Мои университеты

МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ

(Отрывки)



- Сколько людей нужно,
чтобы изменить мир?
- Один.
Действительно,
чтобы изменить свой мир,
нужен только один человек –
я сам.
И никто не сделает этого
вместо меня...


ВСТУПЛЕНИЕ.


То, что с нами случается сей-час – это именно то, что мы оплатили своим Прошлым. То, что мы “покупаем” сего-дня – станет радостью или сюрпризом грядущего Завтра. Или не станет. Всё зависит от того, насколько мы в Здесь и Сейчас, насколько осознанно проживаем события и мгновения своего Настоящего.


Что же такого особенного было в моей жизни?
Чтобы понять из чего и как складывалось то, что теперь зовется “я”, наверное, самое время перейти к моей биографии. Точнее, к тем моментам моей жизни, которые я расцениваю не иначе как чудеса.


Опуская удивительное чудо – чудо моего рождения на плане физическом, перейду к не менее удивительному и значимому событию моей биографии – чуду духовного возрождения. Подготовка к нему заняла не 9 месяцев, а более 45 лет. Затем начались схватки, потуги, роды... В отличие от физического как такового, духовное рождение потребовало горааааздо больше усилий с моей стороны. По крайней мере мне это так кажется сейчас.


Сколько помню себя, многие вещи мне всегда давались легко, особенно то, что нужно было делать своими руками. Стоило мне посмотреть как кто-то что-то делает, и у меня всё сразу получалось. То, что нельзя было потрогать, давалось труднее. На дисциплины типа обществоведения и права шло устойчивое неприятие: слова, вроде бы, по отдельности понятные, а вот смысл фраз, в которые они были нанизаны, не укладывался во мне.


До седьмого класса училась на отлично и только по русскому языку была у меня “твёрдая четверка” (и это при том, что мама преподавала русский язык и литературу!). Многие правила мне казались абсурдными, надуманными, а с литературой были вообще интересные отношения: я поняла, что моё личное мнение никому не важно, если оно разнится с мнением учителя или критика. Поэтому, вместо самих произведений, для экономии времени, я просто читала статьи из тех методических пособий, что мама использовала при подготовке к урокам. Это был как бы компромисс – вам не интересно моё мнение, а мне не обязательно соглашаться с вашим, прочитывая книгу ”по-своему”. Хотите радость – получите то, что “знатоками” считается общепризнанным. 
Захватывающие приключения трёх мушкетёров впервые взялась читать, когда мне было уже за двадцать и только потому, что мои ученики как-то с азартом заспорили и поинтересовались моим мнением.
Так и шла жизнь, пока...


Как и почему я пришла в эзотерику? Вернее, не почему, а благодаря чему. Можно даже сказать, вопреки чему.
Это история длинною в жизнь, а начну я её с того, что...



****

ГЛАВА 3.  ДЖЕК.

В течение подготовительного к операции периода Рамиль с большим рвением посещал наши “Вторники”. К нему все относились с большим вниманием и любовью. За неделю до операции, на очередном Вторнике, моё внимание привлёк мужчина, назвавшийся Джеком, которого я видела там впервые. Высокий, внушительного вида, на вид ему должно быть около пятидесяти. В нем чувствовалась сосредоточенность, уверенность, внутренняя сила и какая-то монументальность, хотя он держался просто, не выпячиваясь.

После вступительного ритуала открытия и представления мы, как обычно, рассчитались на 1,2,3,4 и я, оказавшись под номером 1, улеглась на один из массажных столов, готовая получить свой 15-минутный сеанс. К столу подошел Джек и спросил моего согласия на проведение им этого сеанса. Я с интересом согласилась.
Он совершенно не касался моего тела руками, но я чувствовала мощное движение внутри себя, а когда Джек положил свои руки на мою голову, было ощущение, что я растворилась в умиротворении, что меня больше нет...
Совершенно ошалевшая от силы необычных ощущений я встала со стола, а моё место тут же занял Рамиль, наблюдавший за этим сеансом со стороны.

Следующие три сеанса в этот вечер я сама проводила на других, продолжая прислушиваться к ощущениям внутри себя, а после ритуала закрытия Джек подошел ко мне и между нами состоялся короткий разговор. Показывая на Рамиля, он спросил:
– Это твой сын?
– Нет. Вот его мать, – и я кивнула в сторону Резеды.
– Мне нужно поговорить с ним, – продолжил Джек.
– Он не говорит по-английски, но я могу помочь вам, – и мы подошли к Рамилю.
– Тебе нужно верить, – обратился Джек к мальчику с ударением на слове верить. – Тогда эта операция станет для тебя последней и всё будет хорошо.
С этими словами Джек попрощался и вышел из комнаты.

Резеда молча уставилась на меня, я пыталась сообразить что произошло, а Рамиль захотел узнать кто такой Джек. Это было интересно и мне самой.


МОЙ ПЕРВЫЙ НАСТАВНИК.

На следующий день я узнала, что Джек (Jack Caldwell) приехал из штата Айова проводить семинары, тренинги, консультации в Чикаго. Я запаслась брошюрой с расписанием его занятий в “HER”. В пятницу мы с Рамилем пошли на лекцию-встречу с Джеком. Мало что поняли, но оба ушли оттуда в приподнятом настроении и с ощущением крыльев за спиной.


На следующий вторник Рамилю была назначена операция. Накануне, в воскресенье вечером, я зашла к ним в гости поддержать и подбодрить. Мы пили чай, болтали, а перед моим уходом Рамиль сказал:
– Я  хочу повидаться с Джеком.
– Зачем?
– Не знаю...
– Хорошо. Я знаю, что у Джека будут завтра индивидуальные консультации в “HER”. Приходи туда к открытию магазина.

Резеда разволновалась, потому что после обеда им было предписано явиться в Шрайнер для заключительного осмотра хирурга и для госпитализации, но Рамиль стоял на своём.

