Национальный вопрос

Безусловно,  период,  именуемый в истории- советским имел разные полюса, а в их оценках зачастую присутствуют только одномерные, отрицательные ударения, что является очередной крайностью,  но «своеобразие» системы в отношении к природе этнического и усилия, направленные на то, чтобы эту природу исказить, переиначить, очень трудно обессмыслить и очернить.
«В СССР завершено создание однотипных культур наций. И это имеет объективные основы. В стране действует общая система народного образования, сходные нормативы культурного строительства, одинаковое среднее образование и т.д.» Издание Академии наук СССР. Год – 1973. Опорные слова – однотипность, сходность нормативов, одинаковость, и именно ими определяется практика строительства национальных культур, безликих, слово хрущевские пятиэтажки.
 Не теоретические призывы, не абстрактные предположения, но реальные действия по воплощению такого абсурда в действительность имели – особенно для малочисленных этносов – катастрофические последствия. А им предшествовали годы «больших переломов», коллективизации, великих чисток, «великой операции по сотворению нового человека с «феноменом однополушарности», и все это сопровождалось тотальным физическим уничтожением этнического ядра в лице носителей и создателей этнической культуры. И, как апофеоз, после всех чисток и репрессий, ряд этносов подверглись депортации.
Десятилетиями отключался инстинкт этнического самосохранения.
 Яростно и успешно разрушался озоновый слой духовного бытия этносов.
 Тихое, природное, инстинктивное чувство принадлежности к памяти и опыту своего рода, народа переиначивалось.
Как ни печально, но закономерными и неизбежными стали доязыковые диалекты этнического самоутверждения, пещерные акценты патриотизма, последовавшие после отмены «бездомного адреса». За всем этим кроется еще и оглушенность от приближения к небытию, в которую заглянула этническая культура.
 Драматизм 90-х состоял в том, что все находились в стадии недоверчивого, мучительного возвращения к себе. У каждого этноса, в зависимости от сохраненного запаса самоуважения, нашелся свой метод самоутверждения.
К сожалению, разнообразия в запасниках не наблюдалось.  Все события, именуемые «национальными отношениями»- являются  не разгулом непредсказуемой, стихийной эпидемии. Другое.
С. Юрский в передаче «Середина века» приводит эпизод: речь Н. С. Хрущева на ХХ съезде на следующий день после ее озвучивания  была определена государственной тайной. С полным текстом доклада ознакомиться могли только первые лица державы. Строжайшая засекреченность объяснялась рядом верных опасений. Первой из разведок стран капитализма, в чьи руки попал доклад, была израильская. Прочитав его, премьер-министр страны сказал: «Если все, что здесь написано, правда, через 30 лет СССР не будет». Это было произнесено в 1956 году.
 В написанном была правда, но, наверно, все же небольшая часть правды. В частности, о депортации  народов говорится только на половине страницы машинописного текста. И практически ни слова  о результатах национальной политики Сталина.
 Все этнические конфликты и проблемы этнических культур  на Северном Кавказе  последствие реализации его  проектов в национальной  политике, унаследованные его последователями в этой области практический без изменений.
Если Сталин предлагал в Конституцию СССР внести Украину, Грузию, Армению  только как экономические регионы, понятно, что он рассматривал Чечню, Дагестан,Кабарду, Балкарию,  как незначительные и временные промышленные цеха. И, на мой взгляд, без предметного анализа и оценки деяний Сталина и  устранения их последствий и в этой сфере, понять истоки национальных недоразумений и тем более их разрешить на Северном Кавказе, невозможно. А неизменное объяснения вспышек самого национального вопроса центральными и местными «аналитиками» только влиянием врагов России, зомбируюших экспрессивных сепаратистов и стихийным разборками туземцев, наверное должно хотя бы обновится.
Существуют болезненные, серьезные, реальные национальные проблемы, которые способствуют обезличиванию этнических культур. Поскольку созданы они искусственно и созданы волей диктатора, воплощающего государство, они могут быть разрешены   этим государством.
В современной науке категория «национальный вопрос» носит многопрофильный характер при конкретно-историческом и политическом содержании. За ними – реалии, порождающие отчуждение между народами, условия для неравенства, недоверия и  напряжение в национальных отношениях и т.д. Так, в Англии острый национальный вопрос состоит в проблеме сохранения культурной самобытности Шотландии и Уэльса. За Балкарским вопросом – депортация народа в республики Средней Азии и Казахстана. Он предельно усложнен следующими обстоятельствами. Так, геноцид в истории человечества, то есть в истории раздела и передела мира носил, к сожалению, логику неизбежности.
 Иная религия, иное государство, иная идеология, захватывая подчиняли ,уничтожали то что было иным. Здесь собственная страна, в лице  солдат одетых  в форму  воинов Советской Армии, армии, в которой в этот момент находилось практический все взрослое мужское , депортировало детей, женщин, стариков. Второе – в единой, двухсубъектной республике в один день были рассечены многообразные связи, относительная, но общность исторического опыта двух народов, один из которого был депортирован.. В этой связи, после 8 марта 1944 года заклинание о том, что, однажды возникнув, республика всегда была «неделимой и единой» – неверны. В один день каленым железом она была разъединена.
