бутылку пива, своевременно спрятанную за ремнем брюк. Поёрзал, устраиваясь поудобнее. Открыл.

  Она повернулась на звук открываемой бутылки. Осуждающе покачала головой:
- Тебе надо быть трезвым. Иначе ничего не запомнишь.

- Запомню.

- Ну как знаешь…

   Выбрала, наконец, более-менее приличный фильм из своей  “черной” коллекции. Включила его с минутной задержкой. Подошла и села на соседнее сиденье.
- Зря ты пиво с собой взял. Да и как, кстати, умудрился? Я же не видела.

- Секрет.

- Ладно. Пусть он им и останется. Смотрел фильмы про любовь?

- Сериалы?

- Нет. Настоящие фильмы про настоящую любовь.

- Не видел еще.

- Ну вот сейчас и посмотришь.

            Минута прошла. Погас свет. Ожил огромный настенный экран. Начался фильм. “Фильм”…


      “Кинокомпания Кантар-8” и  Студия Взрослого Кино “Стиль”, представляют фильм режиссера Хмока Хлидского:
                “Анатомия Любви” .

В ролях…


      Петров молча сидел и пил неспеша пиво. Морщился слегка от горечи, и мысленно жалел о том, что не взял вино. Жалел так же о том, что как дурак слова вымолвить не может, что краснеет как вареный рак.

И-эх, скорей бы в спальне все произошло. Глядишь, полегче станет. Можно шутить будет, язвить даже. Можно, наконец, мыслить нормально, а не сидя в бочке с ватой…

 Косился на идеальные ноги блондинки, пользуясь темнотой в кинозале. Хоть и знал, что очень скоро сможет вовсю исследовать их своими руками, но вот в уме представить этого не мог, как бы ни пытался. Догадывался даже что и не только к ногам доступ получит, но и к чему-то большему, что выше расположено. Что и внутри расположено…

        Каджин наблюдала за ним краем глаза. Фильм она уже видела несколько десятков раз, так что на экран особо-то и не глядела. Интересна была реакция Алёшеньки. Покусывая нижнюю губу – думала, с того ли она начала, поведя девственника на просмотр порнографии? Может, надо было с танцев начать? Или сразу со спальни? Хм…


     Экран явил чей-то дом.
   Довольно красивая девушка накрывала на стол, суетясь и явно кого-то ожидая в гости. Иногда вставала на цыпочки и смотрела на улицу, опираясь о подоконник. Вновь ворожила над столом.
 Одета была красиво. Опрятно. Чисто.

Пахло праздником. Цветы в вазе, улыбка на лице актрисы, сами жесты, облачение и косметика. Или день рождения, или какая-то важная в жизни другая дата. Не иначе.

   Закончив с праздничным столом, подошла к зеркалу. Стала наводить и без того потрясающую красоту.

      Когда прозвенел звонок в дверь – расцвела. Отложила кисточку и побежала открывать.
  Улица явила солнечно-улыбающегося хмыря, с гигантским букетом цветов в руках.

- Привет, Марта! – хмырь. – Поздравляю!
Протянул цветы.

- Привет, Ален! – Марта. – Я так тебе рада!
Приняла цветы. Втянула носом аромат. Расплылась в улыбке. Кивнула благодарно.

- Спасибо.

- Я войду? – Ален. – Можно?

- Заходи. – Марта. – Располагайся. Я сейчас.

     Ушла куда-то. За кадр. Донесся звон посуды.

  Ален зашел. Снял обувь. Улыбнулся придверному зеркалу. Прошел. Сел на диван. Улыбнулся настенному зеркалу. Закурил. Откинулся на спинку.
- Эх-х!

          В кадре появилась Марта. Сообщила, что звонила её подруга.
- Вэлла? – Ален. – Она же вроде на пляж собиралась.

- Говорит, что встретила приятеля. – Марта. – И идет с ним сюда. Уже выбрали и купили подарок.

- Это хорошо. – Ален. – Теперь нас будет четверо.

  Марта села в кресло. Передумала. Села рядом с Аленом.
- По пивку?

- Легко.

  …Пиво пенилось, янтарилось, наливалось. С та-а-а-аким звуком!

- За чё пьем?

- За тебя.

- Ты так мил…

- Ты тоже.

- Хочешь музыки?

- А ты?

- Я хочу.

- Включай.

- Что именно?

- Хм… Что-нибудь романтическое.

- Хорошо… Это подойдет?

- Да.

- По пивку?

- Легко.

- За чё пьём?

- За тебя.

- Ты так мил.

- Ты тоже…

- Может, потанцуем?

- Давай.


- Ты классно танцуешь.
- Ты тоже.


- Поцелуй меня…
- Легко!

              Поцелуй длился долго. Был простым поцелуем, ибо парочка держала в руках пиво. Не то – уже “боролась” бы на полу.

 Вновь стали танцевать.

- По пивку?

- Легко!

- Ты классно целуешься.

- Ты тоже…

- Кажется, пришла Вэлла. Я пойду открою?

- Хорошо. Открой.

          Вэлла пришла в бикини…


    Петров в темноте густо покраснел. Началось покраснение с момента долгого поцелуя и руки Алена на правой ягодице Марты. Продолжалось…

 Пиво уже выпил, но все равно краснел. Стеснялся того, что рядом сидит Каджин и бросает на него странные мимолетные взгляды.
  Будто чего-то сказать хочет, но ждет определенного момента. Какого?

Блондинка тоже не прочь была покраснеть, но образ жизни… В общем – даже ни гу-гу… Даже – “там”…
Сидела и размышляла; как поступить, когда начнутся “откровенные” сцены. Или же самой положить руку на его колено. Или же – его руку на своё колено. И держать покрепче, если вздумает отдернуть…



  … Вэлла пришла в бикини. Привела с собой загорелого и мускулистого мачо. Тот лыбился пуще Алена. Дышал мощью, прошибая флюидами даже стены.

- Привет! – Вэлла. – Как дела?

- Отлично! – Марта. – Как у тебя?