Когда в понедельник утром я пришла в “HER”, мне сказали, что Джек уже там. Подошел Рамиль и мы, поджидая Джека, устроились на диванчике, прямо в торговом зале магазина. Вскоре Джек вышел в зал и направился прямо к нам. Я объяснила, что Рамиль захотел встретиться с ним.
– Зачем? – спросил Джек.
– Не знаю, – смущенно ответил парень.
– Чего ты хочешь? – снова обратился к нему Джек.
– Не знаю...
– Понятно, ты хочешь подготовиться к операции... – и Джек попросил нас подождать ещё несколько минут.

Вскоре он появился снова и провёл нас в глубину магазина,  в небольшую комнатку без окон и всего с тремя стульями в ней. Сам он расположился на одном из них, а нам жестом предложил сесть на те два, что стояли рядом, и находились напротив него. Кроме стульев в комнате была только полочка на стене со свечой и с изображением темнокожего человека в оранжевом облачении с огромной черной кудрявой шевелюрой...

Когда Джек заговорил, у меня перехватило дыхание; мне показалось, что я нахожусь в огромном зале с высоченным куполом и голос доносится именно оттуда, сверху, глубокий и звенящий. Я оторопела и не сразу вспомнила, что я здесь для того, чтобы переводить для Рамиля то, что будет сказано по-английски и его ответы с русского.
Поддавшись загадочности происходящего, я делала это скорее автоматически. В звенящих колокольным звоном словах речь шла о Боге, о Его Свете, о Вере... С первых слов Рамиль остановил Джека, сказав, что верит в Аллаха, а не в Иисуса, на что Джек ответил:
– У Него много имён, ты можешь звать Его любым именем, в том не будет ошибки. Слушай своё сердце...
 Потом Джек попросил Рамиля повторять за ним слова как будто молитвы-обращения к разным Ангелам и Архангелам, перечисляя их по именам, многие из которых я слышала впервые.

Наступила пауза. Какое-то время мы все сидели молча, затем Джек спросил у Рамиля, что он чувствует, готов ли? Молчание мальчика было ответом. Тогда Джек предложил ему помолиться самому, из самого сердца, своими словами... И мы ещё какое-то время сидели в тишине.
– Всё будет хорошо, – были последние напутственные слова Джека прежде, чем мы покинули комнату.

Было трудно объяснить даже себе самой что там произошло с нами. Рамилю нужно было спешить домой, а мне Джек предложить перекусить вместе где-нибудь поблизости.

Как только мы устроились за столиком в ожидании заказа, мне захотелось закидать его вопросами, о многом расспросить. Но Джек опередил меня – уходя от моих возможных вопросов, он попросил рассказать немного о себе, попутно направляя меня вопросами о моём детстве, о семье, о России.... Удивительно, но мне было очень легко общаться с ним. Наружу выплывали события, в которых мне, порой, было стыдно признаваться даже себе самой, но не возникало никаких соблазнов что-то утаить или слукавить. Джек в основном молчал, но у меня было ощущение, что это именно он ведёт меня по закоулкам моей памяти. Потом, вдруг, он спросил:
– А что ты думаешь об операции Рамиля?
– Я думаю, что у него всё будет хорошо.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что я вижу как к нему относятся люди: любят его и все они будут молиться за него.
Джек серьезно посмотрел на меня и как-то грустно улыбнулся:
– Всё будет так, как решит он сам. Теперь всё зависит только от его решения...


Мы ещё немного поговорили о разных разностях. У нас с Джеком обозначилось много общего: мы были примерно одного возраста; у нас обоих были проблемы в семейной жизни; мы оба чувствовали себя какими-то “неправильными”, но нам нравилось то, чем мы занимались... Всё это было как-то странно и я спросила:
– Кто ты? Зачем ты появился в моей жизни?
Вместо ответа Джек как-то грустно улыбнулся и сказал, что ему пора возвращаться в “HER”.


С этой встречи всё в моей жизни начало стремительно меняться. Джек вёл и направлял меня в течение семи месяцев, события которых воспринимались мною не иначе, как сказка, как длинный волшебный сон... пока однажды вечером он ни исчез из моей жизни, оставив перед выбором как и чем жить дальше, как строить свою жизнь...




ГЛАВА 4. ОПЕРАЦИЯ.


Вечером я позвонила Резеде в госпиталь. У неё была куча новостей. После осмотра хирург сказал, что утром на консилиуме было принято решение за этот приезд сделать Рамилю подряд две операции с перерывом в две недели. И теперь не нужно будет возвращаться в Чикаго ещё раз в течение этого года.
Второй новостью было то, что в двухместной палате, куда Рамиля переведут после реанимации, имеется ниша со встроенным подобием лежака. Поэтому, Резеда сможет оставаться на ночь и быть рядом с сыном, вместо того, чтобы, как предписано правилами, ночевать в специальном крыле госпиталя в комнатах для сопровождающих лиц. О таком она и мечтать не могла!


На мой вопрос: «Когда мне приехать?» Резеда ответила, что операция будет идти долго и только к вечеру Рамиль окажется в палате интенсивной терапии. Ему потребуется время, чтобы отойти от наркоза, поэтому, мне лучше приехать в среду после обеда, так как с утра обычно бывает обход и всякие процедуры.
На том мы и договорились. Я пожелала им спокойной ночи и успешной операции.


На следующее утро я проснулась рано. По привычке меня потянуло к озеру. Утро было прекрасное и я с удовольствием отдалась магии восхода. Потом просто сидела на своём любимом, насиженном месте и наслаждалась, до тех пор, пока не почувствовала жгучее желание вернуться домой.
– Зачем?
– В 12 часов нужно быть в Шрайнер.
– Но мы с Резедой договорились на среду после обеда.
– Ты должна там быть в полдень, сегодня!...


Пошла домой, позавтракала и отправилась в Шрайнер. По пути, ещё в электричке, отключила телефон, чтобы впопыхах потом не забыть это сделать. У самых ворот госпиталя мой телефон зазвонил. С удивлением достала его из сумки – отключен! Включила. На экране значилось 12:00.
– Да здесь я уже, здесь, – пробурчала я, ускоряя шаг и снова отключая телефон.


