Руди

Незашторенные занавески беспомощно свисали, открывая путь на балкон. Оторванные куски старой шубы из искусственного меха валялись уже на полу, не выполняя свою первоочередную функцию спасения от дующего сквозь щели холодного ветра с улицы. Дверь на балкон была открыта, но у Него не было даже желания закрыть ее: скоро он вновь выйдет и дешевой зажигалкой подожжет дешевую некачественную сигарету. Хотя, кто знает, что там пичкают в дорогие аналоги. На полу были разбросаны старые фотографии, но Он не смотрел на них. Он лишь лежал на полу, окруженный ими, словно вражескими войсками, закрыв глаза. Он пытался вспомнить, когда начался весь этот кошмар. Но не мог.

В дверь постучали.

- Что? - раздраженным, но тихим голосом спросил Он.

- Ты будешь суп кушать? - участливо спросила Наталья Николаевна, Его бабушка.

- Нет, я не голоден, спасибо.

За дверью послышались уходящие в сторону кухни шаги. Он подумал, что, может быть, она заботится о нем уже просто из жалости, тут же вспомнив их недавний скандал по тому же поводу, что и всегда. Мысли крутились в Его голове, словно рой назойливых мошек летним жарким вечером, Он отбивался от них, но как и укусы мошек составляют после себя следы, которые зудят долго, казалось бы, целую вечность, так и размышления Его не давали покоя.

Он решил взять себя в руки, поднялся с пола и пошел, по своему обыкновению, на балкон за очередной порцией никотина. Но внезапно нога его, не слушаясь сигналов мозга, направилась сама собой немного правее, чем необходимо, и мизинец Его со всей силой врезался в ножку пианино. Он искривился в ужасе от страшной физической боли, которую только можно испытать от такой чудовищной случайности, поныл, одновременно с этим думая о выражении своего лица момент этого пренеприятнейшего события, и тут же выпрямился, вспомнив о долгожданной сигарете.

На балконе было не холодней, чем в Его комнате: разорванная шуба не выполняла свою первоочередную функцию, а просто валялась на полу рядом с выходом на балкон. Он поежился, закурил и высунулся в окно. На улице гуляли дети, и он завидовал им, таким беспечным, валяющимся в снегу, дерущимся. Когда-то и он был таким, но он непременно был лучше. У всех детство было лучше, чем у современных детей, казалось ему. И дети раньше были лучше, казалось ему. Бездомные собаки рылись в мусоре у подьезда. Одной перепала обглоданная кость, та оттащила ее в сторону, уж было обрадовавшись такому стечению событий. Но другая парочка Бобиков не хотела смириться с этим. Предварительно рявкнув, они набросились сзади на счастливого пса, заставив того в ужасе покинуть место боевых действий. Наблюдая за этим, Он подумал, что пора бы снова бросить курить, не то здоровье, а точнее, его отсутствие, точно даст о себе знать. Вернувшись в комнату, Он закрыл балкон - сначала первую дверь, затем, приткнув остатки шубы по низу двери, вторую. Вторая дверь закрывалась неплотно, поэтому Он взял молоток с крышки пианино и постучал им по двери. Она сопртивлялась, но вскоре уровни двери и

проема сравнялись, дав Ему возможность закрыть щеколды. Проделав этот славный ритуал, Он осмотрел комнату.

- Надо что-то делать. Начнем с уборки.

Он собрал с пола все фотографии, лишь ненадолго засмотревшись на одну: на ней был изображен Он, лет пяти, стоящий в дверном проеме, игриво наклонив голову на бок, с огрызком яблока в руке и в забавной полосатой пижаме. "Как много хорошего жизнь обещала этому ребенку", - подумалось ему. Но Он быстро собрал волю в кулак и убрал фотографии в ящик стола.

Выйдя из своей комнаты, своего убежища, он направился на кухню, намереваясь все-таки принять предложение бабушки насчет супа. По дороге ему встретилась их собака, глупая дворняга Руди, которая посмотрела на него, остановилась ненадолго, и пошла дальше по своим собачьим делам. На кухне сидели бабушка с дедом, почти полностью глухим стариком. Суп был почти съеден, но Он решил все равно присоединиться к этой семейной трапезе. Положив себе в тарелку немного борща, Он осторожно присел за стол. Он молча съел всю тарелку супа, поблагодарил Наталью Николаевну и вернулся в свою комнату.

Его шкаф был открыт, и Он обрадовался этому - можно было быстро выбрать подходящую одежду для собеседования. Быстро выбрав серые джинсы и коричневую толстовку с протертой надписью на груди, он оделся и закрыл шкаф. Он подошел к зеркалу и улыбнулся своему отражению. "Ну что, без победы не вернусь" - сказал он, улыбнувшись себе еще раз, и вышел в прихожую. Накинув куртку и надев кроссовки, он осознал, что сигареты остались на балконе. Он побежал в комнату, ведь важна была каждая минута - Он вспомнил о собеседовании за обедом, но до него оставалось не более получаса. С грохотом поставив к двери балкона стул, Он запрыгнул на него, взял молоток с крышки пианино, и резко застучал по язычку щеколды в направлении пола. Щеколда не поддавалась пару секунд, но под тяжелыми ударами не смогла сдержать натиск и отступила. Он слез со стула и отбросил его в сторону, одновременно распахивая первую балконную дверь. Ничего страшного, если до Его возвращения стул полежит на горе нестиранного белья. Отшвырнув на пол обрезки старой шубы, он распахнул и вторую балконную дверь, пытаясь скорее глазами отыскать заветную синюю пачку. Но ее там не оказалось. И тут он вспомнил, что пачка лежала рядом с молотком на крышке пианино. Быстро развернувшись, Он схватил пачку и побежал прочь из дома, навстречу своему возможному будущему. Добежав до остановки, он прыгнул в вовремя подошедший нужный автобус, оплатил проезд и спокойно сел на заднее сиденье у окна. Он запихнул в уши наушники, и под реанимирующие завывания Мика Джаггера доехал до необходимой остановки. Он вышел из автобуса и посмотрел на часы в телефоне. Он опоздал.

Дорога обратно была ничем не примечательна, Он выкурил четыре сигареты и принял решение обязательно попытаться снова завтра. Вернувшись домой, Он решил поменять фотографию, стоящую в рамке на его столе. Он хотел видеть там себя такого, каким Он был раньше, - успешным, молодым, подающим надежды на прекрасное будущее. Он вернулся в комнату, подвинул стул, лежащий на горе грязного белья, к столу. Открыв ящик, он достал из него фотографии. Все фотографии были старыми, сделанными более десяти лет назад. Он смотрел на себя, словно на

другого человека. Незаметно для Него, фотографии и Он сам спустились на пол. Он лег, окруженный ими, словно друзьями вокруг костра, и тихо заснул, потерявшись в воспоминаниях. За дверью периодически слышались шаги Его родных, глупой дворняги Руди, а незашторенные занавески беспомощно свисали, открывая путь на балкон. Оторванные куски старой шубы из искусственного меха валялись на полу, не выполняя свою первоочередную функцию спасения от дующего сквозь щели холодного ветра с улицы.