- Превосходно! – Вэлла. – Мы зайдем?

- Да. – Марта. – Заходите.


- Это Никки. – Вэлла. – Приятель.

- Очень приятно. – Марта. – Марта.

- !!! – Никки – !!!
     Поклонился, вздувшись мышцами. Выпрямился. Заулыбался вновь.

- По пивку? – Марта. – А?

- Да. – Вэлла. – Да!

- Угу. – Никки. – Мне литр…
 

       … Пиво пенилось, янтарилось, наливалось… Ален за это время познакомился с Никки крепким мужским рукопожатием. Никки улыбался лучше, чем Ален. Потому что был более трезвым. И более здоровым.

  Вэлла расположилась рядом со своим Никки. Марта – рядом с Аленом.
Началась болтовня, сопровождаемая улыбками и кивками. Плюс – хлебки пивка.

   Марте подарили какую-то книжку. Марта сказала, что рада подарку. Потом предложила:
- А кто хочет поиграть?

- А во что?

- В любовь.

- Я.

- Я!

- Я…

         Началась игра в любовь. Пиво теперь не мешало.
  Ален, как заправский фокусник, лишил Марту одежды, явив камере то, что на ней кроме платья ничего не было.
Никки не стал мудрить. Порвал бикини Вэллы простым движением могучих рук… Раз – два!...

    Петров выронил пустую бутылку…
Посудина, звенькнув, покатилась по полу, блестя и отражая экранный свет.
Вперил взгляд в экран. Забыл, напрочь, что рядом кто-то сидит…

   … Никки ухватил Вэллу за талию. Усадил поудобнее на диван. Раздвинул ей ноги. И стал “играть в любовь”.
Диван качался и скрипел. Вэлла хватала ртом воздух. Мышцы монстра вздулись.
    Ален был более нежен. Целоваться, сначала, полез. Полез и “туда”.  “Тем”… Но не так мощно.
  Кресло поскрипывало чуть. Марта дышала пока спокойно. Даже пиво умудрялась пить…

  Петров представил себя на месте Никки… Прокашлялся… Покосился на Каджин, представив её в роли Вэллы.
Ощутил шум в голове тут же. Поморщился, прогоняя всякие похабные мыслишки…
    Помогло немного.

  … Никки взревел… Через пару секунд отодвинулся чуть. Перевернул Вэллу на “другую сторону”. Вновь придвинулся.
   Продолжил.

      Ален повторил его поступок. Но более медленно…
Камера иногда близко показывала лица “киногероев”. Иногда – органы…



      Каджин немного понаблюдала за опекаемым. Решила, что пора, наконец, действовать. Тянуть да откладывать  дальше не стоило, Алёшенька, вполне, мог и в обморок от стеснения выпасть. Или вообще из кинозала убежать, не выдержав развратного экранного действа. Лови его, бедолагу, потом, по всему кораблю. Тогда уж точно ничего не выйдет, и будет весьма опасно навязывать свое общество снова. Придется возвращаться обратно на поверхность, и искать предлог для общения несколькими неделями позже. Начинать все сначала, практически.

    Пододвинулась осторожно, насколько позволяло соседнее кресло. Медленно, стараясь не спугнуть, взяла руку Петрова и положила её на своё колено, расправив. Придавила на всякий случай, упреждая попытки вырваться. Мысленно обрадовалась тому, что не отдернул и не вырвал. Значит, всё идет как надо.

      Лёха забыл чем дышать, едва расчувствовал и понял что произошло. Проглотил ком, подступивший к горлу. Не отрываясь смотрел, как его правую кисть ведут от колена Каджин вверх. Медленно ведут к её коротенькой юбочке, едва скрывающей Главную Тайну Мироздания. Вот, доводят…
 Вот, остановились…

Он ощущал тепло и мягкость её бархатистой кожи. Тыльной стороной ладони касался еще и второй ноги. Понимал, что если до колена допустили – жди всего остального весьма скоро. Пробовал даже сжать несильно, но рука не слушалась приказов мозга. Жила сама по себе, очарованная соприкосновением с кожей блондинки. Это, ж, надо! Каджин ему любовь сейчас подарит! Где памятник?! Покажите мне его!

        В ушах застучали большие молоты. Громко застучали. Кино, и похабщина в нем, перестали быть слышными. Сам кинозал вдруг стал огромным и гулким, будто в храме каком находился. Кресло куда-то делось, оставив парить неизвестно на чем. На воздухе вроде…

  Петров медленно оторвал взгляд от своей-её руки, у края юбки, и посмотрел выше. Еще выше. Еще…
Столкнулся со странным взглядом Каджин.

    Бух-х! По голове словно прикладом стукнули хорошенько. На миг в глазах потемнело.

Блондинка зашевелила губами, приблизив свое лицо:
- Пойдем, Алёшенька. Пойдем со мной…

   Встала медленно и потянула его за собой. На выход потянула. Не отрываясь смотрела в глаза.
Петров подчинился…

 
       Каджин довела его до одной из спален. Подмигнула, открывая дверь. Втолкнула несильно внутрь. Включила свет. Повернулась к нему лицом.
- Ну вот мы и пришли. Скоро совсем не будешь меня стесняться. Обещаю.

     Петров растерянно стоял  на ковре посреди помещения, все еще ощущая под рукой  мягкую и шелковистую кожу блондинки. Ее колено. Бедро. Выше, почти у… Молчал, себя не чувствуя. Мыслей небыло никаких, словно дворник какой в голове порядок навел, все начисто убрав и выкинув.
Перед внутренним взором плавал странный настороженный взгляд Каджин, тот самый, в кинозале.

     Она улыбнулась и подвела его к  широкой кровати. Села на край. Притянула Петрова к себе. Решила разговорить:
- Ну чего ты такой притихший-то? Я же тебя не пытать собираюсь. Сам говорил в баре, что надо все выяснить и узнать. Попробовать и оценить.
Лёха молчал, не зная что ответить.