В холле рядом с операционным блоком Резеды не было, я нашла её в кафетерии. Она мирно с аппетитом жевала свой салат. Я присела рядом и поинтересовалась как обстоят дела.
Рамиля забрали из палаты около шести утра. Перед операцией хирург вышел к ней и сообщил, что решил изменить ход операции – он увидел возможность как объединить две операции в одну, поэтому второй операции уже не потребуется.
Всё, как будто бы, шло нормально и через каждый час кто-нибудь выходил из операционной, чтобы сообщить ей о ходе операции.


Мы вышли из кафетерия и в ожидании новостей отправились в холл, примыкавший к операционному блоку. Когда устроились на удобном диване, Резеда оживилась, что появился собеседник, с которым можно поболтать по-русски, и не умолкая рассказывала о том, в каких магазинах побывала, какие кому подарки она уже успела купить за это время, что ещё осталось в её списке невыполненным....
А я смотрела как бы сквозь неё и думала: «Твой сын сейчас на операционном столе. Его тело кромсают там, а ты думаешь о магазинах, подарках... Ты мать, или кто?...» И пришла мысль: «А может это такой защитный фактор, чтоб не сойти с ума в страданиях за ребёнка? Сколько их было, всевозможных операций за эти шестнадцать лет? Сколько пришлось испытать её сердцу за всё это время с самого рождения сына?!...»


Голос Резеды ушел на второй план и превратился в белый шум, а на первый план вышли ощущения и картинки...
Арка... Нет, не арка – вход в тоннель, уходящий далеко вдаль... В самом конце его сквозь дымку угадывается свет... В тоннель входит кто-то... движется по нему, уходя вдаль... туда, к тому далёкому свету... Это мальчик... Рамиль? Куда он идёт?... Рамиль! Вернись! Тебе туда не надо, вернись!... Но фигура лишь слегка замедлила шаг, продолжая углубляться в тоннель...
– Рамиль!...  – что есть сил молча кричу я, но он не слышит меня. – Что делать?... – впереди стеклянная стена, через которую мне не пройти.
– Рамиль!... – я слышу, как бухает и трепещет моё сердце, разрываясь на части. – Рамиль!...
Я распахиваю свою грудь, как створки окна, и достаю своё сердце. Оно сначала бьётся и пульсирует в моих ладонях, потом начинает светится изнутри светом свечи, потом как костёр, как солнце, потом ярче солнца...
– Рамиль!... РАМИИИИИЛЬ!...


Фигура замирает на мгновение и оборачивается. На лице появляется улыбка.  Он видит, он слышит!...
– Рамиль!.. Вот Свет!.. – я поднимаю свои ладони вверх. – Тебе сюда, Рамиль! Сюда!.. – фигура разворачивается и, с улыбкой на сияющем лице, ускоряя шаг, направляется в мою сторону.


По моим щекам струятся горячие слёзы, по телу проходит мелкая дрожь и откуда-то издалека слышатся неторопливые рассуждения Резеды... Она, вдруг, замолкает и смотрит на часы:
– Прошло уже полтора часа, почему они так долго не выходят? Я начинаю волноваться. Ты думаешь, там всё в порядке? – обращается она ко мне.
– Думаю, что всё в порядке... – успокаивающе отвечаю ей, стараясь увернуться от её взгляда и незаметно стереть слезы.


Через какое-то время из заветной двери выходит медсестра, чтобы в очередной раз сказать, что там, за дверью, всё в порядке.


Операция длилась больше семи часов. Только около четырёх часов дня Рамиля привезли в палату интенсивной терапии. После того, как его подключили ко всевозможным системам и датчикам, нам разрешили войти к нему. Мы с Резедой стояли по обе стороны кровати, когда Рамиль открыл глаза. Встретившись взглядом со мной он чуть слышно произнес: «Тётя Таня, я так рад, что вы здесь!»


По моим щекам снова потекли слёзы не то сострадания, не то благодарности, не то от ощущения вины перед Резедой... Рамиль попытался дотронуться до моей руки и мне было так неловко, что с другой стороны, рядом с ним стоит его мать, но говорит он сейчас со мной и улыбается мне. Наверное, это потому, что мы связаны теперь общим секретом, и по эту сторону двери о нём знаем только мы вдвоём – он и я. Но он, скорее всего не помнит сейчас об этом. Да и зачем? Это произошло в какой-то другой жизни и слава Богу, что произошло...



Мы оставили Рамиля отдыхать и вышли из палаты. Резеда пошла проводить меня до остановки. Я спешила успеть на наш “Вторник” в “HER”, чтобы сообщить всем, кто уже успел полюбить Рамиля и молился за него, что операция прошла успешно. Особенно мне хотелось увидеть Джека, чтобы рассказать ему о случившемся.


На следующий день, придя в Шрайнер, я не застала Рамиля в палате интенсивной терапии, где он должен был находиться в течение 3-х суток после операции. Мне сказали, что его уже перевели в обычную палату, где он должен будет находиться под наблюдением хирурга следующие 7-10 дней.
Это была среда, а в пятницу, всего через трое суток после операции, на обходе доктор заявил, что по состоянию здоровья уже мог бы отпустить Рамиля из госпиталя, но не выпишет только потому, что никто не расcчитывал на такой результат, поэтому не изготовили ещё для него специальный корсет. В этот же день были сняты мерки и заказан корсет. За субботу его изготовят и в понедельник смогут доставить, поэтому Рамилю придется провести эти выходные в госпитале.


Выписали Рамиля в понедельник, а на следующий день, ровно неделю спустя после операции, он уже собрался появиться в “HER” на нашей Группе Здоровья, чтобы работать там, давая сеансы Рейки. Резеда встала стеной и не позволила ему выходить из дома, дав, однако, предварительное согласие на следующий вторник.



