Серый город-глава 8

Так, чё я обещал рассказать? Про банды и шизанутую  «Печаль».
      Несколько лет назад Мотоциклистик был главарём банды с Речной стороны, банда «Мокрые собаки». А на Выездной стороне была банда «Покрышки». Ей правил Злой Дальнобойщик. У Злого Дальнобойщика был громадный грязный грузовик. У Дальнобойщика была злая рожа с невероятной нижней челюстью (как в комиксах), ходил он в комбинезоне, на голый мощный торс. Ручищи лохматые и вечно в мазуте. А «Громила с автозаправки» хотел быть таким как Дальнобойщик, потому он тоже одевался в комбинезон. Только Дальнобойщик бензин лил в бак, А Громила на тряпку, и её себе в морду. В банду также входили Билли - «Таблетка», его «хвосты», и ещё полно народу. Я мало чего в этих делах смыслил. Я даже не дрался толком до того, как Билли стал меня доставать.
       Мотоциклистика я тоже не знал, пока он не спас меня из костоломки Громилы и «Таблетки». Но, когда я познакомился с Мотоциклистиком, он уже изменился. Раньше он был другим. Рассказывали, что для Мотоциклистика, эта кутерьма с драками, была как игра. Задорная, заразная игра… Как-то намечалась большая драка около пустыря, рядом со свалкой мёртвых машин. И когда Мотоциклистик с его кодлой туда шли, то парни орали всякое: «Мы их закопаем…Надо было лопаты взять…Мы выиграем». А Мотоциклистик сказал: « Да, мы выиграем песочницу, и закопаем их совками».
        Банды собрались, у пустыря стояли ржавые скелеты старых тачек, и море покрышек всяких. Ну и понеслось… Все лупили друг друга, а Мотоциклистик стоял и скучал. А потом медленно пробрался сквозь толпу, и полез в кучу ржавых машин. Злой дальнобойщик метелил всех направо и налево своими мазутными ручищами. Мотоциклистик, в стороне, привязывал ржавую толстую цепь к покрышке от грузовика. А потом раскрутил цепью покрышку, и давай месить толпу. Народ разлетался как кегли. Цепь не выдержала и оторвалась. Мотоциклистик подобрал покрышку, и запустил её в Злого дальнобойщика. Дальнобойщика здорово оглушило, он валялся на земле и любовался звёздами. Мотоциклистик уселся на него, и давай колошматить кулаки в комиксовскую челюсть. Когда Мотоциклистик слез со злюки Дальнобойщика, тот уже был не похож на злого. Он тихо спал. Толпа давно перестала драться, все смотрели на Мотоциклистика. Мотоциклистик отыскал в ржавых тачках свой мятый пиджак, одел его и стал смеяться. Он долго-долго смеялся. Толпа замерла и таращилась на него. Мотоциклистик закончил смеяться, и задумчиво осмотрел толпу. «Как скучно»- сказал он и тихо побрёл куда-то.
        Это была последняя разборка. Мотоциклистик почти ни с кем больше не разговаривал, гонял с грустным видом на мотоцикле, или сидел у реки. Парни из его банды не решались спросить, что с ним. А если кто-то и набирался духу, и говорил что есть повод помесить кулаками, то Мотоциклистик тихо отвечал что-то такое непонятное… и его перестали спрашивать и куда-то звать. Но бояться стали ещё больше, и на стенах и заборах стали писать «Мотоциклистик рулит». Может, надеялись, что это его подбодрит, и он станет прежним.
       А Злой Дальнобойщик исчез через несколько недель, как проснулся. Никто его больше не видел. Ни его, ни его грязного грузовика. Куда он делся - непонятно. В общем, банды распались. Остальные разбились по маленьким группам, и стали сами по себе.
       Теперь про Печаль. Она появилась в Сером городе и поселилась у реки. У неё были чёрные длинные волосы (абсолютно прямые) и ангельское лицо. Но она была вечно в тоске. Нищий в неё влюбился. Он хотел спасти её от тоски, как уличных животных от голода. Мы часто, втроём, таскались по городу. Но я, общение наедине с Печалью, не мог выносить больше 10 минут. Она говорила о чёрной воде в реке, о звездах,  у которых нет мамы и папы, и что они одноглазые, и висят пришитые как пуговицы, и никуда им не деться. Нищий хотел вытянуть её из этого. Он брал её с собой кормить уличных животных, таскал к себе на крышу, смотреть облака. Но Печаль говорила, что животные с рук не едят, значит запуганные. А облака медленные, значит, над миром летит тоска. Она не видела радости ни в чём, никогда ничем не восторгалась. Из книг и кино делала только тоскливые выводы. Было ощущение, что она не любила ничего и никого: себя точно, мир тоже. А Нищего и подавно. В ней не было никаких чувств, кроме тоски.
       Вот, я рассказал то, что обещал рассказать. А щас ночь, койот к помойке не прибежал. А кулак мой уже не болит.