   Каджин улыбнулась таинственно и незнакомо. Поёрзала на кровати, усевшись весьма раскованно, и не скрывая того что под юбочкой. Убрав волосы с лица, чисто женским жестом,  стала расстегивать пуговицы на кителе Петрова. Одну за одной. Одну за одной. От воротника до самого низа. Сама пока раздеваться не спешила. 

 Да и чего ей снимать-то? Юбочка, да короткая  розовая майка-безрукавка…
Расстегивала пуговицу за пуговицей и неотрывно смотрела в глаза. Молчала. Странно улыбалась.

   Расстегнув все пуговицы на кителе, сняла его с Петрова, прокрутив того вокруг своей оси. Бросила снятое  возле кровати небрежно. Вновь притянула к себе. 
Приступила к следующему предмету одежды.

…Футболка полетела на пол…

    Блондинка прикоснулась к груди Петрова руками. Повела их медленно вниз. Стукнулась о брючный ремень. Остановилась, наигранно-вопросительно распахнув свои зеленые глазища. Словно спрашивая:
 Мол; что это там?! Что ремень охраняет?
 Неспешно стала расстегивать “препятствие”. Рукой, как бы нечаянно, задела ниже. Что-то ощутив, еще шире глазища раскрыла. Ох и ведьма… Белокурая ведьма. С зелеными глазищами-колодцами.

        Неотрывно смотрит в глаза, гипнотизируя и привлекая. Улыбается многообещающе. “Мудрит” с ремнем обеими руками, чего-то. Видать, точно собралась идти до конца. Того и гляди – расстегнет. Тогда её точно ничто уже не остановит. А сидит-то как… За такие моменты и жизни не жалко. Да что там жизни – мира целого не жаль.

    Петров осознавал что его раздевают, но воспротивиться этому и отвести глаза не мог. Смотрел как кролик на сладкого удава. Сладкого, белокурого, и соблазнительного. Понимал, что уже нет пути назад. Что Каджин его разденет  скоро и, подарит настоящую любовь, допустив до своего роскошного тела. Подарит, как постоянно делает во всех городах, где они были втроем. Как в фильме, что минут десять назад смотрел. Подарит как женщина. Настоящая, а не из фантазий. Будет стонать и извиваться под ним. Или на нем. Будет лежать у него на груди и курить задумчиво, в потолок дым пуская. Будет показывать разные позы, будет помогать и объяснять. А он, когда сюда летели, только на поцелуй  надеялся. Вот дурень…
    Да здравствует взрослая жизнь! Хочу памятник! Личный!

       Ремень вскоре поддался, звякнул пряжкой. Пуговицы на брюках сдались. Молния разошлась под натиском изящных рук. Шнурки на ботинках развязались. И…

   … И Петрова вытряхнули из одежды, оставив на нем только трусы…

 Стоял, теперь, перед улыбающейся и раскованной блондинкой, беззащитный. Бедолага… Бедняжка… Однако, холодно, без одежды-то.
- Бедняжка. – Каджин заметила его состояние. – Ты весь трясешься…

- Хм… И правда… – Петров ощутил что его трясет. И уже давно потряхивает, кстати. Весь покрылся “гусиной кожей”.

   Она прижала его к себе. Пообещала сладким голосом:
- Сейчас это пройдет, Алёшенька. Потерпи чуть-чуть.

   И точно. Трясти перестало буквально через мгновение. Петров аж вздохнул облегченно, прикосновение блондинки мигом кинуло в жар.

     Каджин отстранилась. Облизнула губы языком. Попросила:
- Теперь сними с меня майку, Алёшенька.

   Лёха не хотел. Но руки сами потянулись… Сняли с  белокурой красавицы эту розовую обтягивающую майку-безрукавку…
Каджин подняла руки вверх, помогая.

…Её объёмные груди качнулись синхронно, приковав глаза Петрова, словно магнитом.
Хлоп, так… Качнулись… Подпрыгнули упругими мячиками, заставляя кивнуть несколько раз головой… И-эх! Всю жизнь бы смотрел!

   Петров замер с майкой в руках.
- Э-э-э-э… – только и смог выдавить.

- Ну чего стоишь? – голос был таким необычным. Таким… Таким… – Брось ты эту чертову майку. И подержись за них. По глазам вижу, что хочешь этого. Ну же, смелее.

- Э-э-э-э…

   Она взяла Петрова за руки и приложила их к своим “мячикам”. Подбодрила:
- Давай-давай. Сожми их. Можешь даже сильно сжать, разрешаю… Ну как, приятно?

 Петров кивнул несколько раз. Говорить не мог. Слова забыл. Все.
    Блондинка подалась вперед и прижала руки Петрова своими. Полуприкрыла глаза от удовольствия. Но тут же распахнула их, нечаянно посмотрев на трусы:
- Ого! Тебе же… Ого!

     …Трусы медленно и неуклонно вспучивались. Петров тоже глаза расширил, и испытал дикое желание немедленно прикрыться. Но его руки, увы, были в руках Каджин. Прикрыть “младшего брата” оказалось нечем. Вообще.

 Так и стоял, покраснев и опустив глаза. Сгорал от стыда.
- Ты покраснел?! – она удивилась, переведя взгляд на лицо. – Но от чего?

- Мне стыдно…

  Каджин улыбнулась. Заметила:
- До чего же вы, мужики, стеснительные. Этим гордиться надо, а не стеснятся.

   Прикоснулась легонько к вздыбленным трусам, прикусив нижнюю губу. Провела пальцем, проверяя твердость. Вновь распахнула свои глазища:
- Тем более – таким!

     Вздохнув, решила перейти к  действию. Осознала, что промедление вызовет вероятный обморок. И так – то в дрожь кидает, то – в жар. Нельзя так изводить.

Поднялась с кровати, отпустив притихшего Петрова. Толкнула его в грудь, повалив на спину. И, медленно так, красуясь, избавилась от юбки. Затем, повиливая аппетитным задом, от узенькой полоски кружевных трусиков.
Теперь предстала во всей своей красе…
  Подалась вперед, заползая на кровать. Одна рука. Вторая… Колено… Еще одно… Вот и всё.