Самой мне однажды за свою жизнь, лет в 27 лет, тоже пришлось попасть под нож хирурга – по поводу аппендицита. Это была самая обычная операция, без каких-либо осложнений, но провела я в больнице семь дней. И ещё бы не выписали, если бы не 31 декабря и не мои настойчивые просьбы встретить Новый Год с семьей.
Соизмеряя этот свой опыт с масштабами и сложностью операции Рамиля, у меня не укладывалось в голове как ТАКОЕ могло случиться. “Всё в руках Божьих” – это единственное, чем удавалось успокоить кипевшие от напряжения мозги. А Бог творит и через нас тоже, когда мы не очень-то упираемся и сопротивляемся...



Резеда с Рамилем уехали в Россию в начале мая. Почему-то мне потом пришлось забирать в Шрайнер и пересылать им выписку с заключением врачей. Заключение это было коротким, в несколько строк. В нем было высказано полнейшее недоумение по поводу такого быстрого и эффективного восстановления пациента в послеоперационный период. Объяснений этому факту врачи дать не могли, потому что в их практике такое случилось впервые.
К выписке прилагались рентгеновские снимки, на которых были отчетливо видны четыре металлические пластины в разных местах позвоночника с четырёх сторон его. Мне вспомнился шрам от затылка до крестца, который я видела на спине Рамиля, когда помогала с переводом во время примерки его корсета.



*****
ЛЕОНИ.

Встреча была назначена в “HER”. Нас в комнате было около 20 человек. Для тех, кто не был на предыдущем мероприятии, Джек снова рассказывал немного о своем опыте знакомства с филиппинскими целителями и о физических операциях, которые они проводят. Затем был объявлен перерыв, после которого нам должны были представить Леони, ради знакомства с которой мы все тут и собрались.
С большинством присутствующих я уже была знакома по прежним лекциям и семинарам Джека. Моё внимание привлекли две очень скромные, державшиеся отдельно от остальных женщины, похожие на тех нелегалов-мексиканок, которые за любые деньги нанимаются для уборки квартир, чтобы хоть как-то прокормить своё большое семейство. Помню, что у меня тогда как-то сама собой мелькнула мысль: “ А они-то здесь зачем?”


После перерыва Джек представил нам Леони и её ассистентку Марию.
Опа!.. Вот тебе и нелегалы-мексиканки... Я готова была провалиться сквозь землю. Ведь они явно “считали” те мои мысли. Да, хороший урок! На всю жизнь теперь запомнится...


С каждым из нас Леони провела индивидуально одну-две минуты в отдельной комнате. Мы ложились на массажный стол и, пока Леони произносила что-то похожее на молитвы, Мария держала над нами Библию. Потом Леони молча давала каждому небольшой мешочек, в который была вложена записка и определенный камешек-минерал. Затем мы все снова собрались в общей комнате, где Леони готова была дать комментарии и ответить на наши вопросы.


Я не помню своих ощущений и были ли они вообще, пока я лежала на столе. Наверное это потому, что ждала чего-то весьма неординарного, но ничего такого со мной не случилось. Позже, когда мы снова собрались все вместе, нам предложили открыть свои мешочки (они были трёх цветов: у кого-то красные, у кого-то синие или белые). Не помню уже какого цвета был мой, но помню, что в нём я нашла небольшой сердолик коричнево-бордового цвета и записку.
Мы по очереди читали вслух то, что было написано в записках: “гибкость”, “вера”, “сострадание”, “упорство”, “страх”, “надежда”, “любовь”... В моей записке было слово из двух английских букв: “MЕ” (что в контексте может означать “я”, “мне” или “меня”). Эти буквы мне ничего не объясняли, но задать вопрос вслух я постеснялась. Дождавшись, когда все начали расходиться, я подошла к Джеку и почти шепотом спросила: «“МЕ” – означает, что я эгоистка? Это мне хотят сказать?». Джек, мягким взглядом посмотрев мне прямо в глаза, сказал: «Вовсе нет» и, не добавив никаких комментариев, вышел из комнаты.


(Это “МЕ” впоследствии часто вставало перед моими глазами, требуя ответа, пока однажды, уже годы спустя, не обрело ясный смысл во вполне сформировавшемся значении: “Если не я, то - кто? Всё, происходящее вокруг, касается МЕНЯ, потому что именно МНЕ отвечать за всё, что происходит в моем присутствии”.)


Через несколько дней я оказалась в числе “избранных”, то есть приглашенных в дом Уолтера, где Леони проводила индивидуальные сеансы целительства.
Это событие не афишировалось в “HER” и не предавалось широкой огласке. Более того, оно проводилось “за закрытыми дверями”, потому что по американским законам кому бы то ни было без специальной страховки индивидуальной практики, без сертификата, выданного американскими властями, и подтверждающего медицинское образование специалиста, производить манипуляции на теле человека было запрещено. Все мы помогали нарушать закон, но, сгорая от любопытства, шли на эксперимент вполне осознанно.


Нас собралось чуть более 20 человек в большой гостиной на первом этаже. Сначала Джек объяснил последовательность процедуры: какое-то время мы будем вместе медитировать; затем, каждый из нас в порядке, определённом Джеком, будет проходить в комнату на втором этаже, где Леони уделит каждому из нас от двух до пяти минут. Нужно будет снять одежду, лечь на массажный стол, расслабиться и закрыть глаза. Далее, следовать указаниям Леони. Всякие вопросы или комментарии процесса во время сеанса запрещались. Мы не должны были оставаться наверху дольше необходимого. По окончании сеанса, нужно было сразу одеться и, вернувшись обратно в гостиную, продолжить медитацию.


Строгое соблюдение указаний было важно, потому что когда Леони настраивалась на работу, через её тело шли настолько высокие вибрации (и это было официально зарегистрировано по замерам, произведенным при исследовании её феномена), что энергия, исходящая из кончиков пальцев её рук, соответствовала лазерному излучению. Когда она находится в потоке, отвлекать её не следует, потому как резкая смена энергий в её теле доставляет не просто дискомфорт, а сильнейший стресс для всего её организма.


