Почему я не стал Генералом! - 4 глава - 8

 
Глава - 8

 Кочегар – Тихон, а фамилию его я сейчас  уже не помню, да собственно говоря,  он и сам говорил,  что у него штук 10 - 12 наберется.
   Это был мужчина ростом 185 - 190,  довольно крепкого телосложения,  было ему лет 35 - 37. 
  Сидел он по статье 162, то - есть за воровство,  сроков отсидки имел много, как он говорил мне еще сидеть лет 20 - 25 не менее. 
Так - то у него, допустим,  кончается один срок три года,  его вызывают в Райотдел и спрашивают:
 «Ты в Одессе был? Был, тебя судили? Судили, сколько дали? Три года, ну вот иди, отсиживай».
  Проходит еще три года, опять в Райотдел,  а там спрашивают: «В Ростове был? Ну, был, судили? Судили, сколько дали? Два года, ну иди, досиживай» и так ему еще было сидеть и сидеть.
  Ничем он особенно не выделялся, работал, как все остальные,  без лени и возражений.
  Да, собственно говоря все Зеки,  работающие на судах , в судовых командах, это счастливцы,  так как фактически они,  как и мы были свободные, питались с нами вместе одинаково, только и разница было.
   Что находясь где - либо в населенном пункте, где была охрана, они самовольно не могли отлучаться с парохода, да и периодически их вещи изредка проверяли, приходящая лагерная охрана.
 
     Но, с этим Тихоном мне запомнился такой случай. 
  Я уже поминал, что мы взяли куда - то партию чужих Зеков, которые по пароходу ходили свободно, так вот я, как раз был на вахте, в машинном отделении и,  что – то мне понадобилось взять в своей каюте.
   Я отправился в кормовую часть, где, как правило, жила машинная команда.
   Только спустился по лестнице вниз,  вижу посреди коридора,  где у нас направо,  налево наши каюты,  сидит на табуретки этот Тихон.
  Я посмотрел на него и спрашиваю:
   - Ты чего здесь расселся,  и не в своем кубрике?
   - Да, вот чужие Зеки бродят по пароходу,  кабы,  что не украли из кают, ведь они у всех открытые, вот и сижу на всякий случай, сторожу от них всех.
    А, ведь сам- то он был вор и от воров нас всех охранял.
   Надо тут, к этому случаю сказать,  что меня и остальных новеньких предупреждали,  чтобы мы никогда не закрывали своих кают,  пусть там свободно лежат любые вещи, деньги - никто не тронет и не возьмет, а вот будешь закрываться, обязательно обокрадут, даже свои, так просто на пакость.
  Не закрывайся,  мол, бесполезно, а поэтому у всех всегда были открыты каюты,  хотя тебя и не было в них.

  Наш шеф повар, то  - есть Кок -  ни фамилии, ни имя, не помню, только один облик его остался в памяти, да некоторые его поступки.
  Это был пожилой человек, лет 52 - 54, высокого росту, но не отличавшийся полнотой, как обычно повара.
   По его словам работал он до заключения, где - то в одном из Московских ресторанов тоже поваром.
   В 1937 году  приписали его к группе вредителей,  якобы готовил недоброкачественную еду и хотел людей отравлять, ну и дали 8 лет лагерей по линии НКВД.
   Так он и попал на Колыму.  Надо признать, что готовил он нам всем, а это человек  на 25  и  очень хорошо,  ну прямо,  как в столичном ресторане,   хотя овощи были только в сухом виде.
   Занимался он в свободное время шитьем заячьих одеял,  сам же и шкурки выделывал,  да такие мягкие,  легкие.
  Мне он предлагал такое одеяло,  да я дурной отказался, так как в каюте и так жарко было,  а вот потом когда зимовал на берегу,  в затоне, я пожалел о своем отказе.
  Зайцев он ловил на петли,  которые ставил на тропах в Балыгычане и даже в одну петлю по два сразу попадались,  так как их там было очень много.
   Почти все время, пока я не ушел в Сеймчан,  он нас всех кормил свежей зайчатиной и рыбой - линками,  которые тоже легко ловились на заячий пушок, прямо с борта парохода.
    Спокойный и очень добродушный был человек.