      Петров, как упал на кровать, так и лежал, притихнув и не шевелясь Не мог ни о чем думать, кроме этой красоты, что нависла, сейчас, над ним. Краем сознания, все же понимал, что познает сейчас взрослую жизнь во всей полноте. Во всей глубине необозримой и чувственной. Будет чем похвалиться перед сверстниками. Да, будет…У них-то, точно такой женщины в жизни не встретится никогда. И в мирах они никогда не побывают. И на “Тектант” не заглянут, именной. Будут Жить на Кластере, не зная вовсе, что существует Каджин. Зеленоглазая красавица, с белоснежными волосами. И…  Опа, чего это она делает?

     Каджин, сгорая от любопытства, стянула с Петрова трусы. Восхитилась, разглядывая:
- Нормальный  “хоботок”! И не скажешь по возрасту-то!

    …”Хоботок” действительно преуспел в росте…

   Подрагивал, твердо глядя на окружающий мир. Топорщился; предвкушая, что с этого момента во многих “местах” побывает. Для начала, во-о-он в том! И, словно зная, что его ожидает, “хоботок” превратился в “хобот”, еще немного подростя и окрепнув…

      Каджин пришла в замешательство; Взгляд сквозь доспехи “такого” не показывал.  Хоть и твердила Хатзоргу, что опекаемый уже давно не ребенок, но увидеть “это”, вздыбленное и солидное, никак не ожидала. Думала, что получит в распоряжение небольшой “образец”. А на самом деле…
Ох и насыщенная жизнь будет у его хозяина. Ох и красочная. Пусть короткая, по меркам бессмертных, но полная ярких впечатлений.

       Плотоядно облизнулась, поняв что проблем с ощущениями не возникнет. Проворковала:
- Сейчас я тебя мужчиной сделаю. Алёшенька. Научу, покажу, ублажу. Хочешь?

- Да. – Петров вспомнил просмотренный фильм. Сравнил кое-что. И понял, что стыдиться нечего. Наоборот, гордиться надо. Успокоился немного, даже. – Хочу.

   Ответ был четким и ясным. Каджин опять почудился Лекс… Но, усилием воли, подавив возникшие страхи, успокоила себя. Пусть. Пусть Лекс. Пусть Петров. Главное – процесс. А кто из них в этом теле – плевать. Обоим понравится.

   Она легла рядом с Петровым на спину. Легко закинула его на себя. Раздвинула ноги пошире. Выгнула спину, подстраховавшись от таких размеров заранее. И, рукой, направила “новичка” по “правильному пути”…
 Ахнула тут же…

Миру нужны такие женщины, как Каджин. С ними он добрее и светлее. С ними он понятней и проще. С ними он радостней и не так воинственен. Мир становится Миром: таким, каким и был задуман в идеале.
  Пусть и не сама Пятый Страж, но другие такие же как она, смертные только, и несут в мир доброту. Ставят на правильный путь. Помогают избежать ненужных комплексов. Ненужных пристрастий. Ненужных пороков.
 Учат. Вот именно, учат. Бескорыстно, без умысла тайного, понимающе и искренне. Ведут нежным голосом в глубины смысла жизненного.
 И что, бы, про таких женщин не говорили – всё это вранье, зависть, да плохое воспитание. Они не исчезнут, сколь бы их не гнали и не порицали.
 А если, вдруг, и растают в неизвестности – то жить в таком “мире” станет противно, скучно, и гадко. Да и сам он – погибнет в перерождении. Перерождении в Ничто и Пустоту. Грусть – ему будущее имя. Тень – его будущее тело…



       …Она легла рядом с Петровым на спину. Легко закинула его на себя. Раздвинула ноги пошире. Выгнула спину, подстраховавшись от таких размеров заранее. И, рукой, направила “новичка” по “правильному пути”…
 Ахнула тут же.

    Пару мгновений спустя облегченно вздохнула, ощутив что все удалось. Закинула ноги ему за спину, обхватив.
 Петров замер. Ни туда – ни сюда. Удивился:
- Какая ты… горячая внутри.

    Она приподнялась на локтях. Поцеловала его в губы. Прошептала нежно:
- Ну, чего замер? Двигайся.
   И легла обратно.

            Неповиновение было лишним. Не стоило и напоминать. Петров, затаив дыхание, и вспоминая фильм, задвигал тазом. Понял, тут же, что это занятие весьма приятное. Приятное и захватывающее. Было интересно смотреть на лицо Каджин, и думать что она, сейчас, принадлежит только ему. Что часть, какая-то, внутри нее. И эта часть, кстати, пронизывает-протыкает наверное до… И как раньше такого не знал?

     Она заулыбалась и начала помогать ему и себе ногами, настраивая на необходимый для этого ритм. Прошептала пару нежностей, нисколько не скупясь на словесные обороты. Глубоко задышала, постепенно настроившись на нужный лад. Провела рукой по щеке Петрова. Спустила её на плечо. С плеча на руку. Откинула безвольно в сторону.

  Вскоре начала постанывать, закусив губу. Взгляд затуманился. Глаза приобрели какой-то странный темно-зеленый оттенок. Закрыла глаза, отведя их в сторону. Белоснежные волосы разметались по подушкам. 

 А Петров наблюдал за ней. Забыл обо всем. Лишь старался поддерживать заданный ритм и смотреть не куда-то, а ей в лицо. Пусть глаза и закрыты, но это не важно. Главное – видеть. Видеть, как подрагивают красивые губы, как меняются очертания бровей, как изредка приоткрываются глаза, а в них… а в них бушует зеленый огонь. Не вымышленный литературно, а настоящий, живой, зеленый огонь. Наверное, так и должно быть у бессмертных.
Он хотел было пристальнее вглядеться, чтобы рассмотреть подробнее, но не успел. С блондинкой стали происходить странные вещи:

   Она начала извиваться в каком-то непонятном ритме, прямо под Петровым. Обхватила его одной рукой за пояс, другой – за шею. Несколько ускорила темп. Лёха растерялся немного, но потом исправился. Старался не отставать.
Пухлые губы приоткрылись и она начала издавать стоны. Причем, все громче и громче.