Только после того, как я побывала в Бразилии и познакомилась с работой Жоао де Деус, я смогла осознать что именно имелось ввиду, когда нам объясняли особенности того, что происходило с Леони во время её работы.



Когда подошла моя очередь, я вошла в комнату, где работала Леони. Леони стояла справа от стола. Слева от неё находился небольшой столик, на котором лежала Библия, несколько чистых салфеток, какой-то флакон и небольшая чаша, наподобие пиалы. Не мешкая, раздевшись до плавок, я легла на стол как мне было сказано, лицом вниз. Пока я раздевалась, из ванной, примыкавшей к комнате, где работала Леони, вошла Мария с миской в руках. По характерному звуку который я услышала, было понятно, что она только что спустила что-то в унитаз.


Не выпуская миску из рук, Мария молча встала справа от Леони. Меня попросили закрыть глаза и не открывать их, пока мне не разрешат это сделать. Я закрыла глаза и постаралась сконцентрироваться на том, что происходило со мной.
Сначала мне показалось, что вдоль моего позвоночника кто-то провел влажной губкой. Затем вдоль, справа и слева от позвоночника, провели как будто ногтем и было ощущение, что кожа там раскрылась и через неё на поверхность вышло что-то теплое, мягкое, вроде как желеобразное...  Это тут же собиралось с поверхности кожи и по звукам, которые до меня доносились, сбрасывалось в миску с водой, которую держала Мария.
То же самое было проделано в области лопаток, затылка (захватывая часть головы, покрытую волосами), в области почек, вдоль каждой ноги, каждой ступни... Затем меня попросили перевернуться на спину и та же сама процедура была проделана на передней части моего тела – на лбу; спереди от ушей, с переходом на боковые части шеи; под ключицами; вдоль рук, в нескольких местах в области живота, с  переходом на нижнюю его часть; и вдоль каждой ноги.
На этом сеанс, который занял не более двух минут, был завершен. Меня попросили открыть глаза, встать со стола, одеться и покинуть комнату. Мария с миской в руках опять направилась в ванную комнату. В дверях я столкнулась со следующим за мной человеком. Мы шли друг за другом непрерывным потоком.


После того, как каждый из собравшихся побывал наверху, Леони закончила работу и спустилась вниз. Она благословила всех, прочитав, как и в начале нашей встречи, несколько молитв, часть из которых мы повторяли вслед за ней.
Было какое-то странное состояние внутренней чистоты и обновления. На протяжении нескольких следующих дней я продолжала удивляться новым ощущениям.


Некоторое время спустя мне снова посчастливилось встретиться с Леони, чтобы, опять же в доме Уолтера, пройти сразу через три сеанса, с перерывом в 15-20 минут.
Первый из трёх сеансов, был похож на работу в нашу предыдущую встречу. После него всю меня, вдруг, начало колотить изнутри какой-то мелкой дрожью, будто вся я была готова рассыпаться на мелкие-мелкие частички, и мне отчаянно захотелось выйти на улицу. Я вышла на задний дворик, где у Уолтера была прекрасная лужайка, отгороженная домом от улицы, и, раскинув руки в стороны, повалилась на мягкую благоухающую траву, будто проваливаясь в небытие.
Было ощущение, что я в каком-то взвешенном состоянии нахожусь между небом и землёй, причем, разобрать где небо, а где земля не представлялось никакой возможности. Да и не особенно хотелось этим заниматься... Это было сплошное упоение!...
Был один из самых жарких дней лета. Палящее солнце выпекало из травы, из земли некую волшебную субстанцию, которая быстро возвращала в меня жизнь и напитывала удивительной силой каждую клетку моего существа.


Через некоторое время появился Джек и пригласил меня на следующий сеанс. В этот раз Леони просто читала надо мной молитвы. Мне было трудно сосредоточиться на происходящем. В каком-то полусне я покинула комнату. Спустившись на первый этаж я легла на пол посреди гостиной и было ощущение, что я вся свечусь.
Когда я в третий раз оказалась на столе перед Леони, мне уже было совершенно всё равно что и как она делает... Кажется, она несколько раз чуть касаясь провела раскрытой Библией вдоль моего тела с головы до ног, а потом, когда я открыла глаза, она очень пристально посмотрела на меня и сказала: «Теперь ты целитель».


*****

НАКАНУНЕ ВСТРЕЧИ С АММОЙ.


Обратная дорога из России была долгой и утомительной – бессонная ночь перед отлётом и ранний вылет из Омска, долгая пересадка в Москве, следующая ночь, проведённая в воздухе, ещё одна пересадка в Нью-Йорке рано утром... В Чикаго я прилетела первого июля в 10 утра. Бросила дома чемодан и отправилась в “HER”, чтобы узнать последние новости. Прямо в торговом зале столкнулась с Джеком.
- Привет, очень хорошо, что ты уже здесь! – были его первые слова. – График Аммы изменился, её Программа в Чикаго начинается завтра утром. Это в западном пригороде, минут сорок езды отсюда. Ты на машине будешь? Моя машина в сервисе, подбросишь меня?
 

Договорившись о встрече на утро я отправилась домой. Разобрала чемодан, попыталась уснуть, но ничего не получилось, будто мне спички кто-то в глаза поставил. Поворочавшись с боку на бок в течение часа, встала, приготовила себе ужин, поела без аппетита и, не зная чем себя занять, снова отправилась в “HER”.
Там Джек, как раз, проводил занятия и я решила присоединиться к его группе. Увидев меня, он удивился:
- А ты что тут делаешь? Марш отсыпаться, завтра трудный день!
- Пробовала, не получается. Я только чуть-чуть посижу, можно?
Джек махнул рукой и продолжил занятие.

