Цыптрацыт

Дедушка Федор Александрович был похож на Максима Горького с календарной картинки. Такая же широкополая, коричневая шляпа, такие же усы с проседью, которые он причёсывал особой алюминиевой расческой, такие же слегка улыбающиеся, но довольно серьёзные глаза. Правда, глаза у него были карие с зеленоватым оттенком и знаменитого горьковского "оканья" в дедовом говоре не наблюдалось. Он нашивал коричневый костюм с широкими брюками, рубашку в мелкую клеточку, ходил без галстука, тростей не признавал.

Образование у деда было четрёхклассное. Писал он крупными, угловатыми буквами уверенным корявым почерком, не соблюдая различия между заглавными и прописными буквами. "ЦЫПТРАЦЫТ" гласила фиолетовая надпись пером на бумажном пакетике с таблетками стрептоцида.

Малая грамотность не мешала деду Федору воспитывать меня весело и со вкусом. Учил меня дедушка всяким интересным и нужным вещам: например, как быстро и не отвлекаясь на счёт, сделать ножом пятнадцать зарубок на деревянной палочке.

Причём их должно быть именно пятнадцать ни больше, ни меньше. Оказалось для этого надо было ритмично стучать лезвием ножичка по дереву, сопровождая чтение следующего четверостишия:

Секу-секу сечку,
Высеку овечку,
Люди бают двадцать,
Я баю пятнадцать.

Прочтя стишок и прекратив вместе с чтением делать засечки, мы приступали к подсчёту и обнаруживали, что их на самом деле 15!

Много удовольствия доставляли мне доставляли задачки дедушки, который задавал их быстро, но решить которые удавалось далеко не сразу.

— Загану-ка я тебе загадку, — говаривал дед Федор. — Слушай. Летела стая гусей, навстречу им гусь:
— Здорово, сто гусей! — Нас не сто. — А сколько? Нас столько, что если взять ещё столько, да ещё пол-столько, да четверть-столько, да ещё одного гуся, то и будет сто!
— Так сколько же было гусей?

После долгих размышлений, подсчётов и прикидок, я говорил деду ответ. Тот был доволен, что внук решил задачу и в запасе у него всегда было ещё что-нибудь интересное.

Он знал много стихов наизусть. Лермонтовское "Бородино", некрасовские стихи о деревне, Кольцов, Никитин прозвучали передо мной впервые из его уст.

Очень любил дедка звонкоголосые русские песни, которые иногда передавали по радио.

(Ещё о деде Фёдоре