         Внезапно Каджин выгнулась дугой и громко вскрикнула. Напряглась вся, едва не задавив Петрова своими бедрами. Забилась на подушках, закатив глаза и царапая ногтями простыни. Мелко-мелко задрожала всем телом. Волосы, словно отдельной жизнью начали жить; заструились ореолом вокруг ее головы. Это продолжалось довольно долго…

 Через какое-то время обмякла, шумно выдохнув. Открыла уже нормальные глаза, счастливо улыбаясь.
Притянула Петрова к себе, заставив лечь. Попросила:
- Не двигайся пару минут, хорошо?

- Хорошо… - Лёха подумал было, что с Каджин что-то вроде приступа случилось, но потом понял, что это оргазм её так “торкнул”. Успокоился. Положил голову  меж её грудей и замер, не двигаясь. А хотелось.

       Вскоре Каджин призывно шевельнула бедрами. Приподняла голову Петрова обеими руками:
- Первая твоя победа над женщиной… Как ощущения?
Лёха пожал плечами. Не знал, что и ответить.

  Каджин улыбнулась.
- Не распробовал, значит? Ладно, сейчас мы это исправим…

 Приподняла его над собой, заставив вновь опереться на руки. Обхватила ногами. Задвигалась, в еще более непонятном ритме. Поправила пару раз, пояснив кивком головы. Улыбнулась загадочно. И приковала глазами, как недавно. Смотрела, не отрываясь.

  Тут –то Петров и ощутил все краски взрослой жизни, мигом распробовав и оценив. Внутри него что-то разрослось огненное, и взорвалось с невероятной силой, забрызгав внутренности, конечности, мозг , и само сознание с мыслями, удивительно приятными осколками тепла и радости. Где-то звонили колокола, кажется в правом ухе, где-то  кто-то пел дивным голосом, вроде в пятках, а в области затылка – играли на арфе…

      Очнулся он нескоро.
 Ощутил что лежит на Каджин и не двигается. А она гладит его по голове, перебирая пальцами волосы. И курит, задумчиво пуская кольца дыма в потолок.

   Заметила его шевеление. Заулыбалась.
- Ну, как первый в жизни оргазм? Понравился?

- Да…

- Мне тоже понравилось, Алёшенька. Давненько такого не испытывала, лет, наверное, тысячу… До сих пор мурашки по коже бегают…
 Петров почувствовал себя на высоте, от этих слов. Аж в ушах зашумело. Надо же! Саму  красавицу Каджин заставил удовольствие испытать! И без чьей-либо помощи посторонней! Покажите памятник, говорю!

 Скатившись на бок, заполз повыше на подушки, собираясь полюбоваться раскинувшейся в фривольной позе блондинкой.
Но она не дала этого сделать. Затушила сигарету и потребовала, садясь на кровати:
- Ложись на спину. Будем вместе добывать второй оргазм.

      Петров с радостью подчинился. Хоть и побаивался второго такого “взрыва”, но, с другой стороны, хотел испытать его вновь. Слишком уж приятно. Да и очутиться внутри Каджин тоже очень хотелось. Словно притягивало, против воли. Хотелось вновь ощутить, какая она горячая внутри. Чувствовать некоторое сопротивление, при движении. Да и сжимать её тело – наверняка приятно. Хотя бы за груди разок подержаться…Опа!

   От этих мыслей “младший брат” вздыбился грозно, сам по себе. Этим удивил и Каджин, и своего хозяина.
Блондинка справилась с удивлением. Прыснула со смеха, увидя немой вопрос на лице Петрова.
- Да-да, Алёшенька. Теперь так и будет. Едва увидишь обнаженную красивую женщину, твой член сразу же поднимется. Это природа. С этим ничего не поделаешь.

- Охренеть…

    Она перестала смеяться. Пододвинулась ближе. Взяла его в руку. Сказала, массируя:
- Таким как у тебя – гордиться надо. Тебе необычайно повезло при рождении.

- Почему же? – Лёха зачарованно смотрел на её руку.

- Представь, что он был бы в два-три раза короче и тоньше. Ты бы не смог доставить мне такого удовольствия как недавно. От этого – у тебя бы комплекс неполноценности развился. Ты бы страдал всю жизнь. И в личной жизни счастья было бы мало.

  Она поцеловала головку, наклонившись. Продолжила:
- Но, тебе повезло. Знай я раньше – давно бы тебя в постель затащила. Не мог сказать, что ли?

- Как бы это выглядело?

- В принципе ты прав. Мне самой следовало сделать первый шаг. – Каджин улыбнулась. – Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

    Перекинув ногу через Петрова, нависла над ним. Продолжила:
- Сейчас трудиться буду я. А ты – просто лежи и получай удовольствие.

- Хорошо. – Петров ощутил как сердце учащенно забилось под ребрами. Ощутил и нетерпение. – Как скажешь, учительница.

  Каджин приподняла удивленно бровь. Заметила.
- Шутишь уже? Быстро, ж, ты освоился. Это хороший знак… Ладно, некогда болтовнёй заниматься.

     Блондинка сдвинулась чуть назад. Рукой направила окрепший член по адресу, и… И с шумным выдохом-стоном осела чуть-чуть. Сделав глубокий вдох, приподнялась. Затем – насадилась еще больше. Поводила бедрами немного, привыкая. Вновь привстала. Подмигнув Петрову лукаво, насадилась уже до самого конца. Замерла, уперевшись ему в грудь руками и слегка покачиваясь из стороны в сторону.

- Не больно?

- Нет.

- Это хорошо.

  Закусив нижнюю губу, начала как бы пританцовывать. Откинула голову назад, закрыв глаза. Груди мерно покачивались в такт движениям.