 
Вернулась домой я около десяти вечера и замертво упала в постель. Проснулась не от будильника, а от того, что глаза открылись и сон как рукой сняло. Посмотрела время – два часа ночи. Попробовала уговорить себя ещё поспать, но в теле ощущалась бодрость, как после хорошей зарядки, и меня потянуло к озеру, на моё любимое “насиженное” на волнорезе место – в мою церковь. Оказалась я там ещё до рассвета, в полной темноте и покое. Город безмятежно отдыхал – гуляки уже отправились спать, работяги ещё только просыпались...
Я сидела, наслаждаясь свежестью предрассветного бриза, тихим плеском волн, запахом свежей воды, глядя как светлеет небо и в нём, между редкими облачками, одна за другой растворяются далёкие звёзды... Я не сразу удивилась, когда в воздухе, между мной и небом появилось изображение незнакомого мужчины. Определённо, я никогда с ним раньше не встречалась... Темная кожа, бритая налысо голова, открытый взгляд, спокойное приятное умиротворённое лицо. Одет он был в белую рубаху в стиле косоворотки.
Пока я думала о том, кто бы это мог быть, изображение сменилось, будто передо мной положили другую фотографию. На ней был немолодой мужчина с глубоким мудрым взглядом с красивыми слегка вьющимися черными с проседью волосами до плеч и с такой же бородой – ухоженной,  спадающей на грудь... Я всё ещё не успевала удивиться и подумать о том, что здесь происходит, кто эти люди, каким образом я их вижу и зачем, потому что изображения продолжали сменять друг друга.
После пяти портретных появилась архитектурная картинка с изображением не то комплекса, не то части города... Дистанция и серо-голубая дымка размывала четкость картинки, лишая её резкости, но было понятно, что здания на ней несколько этажные и не похожие на привычные моему глазу городские или деревенские сооружения...

 
Мои видения сменили разлившиеся с размахом по всему небу краски восходящего солнца, готового в очередной раз явить себя миру, и предвещавшие ещё один замечательно-удивительный день. Я посмотрела на часы, оставалось ещё достаточно времени, чтобы насладиться восходом и успеть позавтракать до встречи с Джеком. Ехала домой с ощущением праздника и какой-то непосредственной детской радости, непонятно откуда образовавшейся внутри и наполнившей всю меня.





ОБНИМАЮЩАЯ СВЯТАЯ.


Джек ждал меня около “HER” с ещё двумя “безлошадными” желающими познакомиться с Аммой. Доехали мы быстро, легко и оказались в назначенном месте минут за сорок до начала Программы. Джек вызвался запарковать мою машину, а мне и ещё двум попутчицам предстояло занять очередь на получение номерных талонов, необходимых для даршана – ритуала объятия.
Народу было очень много, я бы сказала, около трёх тысяч. Основная масса присутствовавших здесь (и далеко не только индусы!) одета была, на мой взгляд, довольно странно – не просто во всём белом, но большинство в национальных саронгах, чуридарах и туниках, или в ярко-нарядных шервани и сарри. По установленному этикету перед входом в основной зал необходимо было разуваться и оставлять обувь на стеллажах, размещённых в холле.
 

Мы были предупреждены Джеком накануне, что одеться лучше в белое и, совершая утренний туалет, категорически не использовать никаких ароматизированных средств по уходу за телом, тем не менее, оказаться в таком окружении было неожиданно и как-то не комфортно. Мы прошли в огромный зал, где должна была проходить церемония объятий, и заняли места недалеко от входа. Крутя головой по сторонам, я пыталась хоть как-то адаптироваться к окружающей среде: незнакомому языку, звучащему вокруг, к национальной музыке, бхаджанам — религиозным песнопениям в индуизме, постоянно задавая себе вопросы: «Что это всё значит? Что я тут делаю? Зачем я здесь?» Джек сидел рядом с самым невозмутимым видом и, мало-помалу, я тоже начала успокаиваться.
 

Бросив взгляд на дверь я открыла рот от удивления – в зал вошёл человек, изображение которого мне показали утром у озера первым. Ошибиться я не могла, однозначно это был он. Я толкнула Джека локтем, чтобы привлечь его внимание и, указывая в направлении мужчины, спросила:
- Кто это? Ты его знаешь?
Джек проследил за моим взглядом и уточнил:
- Лысого? Нет. А что?
- Я видела его сегодня утром у озера...
- Да? И Что?
- Ну, это был не он сам, а его изображение!...
Джек повернул голову и взглянул на меня.
- Ты уверена? Хотя, почему бы и нет?
А я продолжала наблюдать в толчее за лысым мужчиной в косоворотке.

 
В этот момент зазвучали фанфары и где-то около входа в зал возникло движение. Сама собой образовалась тишина, которую нарушал только звук нескольких хорошо поставленных слаженных мужских голосов, громко бубнящих что-то непонятное. Через пару минут на сцену в сопровождении небольшой свиты поднялась невысокая женщина в ослепительно белом сарри, лицо и глаза которой сияли пронзительно мягкой, светлой, доброй улыбкой. Взгляды всех устремились к сцене, в  зале возникло движение, по которому мне стало понятно – это и есть Аватара – Амма (мать), Аммачи (мамочка), или Мата Амританандамайи, которая является воплощением бескорыстной любви и сострадания и уже много лет по всему миру известна как Обнимающая Святая, исцеляющая тела и души, вселяющая в страждущих покой и умиротворение.
 

Когда у меня получилось оторвать взгляд от Аммы и рассмотреть Её окружение, я, в который раз за этот день, чуть не потеряла дар речи. На сцене рядом с Ней, в Её свите, стояло трое ассистентов – свами. И вот именно их изображения я видела утром у озера! Я снова толкнула Джека локтем и прошептала ему в ухо:
- И этих троих я тоже видела сегодня утром...
- Неужели? – Хотя Джек пытался изобразить на своём лице искреннее удивление, но интуитивно я чувствовала его внутреннюю улыбку.
- Джек, с не сумасшедшая и я не шучу!
- Я тебе верю. Теперь это все, кого ты видела сегодня утром?
Я попыталась по памяти воспроизвести свои видения:
- Нет, там был ещё один, круглолицый, с короткой черной бородой, и его голова была покрыта оранжевым платком или шарфом... Но я не вижу его здесь.
 