  Но,  вот вскоре, когда уже был построен барак для Зеков и они должны были туда переведены с парохода.  Получаем мы радиограмму из Зырянки, что из их лагеря бежал один Зека и по сведениям направляется вверх по Колыме, возможно, будет у вас,  так как не знает, что у вас работает рация.
  Будьте готовы и изолируйте его.  Документы у него есть на имя такого – то.
   Прошло несколько дней и вот он вышел к нам. 
  Так описание его наружности было дано по рации,  а как я уже поминал,  он этого не знал,  то документы не помогли и он был задержан охраной.
   Посадили они его в первую ночь в носовую шахту,  на пароходе, а это вроде небольшого помещения на носу парохода, куда складывалась якорная цепь   и другие принадлежности носового брашпиля.
   Люк шахты закрывался на замок, а вот петли его были не приварены, но притянутые на болты,  причем гайками  вовнутрь помещения.
  Это и сыграло  роль,  то - есть послужило к его ночному побегу.
 Охрана считала, что замок крепкий, да еще сверху, ну и не караулила его, а так просто надеялась, что он не может оттуда убежать.
  А, он ночью чем - то сумел, помаленьку изнутри ослабить и отвернуть две гайки и петля осталась свободной, люк легко открылся.
  Это  было,  как потом уточнили где – о  в 3 - 4 часа ночи.
  Он спокойно вышел, зашел в барак, где уже жили наши Зеки,  там дали ему продукты, спички и кое - что из одежды и он тут же ушел в тайгу.
  Утром, обнаружив открытый люк, стали выяснять, как это произошло, но вроде никто его не видел, никто ничего не знал.
  Заключенные в бараке тоже все помалкивали. Попробовала охрана искать его по следам, да где тут,  снегу было еще мало,  да и разве найдешь, тайга большая. Но, все оказалось не так,  как он задумал.
  Как я уже, и писал, документы у него взяли, погода началась зимняя,  то  -  есть начались бураны и обильные снегопады и идти куда - либо, ему было равносильно самоубийству.
  И он вернулся через неделю сам в барак,  где жили наши Зека и так сказать сдался. 
   По существующим тогда там законам,  ему добавили срок за побег еще два года,  но отправили в другой лагерь.

   Запомнился мне и такой случай.
   Боцманом в нашей судовой команде тоже был Зека , мужчина лет 50 - 52, за что он сидел,  я не помню, но человек он был довольно авторитетный среди Зеков.
  Так вот мы знали, что у него скоро заканчивается срок заключения, и он будет свободный человек,  знали мы, что у него где – то на материке есть семья и трое детей, от которых он периодически получал письма.
   Просидел  он в Колымских лагерях,  к тому времени уже 10 лет и,  как сейчас помню,  говорил он, что через полтора месяца он будет освобожден.
   Но, вдруг по радио из Н - Зырянке  было нам передано, что наш боцман освобожден раньше на 1,5 месяца.
  Но, он к этому не был подготовлен и когда ему принесли, эту, казалось бы, очень радостную для него весть, он прочитал радиограмму, схватился за сердце и повалился на пол.
   
   Вот говорят, от радости не умирают?  А, оказывается, от неожиданной радости можно умереть.  Похоронили его в Балыгычане.
  Где и кладбище – т о, как такового фактически не было. Вот таков финал, после 10 лет лагеря……..
 