  Петров, пользуясь моментом, ухватился за них двумя руками.
Мол; закрыла глаза и не видит. А я в это время… Да и другое тоже можно обхватить… Жаль, что рук всего двое…


… Каджин дико взвыла и повалилась набок. Но Петров этого уже не видел. Всё пытался сосчитать количество осколков, образовавшихся при взрыве. И выяснить, наконец, кто же поёт в пятках….  Может с ним вместе спеть? А что, неплохая идея. С затылка, как раз, на арфе подыграют…

         Спустя некоторое время вернулся в реальность. Зашел в свое тело, всё напевая тот веселый и дивный мотивчик, что запомнил почти. И лежал на кровати, осознавая себя самым счастливым человеком в Мироздании.

    Блондинка вновь на нем прыгала… Падала… Шептала что-то нежное и ласковое. А он пел. Плавал среди облаков и пел вместе с тем, кто засел в пятках и так и не показался, гад. Ладно, пусть прячется, и так хорошо.

 Вокруг плескались океаны цветных облаков. Гремели обжигающе-приятные взрывы, осыпая осколками даже кончики волос. Рядом было лицо Каджин. Неплохо, кстати, поёт, блондиночка!
   Тело почему-то искрилось иногда…



           Проснувшись, долго соображал – а не приснилось ли? Смотрел в потолок и пытался отделить реальность от вымысла. Если было – значит Каджин об этом скажет. Хотя бы намёком, но скажет. Спрашивать не стоит, может не понять и обидеться.  Если не было ничего, а просто приснилось, то и – ничего страшного. Переживем, как-нибудь. Потерпим, если уж на то пошло. Кстати, а где Каджин?

        Петров перевел взгляд с потолка вниз.

  …Рядом, едва прикрытая простынью, мирно посапывала обнаженная блондинка. Раскинулась, как в свободном полете, и спала…

 Тут-то Петров и вспомнил…
 Выпучив глаза, дернулся было соскакивать с кровати, но увидел что на нем нет одежды. Закрылся простынью, залившись густой краснотой. Затих, усиленно соображая как поступить.

 Немного успокоившись, приподнял край простыни, что закрывала Каджин. Опустил тут же, смутившись.
Встряхнулся, отгоняя неизвестно откуда появившееся желание ухватить спящую за задницу. Поморщился.
- Во дела…

     Сполз тихонько с кровати. Обнаружил что его вещи куда-то пропали с пола. Видимо кибер-уборщик уволок, посчитав за мусор.
        Обмотался простынью по пояс, ничего более не придумав. Пошел к двери.

  Дверь не пускала. Требовала Каджин для открытия. Петров припомнил про именной корабль. Вернулся. Попробовал открыть дверь душевой. Удалось.

  Закрыв за собой дверь на замок, облегченно вздохнул. Пробормотал:
- Охренеть…

     Но тут все стеснение куда-то пропало, словно дверью обрубило. Появилась некая гордость за проведенное время на корабле в обществе Каджин. Ведь он теперь мужик. Настоящий. Не какой-то там девственник, а мужик. И, если верить белокурой бестии, он должен гордиться своим… своим… своим членом, чего утаивать. Тогда какого хрена ломанулся из спальни?
Зачем стесняться? Всё, детство кончилось! Надо бы в зеркало глянуть.
 Увидев свое отражение, отшатнулся.

    Из зеркала на него только что смотрел какой-то незнакомый парень…
Лёха, не веря, вновь глянул. Пошевелил правой рукой, проверяя.
- Ага, падла, левой шевелишь!

 Призадумался:
- Но ведь в зеркале все наоборот. Хм… Это я что ли?!  Чё за дела?!
Ощупал лицо руками, сверяясь с зеркалом. Почесал затылок. Убедился в подлинности зеркала, сняв его со стены. Повесил обратно, еще больше недоумевая. Отошел.

- Вот хрень…

 Осмотрел себя со всех сторон, скинув простынь. Еще раз убедился что это он, а не хмырь-подражатель. Замотался обратно. Скорчил важную рожу и напряг мышцы.

- А ничего смотрюсь… Прилично…
Оттянул простынь от живота. Скосил взгляд.
- И тут все прилично… Блин, да я же взрослый уже…

                Вернувшись в спальню в новом настроении, уже не испытал прошлого стеснения. Так, мелькнуло что-то непонятное и детское. Мелькнуло и пропало без следа, не тревожа больше.

  Подойдя к кровати, по-иному взглянул на Каджин. Уже как на партнершу, иль подругу почти близкую, а не на недоступную и постоянно его в краску вгоняющую красавицу. И чего в словах путался, всякий раз? Чего краснел? Вот дурень…

  Все, оказывается, так просто и понятно. Доступно и ясно. Лежит, спит, ничего не стесняется. Чувствует себя естественно, не боясь того, что я её в таком виде обнаружу когда проснусь. А может и специально так сделала, надеясь, или ожидая конкретно, что я переверну её на спину, и… Хм…

   Да здравствует взрослая жизнь! Где мой памятник, етиху медь?!
Помыться бы…

           Петров вернулся в душ. Не став закрывать дверь, скинул простынь. Залез в кабинку…
Вылез, так как и тут Каджин требовалась. Иначе – никакой воды, даже холодной. Хреново, однако, в именном корабле жить.
   А если в туалет приспичит?
          


- Чего такой грустный?
  Она проснулась наконец. Села на кровати и сладко потянулась, не обращая внимания на свой “наряд”. Улыбнулась, не понимая отчего Петров хмурится. Приняла позу йога, откинув простынь вообще. Вопросительно посмотрела.

   Лёха отвел взгляд, помня что какая-то часть его тела отныне живет отдельной жизнью. И смотреть на Каджин не стоит. Даже на лицо. Проворчал недовольно:
- Я даже помыться не могу. Корабль требует твоего присутствия.

- Мог бы и разбудить, Алёшенька. – Каджин пожала соблазнительными плечами. Груди незамедлительно качнулись, вновь притягивая взгляд электромагнитом. – Вместе бы помылись.