После короткой вступительной части Амма приступила к объятиям. Публика начала выстраиваться в очередь. Наш даршан – возможность оказаться в непосредственной близи от Аммы и получить объятие Аватары, согласно полученным при входе талонам, должен был состояться значительно позже, поэтому Джек предложил прогуляться, размяться, осмотреться и, может быть, чем-нибудь угоститься.
Проходя мимо книжной лавки, я заметила рядом с ней “пятого”, одетого как и те трое свами, что были рядом с Аммой, в кирпично-оранжевую длинную тунику. Но у этого голова была покрыта такого же цвета шарфом. Дёрнув своего наставника за рукав, я указала глазами и сказала: «Вот он был пятым, теперь все!»
 
 

Совершив “круг почёта” по периметру огромного зала, мы ознакомились с дополнительными возможностями: узнать больше об Амме и Её миссии через книги о Ней и брошюры о благотворительных проектах; оставить себе память о столь значимом событии в качестве какого-нибудь сувенира или подарка; пообщаться с ведическим астрологом или получить короткий сеанс массажа на кресле. В просторном примыкающем фойе можно было перекусить или плотно покушать – отведать блюда настоящей индийской кухни, национальные  сладости и напитки.
 Такая экскурсия немного успокоила меня и вернула “в себя”. Окружающее перестало казаться чуждым, напрягать и настораживать.
 

Вернувшись в основной зал, я открыла и начала листать прихваченную где-то по пути брошюру. В середине её, на одной из фотографий ашрама Аммы в Керале, я снова узнала картинку из утрешней рассветной галереи. Весь буклет был напечатан именно серо-голубой краской, а изображение размыто низким качеством печати, но сомнений не оставалось – это оно, то самое!
От брошюры меня отвлёк приятный аромат. Я подняла голову на проходившую мимо женщину – классный парфюм, пахнет розами! Через время я почувствовала тот же запах от оказавшегося рядом со мной мужчины. Странно, такой аромат не свойственен мужским парфюмам... Я начала принюхиваться. Несомненно, один и тот же запах – запах роз исходил не только от некоторых женщин, но и от мужчин тоже!
 
 


 
ДАРШАН.


Когда подошло время вставать в очередь на даршан, Джек пропустил меня вперёд. Очередь тянулась через весь зал и больше половины расстояния нужно было преодолеть не стоя, а находясь на коленях. Что только не приходило мне в голову! Смотрела на себя со стороны и прихохатывала – ох, кто бы видел меня сейчас, как в толпе очень странных людей ползу на коленках к тётеньке, восседающей где-то там, впереди. В какой-то момент возникло острое желание просто встать на ноги и отказаться от участия во всём этом шапито, но позади меня стоял Джек – наставник, которому я верила, и который сказал надо! Я верила ему, хотя и не понимала, зачем мне это надо.
Состояние тревожной нервозности нарастало по мере приближения к Амме. Критицизм пер из меня на всех парах – всё было “не так!”... Я пялилась на Амму и старалась понять, что в Ней такого особенного? Она прижимала к себе каждого на несколько секунд, потом мило улыбалась, совала что-то в руку и человек отползал от неё, или его отодвигали ассистенты, чтобы освободить место следующему. И это то, ради чего я здесь?...


Оказавшись лицом к лицу с Аммой, я даже не успела встретиться с ней взглядом. Меня ловко подтолкнули навстречу Ей и моя голова оказалась на Её плече. В следующее мгновение я ощутила аромат роз и буквально провалилась в него. Амма крепко обняла меня, прижимая к себе, её губы почти касались моего уха, тихо и монотонно повторяя в него: «Ду-ду-ду-ду-ду....», словно настраивая меня как камертон. Я всё глубже проваливалась в сплошную темноту, которая начала раздвигаться и превращаться в чёрный бархат, на котором стали зажигаться звёзды. Их становилось всё больше и больше, а я находилась в самом центре этого мрака и во мне просыпалась детская радость, счастье! Потом отдельные звездочки слились и их свет наполнил всё пространство и всё моё существо трепетным серебристым сиянием. Я тонула в нём и сама становилась этим самым сиянием!...
Это продолжалось вечность, или одно мгновение? Передо мной как во сне мелькнули лучистые глаза Аммы... Меня кто-то потянул за руку, потом слегка подтолкнули, направляя куда-то... Кажется, я отползала от Обнимающей Святой, вся светясь, трепеща каждой клеточкой, с улыбкой от уха до уха и необъяснимым состоянием блаженного счастья, не испытанного доселе ни разу...

 
- Ну, как? – наконец-то донёсся до меня голос Джека, стоявшего рядом и с ухмылкой наблюдавшего за мной. – Идти можешь?
- Куда? – я смотрела на него всё с той же блаженной улыбкой. Ни двигаться, ни думать не хотелось. Мне было абсолютно всё всё равно, лишь бы это состояние продлилось как можно дольше.
- Понятно... Пошли.
Он подхватил меня под руку и повёл к выходу из зала. Там усадил за стол и велел ждать. Вернулся он с тарелками, полными едой.
- Ешь. Это именно то, что тебе сейчас нужно.
 

Я сидела, смотрела на еду, сжимала в ладошке полученную после даршана из Амминых рук шоколадную конфетку “Kiss” (поцелуй), завёрнутую в лепесток розы, а крылья за спиной несли меня куда-то. Я вся была лёгкая, как пёрышко, звенящая, как серебряный колокольчик, беззаботная, как весенняя пташка и далёкая от всего мирского, как звёздочка. Я любила всё и всех! Мне хотелось дарить радость, танцевать и кружиться... Я не могла есть, не хотела. Блаженно смотрела на Джека и удивлялась: «Есть? Зачем?...»
Джек принёс мне стакан горячего чаю, приготовленного по специальному индийскому рецепту, со множеством острых специй и с молоком. Глоток за глотком чай возвращал меня “к жизни”. Ватными руками я держала вилку и пыталась положить что-нибудь из тарелки в рот. Звенеть перестала, но счастье оставалось со мной.
 