А, теперь пришла очередь рассказать о том, что произошло, когда наше начальство отправилось пешком в затон В – Сеймчана,  то  - есть путь 236 километров.
   Вышли они рано утром,  когда еще только, только схватило льдом реку,  да и то где течение было относительно спокойное.
   Снегу еще было мало, не более 10 - 15 см,  в первый день пути они должны были пройти что - то около 50 километров,  до двух деревянных, небольших барж, вернее паузков на 50 - 80 тонн.
   Которые были оставлены каким – то пароходом, около небольшой протоки на зимовку,  так как этот пароход не мог их довести до затона.
   Как я уже и говорил,  река очень обмелела, и он сам ели вырвался от мелей, и ушел в Зырянку.
   На этих баржах остались два шкипера и один матрос. Вот до них - то они должны были дойти в первый день.
   Зимние дни очень короткие и уже начало немного смеркаться, до барж оставалось 10 - 12 км.
  Проходя через одну из проток реки, Иван Фришмут,  идя первым, одной ногой провалился в воду, но не глубоко, до колена.
  Идущие с ним трое сказали ему:
 - Иван вернись обратно, сейчас мы немного перекусим, перекурим и двинемся все вместе дальше. 
 А он не пил, и не курил, и даже не имел с собой спичек,  и он им в ответ:
   - Да, тут осталось недалеко, я пойду тихонько,  и вы меня догоните.
Отставшие трое,  выпили по стопке, закусили, покурили и отправились за ним, по его следу,  но уже, как я и писал,  стало смеркаться, но все же идя по его следу они видели, что кое - где  на снегу были сделаны надписи:
 «Здесь шел Иван Фришмут,  и так далее»
  Но вот уже стало совсем темнеть и его следы в связи с небольшим слоем снега уже небыли заметны. 
  Часа через 1,5 - 2 они дошли до зимующих барж,  на дымок из одной трубы, они пришли к шкиперам.
  Спрашивают:
 - А, где наш Иван?
- Какой Иван? - говорят они, к нам никто не приходил.
 Это было так неожиданно,  что они вначале не поверили,  но потом вышли, стали кричать, звать его,  но в ответ было только эхо, отзывающее им в  Колымских
сопках.

  Так прошла ночь,  в которой они тревожно ждали Фришмута.
  Утром он тоже не пришел, побродили они в окрестности 2 - 3км от барж, но никаких его следов не обнаружили.
  Им ничего не оставалось делать, как быстрей идти вперед,  до ближайшей радиостанции,  которая находилась в Коркодоне и быстрым темпом туда.
  Это был тоже большой переход, что – то около 65 - 70 км.
  Дойдя до поселка Коркодон, связались по радио с Верхнего Сеймчана и приказали срочно направить в район зимующих барж, две упряжки собак, на розыски Фришмата.
  Сами, так сказать, быстрым пешим аллюром, дальше, вначале в Нижний Сеймчан,  а затем через 10 – 12 км в  Верхний  Сеймчан.
  Придя, туда, связались по рации с нами, не вернулся ли Фришмут в  Балыгычан, так мы узнали, что он где – то потерялся в тайге.
   Упряжки собак уже искали его, но пока безрезультатно.
  Прошло четыре дня, за это время прошел довольно сильный снегопад, покрепчал мороз,  и если были какие  его следы в тайге,  они были заметены снегом.
   Уже седьмые сутки наш «затонский» каюр (погонщик собачий упряжке) бродит по таежным просторам,  в тех местах, где исчез Иван Фришмут и все безрезультатно.
  Вторая упряжка из Н. Сеймчана  вернулась к себе домой,  а наш продолжал поиски.
  На седьмые сутки он приехал на собаках, и к нам в Балыгычан, здесь связались по радио, ему было дано указание, возвращаться в затон, так как ясно было, что дальнейшие поиски Фришмута бесполезны.
  Слишком много прошло времени с того дня,  как он затерялся, а он был легко одет  и без какого либо запаса продуктов,  да и разжечь даже костер не мог без спичек.
 