В 1974 году И.Шафаревич, математик, лауреат Ленинской премии, член-корреспондент АН СССР, написал статью «Обособление или сближение» с подзаголовком «Национальный вопрос в СССР». В тот год опасения ученого о возможной вспышке национального вопроса и угроза распада СССР были восприняты как фантазии дилетанта.
Упоение силой, отсутствие внутреннего убеждения в праве каждого народа существовать в его самобытности, господство в национальной жизни социалистической идеологии, накаляя национальный вопрос, могут привести государство к катастрофе, – убеждал математик.
«…В жизни наций может настать момент, когда утрачена всякая духовная связь и совместное обитание в рамках одного государства будет только увеличивать взаимное озлобление. …Но некоторая близость во взглядах, умение понять друг друга нужны не только для того, чтобы жить вместе, но даже и для того, чтобы разойтись» (с. 501).
И таких прозрений, пророчеств в работе много. После, в1991 году, отвечая на вопрос, как он, математик, в период, когда отсутствовали намеки на межнациональные конфликты, почти пророчески разглядел главные неожиданности новейшей истории, ученый ответил: «Я наблюдал, в молодости много путешествовал, встречался с людьми разны национальностей.
…Я бродил по совершенно безмолвным районам Карачая и Балкарии, все население которых в несколько дней было отправлено в Среднюю Азию» (с. 544). Потрясение от этой встречи с безумием, направленным на уничтожение народов, подтолкнуло выдающегося ученого современности к  пониманию неминуемого и острого возникновения национального вопроса в стране.( Более того-увиденное и узнанное  –подтолкнуло Шафаревича к активным правозашитным действям- известно, что он был автором многих писем в Президиум Верховного Совета СССР , где настаивал о необходимости восстановления всех прав насильственно переселенных народов, что в 70-х было гражданским подвигом.(«После России».Ф.Медведев.М.1992г.с.365) 
И он предлагал, определял менее разрушительные, более осмысленные действия, способные снизить последствия национального вопроса, перекрывающего «все другие жгучие проблемы, скопившиеся в нашей жизни». Одно из настойчивых рекомендаций Шафаревича – учиться жить вместе, не поступаясь своей индивидуальностью и не посягая на индивидуальность другого.
Известно, что пророков нет в отечестве родном, «да и в других отечествах не густо». И все его предупреждения остались не услышанными.
При опоре на логику и реальность, только 1944 год, который расколол наши народы и протянул между их опытом расстояния от Кавказа до Джезказгана, указывает как на неизбежность, так и закономерность Балкарского вопроса. А этому году предшествовали другие. И последующие за ним.
 Усложненное спецификой времени и места влияние этой трагедии на бытие народа подтверждают многие факты.
Как повторяет история – насильственно уничтожить народ сложно.
 Его бытие подчинено более сложным механизмам и по слогам часть из них диктует та же история. Требуется другая воля – воля к нормальности и здравому смыслу. Когда-нибудь, наверное, и в нашей Отчизне будут определяющими          они. Сегодня присутствуют иные импульсы.

Не ново, но открыто и лично мной, выстрадано, следующее:
Национализм - вирус.
Он проникает  первым в слабого, бездарного, обездоленного. И  дальше. Быстро к такому же, потом более устойчивому - следом эпидемия. Стремительная. То, что ничто в природе так быстро не меняется, как человеческое сознание, даже при его наличии, показательно в легкости, с какой  заражается  оно националистическим угаром. Пришлось это наблюдать.
Защищает сильный иммунитет. Чистоплотность. Умение закрыться от микробов. От толпы.
Это удаётся единицам, которые ещё и брезгливы. К массе не приближаются, сидят в своём мире. Они умны и молчаливы. Не столько из-за осторожности, ( и это есть) сколько из-за понимания бессмысленности  слов при  тотальной куриной глухоте и слепоте.
"Я хочу чтобы вы знали - я никакого отношения к этому балагану не имею. И я не один. Но не могу же я разговаривать с ними"- сказал мне человек с именем, репутацией в период массовой истерии у его соотечественников.
И молчал. И молчали.
 Можно повторить Оруэлла -
"Каждый националист способен на самую вопиющую бесчестность, но в то же время (поскольку считает, что служит чему-то большему, чем он сам) он непоколебимо уверен в собственной правоте. Он так же  убежден, что прошлое нужно,можно менять, меняет" и прочее, верное. Не понять другого.
Почему  чувство, должное поддерживать, опустшает, почему к тому многому, что разделяет человека, раскалывает его цельность, сужает жизнь,  обесцвечивает, присоединяется самое естественное и тихое чувство , должное только обогащать, если впустить в него липкий, безумный, ничтожный микроб?
Почему он сильнее?
Но его кто- то же впускает, идёт на преступление тот, у кого в руках  такое бактериологическое оружие.
Сам заражённый, распыляет вокруг микробы.
Свои мотивы у него, свои комплексы, свой калькулятор, но разве заболевшим легче? Может  им и легче. Трудно, стыдно, больно тем кто устоял, сумел уклонился от эпидемии. Тем, кто обречён сталкиваться с непредсказуемыми проявлениями этой болезни.