2. глорификация пустоты

     Ты снова в прошлое, в “эдем невинности с крылатыми мечтами”. Зима там снежным кадилом размахивает над городом, сыпя каждому на голову детство и ребяческий дух. Ты подбрасываешь ногами белую пену, стягиваешь с головы снежную шапку и беспричинно улыбаешься. Этот мир хороший. Деревья в белых полушубках хорошие, земля укрыта белоснежным одеялом и промокшие перчатки, даже они хорошие.
В твоей душе тоже метель, она заметает дворы будущего тщеславия и улицы грядущего самолюбия. А пока ты размахиваешь руками в разные стороны, беспричинно падаешь на снег и лежишь. Лежишь, как лежат следы от обуви, как лежат листья под толщей белого снега, как лежит под тобою твоя тень — отображение твоей реальности.
     Но вот ты опять здесь. Ты, твоя персона и ты сам. Компания, конечно, собралась не из самых пристойных, но зато все свои. Вы дружно забросили эмоциональный якорь на дно бутылки белого полусладкого, вспомнили былые времена, уже было начали читать стихи давно погибших товарищей по духу, но тут один из вас, тот который нетолерантный, имел неосторожность обронить бокал глупости на скрижали ценностей. Второй из вас, тот который от злости всегда напухает как лимфоузлы, вскрикнул: “дружок, что же ты творишь”. Ну а ты, потерявший внутренне равновесие, пошатнулся, успел неловко закрыть лицо руками и грузно плюхнулся в лужу. Твои личностные институты, жизненные опоры и прочая чепуха, на которой держится твоя замысловатая жизнь, потерпели коррозию и тектонические сдвиги. Ты невольно ловишь себя на мысли, что плаха и помост для отсечения головы выглядят куда более привлекательными и надежными, нежели эта карусель, на которой кружишься с детства до старости и на которой всегда ничья. Так было и так будет, с одним только отличием — когда-то ты падал на снег и лежал, а теперь ты падаешь в экзистенциальные лужи и забавы ради бьешь палкой своих ментальных лягушек. Дружок, что же ты каверкаешь. Жизнь, вестимо, не игра, не театр, не корабль дураков и даже не история, рассказанная идиотом. Это мы уже проходили. Хочется верить, что жизнь — это белый лист, ромашковое поле, спираль, которую не нужно раскручивать. Не стоит придумывать объяснение и определять качество, потому что как только мы что-то определяем, это значит, что это что-то уже в прошлом. Иначе и быть не может. Оставь жизнь без определения, не трогай её, серьёзно, ей не нравится. Твой мозг всего лишь создаёт иллюзию и убеждает тебя, что она реальна. Называй это как хочешь, суть всегда одна, какими бы словами ты её не одел. В этой жизни, чтобы стать Пушкиным, достаточно научиться пользоваться бигудями и прилепить два махровых носка по бокам лица, но чтобы стать счастливым человеком, нужно понять, что такого понятия в объективной вселенной просто не существует.
     В честь надежды, вновь воскресшей, поднимаешь очередной факел. Поднимаешь за юношеские пальцы, их робкий дрейф пьянящий и губительный. Поднимаешь за слова, что в пору, к месту и дрожью по телу. Поднимаешь за взлеты и падения, за moesta et errabunda*, за лужу и лягушек, за чайки и корабли надежды, утонувшие в море бренности, за оловянных солдатиков, за кирпич, затолоченный в лобовое стекло и за колошу, в которой прячешь свою глупую голову.
*грустные и неприкаянные мысли
                13.02.16