- Не хотелось нарушать твой сон. – Лёха поёрзал на кровати, ощущая что часть тела начала просыпаться. Стал рассматривать участок простыни, что ближе к краю.

   Каджин это поняла. Заулыбалась. Спросила, без утайки:
- Хочешь меня, да?

- Поесть бы… В душ сходить…

    Она вспомнила что Петров нуждается в пище, как и всякий смертный. Вспомнила, что и мыться он вынужден тоже, так как магией не обладает и не может очистить тело шевелением пальца. Кивнула, вполне понимая его желания:
- Хорошо. Сейчас и душ посетим, и столовую. Вместе. Устраивает?

- Устраивает…

- Ну тогда пошли.

   Встав с кровати, блондинка взяла Петрова за руку и потащила в душ.

       Едва вошли, шутливо сдернула с него простынь. Восхитилась:
- Ух ты! Почти готов!

  Петров прикрылся руками, но Каджин отвела их в сторону. Прижала к стенке всем телом. Поцеловала в губы.
- Ты все еще стесняешься, дурачок. Мы же одни на корабле, а накануне ночью все для себя выяснили.

  Еще раз поцеловала. Скосила взгляд вниз. Тут же потерлась о Петрова телом, заведя еще больше. Заметила:
- Прямо жаждет пообщаться… Впустить?

  Лёха напрягся, чтобы унять проснувшееся желание. Сглотнул судорожно.
- Может… Может, сначала помоемся?

Каджин улыбнулась. Расширила глаза деланно. Взяла “младшего брата” в руку, и присела чуть, чтобы быть “вровень”. Приставила его ко входу в “младшую сестренку”. Провела по половым губам, по-прежнему смотря Петрову в глаза. Поинтересовалась невинно, будто и не было ничего такого:
- Все еще хочешь в душ?

  Петров не расслышал. В ушах бухала кровь, заглушая все остальное. Выдал прошлое предложение:
- Может, сначала помоемся?

- Можно совмещать приятное с полезным. – блондинка решила что пыток достаточно. Отстранилась и отпустила обоих. – Вода будет литься сверху. А ты будешь сзади… тереть мне спинку.

Петров стал слышать нормально.
- В смысле?

- Как в кино.
   Лёха вспомнил фильм. Ощутил, как в жар кинуло. Вновь в ушах забухало.
- Согласен?

- Согласен. Но при условии, что вода будет холодной. Очень холодной.

   Каджин приподняла бровь, до конца не поняв.
- Зачем тебе холодная вода?

- А так хоть мыслить можно. Нормально.

 Она поняла. Рассмеялась и пошла включать воду.

   Петров облегченно вздохнул.

               Затащив его в душ, Каджин долго натирала всякими шампунями, мылами, бальзамами, и прочим чистящим. Чуть кожу не стерла, от усердия. Смеялась. Частенько, как бы нечаянно, дотрагивалась до стоявшего члена. Щекоталась. Заставляла тереть и её. Особенно спинку. Причем, когда он это делал, тёрлась постоянно, известно чем, об, известно что. С ума сводила, нисколько не жалея.
Петрову мытьё показалось настоящей пыткой.  Хотел жрать неимоверно, а Каджин откровенно издевалась. То так встанет, то так раздвинет, то – вообще прижмет своей умопомрачительной задницей к стенке. И повиливает ей, сводя с ума.
  Вскоре это закончилось.



- Одевай. – Каджин достала из шкафчика два халата. Не будешь же ты в простыни по кораблю разгуливать. Хотя…

- Лучше одену. – Петров уже решил для себя. В халате не так видно часть тела, которая живет сама по себе. – Давно мечтал в халате побродить. А то все доспехи, да доспехи…

- Если хочешь чтобы тело отдыхало, лучше вообще ходить без одежды. – Каджин накинула свой, покороче. Затянула пояс. – Я частенько так делаю. Доставляет некое удовольствие даже.

- Пробовать не буду.

- Понимаю тебя вполне. Ты еще немного стесняешься. Так что сегодня можешь одеть халат.

- А завтра?

- А завтра я его спрячу. Будешь ходить голым.
   Рассмеялась звонко. Поманила, после, за собой…



      Ну наконец-то! Еда! Урчащий злобно живот, заткнешься ты или нет?!
 Петров лопал все что давали. Жевал, сосредоточенно глядя в тарелку. Запивал, жевал, запивал. Ни на что не смотрел. Только в тарелку. На блондинку и вовсе не смотрел.
  Попросил еще  добавки.

      Каджин с интересом наблюдала за ним, сидя напротив. Подливала, если стакан пустел. Пододвигала, если кончалось. Подкладывала, если не дотянуться.
   Мысленно корила себя за то, что так изводила голодного Алёшеньку. Он просто с голоду помирал, а она его в постель пыталась затащить усиленно. Вот же шалава, а! С ним надо нежнее обходиться. Он же смертный, как ни как. А значит должен вовремя есть, отдыхать, и следить за собой. И ему противопоказано нервничать, особенно так, как в душе. Надо быть к нему внимательнее, нежнее, чутче.

    Вскоре Петров насытился. Выпил напоследок бутылку пива. Откинулся на спинку стула. Закатил глаза от удовольствия.
- Спасибо…

- Тебе спасибо, Алёшенька. – Каджин ожила. – Извини, что так тебя мучила. Сама не знаю, что на меня нашло… Еще кушать будешь?

- Больше не войдет…

- Поняла. Хочешь отдохнуть?

- Можно. Кстати, у меня к тебе вопрос есть.

Каджин пододвинулась.
- Какой?

- Недавно глянул на себя в зеркало и удивился. Мне кажется, что я немного больше стал. Это так?

 Блондинка осмотрела его с головы до ног. Пожала плечами.
- Да нет, вроде… Такой же как был. Может быть ты просто взглянул на себя по-взрослому?

- Думаешь?

- Ну да.

     Она соврала. Не хотела говорить, что опекаемый вымахал довольно значительно за прошедшие сутки. Что старая одежда ему мала уже. И что теперь он не такой уж и ребенок.