Утренняя программа уже близилась к завершению. Джеку нужно было ненадолго вернуться в город, но нам обоим хотелось побывать и на вечерней встрече, поэтому мы не стали дожидаться окончания.


Оказавшись на улице, я сообразила, что машину парковал Джек и спросила у него:
- Где машина? Куда идти?
- Ты сама знаешь где она.
- Откуда?
- Покажи мне направление.
Моя рука взметнулась в сторону парковки, указывая вперёд и чуть вправо.
 - Вот видишь, – продолжил Джек, пропуская меня вперёд.
Я направилась между двумя рядами машин, всматриваясь в те, что были справа от меня. Дойдя до конца ряда и не обнаружив своей машины, я повернулась к Джеку:
- Ну, и где она?
- А ты помнишь направление  своей руки?
- Да, – и я подняла руку в то же положение.
- Ну что?
Рука смотрела не точно вперёд, а чуть правее того направления, которое выбрала я. Учтя эту поправку, я взглянула на следующий от нас ряд по правую сторону от себя и в нескольких шагах обнаружила свою машину. Джек широко улыбался моему удивлению, пожимая плечами и всем своим видом показывая, что он тут ни при чём. (Кстати, после этого случая я всегда запросто находила свою машину, выбирая к ней верное направление прямо от ворот дома, даже если парковал её кто-то другой и находилась она в самом начале или в конце квартала.)
Тем не менее, сесть за руль Джек мне не позволил и я была этому несказанно рада, всю обратную дорогу в город продолжая оставаться в эйфории.

 
Во время вечерней программы, которая началась в 7 часов вечера, я чувствовала себя увереннее. Радость была, крылья остались, но ноги крепко держались за землю. Обычно по вечерам Амма сама пела бхаджаны, сопровождаемая музыкантами и группой исполнителей. Глядя на Неё, невозможно было оторвать глаз – насколько самозабвенно Она отдавалась всему, что делала.
В день можно было получить только одно объятие, но теперь даже сама атмосфера в зале пьянила и очаровывала меня. Тем не менее к двум часам ночи пошёл перебор – сказалось недосыпание, нагрузка от перелёта, смена часового пояса, непривычные пока ещё энергии...  Глаза слипались – явные признак, что пора отправляться домой. Джек и несколько его подопечных решили остаться до конца.
Я не помню как добралась до дома. Несколько раз на пустынной в этот час скоростной дороге ловила себя на том, что вдруг открываю глаза, как раз перед поворотом или перед тем, как перестроиться в  другую линию, но когда они успевали закрыться снова – было не понятно. Явно вела машину не я, но, тем не менее, уже было светло, когда я, сидя на водительском месте, открыла глаза, в припаркованной около дома машине.

 
После душа и завтрака, переодевшись, снова отправилась на свидание с Аммой. На утрешнюю встречу я не торопилась, потому что обниматься с Ней в этот день мне предстояло вечером, во время специального действа, которое называется Дэви Бхава (Devi Bhava). Во время этого ритуала Амма проводила церемонию освящения воды, которую потом в небольших пластиковых контейнерах раздавали всем присутствующим. Затем, облачаясь в яркий праздничный наряд и корону Богини, Обнимающая Святая – воплощение Божества-Матери, восседая на троне в глубине специально установленного для этой цели шатра, раскрывала свои объятия.

 
Начинаясь в 6:30 вечера, Программа заканчивалась только после того, как Амма обнимет всех и каждого из находящихся в зале, вне зависимости от протяженности действа по времени. У меня не хватило сил остаться до окончания. Памятуя своё возвращение прошлой ночью, я решила не рисковать и отправилась домой сразу после того, как пришла в себя от впечатлений нового контакта с Аватарой.
Нет, на этот раз звёзд не было, но ощущение всепоглощающей нежности, любви и голос Аммы, в самое ухо проникновенно повторяющий мне: «My daughter, my daughter, my daughter...», что означает: «Моя дочь, моя дочь, моя дочь....», прорвали какую-то плотину и из глаз моих хлынул поток слёз, остановить которые не было ни сил, ни желания. Тем не менее, в памяти остался лучисто-лукавый взгляд  Аммы, которым Она, оторвав от своей груди, успела наградить меня прежде, чем раскрыла объятия следующему за мной.
 

Проснувшись утром в своей постели, ощутила от своих волос и от подушки запах Аммы – запах роз. Я лежала и в неге вспоминала прошедшие после возвращения из России два последних дня – время, проведённое  с Аммой. Подумалось о том, что вот если бы сейчас случилось расстаться с жизнью, мне бы, наверное, не было жаль. Ведь мне посчастливилось узнать и испытать то, что удаётся далеко не каждому здесь, на Земле – состояние блаженства и светлого счастья, не от кого и не от чего не зависящее. Оно прячется где-то в глубине меня, но сама я не научилась пока выпускать его наружу и позволять быть всегда, пока я живу – хожу, дышу, ем, общаюсь, работаю...
Как Амма это делает? Что нужно знать и уметь, чтобы открывать сердца, усмирять боль, залечивать раны, возвращать силы и желание жить? Жить для радости, без страха, свободно и открыто.
Где этому учат? Сколько нужно пройти, чтоб перестать всего бояться и разрешить себе быть счастливым? Как стать Светом? Как стать Любовью? Или ими нужно родиться и постараться не забыть этого?...
 

Интересные вопросы. Вопросы, на которые у меня тогда  не было ответов. А пока их нет, нужно выбираться из постели и жить дальше. ЖИТЬ! И из этого обязательно что-нибудь получится...



*****
Контактная информация:
Татьяна Чайка
E-mail: beehealed@gmail.com