   Получив это указание,  каюр на следующий день выехал в В. Сеймчан.
 Где – то на половине дороге от Балыгычана до В. Сеймчана за Коркодоном, был на реке так называемой «Замковый перекат».
  В этом месте река Колыма если плыть сверху,  как - бы упиралась в отвесные скалы, напоминающие издали, как какой то древний замок, с башнями и крепостной зубчатой стеной.
  Течение реки здесь было очень стремительное,  так как река,  как бы сужалась меж скалистых берегов и казалось,  что плывущий сверху пароход.
    Вот сейчас ударится в отвесный берег «Замкового» переката,  но буквально за 30 - 40 метров,  река резко поворачивает вправо и как бы отталкивает от скалистого берега плывущий пароход.
  Вот у самого подножья этого « Замка» была сделана  бревенчатая избушка бакенщика,  который в ней жил только в период навигации.
   Кстати бакенщики все в основном были Зеки,  жившие в навигацию в  своих домиках, а на зиму их водворяли снова в ближайшие лагеря, обслуживающие Колымо - Индигирское пароходство.
  Наш каюр на второй день своего пути добрался со своей собачей упряжкой до Замкового переката.
  Он конечно знал,  что там никого не должно быть,  так как бакенщики давно уже в лагере.
  Но, там можно было затопить печь,  поспать,  дать отдохнуть собачей упряжке и покормить ее. 
  Поднялся к избушке Замкового переката,  он увидел, что из трубы печи идет дым.
 «Кто - бы  это мог быть»?  -  Подумал он,  так  как  кругом на десятки верст, никто не жил, не промышлял охотой.
  Подъехал,  привязал упряжку собак,  взял с собой ружье и пошел в избушку.
  Ружье взял на всякий случай,  а вдруг в избушке бакенщика находятся бежавшие Зеки, а такие случаи бывали, когда бежали несколько человек сразу, и по дороге, если была возможность убивали, подкарауливая охотников, промысловиков, отбирая у них потом продукты и оружие.
   Был даже такой случай,  когда трое или четверо , бежавших с лагерей Зеков,  случайно встретили поисковую геолога - разведочную партию в тайге.
    Выждали,  когда они ночью все уснут,  вырезали их всех,  взяли их лошадей, продукты и имеющие оружие, тайгою, сопками стремились уйти на материк, то есть вначале в Якутию, а затем в сторону Иркутска, Красноярска, где и исчезали совсем.
  Вот,  поэтому он из предостережения взял с собой ружье.
 
 Хочу добавить,  что для нас «вольняшек» – любителей охоты,  да и для промысловиков,  промышлявших дичь и пушнину,  там на Колыме существовал словесный закон с « благословления Дальстроя НКВД.
  Если ты в тайге встретишь неизвестного тебе человека, то держи его на мушке ствола, потребуй от него его документы, кто он такой.
  Убедившись, что если это Зека, то доставь его, если ты можешь в ближайший лагерь.
  Если по какой – то причине не можешь его доставить, то убей его, а потом сообщи,  где ты его оставил в тайге,  так как я уже говорил,  бежавшие Зеки могли очень много принести  беды людям, которых они встретили на своем пути.
  Конечно, в основном, это были отъявленные бандиты и убийцы  мокрушники,  у которых,  как правило, были большие сроки отсидки, и которым терять в жизни было нечего.
 
Подойдя к домику,  он увидел трех верховых лошадей, и кое - какой геологический инвентарь.
   Тут он  понял, что опасаться нечего,  это как видно была какая - то геологическая партия.
  Зайдя в дом, он увидел трех здоровых бородатых геологов, позднее они оказались топографы, которые возвращались с топографических съемок и наткнувшись на избушку бакенщика.
  Остановились в ней немного передохнуть, там же оказался и Иван  Фришмут,  но весь больной и обмороженный.
 
  А эти топографы рассказали следующее:  вчера мы подъехали сюда уже поздно,  вечером, растопили печь, приготовили ужин, покормили остатками овса лошадей и собрались уже лечь отдыхать.
  Вдруг, слышим,  кто - то скребется в дверь,  потом услыхали чей – то  стонущий голос, открыли дверь и увидели у порога полу замершего человека, втащили его в избушку, стали оттирать снегом, переодели, дали из запаса спирту, а точнее влили ему в рот.
  Стали спрашивать его кто он? Как сюда попал?  А он без сознания,  только, что – то еле языком ворочает,  а слов не разобрать.
 Вот и сидим, думаем, как с ним быть,  связал он нас по рукам и ногам.  Тут наш каюр им и рассказал,  кто он такой и  что его уже  ищем 7 - 8 день, считали уже где –то погибшим.
 Немного передохнув и хорошо покормив собак, а их было 13, а   об них я напишу позднее.
  Закутав в одеяло, меховой спальный мешок Ивана Фришмута,  наш каюр быстрым аллюром погнал в Н.Семчан,  где был рудник и больница.
  Фришмута он доставил в больницу за одну бессонную ночь для него и собак.
А, вот что дальше с ним было опишу позднее, когда сам приду в затон В. Сеймчана. ……..

Продолжение следует - http://www.proza.ru/2016/03/06/2321