   Видимо это и есть начало второго этапа Испытания, о котором говорил Хатзорг. Если так, то опекаемый об этом знать не должен. Понемногу привыкнет, не заметив. Пара недель все сгладит.

      Каджин улыбнулась. Вовсе успокоила:
- Не переживай. Это у всех случается. Смотрят в зеркало и удивляются. Но потом – привыкают. Ничего страшного.

   Лёха кивнул, поверив. Вспомнил еще:
- А сколько времени мы с тобой в спальне были?

- Ночь. – Каджин придвинулась еще ближе. – Нормальную ночь. Так и должно быть в первый раз.
Посмотрев по сторонам:
- Прогуляемся по кораблю? После еды это полезно.

- Давай.

                И на мостик сходили. И в баре посидели. И арсенал посетили. И вспомогательные корабли поразглядывали со всех сторон.
  Петров, что странно, относился к технике уже спокойнее. Сдержаннее, что ли. Не хватался руками за оружие, заинтересовавшись внезапно. Не пытался упереть какой-нибудь пистолет. Даже в кресло капитана не стал садиться, хотя Каджин ему предлагала. Видимо и вправду повзрослел малость. Ходил с блондинкой по отсекам, неспешно, уже не краснея и не теряя слова при разговоре. Шутил, рассказывал случаи из своей жизни. Спрашивал, если не понимал чего-то. Каджин поясняла как могла. Отвечала на шутки. Щекоталась, если шутка задевала за что-нибудь основательно. В то же время внимательно наблюдала за Петровым, пытаясь предугадать его желания и помыслы. Для себя решила, что он вполне достоин всяческой нежности и поблажек. Свой же, родной в доску. Как его не ублажить-то.

     А когда проходили по спальному отсеку, остановилась и сказала:
- Я так понимаю, что ты хотел бы еще получить опыт в постельных делах. Могу поспособствовать этому всеми средствами, что имею.

  Лёха кивнул. Об этом только и думал последние пол-часа.

Она приблизилась вплотную. Прошептала:
- Поцелуй меня, Алёшенька…

         С новыми силами уже гораздо легче и интереснее постигать новое. Все усваиваешь прочно и навсегда. Учишься у более опытной Каджин, понимая что она не будет насмехаться над возможными ошибками. Смотришь, как она себя ведет, как говорит, как действует. Запоминаешь порядок действий, дабы потом не робеть и не прыгать с пятого на десятое. Впитываешь новые знания, как губка. Голод отстал, в кои веки. Желудок не рычит. Ничего не тянет и не зудит, тело чистое. Конечно же хочется опять залезть на блондинку, тем более она сама это предлагает.  В душе-то вон как изводила, аж вспомнить страшно. Залезть, и… И обучаться науке любви. Тем более что на корабле они одни и стесняться нечего. Разве что себя, тогдашнего.

    Каджин оторвалась ненадолго. Довела Петрова до спальни. Втолкнув, стащила с обоих одежду. И впилась долгим поцелуем в губы.
Ощутив неопытность, заглянула в глаза. Наставительно:
- Не стесняйся, Алёшенька. Не держи язык за зубами. Челюсти расслабь. Отпусти его на волю. Распробуй мой язык. Засунь его глубже, насколько сможешь. Ну, поехали…

И опять поцелуй... Долгий поцелуй… Мало-помалу становящийся понятным. Понятным со всех сторон. Приятным неимоверно. И уже нет никаких сил противостоять ему. Хочется целоваться вечно, давая волю и рукам и чувствам. И всему телу. Можно даже…
     Долго они так стояли… После – упали на кровать. И катались по ней, забывшись.



       Из душа Петров вышел посвежевшим. Настроение было отличным, компьютер корабля теперь разрешал ему все. Даже в бар пускал. Даже в арсенал. Своим почитал, в доску и пропуск. Пройдя тихонечко мимо спящей блондинки, выскользнул в коридор. Направился за пивом. Сей горький напиток все больше и больше нравился. Поднимал настроение, лишал остатков стеснения, и вообще приятен на вкус.

  Когда вернулся, увидел что Каджин не спит. Кивнул:
- Привет.

- Привет, Алёшенька. Выспался?

- Да. Пива, вот, решил выпить…

- Ну и правильно. Пивные дрожжи – штука полезная.

   Она слезла с кровати. Подошла. Поцеловала.
- Спасибо тебе. С тобой мне хорошо…

- Тебе спасибо.

  Её рука нырнула под полу халата. Глаза вновь распахнулись знакомо:
- Похабник, однако. О чём опять думаешь?

Лёха вздрогнул от такого прикосновения. Чуть бутылку не выронил.
- Да он сам…

- Отлично. Иди ко мне…

  Потянула на кровать. Забрала пиво из руки, отставив его на тумбочку. Толкнула в грудь, повалив на спину. Осведомилась:
- Ходил в душ?

- Ходил. – Лёха не понял сути вопроса. - А что?

Каджин развязала пояс. Помассировала, чтоб придать твердости. Заявила:
- А то, что теперь ты кое-что для меня сделаешь.

 Отойдя, достала из шкафчика тюбик с каким-то кремом. Вернулась. Пояснила свои действия:
- Второй день уже мечтаю ощутить твой член сзади. В душе пыталась тебя заполучить, даже пеной всего обмазала, но ты есть захотел. А сейчас моя мечта сбудется, не отвертишься.
   Петров вспомнил душ. Вспомнил фильм. Понял, что ему сейчас жутко повезет..


    Через несколько дней пришлось возвращаться на бренную поверхность. Петрову не хотелось, но Каджин силком запихнула его в истребитель. И повезла вниз.

     Войско, предоставленное само себе, начало спиваться. Дисциплина почти разложилась. Возникали пьяные стычки. О походе и не думали. Но предводитель Алексей быстренько навел порядок, поколотив немало народу в наказание. К обеду устроил смотр. И еще около двух сотен поколотил, найдя у них спиртное. Уже дубиной.